V История престолонаследия в современной России

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

V

История престолонаследия в современной России

Окончательный выбор преемника Борисом Ельциным для меня стал абсолютно неожиданным. Узнав фамилию, я опешил: «Только пластилиновый народ, который хорошо прогрели на солнце и долго разминали, может проголосовать за человека, который начинает свою политическую карьеру с президентских выборов».

Я не мог поверить, что мало кому известного незаметного полковника КГБ-ФСБ Путина можно избрать за полгода на высший пост в государстве. Я хорошо знал Владимира Владимировича, он никогда ничем не выделялся на фоне серой массы государственных чиновников и никогда не имел особых заслуг перед Отечеством.

И я, и Чубайс – мы испытали шок от решения президента выбрать в преемники Владимира Путина. Кстати, вопреки многочисленным домыслам, сам Чубайс никогда не собирался в президенты и даже в шутливой форме не обсуждал такую перспективу. Но нам казалось, что Сергей Степашин, несмотря на особенности своего характера, более всех подходил на роль следующего президента страны. Степашин, возглавивший на четыре месяца правительство, действовал очень осторожно. Он вообще достаточно мягкий человек, компромиссный и порядочный. Мы были уверены, что Степашин не наломает дров. Для России такой президент означал бы движение вперед.

Сейчас я понимаю, что произошло и почему вдруг появился Путин. Имя Путина всплыло в цейтноте, когда до выборов оставались месяцы. Ельцин не доверял ни Примакову, ни Лужкову, ни Черномырдину. Окружение же убеждало его: нужен такой президент, который обеспечит и ему личную безопасность. Окружению было безразлично, куда новый президент поведет страну, они думали о себе. Вот и выбрали кандидата под свои интересы. С Немцовым им было все ясно, Явлинский их все время ругал, Степашин оказался слишком гибким. Окружение искало человека, который был бы им всем обязан, надежного, который держал бы слово.

Кто такой Путин, мало кто тогда знал. Он был настолько неприметным, что на него не реагировал даже мой секретарь. Как-то ко мне в приемную звонит директор ФСБ, а секретарь отказывается соединять со мной и требует представиться. Тот в ответ: «Путин Владимир Владимирович, директор ФСБ». Секретарь передает мне: «Там какой-то Путин звонит. Говорит, что он начальник ФСБ. Что с ним делать?»

Помню случай, который потряс меня до глубины души. 1998-й год. По всей стране бастуют шахтеры. Сидят на Горбатом мосту перед зданием правительства и стучат касками по мостовой. Березовский этот спектакль спонсирует и подвозит забастовщикам бутерброды. Вся страна блокирована: Транссиб, Северная железная дорога, Северо-Кавказская дорога… Железнодорожное движение парализовано по всей России.

Правительство принимает решение разблокировать железнодорожные трассы. Бывший премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер говорила мне твердо и безапелляционно: «Борис, их надо разгонять при помощи полиции. Они – враги России». Мы понимали, что страна вот-вот развалится на куски по экономическим соображениям, ведь Транссиб – единственная железная дорога, связывающая Дальний Восток и Сибирь с центром России… На Северо-Кавказской дороге собралось столько пассажиров с детьми, ехавших на отдых, что там создалась в прямом смысле взрывоопасная обстановка… Более ста составов простаивали в поле и на станциях на юге. Кругом антисанитария, отсутствие элементарных условий. Эпидемия могла вспыхнуть со дня на день…

С другой стороны, шахтеры выдвигали во многом справедливые требования, хотя и был перехлест, подогреваемый обиженными олигархами.

Я как вице-премьер руководил комиссией по урегулированию ситуации. Собрал экстренное совещание, пригласили всех силовиков. Все пришли, кроме директора ФСБ Владимира Путина… Путин позвонил и сказал, что он прийти не может, потому что у него заболела собака. Я был в шоке и долго не мог прийти в себя. Поведение руководителя ФСБ мне показалось вопиюще нелепым, немудрым и негосударственным, что я отказывался верить в происходящее. Не помню, в каких выражениях я говорил тогда с Путиным, но наверняка не вежливо. Уверен, он не забыл.

В. Путин писал мне всякие справки, будучи начальником контрольно-ревизионного управления Администрации президента. Как-то прислал справку о том, что в ведомстве Чубайса царит хаос, воровство и коррупция. И далее: «Докладываю на Ваше усмотрение». Но если воровство и коррупция, то зачем «докладывать на мое усмотрение»? Я позвонил Владимиру Владимировичу и спросил: «Вы пишете, что Чубайс – вор и все остальные вокруг него – жулики. Дальше вы должны были написать: „Считаю, что необходимо возбудить уголовные дела“. Вместо этого я вижу странную фразу: „Докладываю на Ваше усмотрение“. Как это понять?» Путин над ответом долго не думал: «Вы начальник, вы и решайте». Классический пример поведения чекиста. В целом он ничем скандальным не отметился, но и выдающегося сделать ничего не успел. Как Молчалин у Грибоедова: умеренность и аккуратность.

Кстати, в 2005-м ту кляузу Путина я подарил Чубайсу на день рождения, написав резолюцию: «Прошу ознакомиться с обращением В.Путина и принять необходимые меры».

Сейчас стало очевидно, что Путин талантливый политик. Безусловно, его недооценивали. Он развернул вспять развитие России, уничтожив свободу слова, институт выборов, расправившись с политическими оппонентами. Построил государственно-монополистический капитализм. Он упростил жизнь лично для себя и усложнил ее для России. Несмотря на то, что Путин – единственный в мире политик, который начал свою политическую карьеру с должности президента, он блестяще овладел политическими технологиями и великолепно вжился в роль президента.

Сегодня в нем многие разочаровались. А вот я никогда не поддерживал Путина. Считаю, что если человек пошел сознательно на службу в КГБ СССР, который с гордостью подчеркивал, что продолжает дело НКВД, ВЧК, карательных организаций против собственного народа, то относиться к такому человеку без подозрения нельзя. У чекистов сформировано очень специфическое мировоззрение, замешанное на ненависти к любой оппозиции, на неприятии критики в свой адрес, на несовместимости с открытостью и публичностью. Чекисты так воспитаны, так выучены, и по этой причине я считал и считаю опасным иметь президента, воспитанного в коридорах советского КГБ. Но по-другому считал Борис Ельцин.

Ельцин разглядел Путина после скандала со Скуратовым. Один из олигархов подбросил в администрацию президента кассету с записью любовной утехи человека, похожего на генерального прокурора, с двумя проститутками. Прокурор так достал предпринимателя своими просьбами и оргиями с молодыми девочками, что тот решил искать защиты у президента. Скандал получился грандиозный. Скуратов вел себя, как те девушки, с которыми он общался: то обещал Ельцину добровольно уйти в отставку, то обращался к депутатам Государственной думы и в Совет Федерации за защитой. Обстановка складывалась крайне нервозная. Оппозиция в парламенте собиралась объявить Ельцину импичмент, и генеральный прокурор был нужен коммунистам в качестве козырной карты. Убрать оскандалившегося генерального прокурора Ельцин поручил Владимиру Путину.

Дело было довольно грязным, потому что копаться в чужом белье неприятно и неприлично. Но Путин даже глазом не моргнул, справился и проблему с прокурором решил. Для Ельцина, судя по всему, это поручение являлось проверкой на лояльность. Лояльность политиков и чиновников для Бориса Николаевича имела значение. Передавая власть Путину, он произнес в конце: «Берегите Россию». Ключевая фраза для первого президента, она очень точно характеризует Ельцина. Действительно, несмотря на то, что Россия его не любила, Ельцин Россию любил. По-своему, с загулами и самодурством, но любил. Он произнес тогда слова «берегите Россию» от всей души, искренне и с тревогой. Это означает, что выбор кандидатуры Путина был для Ельцина сложным выборам и он не совсем был в нем уверен.

У Ельцина главным оружием, главным символом власти была ручка с золотым пером – этой ручкой он подписывал указы. На рабочем столе Бориса Николаевича ничего, кроме ручки, не было. Передавая власть, он и ручку подарил Путину, словно главный символ государственной и президентской мудрости. Когда я зашел потом в кабинет президента в Кремле, то бросились в глаза принципиальные изменения: на столе у Путина ручки не оказалось, вместо нее там лежал пульт от телевизора, который стоял прямо напротив рабочего стола. У Ельцина в кабинете телевизора никогда не было. Стало ясно, что со свободой слова в стране будут проблемы.

Есть три грандиозных «достижения» Путина, за которые страна его еще вспомнит недобрым словом. Первое: при Путине неслыханным образом расцвела коррупция на всех уровнях государственного управления.

Второе: невероятно разрослась и укрепилась бюрократия, за годы путинского правления численность бюрократов выросла на 500 тысяч человек. И третье: полное уничтожение свободы слова в политически значимых СМИ и расцвет лживого, пропагандистского телевидения. Что бы и кто ни говорил о Ельцине, но по третьему пункту Борис Николаевич умел держать удар и вел себя как настоящий мудрый политик.

Однажды, в разгар скандала вокруг «Связьинвеста», президент Ельцин пригласил меня в Шуйскую Чупу (резиденцию в Новгородской области). В девять часов вечера сели пить чай и включили информационную программу «Время». С первой же секунды в программе начали чехвостить Ельцина в хвост и в гриву, с таким издевательством и презрением рассказывали о президенте, что я вжался в кресло. Мне настолько было неловко и неудобно находиться рядом с ним в этот момент, что готов был просто провалиться сквозь землю. Я следил за Ельциным и ждал его реакции. Ожидал всего… Вот он досмотрит программу и прикажет разыскать Березовского и наказать его или вообще разгонит Первый канал… А он посмотрел минут десять и говорит: «Выключите телевизор!» Потом полчаса возмущался, каким подлым способом его критиковали. Я сидел и думал: почему он попросил выключить телевизор, а не выключил того же Березовского из бизнеса и политики, – он же советский партийный начальник, который не привык к сопротивлению. Но Ельцин не мог позволить себе показаться слабым и уязвимым.

Потом мы ужинали, и Наина Иосифовна возмущалась: «Боря, ты смотрел программу „Время“? Это же был настоящий кошмар»! Но президент жену не поддержал и будто вообще не обратил внимания на ее слова. Он помнил, что пришел к власти на волне гласности, защищая свободу слова как фундаментальную ценность. Он из принципа не мог позволить себе затыкать рот журналистам, даже если они откровенно лгали, выполняя указания своих хозяев. Он считал заказную ложь для страны меньшим злом, чем государственную цензуру.

Он, конечно, не любил критику – это понятно, кто ее любит, – но он понимал, что надо терпеть, это мне нравилось. Он не боялся сильных людей, он вообще людей не боялся. Он мне один раз сказал: «Вы с Чубайсом смеетесь надо мной, думаете, какой я пьяный, глупый, а я ведь все понимаю… Но только вы имейте в виду – я президент, а вы бояре просто. Да, вы умные, да, вы образованные, но бояре просто. Я вас не боюсь, это вы меня должны бояться». То есть у него было абсолютное понимание своей роли, исторической роли. Он не верил в теорию заговоров, не был мнительным. Конечно, власть делает людей подозрительными – это понятно, но он никогда не относился к нам как к злодеям, он уважал наше мнение.

Когда Путин стал премьер-министром и к нему, по сути, перешла вся власть в стране, он решил подчинить основные телеканалы. Гусинский был против Путина – он сделал ставку на Лужкова с Примаковым и подстраховался Явлинским. Березовского победа Лужкова с Примаковым не устраивала, поэтому он играл на Путина. Остальные телеканалы (кроме НТВ) не подчинились Путину, но договорились с ним. В общем, Путин с Березовским заключили своеобразную сделку, очень важную для победы на выборах. В результате Путин выиграл президентские выборы, а Борис Абрамович стал депутатом Государственной думы от Карачаево-Черкесии.

Помню, Березовский пришел ко мне в кабинет в парламенте – довольный, вальяжный. Сидим, пьем чай, и он, растягивая слова, произносит: «Вообще нечего делать. Все, что смогли, – сделали. Избрали Путина. Все под контролем. Скука. Не знаю, чем заняться». Я чуть со стула не рухнул: «Боря, скучать не придется. Очень скоро Путин изменится. Он тебе никогда не простит того факта, что ты видел его слабым, просящим и милостиво его поддержал. Запомни: никогда не простит!» Березовский посмотрел на меня как на умалишенного. Но… Очень быстро могущественный олигарх потерял в России и власть, и деньги. В первую очередь отобрали телеканал, потом – все остальное. Теперь сидит в Лондоне и кличет беду на голову Путина. После чудовищного убийства в Лондоне офицера ФСБ Литвиненко Березовский ждет убийц с Лубянки и боится собственной тени. Думаю, он сотни раз проклял тот день, когда решил поддержать человека из ФСБ.

Путин облегчил себе и жизнь, и работу. Он выбрал самый простой путь: уничтожил оппозицию, свободную прессу, покончил с самостоятельностью губернаторов. Покончил с федерализмом в России и с местным самоуправлением. Путин решил, что для лучшей управляемости всех нужно опять построить в колонны по стойке смирно; и чтобы все кричали, какой он великий; и чтобы везде висели его портреты. Руководить Россией такими методами смертельно опасно в стратегическом плане, хотя лично для президента именно такая система более удобная и простая. Ведь не обращать внимания на лояльных коррупционеров психологически легче, чем каждый день выслушивать критику в свой адрес. Фактически аннулировать выборы безопаснее, чем каждый раз рисковать, что проиграешь. Но я не верил, что можно развернуть Россию на 180 градусов так быстро.

И все-таки должность президента России – это очень серьезная и очень трудная работа, «ответственность» здесь – ключевое слово. Путин решил идти по пути наименьшего сопротивления, как и учили рыцарей плаща и кинжала. По сути, он ушел от ответственности за Россию, обезопасил лично себя, и за это история предъявит ему главный счет.

Владимир Путин в школе КГБ проходил предмет «вербовка». Видимо, изучил неплохо, свою пятерку получил и теперь шлифует знания, умения и приемы на практике. Скажем, со мной он будет говорить про свободу слова: вот смотри, в «Коммерсанте» меня опять смешали с дерьмом, в «Новом времени» написали, какой я плохой… Это не свобода, что ли?» Или: «Видишь, я посочувствовал американцам после 11 сентября и в Афганистане им помогал…» Это он мне будет говорить. Патрушев придет – ему он, наверное, скажет так: «Замочить всех в сортире, установить слежку, будут выпендриваться – камер хватает». Путин знает, о чем и с кем говорить, какую выбрать интонацию и какую лексику, и в этом секрет его политического успеха.

Путин действует без ограничений. Никакого противовеса ему нет, он никого в стране не слушает, а потому часто адекватно не реагирует. Реальной силы, которая могла бы хоть в какой-то степени на него влиять, больше нет. Телевизор он смотрит тот, который сам сделал, слушает только своих чекистов, людей с иной точкой зрения в Кремль не допускают. Раньше, когда мы были в Думе, у нас были с ним встречи. Он слышал про Чечню, про убитых – и от меня, и от Явлинского. Он слышал о взаимоотношениях с Западом, о свободе печати, об НТВ. Он все это слышал. Ему это было глубоко неприятно, но он вынужден был слушать. А сейчас придут Жириновский (редко), Грызлов, Миронов и (редко) Зюганов. Что они ему могут сказать?

В 1999 году будущее не казалось безнадежным. Да, я ушел из правительства и вылетел из списка преемников и любимчиков Ельцина. Однако нам удалось создать «Союз правых сил». СПС набрал хорошую скорость. На парламентских выборах партия получила неплохой результат.

Кстати, в 1999 году «Союз правых сил» поддержал Путина. У нас был тяжелый разговор «на пятерых» – Кириенко, Чубайс, Гайдар, Хакамада и я. Хакамада и я были против того, чтобы поддерживать Путина. Остальные – за. Счет 3:2 в пользу Путина. Это вам не Аргентина – Ямайка… Партия приняла позицию большинства. Мы с Ириной остались при своем мнении.

В 2003-м было значительно сложнее. Я не знал, что делать после провала СПС на выборах. Не представлял, куда пойти работать. Рассматривал возможность возврата в Нижний Новгород. Я думал, не поучаствовать ли в выборах губернатора, поскольку уровень доверия был достаточно высоким. И люди помнили, как мы строили дороги, храмы, реализовывали жилищную программу, программу поддержки сельского хозяйства… Да и до сих пор помнят те же «немцовки» – областные облигации, которые сохраняли сбережения от инфляции. В общем, я хотел пойти на губернаторские выборы, но Путин выборы губернаторов отменил.

А дальше – пошло-поехало. На фоне апатии и конформизма в течение последних лет возродились разговоры об особом пути России. Как всегда «особый путь» означает:

1. нарушение гражданских свобод;

2. цензура;

3. отсутствие правосудия;

4. беспредел чиновников;

5. неслыханное мздоимство;

6. всевластие госмонополий.

Вот и весь особый путь. Помощник президента Владислав Сурков этот путь России назвал «суверенной демократией».

Не бывает никакой «суверенной демократии»: либо есть демократия, либо ее нет, и все заменители – болото в виде диктатуры. Кремлевские забывают, что нет ни одной успешной страны, где бы не были реализованы базовые идеалы демократии. Успешные и динамично развивающиеся страны, конечно, разные, есть среди них многоконфессиональные и многонациональные, у всех своя история и культура, но везде присутствует разделение властей, общественный контроль над правительством, независимость суда, свобода слова и политическая конкуренция. При этом самобытность стран сохраняется. Даже внутри объединенной Европы сохраняются совершенно разные по своей самобытности государства. А когда говорят про суверенную демократию или к слову «демократия» прибавляется другое прилагательное, это означает диктатуру – без шансов на прогресс и без шансов на прорыв. Вспомним КНДР – Корейскую Народную Демократическую Республику. Там демократия концентрационного лагеря. Есть еще «дисциплинарная демократия» – в Бирме. В России пытаются построить «суверенную демократию». За державу обидно.

…Я думал, что же делать, как жить и где работать. Чиновником быть я не хотел. Чиновник живет по неким внутрикорпоративным и, на мой взгляд, часто непристойным правилам. Зачастую он должен покрывать беспредел, воровство и вранье. Это не по мне. С другой стороны, в России после поражения в политике подняться практически невозможно. По крайней мере, в этом убеждены многие молодые и совсем старые политики. Богатая на революции и кровавые разборки российская история указывает на необходимость подчиниться воле сильного как единственную возможность спасения. Но я решил не подчиняться и не подстраиваться. Хотя каждый в той ситуации делал свой выбор.

Ко мне пришел Павел Крашенинников, член СПС и депутат от Магнитогорска, и стал объяснять, что ему надо делать карьеру, жить и кормить семью, поэтому он переходит во фракцию «Единая Россия». Понятная позиция. Остальным, которые не согласны с политикой президента, кормить семьи не надо?.. «Страна рабов, страна господ», – поистине так, хотя очень тяжело это понимать.