Обвинение и суд

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Обвинение и суд

Академик Академии медицинских наук СССР, Герой Социалистического Труда, министр здравоохранения СССР Е. Смирнов вспоминал, как незадолго до 13 января 1953 года он был в гостях у Сталина в его резиденции под Сочи: «Мы гуляли по саду, разговаривали. Сталин, показывая на деревья, где росли лимоны, апельсины, рассказывал, какого ухода они требуют. И вдруг без всякого перехода спросил:

— Товарищ Смирнов, вы знаете, какой врач лечил Димитрова и Жданова?

— Знаю, — ответил я и назвал фамилию.

— Странно. Один врач лечил — и оба умерли.

— Товарищ Сталин, врач-то здесь не виноват…

— Как это "не виноват"?

— Я интересовался историей болезни Димитрова, патологоанатомическим заключением. Смею вас уверить, ничего нельзя было сделать. Знаю, кстати, что сам рекомендовал Жданову этого врача. Считал его образованным и тактичным человеком, квалифицированным специалистом.

Сталин промолчал. Но я почувствовал, что вряд ли убедил его. Он и всегда-то отличался подозрительностью, а к концу жизни черта эта стала почти патологической».

Чем тут было крыть известному академику, если еще более известному академику, Г.Ф. Ланге, вождь как-то сказал: «Врачи не умеют лечить. Вот у нас в Грузии много крепких столетних стариков. Они лечатся сухим вином и надевают бурку».

Аргумент весомый!

Но сказано это было не просто так. Сталин не был коровой с колокольчиком, то есть «боталом», он всегда отвечал за свои слова. Так и в этом случае…

13 января 1953 года в центральных советских газетах появилось сообщение ТАСС:

«Некоторое время тому назад органами Государственной безопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза. В числе участников этой террористической группы оказались: профессор Вовси М.С., врач-терапевт; профессор Виноградов В.Н., врач-терапевт; профессор Коган М.Б., врач-терапевт; профессор Коган Б.Б., врач-терапевт; профессор Егоров П.И., врач-терапевт; профессор Фельдман А.И., врач-отоларинголог; профессор Этингер Я.Г., врач-терапевт; профессор Гринштейн A.M., врач-невропатолог; Майоров Г.И., врач-терапевт.

Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища А.А. Жданова, неправильно диагностировали его заболевание, скрыв имевшийся у него инфаркт миокарда, (…) и тем самым умертвили товарища А.А. Жданова. Следствием установлено, что преступники также сократили жизнь товарища А.С. Щербакова. Врачи-преступники старались (…) вывести из строя маршала Василевского A.M., маршала Говорова JI.A., маршала Конева И.С., генерала Штеменко С.М., адмирала Левченко Г.И. и других, однако арест расстроил их злодейские планы.

(…) Большинство участников террористической группы (Вовси М.С., Коган Б.Б., Фельдман А.И., Гринштейн A.M., Этингер Я.Г. и др.) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией "Джойнт", созданной американской разведкой. Другие участники террористической группы (Виноградов В.Н., Коган М.Б., Егоров П.И.) оказались давнишними агентами английской разведки. Следствие будет закончено в ближайшее время».

Иосиф Виссарионович всегда любил создавать всякие заговоры и террористические группы. Некие цирковые представления с политическим оттенком и кровавым аншлагом. Даже это сфабрикованное «дело врачей» говорит о некотором возврате в тридцатые годы, чем-то напоминая «ежовщину». Сюжет если не один и тот же, то по крайней мере параллелей больше, чем предостаточно!

И все же на этот раз все сорвалось…

Николай Николаевич Месяцев в интервью В. Чикину поведал, как он работал по «делу врачей»:

«…Нас было трое: Вася Зайчиков, секретарь ЦК комсомола; Петр Колобанов, первый секретарь Челябинского обкома, и я, в то время аспирант Академии общественных наук. Январским вечером возвращаюсь с катка в Останкинском парке, вижу: у дома (я жил тогда на Ярославском шоссе — теперь проспект Мира) стоит огромная машина. Елки-моталки, за кем это "членовоз" приехал? Поднимаюсь к себе на четвертый этаж, слышу в своей квартире мужские голоса. Захожу. "Наконец-то… Николай Николаевич, вас ждет Маленков. Надо ехать немедленно". — "Сейчас переоденусь". — "Не надо". Все-таки я переоделся.

До "Большого дома" домчались мгновенно. Поднялись на секретный этаж. В кабинете у Г.М. Маленкова находились С.Д. Игнатьев, секретарь ЦК ВКП(б), министр госбезопасности, секретарь ЦК А.Б. Аристов, кто-то еще. Крепко пожав руку, Маленков усадил меня напротив.

"Мы пригласили вас по поручению товарища Сталина, он посмотрел ваше личное дело. Вы ему понравились. Товарищ Сталин сказал, что молодые, красивые, как правило, всегда смелы. Просим вас пойти на работу в следственную часть по особо важным делам Министерства государственной безопасности. Работающие там люди вводят в заблуждение Центральный Комитет партии. — Маленков с нажимом закончил: — ЦК нужна правда. Надо помочь Семену Денисовичу Игнатьеву в установлении истины в следственных делах". Другого решения, как согласиться, принять было невозможно. Маленков добавил, что о должности и звании министр позаботится и "решит по-хорошему". Приступить к работе надо завтра же. На следующий день в приемной министра мы и встретились все трое: Василий, Петр и я. Игнатьев довольно подробно ознакомил нас с положением в следственной части и выделил два групповых следственных дела. Одно из них — так называемое "дело врачей" и второе — бывшего министра Абакумова и других министерских работников.

"Чувствуется, что нас путают, — сказал министр, — вы должны внести в работу свежую струю, докопаться до правды, сделать ее достоянием ЦК и Сталина".

Зайчиков должен был изучать дело Абакумова, Колобанов — "дело врачей", а мне — работа по двум этим делам, так как я единственный из троих имел юридическое образование и следственную практику. Было ясно: дела эти, как теперь говорят, резонансные, только резонанс очень болезненный для страны. Большинство проходивших по "делу врачей" были евреями — значит, раскручивается маховик антисемитизма, и это накладывается на кампанию борьбы с космополитизмом. Каково для авторитета страны, победившей фашизм? Не говоря уже о том, что по существу это порочно для социалистического общества. Искусственность сляпанного "дела врачей" обнаружилась без особого труда. Сочинители даже не позаботились о серьезном прикрытии. Бесстыдно брали из истории болезни высокопоставленного пациента врожденные или приобретенные с годами недуги и приписывали их происхождение или развитие преступному умыслу лечащих врачей. Вот вам и "враги народа"…

— Инициатива исходила от Берии или кого-то другого?

— Берия к этому не имел никакого отношения. Он пришел к руководству органами безопасности после смерти Сталина, при объединении МВД и КГБ. Инициатором надо считать начальника следчасти Рюмина, известного как отъявленный карьерист… Некоторые полагают, что толчком к возникновению "дела врачей" явилось будто бы высказанное Сталиным подозрение, что в смерти бывших членов Политбюро Калинина, Щербакова, Жданова повинны лечившие их врачи. В МГБ решили подтвердить "догадку" вождя. Появляется заявление сотрудницы кремлевской больницы Лидии Тимашук. Создается экспертная комиссия, во главе которой становится Рюмин. И — закрутилась машина.

На "деле врачей" строилось много спекуляций. И ныне появляются утверждения, что это была своего рода подготовка к массовой депортации евреев. Даже называются даты судебного процесса: 5–7 марта 1953 г. Но Сталин, мол, умер, его окружение взбунтовалось, следствие было прекращено, и врачей освободили. Так к хронике событий приспосабливают "логическую цепочку" с желаемыми выводами. Но жизнь выстраивает другую логику. Обнаружив, что следователи Рюмина политиков "путают", именно Сталин, Маленков и другие настояли на проведении тщательной ревизии следствия. И послали "комсомольцев". 13 января было сообщение об аресте врачей, а 19 января наша бригада уже приступила к работе. К середине февраля наше заключение было однозначным: "дело врачей" сфальсифицировано, врачи невиновны, их надлежит освободить. Доложил С.Д. Игнатьеву, он информировал Политбюро. Никакого обвинительного заключения по "делу врачей" в материалах следствия я лично не видел, ничто не указывало и на "готовящуюся депортацию"».

В феврале 1953-го был подготовлен и последний вариант обвинительного заключения по Абакумову или «Проект обвинительного заключения по делу вражеской группы АБАКУМОВА — ШВАРЦМАНА». Следственное дело № 5428. Этот документ вызывает интерес еще и потому, что его правил лично товарищ Сталин. Обвиняемых десять человек. Кроме фамилий Абакумова, Бровермана и Шварцмана, там фигурируют: Райхман, Леонов, Лихачев, Комаров, Чернов, Свердлов, Палкин.

После перечисления фамилий и должностей обвиняемых рукой Сталина вписано (далее в скобках. — Примеч. авт.): «…в том, что они (изменники Родины — вписано над зачеркнутой строкой) вели (подрывную работу против Коммунистической партии и Советского правительства — вписано над зачеркнутой строкой).

Используя руководящее положение в Министерстве госбезопасности СССР, они мешали партии и правительству вести борьбу с врагами советского народа, злонамеренно (смазывали) дела на террористов, англо-американских шпионов и других особо опасных государственных преступников, ограждали от провала злейших врагов партии и Советского государства, противодействовали полному разоблачению арестованных и их вражеских связей, систематически обманывали ЦК КПСС (отгораживали чекистский аппарат от партии и уводили его из-под контроля Центрального Комитета — зачеркнуто чернилами).

Будучи врагами советской власти, они проводили в органах государственной безопасности злостное вредительство по всем основным линиям чекистской работы и прежде всего в области следствия и контрразведывательной работы по борьбе против агентуры американской и английской разведок, облегчая врагам Советского государства условия для проведения подрывной работы против партии и правительства».

Но немного отвлечемся и вернемся к воспоминаниям Н.Н. Месяцева: «Делом Абакумова Николай Николаевич напрямую не занимался, то есть не допрашивал своего бывшего начальника по линии СМЕРШ, этим занимался Зайчиков при консультативном обеспечении Месяцева. У этого дела был суровый разворот. Месяцев выехал в Лондон выяснять, была ли у кремлевских врачей связь с "Джойнтом" — организацией, которую подозревали в сионистской шпионской деятельности. Именно в это время Сталин решил ознакомиться с ходом дела Абакумова. Он вызвал на ближнюю дачу Игнатьева, его зама Гоглидзе и Зайчикова. Рассказ Зайчикова об этой встрече Месяцев приводит в своей книге. На Василия Никифоровича Сталин произвел впечатление старого, озабоченного, с опущенными плечами человека в потертом мундире и подшитых валенках. (Это было уже незадолго до рокового марта.) Он без всяких вступлений начал расспрашивать, как ведет себя Абакумов, что намерено предпринять следствие, чтобы добиться признаний. В своем докладе о допросах Абакумова Василий заметил: мои впечатления такие, что Абакумов затягивает следствие, на что-то надеется, а на что именно, пока, мол, не знаю. Игнатьев посоветовал взять в разработку тему бытовой нечистоплотности и предложил взглянуть на альбом с фотографиями, сделанными при домашнем обыске. Сталин начал листать страницы, внешне был спокоен, но руки нервно подрагивали. А министр в это время перечислял: изъято 350 пар различной обуви, обнаружена комната со стеллажами, забитыми отрезами шерсти, шелка, других тканей, литые из золота дверные ручки и тому подобное.

Недолистав, Сталин отбросил альбом и закурил. После паузы глухо произнес: "Если альбом показать рабочим и рассказать им, что стяжательством занимается советский министр, министр государственной безопасности, призванный стоять на защите их интересов, то им, рабочим, нас всех, вместе взятых, надо разогнать".

И, уже обращаясь к Зайчикову, заключил: "В ходе допроса Абакумова у вас не должны дрожать колени при упоминании им разных лиц, как бы высоко они ни стояли. Вы, товарищ Зайчиков, не можете не догадываться, на чье покровительство рассчитывает Абакумов и кто так долго от имени ЦК контролировал ЧК. Не доверяю я Берии; он окружил себя какими-то темными личностями".

Мы недоумевали, — замечает Николай Николаевич, — когда втроем обсуждали рассказ Василия о встрече со Сталиным, почему он сказал это при Гоглидзе? Видимо, старый лев уже готовился к прыжку на своего "заклятого сподвижника"».

Итак, первый параграф обвинительного заключения: «Признаниями обвиняемых, показаниями свидетелей и другими доказательствами, собранными по делу, установлено, что в МГБ СССР длительное время орудовала вражеская группа АБАКУМОВА — ШВАРЦМАНА, ставившая своей целью подрыв государственной безопасности Советского Союза.

Наиболее серьезный ущерб безопасности Советского государства АБАКУМОВ и его сообщники нанесли тем, что преднамеренно смазывали (подчеркнуто, на полях вопрос: "Это что?") поступавшие в МГБ СССР сигналы о террористической деятельности врагов советского народа против руководителей партии и правительства.

Еще в 1948 году в МГБ СССР поступило заявление врача ТИМАШУК Л.Ф., в котором она сообщала о применении при лечении секретаря ЦК КПСС А.А. ЖДАНОВА нарочито неправильных методов, ведущих к роковым последствиям для жизни больного.

Как установлено следствием, АБАКУМОВ не принял никаких мер к чекистской проверке этого исключительно важного сигнала о прямой угрозе жизни товарища ЖДАНОВА.

Арестованный ВЛАСИК, бывший начальник Главного управления охраны МГБ СССР, на следствии об этом показал:

"Заявление врача ТИМАШУК от 29 августа 1948 года у меня было 30 или 31 августа 1948 года. Сам заявления я не читал, а в тот же день, как мне его доложили, отнес АБАКУМОВУ. Он его также читать не стал, а оставил у себя и никаких указаний по проверке заявления мне не дал".

Далее ВЛАСИК показал:

"Этому исключительно важному сигналу, дававшему основание уже тогда подозревать наличие преступного сговора среди врачей, принимавших участие в лечении А.А. ЖДАНОВА, я также не придавал значения и ничего не сделал для того, чтобы его проверить".

Следствием далее установлено, что АБАКУМОВ и ВЛАСИК, сознательно ничего не сделав для проверки заявления ТИМАШУК, приняли все меры к тому, чтобы представить это заявление как не заслуживающее внимания и доверия, а врача ТИМАШУК отдали на расправу разоблаченным в настоящее время иностранным шпионам-террористам ЕГОРОВУ, ВИНОГРАДОВУ, ВАСИЛЕНКО, МАЙОРОВУ, которых она обвиняла во вредительском лечении товарища ЖДАНОВА.

Арестованный МГБ СССР участник шпионско-террористической группы врачей бывший начальник Лечсанупра ЕГОРОВ показал: "Не подлежит никакому сомнению, что если бы АБАКУМОВ и ВЛАСИК провели должную проверку заявления ТИМАШУК сразу же после его поступления, то мы, врачи, виновные в гибели А.А. ЖДАНОВА, были бы разоблачены еще в 1948 году.

Действуя на пользу нам, врачам-вредителям, АБАКУМОВ и ВЛАСИК равнодушно прошли мимо сигнала ТИМАШУК, не организовали проверку ее заявления и, таким образом, помогли нам скрыть факт умерщвления А.А. ЖДАНОВА и расправиться с неугодной нам ТИМАШУК".

Другой участник террористической группы врачей, английский шпион ВИНОГРАДОВ, по этому вопросу показал:

"Когда врач ТИМАШУК Л.Ф. пыталась разоблачить нас в преступном лечении А.А. ЖДАНОВА, я, ЕГОРОВ, ВАСИЛЕНКО и МАЙОРОВ приняли все меры к тому, чтобы замести следы своих злодеяний. Мы коллективно обвинили ТИМАШУК в невежестве и расправились с ней".

Злоумышленно смазав расследование заявления ТИМАШУК, АБАКУМОВ и его сообщники в последующее время также всячески препятствовали разоблачению группы врачей-отравителей, орудовавших в Лечсанупре.

Располагая еще в начале 1949 года материалами о террористических высказываниях ЭТИНГЕРА (над словом написано чернилами: "убийце т. Щербакова". На полях слева написано: "Не только. Подробнее надо"), являвшегося, как теперь выяснилось, участником шайки врачей-убийц, АБАКУМОВ длительное время препятствовал аресту этого объявленного врага Советской власти. Когда же ЭТИНГЕР был арестован и начал давать показания о вредительском лечении А.С. ЩЕРБАКОВА, АБАКУМОВ с помощью своих сообщников — обвиняемых ЛИХАЧЕВА и ЛЕОНОВА скрыл эти показания от ЦК КПСС, объявил их надуманными, а следственное дело ЭТИНГЕРА смазал и погасил, заявив, что оно не заслуживает внимания и заведет МГБ СССР в дебри.

Обвиняемый ЛИХАЧЕВ, излагая обстоятельства, при которых было погашено дело террориста ЭТИНГЕРА, показал:

"Я помог АБАКУМОВУ смазать и скрыть от Центрального Комитета партии дело террориста ЭТИНГЕРА…

ЭТИНГЕР показал… что, будучи еврейским националистом, он задался целью сократить жизнь А.С. ЩЕРБАКОВА, которого он, как врач, лечил. ЭТИНГЕР показал также, что к А.С. ЩЕРБАКОВУ он относился враждебно…

АБАКУМОВ прямо спросил ЭТИНГЕРА: "Вы все это надумали в тюрьме?" Ничего другого ЭТИНГЕРУ не оставалось, как подтвердить уже готовый, содержавшийся в вопросе ответ: "Да, я все это придумал в тюрьме", — заявил ЭТИНГЕР, поняв, что ему предоставляют возможность отказаться от показаний о терроре" (весь абзац перечеркнут крест накрест, и на полях написано: "Все это скрыл от Пр-ва").

И (зачеркнуто и на полях написано: "Лихачев показывает") далее: "Когда ЭТИНГЕРА увели, АБАКУМОВ сказал мне и РЮМИНУ, что ЭТИНГЕР показывает чепуху, что эти показания записывать в протокол не надо, так как такие показания ЭТИНГЕРА могут завести нас в дебри.

…АБАКУМОВ запретил не только записывать в протокол признания ЭТИНГЕРА о его причастности к умерщвлению ЩЕРБАКОВА А.С. и допрашивать в этом направлении, а вообще составлять протоколы допроса с ЭТИНГЕРОМ.

…В итоге ЭТИНГЕР в тюрьме умер (зачеркнуто чернилами, и рукой Сталина на полях написано: "Он не просто "умер", а был убит Абакумовым") и его преступная деятельность и связи… оставались неразоблаченными".

Обвиняемый ЛЕОНОВ, принимавший непосредственное участие в погашении дела ЭТИНГЕРА, показывая о роли АБАКУМОВА в этом преступлении, заявил на следствии:

"Ознакомившись с материалами дела, я решил выяснить у АБАКУМОВА его точку зрения на показания ЭТИНГЕРА в отношении неправильного лечения ЩЕРБАКОВА.

С этой целью на одном из очередных докладов… я напомнил АБАКУМОВУ, что ЭТИНГЕР ранее признавался в неправильном лечении ЩЕРБАКОВА. АБАКУМОВ по поводу сказанного мною заявил: "Это чепуха. Показания ЭТИНГЕРА в отношении неправильного лечения ЩЕРБАКОВА надуманные. Я его вызвал к себе, и он у меня на допросе от этих показаний отказался".

Таким образом, материалами дела доказано, что АБАКУМОВ и его сообщник, смазав в 1948 году расследование заявление врача ТИМАШУК, в дальнейшем последовательно глушили и скрывали от ЦК КПСС сигналы, свидетельствовавшие о существовании в Лечсанупре банды врачей-убийц, спасали от разоблачения этих извергов, ведших в течение длительного времени по заданию империалистических разведок террористическую деятельность по сокращению жизни активным деятелям Советского государства.

Расследованием установлены и другие факты преднамеренного смазывания АБАКУМОВЫМ и его сообщниками следственных дел на особо опасных государственных преступников.

Действуя как подрывники, АБАКУМОВ и его соучастники ЛЕОНОВ и КОМАРОВ игнорировали (зачеркнуто и написано чернилами на полях: "спрятал от следственных властей необходимые указания") указания ЦК КПСС о расследовании связи с иностранной разведкой врага народа КУЗНЕЦОВА и участников его изменнической группы, орудовавшей в партийном и советском аппарате (над предложением дописано рукой Сталина "в Ленинграде").

В преступных целях он ориентировал следователей на то, чтобы рассматривать дело КУЗНЕЦОВА и его единомышленников в виде локальной обособленной группы, не имеющей связи с заграницей".

Обвиняемый КОМАРОВ по этому поводу показал: "…Он (АБАКУМОВ) прямо ориентировал на то, что дело КУЗНЕЦОВА и его вражеской группы является локальным и что у арестованных по этому делу нет и не может быть шпионской связи с заграницей…

…В конечном счете получилось так, что я и сам активно не допрашивал КУЗНЕЦОВА о возможной связи антипартийной группы с закордоном и не ориентировал на это следователей".

В результате вражеских действий АБАКУМОВА, ЛЕОНОВА, КОМАРОВА шпионская деятельность участников группы КУЗНЕЦОВА (на полях чернилами дописано: "и их участие в убийстве т. Жданова") не расследовалась, и таким образом это следственное дело было смазано (зачеркнуто, дописано чернилами "скрыто". Весь абзац подчеркнут слева и написано: "Не то, нужно подробнее").

Обвиняемый АБАКУМОВ вместе с привлеченным по настоящему делу ЛЕОНОВЫМ, ШВАРЦМАНОМ, ЛИХАЧЕВЫМ, КОМАРОВЫМ, БРОВЕРМАНОМ вредительски расследовали преступную деятельность арестованных американских шпионов и еврейских националистов, действовавших под прикрытием Еврейского антифашистского комитета. После повсеместных допросов арестованных, в ходе которых не была выяснена полностью их шпионская деятельность, а вопрос о терроре вообще не исследовался, указанное дело было следствием закончено и надолго заброшено.

Обвиняемый ЛИХАЧЕВ показал:

"Мы, по воле АБАКУМОВА, преступно отнеслись к окончанию следствия по делу на опаснейших врагов Советского государства, орудовавших в Еврейском антифашистском комитете.

…По материалам дела мне было известно, что глава по указанной организации МИХОЭЛС и ФЕФЕР во время войны ездили в Америку, где установили преступную связь с американскими разведывательными органами.

…Несмотря на это, я, ведя следствие по делу ФЕФЕРА, фактически не допрашивал его по вопросам, касающимся, возможно, полученных ими заданий американской разведки по террору против руководителей партии и Советского правительства".

Касаясь своего участия в смазывании дела главарей Еврейского антифашистского комитета, обвиняемый БРОВЕРМАН признал, что, горячо сочувствуя борьбе еврейских националистов против Советской власти, он: "корректируя протокол допроса ЛОЗОВСКОГО, ФЕФЕРА и других… делал все, чтобы смягчить… формулировки в показаниях арестованных".

Наряду с умышленным погашением важных следственных дел АБАКУМОВ и его сообщники, руководствуясь вражескими побуждениями, скрывали от ЦК КПСС материалы о террористической деятельности врагов советского народа.

Обвиняемый ЛИХАЧЕВ показал: "Вражеская деятельность арестованных, направленная на совершение террористических актов против руководителей Советского государства, не вскрывалась, а если, вопреки желаниям АБАКУМОВА и ЛЕОНОВА, следователи разоблачали преступников-террористов, то АБАКУМОВ и ЛЕОНОВ, а также я, КОМАРОВ и ШВАРЦМАН смазывали такие дела".

Как установлено следствием, изменник Родины АБАКУМОВ вместе с предателями ШВАРЦМАНОМ, ЛИХАЧЕВЫМ и ЛЕОНОВЫМ умышленно скрыли от ЦК КПСС, что участники еврейской молодежной организации, именовавшей себя "Союзом борьбы за дело революции" ("СДР"), вынашивали злодейские замыслы и разрабатывали планы совершения террористических актов против руководителей партии и Советского правительства.

Особенно активное участие в этом преступлении принимал обвиняемый ШВАРЦМАН, которому АБАКУМОВ поручил корректирование (подчеркнуто, от руки чернилами вписано на полях: "и исправление") направлявшихся в ЦК КПСС протоколов допроса арестованных участников "СДР".

Признавая свою вину в этом, ШВАРЦМАН показал: "…АБАКУМОВ… дал преступное указание выбросить из протокола допроса арестованного СЛУЦКОГО показания о терроре…

Побуждаемый националистическими чувствами и симпатиями к врагам советской власти, я…добился исключения из протокола допроса СЛУЦКОГО всякого упоминания о терроре… всего по делу участников "СДР" я составил четыре протокола допроса: СЛУЦКОГО, ФУРМАНА, ГУРЕВИЧА и ПЕЧУРО. Из всех этих протоколов мною были исключены показания о террористических замыслах членов указанной националистической организации, хотя арестованные об этом давали подробные показания".

Более того, обвиняемый ШВАРЦМАН, этот закордонный (над словом написано "буржуазный") националист, став на путь мести советской власти за арест главарей Еврейского антифашистского комитета, сам вынашивал террористические замыслы и предпринимал практические шаги к совершению террористического акта против товарища МАЛЕНКОВА Г.М. (фамилия вписана чернилами).

На допросе 21 ноября 1952 года ШВАРЦМАН об этом показал:

"В 1948 году были разгромлены националисты, орудовавшие под прикрытием Еврейского антифашистского комитета. В порядке мести я решил совершить террористический акт против МАЛЕНКОВА". И далее:

"План террористического акта у меня был такой: я написал письмо в ЦК КПСС. С первого взгляда это было покаянное заявление, но в нем я, по существу, ничего не сообщал о совершенных мною преступлениях. Я рассчитывал, что по этому заявлению буду вызван в Комиссию ЦК лично МАЛЕНКОВЫМ и во время приема совершу террористический акт, используя свое личное огнестрельное оружие".

Обманывая партию, АБАКУМОВ и его сообщники ЛЕОНОВ и КОМАРОВ скрыли от директивных органов (зачеркнуто, над текстом написано чернилами: "Пр-ва и ЦК партии") показания участников арестованной в гор. Астрахани группы террористов — АБАИМОВА, ПОЛЯКОВА, ГУЛИНА и других (осуждены).

В 1950 году по прямому указанию АБАКУМОВА и ЛЕОНОВА из доложенных ЦК КПСС протоколов допросов арестованных агентов американской разведки ГАВРИЛОВА, ЛАВРЕНТЬЕВА и других были исключены показания этих преступников о террористических замыслах против вождя советского народа.

Помимо сокрытия от ЦК КПСС данных о террористической деятельности врагов Советского государства следствием установлены и другие факты злостного обмана партии и Правительства со стороны АБАКУМОВА и его участников.

Обвиняемые АБАКУМОВ, ЛЕОНОВ, КОМАРОВ и ЛИХАЧЕВ обманули партию по делу крупного государственного преступника САЛИМАНОВА, скрыв от ЦК КПСС ход следствия по делу и показания САЛИМАНОВА об объеме и характере выданных им американской разведке сведений о ведущихся в СССР особо секретных оборонных работах.

В направленной в 1951 году в ЦК КПСС информации о поимке нескольких американских и английских шпионов, выброшенных на территорию Литвы и Украины, АБАКУМОВ, РАЙХМАН и другие утаили, что органы МГБ знали о подготовлявшейся заброске разведчиков, но не приняли необходимых мер к их задержанию в момент выброски, вследствие чего некоторым шпионам удалось скрыться и установить связь с националистическим подпольем.

Ранее, в 1949 году, обвиняемые АБАКУМОВ и РАЙХМАН после провала операции по поимке переброшенной из Турции в Грузию группы английских шпионов во главе с БЕРИШВИЛИ, скрыли от ЦК КПСС факт беспрепятственного перехода БЕРИШВИЛИ советско-турецкой границы и ухода его обратно в Турцию.

В том же 1949 году АБАКУМОВ утаил от ЦК КПСС провал операции по перлюстрации почты у турецкого дипкурьера ФУАТ ГЮЗАЛТАНА и направил в Центральный Комитет заведомо ложную информацию о причинах самоубийства этого дипкурьера.

В 1948 году АБАКУМОВ, обманывая ЦК КПСС, скрыл попытку побега за границу агента МГБ, которого сотрудники аргентинского посольства пытались нелегально вывезти из Советского Союза, а случайную его поимку изобразил как "комбинацию", якобы проведенную органами государственной безопасности.

Обвиняемый АБАКУМОВ и его соучастники скрывали далее от Центрального Комитета неблагополучное положение с охраной государственной границы, факты безнаказанных ее нарушений.

Располагая материалами о каждом случае измены Родине со стороны советских граждан на территории Германии и Австрии, АБАКУМОВ об этих вражеских проявлениях Центральному Комитету не сообщал. В тех же случаях, когда факт измены Родине скрыть было нельзя, он утаивал от партии и Правительства материалы, которыми органы МГБ располагали в отношении изменников до их побега.

В периодически направлявшихся в ЦК КПСС итоговых докладных записках о чекистской работе по розыску и аресту агентов иностранных разведок, по указанию обвиняемого АБАКУМОВА, умышленно приводились лишь положительные результаты розыскных мероприятий и скрывался тот факт, что органами МГБ не было поймано более 50 тысяч объявленных в розыск агентов иностранных разведок, изменников Родине и других государственных преступников.

Следствием выявлен также ряд других фактов обмана партии обвиняемыми АБАКУМОВЫМ, ЧЕРНОВЫМ и БРОВЕРМАНОМ, направлявшими в ЦК КПСС заведомо ложную информацию.

Таким образом, установлено, что предатель АБАКУМОВ и его сообщники, проводя линию на отрыв органов государственной безопасности от партии, преднамеренно глушили сигналы о террористической деятельности участников вражеского подполья против руководителей партии и Правительства, систематически обманывали ЦК КПСС, скрывая результаты следствия по наиболее важным делам и многочисленные провалы серьезных чекистских мероприятий. Они помешали ЦК КПСС вовремя выявить законспирированную группу врачей-отравителей, выполнявшую задания иностранных агентов по террористической деятельности против руководителей партии и Правительства, помешали вскрыть шпионскую связь врага народа КУЗНЕЦОВА и участников его изменнической группы с иностранной разведкой, а также смазали и погасили ряд других дел на опасных государственных преступников (весь абзац слева подчеркнут и на полях написано: "Не то")».

Второй параграф обвинительного заключения (проекта от 17 февраля 1953 г.) товарищ Сталин внимательно изучив, зачеркнул!

В третьем параграфе он сделал всего лишь две незначительные правки: «Партии и Прав-ва» и «систематические нарушения» и видимо в целом остался доволен. А раз так, то следует ознакомиться с обвинением Абакумова. Оно в этом параграфе таково: «На основании изложенного обвиняются: 1. АБАКУМОВ Виктор Семенович, 1908 года рождения, уроженец гор. Москвы, русский, бывший член КПСС, бывший министр государственной безопасности СССР, генерал-полковник в том, что,

изменив Родине, создал в МГБ СССР вражескую группу с целью проведения подрывной работы против партии и Правительства;

вместе со своими сообщниками преднамеренно смазал расследование заявления врача Тимашук и погасил дело террориста Этингера, помешав ЦК КПСС вовремя разоблачить группу врачей-вредителей, проводившую по заданию империалистических разведок террористическую деятельность по сокращению жизни активным деятелям Советского Союза;

вместе с другими обвиняемыми умышленно сорвал расследование связи с иностранной разведкой изменнической группы, возглавлявшейся Кузнецовым и стремившейся взорвать партию изнутри и узурпировать партийное руководство;

вместе с обвиняемыми Шварцманом, Леоновым, Лихачевым, Комаровым и другими преднамеренно смазывал следственные дела на террористов, англо-американских шпионов и других особо опасных государственных преступников;

вместе со своими сообщниками систематически обманывал ЦК КПСС и Советское правительство, скрывал результаты следствия по важным делам и преступные провалы в работе органов МГБ, отгораживал чекистский аппарат от партийных органов и уводил его из-под контроля ЦК КПСС;

проводил злостное вредительство по основным линиям чекистской работы и прежде всего в области следствия и контрразведывательной работы по борьбе с агентурой американской и английской разведок, чем облегчал врагам советского народа условия для проведения подрывной работы против партии и Правительства, то есть в преступлениях, предусмотренных ст. 58—1 "б", 58—7 и 58—1 УК РСФСР…»

Понятное дело, читать сей бред весьма нудно и непросто, но это именно тот ключ к пониманию происходящего тогда. Сопоставляя документы с фактами, трудно не заметить очевидного. Игра по правилам Сталина была сложной, ибо эти правила в любой момент могли измениться на все 180 градусов.

Почему я так подробно цитирую первый параграф документа? Я делаю это лишь с одной целью, чтобы читатель самостоятельно, что называется, воочию увидел кухню сталинских репрессий и навсегда понял: все сталинские процессы-заговоры был блефом диктатора и их режиссера. Только таким образом Сталин оберегал свою единоличную власть. Только таким образом он наводил порядок во власти по своему уразумению!

По воспоминаниям Зайчикова, Сталин «подверг представленный ему проект обвинительного заключения критике главным образом за то, что документ неубедительно показывал причины и процесс падения Абакумова».

«Сталин призвал чекистов написать в обвинительном заключении "всю правду об этом, какой бы она не была". Любопытно, что в этом разговоре Сталин якобы возложил всю вину на Берию за выдвижение Абакумова на столь высокий руководящий пост. По словам Зайчикова, он заявил буквально следующее: "У нас кандидатура Абакумова не вызывала доверия. Назначили мы его по настоянию Берия. Вскоре после назначения членам Политбюро стало ясно, что Абакумов не на месте. Вот из-за такого отношения к подбору кадров я недолюбливаю Берию и не доверяю ему"».

Н. Петров в своей книге об Иване Серове пишет: «Сталин подверг серьезной правке проект обвинительного заключения по делу Абакумова — Шварцмана. Общая направленность сталинской редактуры свелась к подчеркиванию персональной вины Абакумова, заключавшейся в том, что он и его сообщники "игнорировали указание ЦК КПСС о расследовании связей с иностранной разведкой врага народа Кузнецова". То есть погасили "шпионскую" составляющую "Ленинградского дела".

Переработанный с учетом замечаний Сталина проект обвинительного заключения по делу Абакумова — Шварцмана 26 февраля 1953 года вновь был направлен Сталину и Маленкову. Теперь к прежним 10 обвиняемым добавился Кочегаров — бывший начальник управления делами МГБ… Сталин не успел рассмотреть этот проект».

После его смерти в марте 1953-го Виктора Семеновича временно оставляют в покое. Соратникам вождя было не до него. Они делили власть.

5 марта Игнатьева избирают секретарем ЦК по правоохранительным органам, МГБ объединяют с МВД, и министром становится… совершенно правильно — Лаврентий Павлович Берия.

Началась новая чистка. Уже 16 марта Лаврентий Павлович распорядился арестовать Рюмина. Абакумов продолжал сидеть. П.А. Судоплатов вспоминал: «Абакумова не освободили. Берия и Маленков имели на него зуб. Его обвинили в фальсификации дела Жемчужиной. В то время меня не интересовал Абакумов, у меня были свои причины его не любить, но я узнал от Райхмана, что Абакумов отрицал обвинения, связывающие его с сионистским заговором, несмотря на то что Рюмин зверски его пытал. Райхман рассказывал мне, что он вел себя как настоящий мужчина с сильной волей».

А вот у Рюмина начались проблемы. И притом серьезные…

«Незадолго до смерти Сталина над Рюминым стали сгущаться тучи, — рассказывает Н. Петров. — В феврале 1953-го некая гражданка П. пришла на прием к первому заместителю министра госбезопасности Гоглидзе с жалобой на "недостойное поведение Рюмина". История, с ней приключившаяся, вполне типична. В октябре 1951-го был арестован муж, и через месяц она, добившись аудиенции Рюмина, просила за него. Рюмин обещал разобраться, но одновременно стал настойчиво набиваться к ней в гости. Дальше случилось то, что теперь принято называть сексуальными домогательствами. Гоглидзе обещал дать делу ход, и все это было оформлено официальным заявлением П. от 24 февраля 1953-го.

Став после смерти Сталина во главе МВД, Берия тут же заинтересовался этой историей. Еще бы! Такой замечательный материал против сталинского фаворита, ответственного за "Мингрельское" и другие дела, в ходе которых шли гонения против людей Берии. Тут же, 14 марта 1953-го, П. была вызвана на прием к Берии, и в тот же день ее рассказ был оформлен протоколом. Она рассказала о визите к ней на квартиру Рюмина 1 марта 1952-го: "Выпив четыре стопки по сто грамм, Рюмин сильно опьянел, стал приставать ко мне, повалил на тахту и пытался овладеть мною. Как следует это у Рюмина не получилось, и он только испачкал мне белье. После этого он проспал у меня до 11 часов утра". Наведался Рюмин и во второй раз — 22 марта 1952-го: "…Рюмин приехал ко мне в новом костюме, и, когда я обратила на это внимание, он стал кокетничать, кривляться и спрашивать мое мнение — идет ли ему костюм, хорошо ли он пошит и т. п.".

17 марта 1953-го Рюмин был арестован, а в МВД под руководством Берии готовилась реабилитация арестованных врачей. Она была подана со всесоюзным размахом. В апреле 1953-го в передовице газеты "Правда", посвященной этому событию, конечно, не назывался главный организатор дела — Сталин, но вот ответственный за фабрикацию дела Рюмин был назван "презренным авантюристом", а Игнатьев — проявившим "политическую слепоту ротозеем". Рюмина активно допрашивали в МВД и особенно пристрастно — о бывшем министре Игнатьеве. Берию не устраивало, что его лишь исключили из ЦК КПСС. Он очень хотел видеть Игнатьева в тюрьме».

А что же Виктор Семенович? Многие пытались сломать его, начиная с 1951 г. в течение трех с лишним лет, но это не удалось никому. Он держался так, что даже у ярых врагов вызывал уважение. Однако живым Абакумов уже не нужен был никому: ни одним и ни другим.

Когда Геннадий Афанасьевич Терехов вызвал его и дал прочесть газету с сообщением о разоблачении Берии, Виктор Семенович молча прочитал и, «не дрогнув бровью, перевернул лист и стал читать о спорте».

Тому же Терехову он как-то уверенно сказал:

— У тебя слишком красивые глаза, мне жаль тебя расстреливать!

На очередном допросе, где присутствовал бывший подчиненный Абакумова, Виктор Семенович не удержался и спросил его:

— Как вы могли допустить, что следствие по делу Берии вела прокуратура?

И на невразумительный ответ эмгэбэшника сказал:

— И ты веришь, что меня, министра госбезопасности, будут судить?! Да! Тогда надевай цилиндр, органов больше нет!

Е. Жирнов пишет:

«В тюрьме даже во вред себе он продолжал вести себя по-прежнему — грубо и прямолинейно. Говорят, что, когда его пришел допрашивать новый Генеральный прокурор СССР Руденко, Абакумов спросил: "Ну что, Никита теперь стал у нас самым главным?" — "Как ты узнал?" — поразился Руденко. "Ну кто же, кроме него, назначит тебя, мудака, генеральным прокурором?"

Руденко поинтересовался у Виктора Семеновича его взаимоотношениями с Берией. Абакумов же был непреклонен:

— На квартире и на даче с Берией я никогда не бывал. Отношения у нас были чисто служебные, официальные и ничего другого.

Но все равно генпрокурор назовет его членом банды Берии».

После смерти вождя изменилось немногое…

«Берия и Маленков решили покончить с Абакумовым, — напишет П.А. Судоплатов. — На совещании у себя в кабинете Берия официально объявил, что хотя обвинения Абакумова в заговоре были несостоятельны, но он все равно остается под следствием за разбазаривание правительственных средств, злоупотребление властью и, что было серьезней, за фальсификацию дела против бывшего руководства Министерства авиационной промышленности, командования ВВС, против Полины Жемчужиной, за убийство Михоэлса».

Но неожиданный поворот истории выручает Абакумова и на этот раз: 26 июня 1953 года арестован Л.П. Берия (23 декабря 1953 г. Берия, Кобулов, Меркулов, Деканозов, Мешик, Влодзимирский, Гоглидзе — расстреляны).

3 августа Абакумова переводят в Лефортовскую тюрьму. Там он в буквальном смысле умирает: «По справке начальника санчасти Лефортовской тюрьмы МВД СССР подполковника медслужбы т. Яншина, у арестованного № 15, страдающего гипертонической болезнью II стадии, миокардиодистрофией, вегетодистонией и упадком питания, нарастает общая физическая слабость и пребывание арестованного № 15 в условиях Лефортовской тюрьмы прогрессивно ухудшает его состояние.

В связи с этим… арестованный № 15 переведен во Внутреннюю тюрьму МВД СССР.

И.о. начальника Следчасти по особо важным

делам МВД СССР — подполковник Козырев

26 сентября 1953 г.».

Этот самый Козырев просит у заместителя министра внутренних дел СССР генерал-полковника Серова разрешить арестованному № 15 пользование тюремным ларьком и все же дать ему писчей бумаги. Враг Виктора Семеновича в бумаге категорически отказывает, а ларек разрешает, оговорив в резолюции, что находит возможным тратить на эту цель не более 150 «старых» рублей в месяц.

Во Внутренней тюрьме МВД Абакумов покупает себе яйца, а в библиотеке берет книги.

П.А. Судоплатов: «В 1990 г. меня вызвали в качестве свидетеля, когда его дело проверялось военной прокуратурой; я изменил свое мнение о нем, потому что какие бы преступления он ни совершал, он заплатил за все сполна в тюрьме. Ему пришлось вынести невероятные страдания (он просидел три месяца в холодильнике в кандалах), но он нашел в себе силы не покориться палачам. Он боролся за жизнь, категорически отрицая "заговор врачей". Благодаря его твердости и мужеству в марте и апреле 1953 года стало возможным освободить всех арестованных, замешанных в так называемом заговоре, поскольку именно Абакумову вменялось в вину, что он был их руководителем».

К неволе тюрьмы, а тем более одиночной камеры, никогда невозможно привыкнуть. А такому сильному человеку, как Виктор Семенович, и подавно. Но со временем он все же перестал слепнуть от ярости. Надоело.

Он ждал суда и надеялся на его объективность. Нет, он не был глуп и наивен и думал, что все документы, а также установленные факты будут свидетельствовать в его пользу. В этом была определенная логика.

В свое время Абакумова обслуживала самая маленькая охрана, а ведь численность сотрудников охраны № 2, выделявшихся советским руководителям, отражала их статус. Если к Молотову было приставлено 120 человек, к Берия около ста, к Булганину, Маленкову, Хрущеву — от семидесяти пяти до ста, к маршалу Жукову около 20, то у Виктора Семеновича было и того меньше.

Парадоксально, но, несмотря на этот факт, Абакумов знал гораздо больше всех их вместе взятых. В этом-то он и был опасен абсолютно для всех. И самое страшное — он слишком долго возглавлял МГБ.

У Сталина никогда не было любимчиков, а особенно не могло их быть на такой важной, в его понимании, политической должности.

В свое время вождь убрал Ягоду, убрал Ежова и только Берия отодвинул от НКВД, потому что ценил за организаторский талант. Но пришло время Абакумова. Когда-то оно должно было наступить. Дело было только в предлоге. Им и оказался Рюмин.

«Дело врачей» стало хорошим поводом для устранения Абакумова чужими руками. А ведь он единственный не имел политических амбиций. Его задача заключалась в руководстве ведомством, которое занималось самыми главными для политики Сталина делами. И основной нитью в ее проведении считалось как можно больше знать обо всех. При этом, несмотря на огромные полномочия, несмотря на то, что он делал в своем ведомстве, что хотел, Виктор Семенович не принимал решения в одиночку. Политика государства как внутри, так и за его пределами решалась по приказу самого Сталина.

Кроме всего прочего, Абакумов охранял подступы к нему, контролируя очень и очень многое. Виктор Семенович отличался особой осторожностью и если конфликтовал, то делал это с ведома вождя или с его молчаливого согласия.

Однако в «деле врачей» он проявил «преступную» инициативу по меркам Сталина, что и переполнило чашу терпения последнего. Скрыв факты в выбитых Рюминым показаниях Этингера, Виктор Семенович ускорил конец своей стремительной карьеры. Больной и стареющий Иосиф Виссарионович, боявшийся отравления и не доверяющий никому, даже из тех, кто верой и правдой служил ему многие годы, не мог понять, почему Абакумов позволил себе такую самодеятельность.

«Арест Берии, еще вчера могущественного руководителя, вызвал смятение в умах, — рассказывает Н. Петров. — Хотя дело Берии на время отодвинуло Рюмина в тень, следствие шло. 12 сентября 1953-го МВД направило Маленкову и Хрущеву докладную записку о завершении расследования дела Рюмина с предложением приговорить его к 25 годам тюремного заключения. Почему-то Кремль решил помедлить, а к весне 1954-го пришла пора передавать дело в суд, и теперь было решено Рюмина расстрелять.

На суде Военной коллегии, проходившем со 2 по 7 июля 1954-го, Рюмин отказался от своих показаний, данных на предварительном следствии, заявил, что сам подвергался "невыносимым пыткам", содержался около 40 суток в карцере, а все его показания на следствии были искажены. В свое оправдание он представил суду два простейших ходатайства, в которых требовал заново произвести ряд следственных действий. Суд их отклонил, но они были приобщены к ходатайству Рюмина о помиловании.

На что надеялся Рюмин, когда говорил о возможной переквалификации судом вмененной ему статьи 58—7 (вредительство) на статью 193.17 "а" (превышение власти или преступная халатность)? Да очень просто. За превышение власти он получил бы максимум 10 лет. В этом случае его срок подлежал бы сокращению вдвое (по амнистии, объявленной 27 марта 1953-го), то есть до 5 лет, а при этом сроке, все по той же амнистии — выпускали. На 58-ю статью амнистия не распространялась, так что Рюмин был прав, в этом случае — обязательно расстреляют. Так и случилось — 7 июля был вынесен расстрельный приговор, 19 июля отклонено ходатайство о помиловании, и 22 июля 1954-го в 21.05 Рюмина расстреляли. Его тело было предано кремации в тот же день в десять часов вечера. Прах захоронен в могиле для "невостребованных прахов" на Донском кладбище…»

Скоро настанет и очередь Абакумова…

Суда Виктор Семенович ждал долго. А когда дождался, стало легче. При Сталине он просидел один год и восемь месяцев. «Дело врачей» затягивалось, и только смерть вождя подарила ему еще больше года жизни. Сегодня можно с достоверностью сказать, что если бы Сталин прожил дольше, участь Абакумова была бы решена в 1953 году…

Арест Берия продлил жизнь Виктору Семеновичу еще на месяцы, а потом его спасла борьба за власть в Кремле Хрущева. Это тоже сыграло свою положительную роль. Как говорится, карты так легли. Словом, после смерти вождя Абакумов просидел еще один год и девять месяцев…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.