Глава 6

Глава 6

Как я уже отметил, Юрий Дмитриевич не любил внешние эффекты, был абсолютно равнодушен к цацкам – ордена, медали, звания, должности не играли никакой роли. Это вообще было для него неважно. Сложно себе представить, но этот человек дважды отказался возглавить правительство. Дважды! Сначала ему предложил возглавить правительство Михаил Сергеевич Горбачев. Маслюков отказался – хотя впоследствии и не поддержал ГКЧП, который пытался свергнуть Горбачева. И когда уже Борис Николаевич Ельцин предложил Маслюкову возглавить правительство, он тоже ответил отказом, сказав, что пойдет вторым человеком. Этот вопрос, пожалуй, очень важен: во-первых, почему Юрий Дмитриевич все-таки пошел в правительство, а во-вторых, почему не пошел премьер-министром. Дело в том, что принятое Маслюковым решение абсолютно точно укладывается в его систему мировоззрения.

Начнем с того, что Маслюков не мог не пойти в правительство – так как хорошо видел, что экономика катится в тартарары, и понимал, что если он не согласится, то страны, служению которой он отдал всю свою жизнь, просто физически не будет – она исчезнет. К началу 1998 г., проработав два года в Государственной Думе, Юрий Дмитриевич ясно ощущал, что в качестве председателя думского комитета он сильно ограничен в возможности влиять на реальные решения, касающиеся оборонного комплекса и промышленности в целом. Конечно, он делал все, что мог – по-другому просто не умел, – но в какой-то момент в определенном смысле уперся в стенку. Нужны были другие, более действенные инструменты влияния. И должность первого вице-премьера, главы вновь созданного министерства промышленности и торговли, прекрасно подходила на роль такого инструмента.

* * *

Сейчас уже немногие помнят, что произошло осенью 1998 года. Правительство, возглавляемое, несомненно, по-человечески очень милым, но совершенно неподготовленным и не обладающим достаточным масштабом личности Сергеем Владиленовичем Кириенко, унаследовавшее жутчайшую финансовую систему, обреченную на коллапс, поголовное воровство и разграбление страны олигархами, не смогло удержать экономику, и наступил дефолт. Банковская система легла, а вслед за ней легли предприятия.

Признаки надвигающейся катастрофы можно было разглядеть заранее – по словам Геннадия Зюганова, он еще в мае 1998 г. предупреждал о возможном дефолте и фактическом банкротстве правительства. Тогда многие депутаты вежливо посмеялись. Однако пессимистичный прогноз оправдался: экономика страны рухнула буквально в одну ночь, в Москве 400 тысяч человек проснулись безработными. Очень характерен рассказ предпринимателя, организовавшего до дефолта производственную компанию: он держал деньги в трех банках, будучи уверенным в том, что, если даже один из них лопнет, в другом всегда можно будет взять средства. Но лопнули все три – и о финансировании производства можно было забыть. Тот человек вспоминал, что у него не было даже «заначки» под подушкой для собственной семьи – не осталось ни копейки.

«Сбербанк», оставшийся единственным финансовым учреждением, где еще можно было взять денег для текущей жизни и организации производства, выплачивал почти по миллиарду ежедневно. Золотовалютные резервы составляли всего шесть миллиардов. Баррель нефти стоил 10 – 12 долларов. В сентябре на большинстве предприятий и организаций уже нечем было платить зарплату. Обвал промышленности достиг такого масштаба, обнищание людей было таким жутким, что казалось, мы стоим на пороге гражданской войны.

Президент Ельцин хотел, чтобы правительство возглавил Виктор Степанович Черномырдин. Он дважды выдвигал его кандидатуру на утверждение в Государственную Думу, и дважды Дума проголосовала против. Третий отказ означал бы автоматический роспуск Госдумы. Назревала возможность политического кризиса – не менее глубокого и не менее страшного, чем то, что произошло в сфере экономики. Правительства нет, Государственной Думы не будет, а проблемы со здоровьем президента слишком заметны, чтобы их можно было игнорировать… все это могло обернуться для страны настоящей катастрофой.

* * *

До последнего момента от Маслюкова пытались добиться согласия возглавить правительство. Большую роль в убеждении Юрия Дмитриевича сыграла в том числе Татьяна Дьяченко. Несмотря на свое однозначное отношение к семейственности в целом и семье Ельцина в частности, он, тем не менее, отзывался о Татьяне Борисовне как об очень умной и талантливой женщине. Юрий Дмитриевич всегда судил о человеке по делам. Он предпочитал внимательнейшим образом наблюдать за людьми и только потом приходить к какого-либо рода заключениям.

Пост главы правительства неоднократно предлагался также Евгению Максимовичу Примакову. Вначале Примаков отказался, жестко заметив, что эта должность отнюдь не подарок – казна пуста. Тогда Ельцин обратился к Маслюкову. Светлана Ивановна Маслюкова вспоминает, что, когда решался вопрос об утверждении кандидата на должность премьер-министра, семья Маслюковых отдыхала за границей – и за Юрием Дмитриевичем прислали самолет. Президент вызвал также Примакова и Черномырдина.

Разговор был долгий. Юрию Дмитриевичу было что сказать Борису Николаевичу и было что вспомнить – они неоднократно пересекались по работе в советское время, вместе занимались промышленностью в Свердловске. В конце концов Маслюков сказал, что пойдет в правительство, если премьером станет Примаков. Это был правильный выбор. Юрий Дмитриевич всегда считал, что каждый должен заниматься своим делом, хорошо представлял себе обширный политический опыт Примакова и точно знал, что эта должность подходит ему гораздо больше. Примаков, в свою очередь, поставил условие, что его первым заместителем станет Маслюков, который будет отвечать за экономическую часть, заниматься народным хозяйством. Председателем Центробанка стал Виктор Геращенко. Тем самым Маслюков дал себе возможность заниматься тем, что он знал и любил, – промышленностью. Он собрал вокруг себя команду блестящих профессионалов-технократов – не тех, которые любят поговорить о демократических ценностях и светлых путях, но никогда в жизни не управляли даже заводским цехом, а тех, кто досконально и в подробностях знал производство и промышленность изнутри. Кроме того, в правительство пришли люди, хорошо знающие национальную культурную специфику: не секрет, что уклад жителей, скажем, Якутии и Дагестана различается сильнее, чем у финнов и испанцев. На первом заседании правительства Маслюков сказал: «У нас есть примерно шесть месяцев. Нам надо многое успеть».

Важно, что Юрий Дмитриевич никогда не отличался, если можно так сказать, демагогической критичностью. Он тяжело воспринимал ситуацию в стране, пропуская все через свое сердце. Но люди делятся на тех, кто предпочитает обсуждать сложившееся положение вещей у себя на кухне, и тех, кто делает дело. В 1998 г. у Юрия Дмитриевича появилась возможность вернуться к активной деятельности, появился шанс на то, что его усилия помогут реально изменить ситуацию, – и он готов был их приложить. Он хорошо понимал необходимость трансформации, связанной в первую очередь с формированием новых стимулов, касающихся собственности, – и, что примечательно, институт частной собственности продолжил укрепляться именно в период работы правительства Примакова – Маслюкова.

Для генеральных конструкторов и директоров заводов назначение Маслюкова первым вице-премьером стало праздником – по всей стране на заводских корпусах вывесили флаги. Люди знали: раз пришел Юрий Дмитриевич, значит, дело будет, теперь снова заработает промышленность, заработает страна. Все они верили в него – всегда, до конца. И их доверие было оправдано. Кабинет министров превратился в реанимационный центр промышленности. Многие решения приходилось принимать, что называется, с колес, как при пожаре или наводнении – а последствия дефолта вполне можно было сравнить со стихийным бедствием.

* * *

В самый серьезный послекризисный момент 1998 г. практически все серьезнейшие экономические вопросы решал Маслюков. Командировки следовали одна за другой, Юрий Дмитриевич буквально жил в самолете вместе с рядом своих помощников. Его работоспособность в условиях таких колоссальных нагрузок поражала. К Маслюкову буквально валом пошли руководители предприятий и генеральные конструкторы. Ничего особенного от него не требовали – хотели просто, если угодно, посмотреть в глаза и пообщаться лично. И для каждого он находил хотя бы пять минут на разговор.

Нередко приходилось проводить одновременно по два совещания: необходимо было встретиться с академиками и обсудить текущую ситуацию и в тот же момент, допустим, обеспечить и организовать завоз продуктов в северные регионы страны. Но главное то, что решения, которые принимались Маслюковым, были действенными. Сегодня в решениях, которые принимаются руководителями разного ранга, зачастую либо нет глубины, либо отсутствует контроль их выполнения, либо попросту нет понимания, как добиться того, чтобы они выполнялись. Подход Маслюкова состоял в кристаллизации наиболее эффективного решения из набора возможных и последовательного доведения его до желаемого результата. Для него это была азбучная истина, а для страны в 1998 г. – ощущение, что пришел волшебник. Но никакого волшебства не было – была система.

Огромным достижением Маслюкова, резко улучшившим состояние дел в промышленности и способствовавшим росту доверия людей к правительству, была выплата внутренних долгов. С 1992 г. государство задолжало предприятиям и организацям огромные суммы – в числе «кредиторов» оказались автомобильные и химические заводы, предприятия оборонного комплекса и многие другие. Маслюков собрал все долги, сгруппировал их и сказал: «Это надо выплатить». Конечно, государство поступило по отношению к этим предприятиям не вполне честно: долговая история тянулась с 1992 г., а деньги были выплачены на рубеже 2000-х, после всех инфляций и деноминаций, когда рубль сильно подешевел, но все же это было лучше, чем ничего.

Существовала еще одна проблема. В нормально действующей экономике объем общей массы наличных денег должен составлять примерно 50 – 55% от ВВП, то есть от всех произведенных в стране товаров и услуг. В 1998 г. этот показатель составлял всего 18% – денег банально не хватало. Один из бывших коллег Маслюкова отзывался об истоках проблемы так: «Это последствия применения монетаристской теории. Слишком часто применяли минимаксные решения (максимизирующие возможную прибыль и минимизирующие возможный убыток в условиях неопределенности. – В.С.). Есть задача – минимизировать инфляцию, и есть тривиальное решение – ноль денег, ноль инфляции. Уголь добыли, в электростанциях сожгли, энергию выработали, заводы ее потребили, продукцию произвели – и никто никому не может заплатить. Тромбы в финансовых артериях».

Колоссальная заслуга Евгения Максимовича Примакова в решении стоявших перед страной проблем заключалась в том, что, помимо приглашения Маслюкова, он добился восстановления Виктора Геращенко на посту председателя Центробанка. Совместными усилиями Геращенко и Маслюкова удалось добиться нормализации обстановки способами, гораздо более адекватными, нежели незатейливое включение печатного станка.

Тогда была впервые введена практика обязательной сдачи валюты, получаемой от экспорта, Центральному банку, – рассказывал Леонид Иванович Абалкин. – По этому поводу было много споров и обсуждений, потому что были варианты стопроцентной сдачи валюты государству, а если тебе требуется экспорт какой-то продукции, ты берешь у государства взаймы эти средства и покупаешь все, что тебе нужно. Никакой коммерческой наживы там не было, но это было очень позитивное решение, которое сыграло огромную положительную роль в укреплении хозяйства. Решения принимались совместно, участвовал и Юрий Дмитриевич, и Геращенко, и я, и другие академики, мы перебирали разные варианты, но в конечном счете остановились на семидесяти пяти процентах. Это сыграло важную роль.

Итогом уже первого этапа нашей работы стало то, что мы погасили все долги перед Международным валютным фондом в 1998 г. Подъем экономики начался в 1999 г. Первый год, который начался уже при Примакове, дал колоссальный плюс в росте валового внутреннего продукта. Мы совершили очень серьезный скачок. В то время были достаточно крупные вложения в оборонную отрасль промышленности.

В то время было широко распространено определение «новая экономическая политика» – уже не для СССР, а для России. Она включала несколько пунктов. Примаков рассказывал о ней на Верховном Совете. Базовым принципом было сочетание всех элементов, то есть декларировалась планово-рыночная социально ориентированная экономика, достаточно эффективная во всех отношениях.

Сегодня новая экономическая политика для России снова строится на этих принципах. Идея конвергенции не утратила своего значения до настоящего времени. Не надо что-то одно заменять другим и считать, что одно заменяет другое. Нельзя отказываться от государства и рассчитывать, что рынок сам все решит, или, наоборот, уповать только на государственное регулирование. За монополию государственного регулирования никто не выступал и внутренне не считал это необходимым. Необходимо многообразие форм собственности, сочетание их всех между собой, причем каждая форма собственности находит свою нишу. И здесь нет соревнования, выживает та форма, которая наиболее адекватна. Одно дело атомная промышленность, где должна быть госмонополия. Другое – работа парикмахерских и швейных ателье, где государству вообще нечего делать. Это совершенно разные вещи.

К сожалению, это правительство проработало совсем недолго. Дело в том, что отставка Примакова пришлась на то время, когда внутренне ожидалась отставка самого Ельцина. Борис Николаевич понимал, что премьер-министр будет претендовать на его место, и не хотел этого. Примаков ушел, появился Степашин, тоже недолго просидел на этом месте, его тоже освободили, но это уже другая история.

* * *

Результаты были фантастические. После тяжелейшего кризиса, практически в отсутствие финансовой системы как таковой, удалось остановить обвал, поймать уже свесившуюся над бездной страну буквально за пятку и постепенно втащить назад. Рост промышленного производства за те восемь месяцев, что правительство Примакова – Маслюкова было у власти, составил 24%. Россию удалось не только оттянуть от пропасти, но и оставить в экономике такой задел, которого хватило для сохранения ВПК. Промышленность задышала. В тот период времени вновь начали концентрироваться на целом ряде проектов, относившихся к области реальной экономики и связанных с развитием военной и гражданской авиации, металлургии, тяжелой промышленности. В частности, мощнейшие боевые комплексы, защищающие нашу страну, до сих пор выпускаются во многом благодаря тому, что удалось спасти в те годы – именно Юрий Дмитриевич помог скооперировать почти шестьсот предприятий, которые сегодня изготовляют «Тополь-М».

Пожалуй, само по себе присутствие в правительстве Примакова – Маслюкова людей, которые ассоциировались с национальными интересами государства, играло в обществе огромную стабилизирующую роль. Вообще, тот период во многом был уникален: целый ряд государственных механизмов продолжал исправно функционировать, при том что у участников этих государственных механизмов не было для этого никаких мотивов – кроме чести, собственного достоинства и понимания значимости своей работы для жизни страны.

Любопытно, что в сентябре, октябре и ноябре 1998 г. почти не слышно было критики в адрес нового кабинета министров. Ситуация казалась практически беспросветной, и все были настолько поглощены своими проблемами, связанными с кризисом, что работать правительству Примакова – Маслюкова никто особенно не мешал. И лишь когда на рубеже 1998 и 1999 гг. макроэкономические индикаторы показали, что экономика отползла от края пропасти, а потом уже начала отходить уверенными шагами, – только после этого начали раздаваться сперва единичные, а затем и множественные критические выпады. Первым под информационный огонь попал Маслюков, как коммунист, но потом уже стало доставаться и Примакову. К слову, Примаков вспоминал, как через несколько недель после начала работы нового правительства его вызвал к себе президент Ельцин и сказал: «Евгений Максимович, вас обволакивают коммунисты». «Но позвольте, – парировал Примаков, – вы же при мне предлагали Маслюкову возглавить правительство, и он отказался». Ельцин промолчал.

* * *

И все-таки – почему Маслюков отказался от должности председателя правительства? Частично мы уже ответили на этот вопрос: он был убежден, что заниматься нужно тем делом, которое ты знаешь лучше всего. Но есть и другой момент. Если бы Маслюков, не скрывавший своих левых убеждений и являвшийся депутатом Госдумы от КПРФ, согласился в этот момент возглавить правительство, то его личная потенциальная неудача на посту руководителя означала бы не просто смерть коммунистической партии, а де-факто такое преследование, справиться с которым было бы невозможно. Он был бы назначен крайним и разорван буквально на мелкие клочки, а сама компартия, которая только-только начала отходить от страшных гонений и судебных преследований, была бы уничтожена навсегда.

Важно, что во время работы в правительстве Маслюков никогда не ставил интересы своей фракции выше интересов правительства и государства. Так, он был очень недоволен тем, что КПРФ, у которой в то время было большинство голосов в парламенте, не приняла весь комплект налоговых законов, предложенных правительством, – из девятнадцати законов утвердили только шесть. Новые законы должны были стать базой для дальнейшего развития, помочь вывести Россию из того тяжелого положения, в котором она оказалась, и обеспечить дальнейший рост экономики. Кроме того, впоследствии ни он, ни Евгений Максимович Примаков не поддержали идею об импичменте президента.

Правительство Примакова – Маслюкова состояло из представителей многих партий, но выбор именно этих людей был обусловлен не их партийной принадлежностью или идеологическими убеждениями, а их, если можно так выразиться, техническими возможностями. И еще один важный момент: все они были патриотами, искренне стремившимися сделать для страны все, на что способны.

Не буду рассуждать – как человек, не являющийся поклонником коммунистической идеи, – о том, хорошо это или плохо. Просто констатирую, почему для Маслюкова было так важно свои собственные решения и свой риск не превращать в риск для партии, для людей, которые оказали ему доверие, избрав его депутатом.

* * *

Можно предположить, что во время работы в послекризисном правительстве Юрий Дмитриевич практически неизбежно должен был испытывать огромное давление. Однако надо понимать, что в силу целого ряда причин люди, подобные Маслюкову – а их очень мало, – всегда принимают решения не под воздействием давления, а с позиции внутренних убеждений. И очень часто давители оказываются несопоставимы по масштабу. Согласитесь, трудно давить на человека, который занимал фактически один из ведущих постов в такой огромной стране, какой был Советский Союз. Можно что-то обсуждать, но все равно решения принимаются такого рода личностями абсолютно самостоятельно. Все прекрасно знали о том, что как переговорщик Маслюков не сдвинется с той позиции, которую он определил для себя как итоговую, – никакая сила не заставит его это сделать. Но и цели он ставил очень реальные, с твердым пониманием ситуации, с четким просчитыванием всех промежуточных этапов достижения результата.

Будучи человеком энциклопедических знаний и блестящей эрудиции, в том числе и в области экономики, Юрий Дмитриевич вел переговоры с президентом Всемирного банка Джеймсом Вулфенсоном, встречался с его первым заместителем Стэнли Фишером, и можно совершенно однозначно сказать, что каждый раз это был разговор абсолютно равных людей. Было заметно, что и для них это общение было интересным и полезным в профессиональном плане, кроме того, Маслюков неоднократно общался со Стэнли Фишером на неслужебные темы – они, как отцы семейств, обсуждали общечеловеческие проблемы и прекрасно понимали друг друга.

Интересно, что с 2002 по 2007 г. Юрий Дмитриевич был президентом Ассоциации операторов российского рынка мяса птицы. Эта общественная организация была создана в 2001 г. при поддержке Минсельхоза, можно сказать, по настоятельной просьбе-рекомендации руководства страны. В 2001 – 2002 гг. резко обострилась ситуация с импортом так называемых «ножек Буша», и разрешить возникший скандал было невозможно ни политическими, ни экономическими методами. Тогда было принято решение попробовать объединить операторов по поставкам и упорядочить их деятельность. Возглавить вновь созданную организацию попросили Юрия Дмитриевича.

В очень короткий срок задача была полностью решена. Сократили количество операторов, навели порядок на таможне, разобрались с ценообразованием. Кроме того, целью деятельности организации было не только упорядочение поставок мяса и птицы из Европы и США, но и развитие своего агрокомплекса – и эту задачу тоже получилось решить, российские птицефабрики производят высококачественную продукцию по конкурентным ценам. Глава американской ассоциации операторов мяса птицы, узнав о создании аналогичной организации в России и о том, что руководить ею будет Юрий Дмитриевич, сказал: «Раз пришел Маслюков, наши шансы невелики, теперь будем жить по общим экономическим правилам». И действительно, как мы уже заметили, все внеправовые преференции американской курятины моментально были прекращены.

Кажется удивительным приглашение Маслюкова на этот пост. Казалось бы, он всегда был связан с военной промышленностью – при чем тут поставки импортной курятины? Однако дело в том, что сфера компетентности Юрия Дмитриевича была гораздо шире, нежели только военно-промышленный комплекс. Он прекрасно чувствовал макроэкономическую ситуацию на глобальном уровне, разбирался во всех механизмах экономического влияния. Все-таки он был последним председателем Госплана СССР и Военно-промышленной комиссии СССР – а ведь советский оборонный комплекс был гигантской махиной, где работало более 50 млн человек. Круг задач, которые необходимо было решать при управлении этой колоссальной системой, был невероятно широк: это и вопросы экономики и финансирования, и вопросы энергетического снабжения, и вопросы размещения производственных мощностей, и вопросы управления людскими ресурсами, которые необходимо было откуда-то брать, обучать, мобилизовывать, размещать и расселять, и вопросы получения импортного оборудования в условиях эмбарго.

* * *

Повторюсь – Маслюков был человеком совершенно непривычного для нынешних времен масштаба. Уходящая порода в России – технократы-интеллигенты. Наверное, идеологически он являлся антагонистом человека, который всегда говорит о нем крайне уважительно, – Анатолия Борисовича Чубайса. Но не Германа Оскаровича Грефа, который в чем-то продолжил традицию Маслюкова: придя из юриспруденции в Минэкономразвития, Греф тщательно изучил вопросы, имеющие отношение к экономике, а теперь, возглавив «Сбербанк», серьезнейшим образом повышает свой уровень знаний о банковской системе. Если угодно, Греф воплощает в жизнь уроки Маслюкова – знать то, чем ты управляешь, досконально, лучше, глубже и тоньше, чем профессионалы, постигать мельчайшие детали. Только тогда ты можешь стать хорошим руководителем.

Меня всегда поражало, что он знает названия заводов, номера и названия изделий, поставщиков и так далее. Конечно, это результат и высокого интеллекта, и очень большого опыта работы. Мне достаточно много приходилось работать с Юрием Дмитриевичем в тот период времени, когда он был в правительстве. Оборонка была в сложном положении. Я отвечал за управление собственностью и, грубо говоря, за всю работу предприятий в текущем направлении их деятельности. А Юрий Дмитриевич, по большому счету, занимался содержанием. Это огромное количество совещаний у него по разным темам, рассмотрение тех или иных вопросов, связанных с помощью функционированию оборонных предприятий. Я всегда удивлялся, как он выдерживал такой темп работы, мне казалось, что в его возрасте все-таки здоровье должно было давать о себе знать, но он никогда не позволял себе сбоев. Это, конечно, тоже многолетний опыт, привычка ответственного общения с людьми.

Когда он ушел из правительства, я пришел туда. Мы частенько с ним встречались по вопросам оборонной промышленности. Он был депутатом от Удмуртии, очень хорошо знал там все заводы, и, когда мы разрабатывали программу реформы оборонно-промышленного комплекса, я попросил Юрия Дмитриевича выступить консультантом. У него были все допуски к секретным материалам, и надо сказать, что он нам давал очень, очень важные и дельные советы. Делал он всегда это очень непосредственно и, я бы сказал, очень корректно. Не назидательно, а мягко и корректно. Я всегда ценил отношения с ним и его погруженность в тематику, это как раз было то, чего мне не хватало. Я, конечно, на порядок меньше представлял себе предметную область, чем он, и для меня были очень важны встречи и общение с ним.

Думаю, что я хорошо себе представлял экономическую ситуацию, но, что касается предметной области, взаимодействия предприятий, технологии производства и так далее – этому я учился у него. Он всегда до деталей разбирался в ситуации. Конечно же, я очень много почерпнул от такого рода общения. Я и потом не стеснялся ему задавать вопросы, и Юрий Дмитриевич очень терпеливо рассказывал, как функционировала та или иная система. И зачастую в старой системе находились правильные рациональные решения, которые нужно было просто воспроизводить. Не все абсолютно нужно было отбрасывать. И это очень ценный опыт, тот опыт, которого у нас не было.

Могу сказать еще об одном человеке, который возглавлял Госплан и которого я считаю отчасти своим учителем. Это Николай Константинович Байбаков, человек в очень зрелом возрасте, скажем так, который давал мне очень дельные советы. Это удивительная генерация людей, которые развивались постоянно, несмотря на свой возраст. Понимаете, у нас самая огромная проблема, когда человек в какой-то период времени, на каком-то возрастном своем отрезке, перестает воспринимать новую информацию, он считает, что он уже познал все и достиг всего. И с этого момента начинается такая профессиональная и личностная деградация. Это же люди, которые всю свою жизнь привыкли очень тяжело трудиться.

И эта ответственность, которая долгие годы лежала на их плечах, она приучила их к тому, что нужно постоянно развиваться. Ситуация меняется,ты должен меняться вместе с ситуацией. Ты должен учиться слушать людей, ты должен научиться воспринимать новую информацию, ты не можешь владеть всем объемом информации, ты должен доверять мнению компетентных специалистов. Это многолетняя привычка, которая заставляла их всегда находиться в динамике. В ментальной, в интеллектуальной динамике и, собственно говоря, эти люди всегда шли в ногу с тем временем, в котором они работали.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.