«ЧТОБ ЗА ПОЛГОДА СТАТЬ ЖИВАГО, ОН ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ТАЩИЛ ЖИВОГО» 1993
«ЧТОБ ЗА ПОЛГОДА СТАТЬ ЖИВАГО, ОН ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ТАЩИЛ ЖИВОГО» 1993
1 января 1993 г. Пятница
Денис:
— Пап! А ты не хочешь рукоположиться? Представляешь, какая реклама: протодьякон Валерий Золотухин! Представляешь?
2 января 1992 г. Суббота
Денис в некотором роде пережил еще одну личную драму. Сделал он Ленке Ащеуловой официальное предложение выйти за него замуж, написал об этом в письме — задумал рукополагаться, уйти в священники и выбрать себе матушку, попадью то бишь. Ленка сказала: «Дай подумать три дня». — «Нет, до вечера!» Посоветовалась она с родителями и попадьей стать не захотела. «За кинорежиссера бы она вышла, — сказал Денис, — а за попа не хочет».
Когда я понял это, мне стало нехорошо. «Когда б я был не Иоаннов сын... тогда любили ль вы меня?»
Надо придумать вот что: каждый день приходить в разной одежде. Начиная с завтрашнего дня. Будет трудно с обувью. Не надо этот фокус проделывать — два пиджака, 4 куртки, а пиджака-то три. Брюки — двое тканевых, джинсы... брюки купить надо. 5 свитеров, рубашки.
7 января 1993 г. Четверг. С Рождеством Христовым!
Зачем меня так обманули? Зачем Вера плачется мне — «говорят, всех пенсионеров на пенсию!». Что ж ты, Вера, ликовала, когда Губенко тебя в свой стан завлек? Что же вы наделали? Он вас — на пенсию! Ты же предала, Вера, а теперь у Золотухина просишь заступничества?! Да к Ю. П. и подходить-то страшно с этим вопросом. Он о нужных-то людях слышать не хочет, которые ему с Губенко изменили.
8 января 1993 г. Пятница
Нуриев, 54 года. Боже мой, лечащий врач отказался комментировать сообщение, что Нуриев, великий мастер балета, скончался от СПИДа.
Меня упрекают в том, что я не мелькаю в сборищах народных. По случаю Нового года и Рождества на ТВ много всяких передач, где зал-массовка заполнены знаменитыми, народными лицами-мордами. Почему-то я спросил:
— А Демидову вы видели?
— Нет...
— Ну вот.
А при чем тут Демидова? Как бы ни при чем, конечно, но если вдуматься — при чем, даже в вопросе мелькания. Уж если она появляется, то не мелькает.
— Так гениально подсматривать в окно мог только В. В., все там было... — сказал Пашка.
Не думаю, чтобы он меня подкалывал, потому что «подсматривание» мое было за несколько часов до «Единственной», и он видел меня или мог видеть уезжающий «Москвич». Эта рана еще аукнется.
Пришвин. Кажется, я откажусь от участия в вечере. Хотя мне и хочется, и душа обязана трудиться, и русское здесь что-то есть большое. И, может быть, для спасания души надо потратить время и силы. Это ведь несложный текст и запомнится легко. И Адель подводить не хочется, я много благодарен этой женщине, редактору и русской, вятской бабе. Во имя прошлого, а стало быть, и будущего, «Радий» надо выучить — переписать, развесить по стенам и выучить.
14 января 1993 г. Четверг, № 1217
Шампанское красное, шампанское кислое.
Традиционно и прекрасно прошла встреча старого Нового года. Это была Барвиха, пансионат каких-то акционеров. У Любимова родился внук — в 75 лет. Все предназначено, все предначертано, чтоб в 62 сыну родиться, а в 75 — внуку, и надо торопиться все записывать.
15 января 1993 г. Пятница, «Дом» вечером
Дневник 1987 г., тех дней, — смерть Эфроса и мрачные предсказания Крымовой о кандидатуре Губенко, его антикультурные, просто аморальные высказывания в адрес правления Эфроса и гастролей театра. И все как бы и подтвердилось — получилась из всего глупость, но могла бы она и не быть, будь поумнее Николай и не ввяжись в борьбу против Любимова и за раздел театра.
Иваненко просится назад, неблагодарная... Ради Володи чего-то давал, чтоб как-то жила, а она пошла в театр Губенко. Теперь ее заменяют в «Преступлении» и не берут в Японию.
16 января 1993 г. Суббота. Утро после душа, зарядки и молитвы
Снились мне опять Ельцин с Любимовым, я фотографировал Ельцина. Он смотрел наши письма, бумаги, но внятного решения или слов хороших, чтоб я проснулся в радости, не было.
А в театре война. Габец объявлен строгий выговор, но, кажется, она не уволена. Долго вчера кричали в кабинете Шацкая, Габец, Иваненко.
А «Павел I» был замечательный.
— Минкин в зале! — сообщил Хейфец после спектакля. — Кто пригласил?
Может быть, он ошибся? Да черт с ним, я его приглашал, но в прошлом сезоне он не пришел. Я Минкина не боюсь, пусть пишет, хоть узнаю правду о своем таланте. Но я лукавил, конечно. Минкина я боюсь. Каждый раз, готовясь к «Павлу I», перебирая листки роли, я натыкаюсь на оборотной стороне на его статью о Губенко и становится страшно. Самое больное, самое точное и пророческое, вот и поди ж ты... Минкина, следуя логике, Гитлер-Чаплин-Колька должен был бы повесить.
23 января 1993 г. Суббота
Вчера мы вышли на сцену — шеф в прострации, не знает, что делать. Нужно понять следующее: если Альфред не написал музыку, положим, к «Гамлету» или другому какому стихотворению, — он не забыл или пропустил, значит, ее нет в нем или он считает, что у него не получилось. И нечего сочинять за него и что-то самодеятельно придумывать. Это надо понять и из сего исходить. Но если замысел через поэзию — стало быть, стихи звучать должны (на немецком языке — во, ход!), а есть ли перевод романа на немецкий, особенно перевод стихов? Был бы номер! Это для меня была бы находка. Не выход из положения, но находка.
А вот что касается прозы... Тем более глупо импровизировать вокальные партии. Фон — да.
Отчего разрыдался Сережа? Вот загадка.
Полицеймако написала мне о Колокольникове. Я вспомнил Олега, вспомнил Рогожский Вал, наше редкое общение, его маленьких девочек, маленького Дениса — и прослезился. Марья — удивительный человек, добрый, интеллигентный, умный и талантливый.
Ольбрыхский о Высоцком, вышла книжка у нас. Мысль хороша: Володю хорошо слушать, выпивая. Действительно, так и было часто, его настрой эмоциональный — дым сигареты, угар — тянул к этому, потому что жизнь казалась вечностью непреходящей.
24 января 1993 г. Воскресенье
В «Независимой» в рубрике «Слухи» иронические намеки насчет «Живаго» от Любимова. Если доктора будет играть Валерий Золотухин, то кто же тогда Лара? Здесь все — и то, что мне 100 лет от роду, и то, что я крестьянский сын и Бумбараш. Будет страшно, если их хихиканья подтвердятся и злобствования оправдаются, — надо спасаться и что-то придумывать. А пока — одеваться и заводить машину.
26 января 1993 г. Вторник, молитва и зарядка
Какой был вчера подарок Володе ко дню рождения! Пел гениальный Градский, а я читал письмо Т. Н. Журавлевой и говорил о курточке от Высоцкого. Был, как мне сказали, маленький спектакль.
30 января 1993 г. Суббота
Рано встал, но не завелся — мороз на дворе. На душе дрянь. И все, думаю, из-за грудной правосторонней боли. Хотя на сцене, на репетиции одно и то же желание не покидает — скорее бы закончилось. Кажется, я возненавижу Шнитке, Пастернака, Любимова и себя. Глаголин такое утешение выдвинул: «Делается это все для Запада, для доллара. Поэтому тебе надо найти несколько опорных точек, которые бы оправдывали тебя в твоих глазах, твое существование в этом».
Вот и все. И не заниматься самоедством, а относиться к этому именно с долларовой кочки...
Губенко вновь собрал рассеянное войско и нам со страниц «Коммерсанта» угрожает. Какой-то чиновник документ, мной подписанный, положил под сукно, он попал в тот лагерь и вызвал очередной переполох.
А между тем Хасбулатов провел решение президиума включить в апрельский референдум вопрос о выборе президента. Что нас ждет в феврале?
На Малой сцене — конкурс!! Девочек отбирают на работу в Японию, в бары. Почему это надо делать под маркой театра?!
— Кто это устроил? Ты как председатель совета трудового коллектива можешь мне ответить на этот вопрос? Мне это не нравится! — заявила сама чистота и непорочность Татьяна Жукова.
Вчера много было людей на «Живаго», я потерял 300 рублей. Вчера как-то особенно понял, какая глупость и несправедливость (и виноваты все мы, и я в том числе) — Петров у нас «заслуженный», Шацкая — «заслуженная», а Селютина даже «не подана»!
31 января 1993 г. Воскресенье — отдай Богу. Кухня
Любимов каждый день по нескольку раз напоминает, что мы репетируем христианский роман.
4 февраля 1993 г. Четверг
Вчера Тамара развивала чью-то мысль о Высоцком. Кто-то говорил о его характере — двойной стандарт, что можно одному, нельзя другому. Даже зная, что он не прав, он продолжал спорить и добиваться, чтоб было по его сделано. И я в связи с собой и разговором с Любимовым (который, кстати, назло артистам оду Бортнику вчера пропел — «одаренный, крупный талант». — «Есть другое мнение», — сказал Беляев. «Надо с жалостью относиться, — возразил Любимов, — одаренный никого не жалеет, и вас в первую очередь») подумал о разгадке некоторой. Ведь это же надо — выпросить у Любимова Гамлета! А с какой (ведь ни одно слово не подходит — «самоуверенность», «настырность», «нахальство») силой, безапелляционностью (Тамара называет это ограниченностью, отсутствием тонкости, душевной интеллигентности — «а как будет партнеру?») в конце концов он буквально выколачивал роль Воланда в уже подмалеванном рисунке из-под Смехова. Это было на моих глазах — он выходил на сцену, примерялся, разгуливал с тросточкой без тени сомнения, что Любимов скажет: «Начинай, Володя!» Я был потрясен до восхищения. И оправдывал его!! Что это?!
Я читаю Ремарка — мне неинтересно, но приятно.
5 февраля 1993 г. Пятница. Утро
— Благодарю тебя, что ты настоял на повторе «Двенадцати», — сказал мне вчера Любимов.
Вообще многие мои идеи проходят. Соблазнил он меня и на премьеру «Саломеи». Через 40 минут я ушел и прибыл в Дом ученых. 120 лет М. М. Пришвину. Говорил, какую благодать на день-неделю разливают его страницы в душе моей — умиротворение, покой, добро. Под настольной лампой читал рассказ «Радий». И было славно. Народ все больше старый, с палками, с бородами, но, главное, много его, почти полный зал. Это здорово.
В «Живаго» мы доползли до II акта, где, собственно, и решится судьба спектакля и роли моей.
6 февраля 1993 г. Суббота, кабинет
Хроника личной жизни, тайной, зашифрованной, — на ладони вся. Много газетной поливки по поводу раздела. Но у Глаголина какие-то намеки, звонки, что-де все хорошо. Любимов уже и в смерти реквизитора И. И. Ростовцевой повинен. Оказывается, профорг Прозоровский три дня сердцем мучился после эксперимента, когда тенью по сцене ходил за ним в «Мастере» Беляев. Если взять факт сам по себе, отдельно — ужасающе! Увидеть за собой второго исполнителя, будущего, без предупреждения — не знаю, чудовищно!!!
7 февраля 1993 г. Воскресенье — отдай Богу
Я отдам его «Живаго» и рекомендации Шифферса в кинематографический союз.
Часто открытие не принадлежит автору, и, естественно, им начинают пользоваться как задачником, учебником. Когда в 1967 г. в Театре на Таганке стали поговаривать о «Преступлении и наказании», меня прочили на роль Раскольникова. В театр на заседание худсовета пришел Ю. Ф. Карякин. Я отчетливо запомнил его фразу, адресованную мне (речь шла о Наполеоне):
— В своей жизни я встретил и знаю одного гениального человека — Шифферса!! Вам необходимо с ним познакомиться, чтобы понять, что поражает Раскольникова в идее сверхчеловека. Прочитайте его роман «Смертию смерть поправ».
Я прочитал. От кумира того времени А. И. Солженицына (пусть простит меня этот замечательный художник!) не осталось и следа. Работа актерская Е. Л. Шифферса в «Интервенции» и по сей день остается для меня наиболее точной и не разрушающей жанр, по мнению некоторых коллег, а подтягивающей этот жанр на другую высоту, на новую точку отсчета.
Жаль, что по условиям нашего уродливого времени роль была переозвучена посредственным актером, а фамилия исполнителя просто выброшена из титров по причине его диссидентства. Ну и время! Ну и страна! Ну и жизнь! Золотухин дает рекомендации, пропуск в ряды кинематографистов Шифферсу! Но... надо, Федя.
И наконец после долгих лет кинематографического молчания и как бы отсутствия на наших собраниях и неучастия в нашей творильне Шифферс показывает нам «Путь царей». Убийство царя!! Кинематограф будущего, настоящего и прошлого.
Присутствие искусства (перефразируя Пастернака) в кадрах этой ленты, скромно означенной опытом, учебным пособием, поражает, потрясает больше, чем само преступление большевиков!!
Уважаемые господа, коллеги, которые будут рассматривать этот вопрос! Извините меня, если вместо рекомендации или характеристики я написал нечто в духе любовной записки. Рекомендую. И думаю, что срочно или скоро нужно организовать, попросить Шифферса прочитать для студентов института кинематографии несколько лекций по искусству, философии, религии, живописи, которые лягут в основу хорошего пособия — капитального, универсального учебника по воспитанию, образованию всякого мало-мальски художественного организма.
10 февраля 1993 г. Среда, мой день
«Мастер и Маргарита». Шацкой очень хорошо удается ведьминское перевоплощение. Она довольно убедительно плачет по своему Мастеру, и я ей верю. Да, она старовата, полновата... Казанчеев, мне кажется, должен играть Воланда — очень хорош и в хорошем тоне, в хорошей манере.
13 февраля 1993 г. Суббота
Что меня поддерживает и дает силы — дневник. Единственное живое существо, с которым мне не тесно, не грустно, не тяжко.
14 февраля 1993 г. Воскресенье — отдай Богу
День нашей с Шацкой регистрации 30 лет назад.
Любимов хочет сделать спектакль или, как он говорит, схему. Кажется, он начинает склоняться, что все петь невозможно, нельзя и преступно по отношению к Шнитке — скажут: «Что же он такое написал?! Что за неорганизованную чушь?»
Так мы не договаривались, Ю. П., дорогой!
Любимов:
— Кто разваливает спектакли? Артисты. Не я же их разваливаю! Ничего у них (отделенцев) не получится!
— Нина! Докладную на всех! Вовремя приходят только я и Золотухин!
До меня сегодня дошло, и я легко засмеялся. Он уезжает — моя машина еще стоит, приезжает — уже стоит. Вот и родилось.
15 февраля 1993 г. Понедельник, № 307
Нельзя изменять своим привычкам — дневник должен писаться во что бы то ни стало.
Вчера Любимов как бы невзначай и само собой разумеющееся промолвил:
— Я ведь не случайно делал эти перекрестья (перекрещения): Настя — Аня, ты — Родион, чтобы была полная взаимозаменяемость. Мало ли что может случиться...
— Все правильно, замечательно, — сказал я. — Это прекрасно.
Корона ни у кого с головы не упадет, если она есть. Как ни странно, мне стало легче дышать. Во-первых, меньше ответственности, и спектакль в Москве может выйти с Овчинниковым — он молодой, музыкальный, хваткий и спортивный. Но в Вене и Германии нельзя отдать ему марки, поэтому надо что-то загвоздить неповторимое, уникальное. Все, что пока делает артист Золотухин, к сожалению, вполне доступно любому, а уж Родиону и подавно. И вот тут опять, что называется, дуракам везет, — может, и хорошо, что Шнитке не написал вокал Юрию? Так, глядишь, я проскочу и наберу музыку для себя удобную. В эти 10 дней партитура должна быть окончательно скомпилирована.
17 февраля 1993 г. Среда, мой день
В прессе сообщение, что Моссовет решит или уже решил — быть ли ему учредителем театра «Содружество актеров Таганки» под руководством Губенко. Заседание 22-го. Вызывается или приглашается Бугаев. А он заявляет, что без Любимова он не пойдет. А Любимову туда ходить не надо, по-моему. Короче, дело идет к суду.
17 февраля 1993 г. Среда, мой день, но бойся его, Близнец!
После репетиции душа и сердце раскрыты, ранимы, усталость и счастье после стихов, где все прочитано тебе и про тебя. Вдруг — ушат холодной воды. Лара, Лариса. Из всех женщин, которые прошли по моему сердцу, кажется, одна ты не презиралась, не скандалила в быт, в пошлость. Какое счастье, что мы не поженились с тобой! Брак портит воспоминания. Ведь любил же я Шацкую, ведь помню, как от ревности плакал, — и что теперь осталось от этого всего?!
19 февраля 1993 г. Пятница. Театр, гр. № 307
Богина, «гениальная» артистка, замучила звонками — из 14-й категории хочется в 15-ю. «Я сыграю все, я все могу, любой ввод за 20 минут!» 50-летние пришли к этой отметке катастрофически нищими, обозленными и развращенными. Что-то веселое, напоминающее счастливую, роскошную жизнь, Рио-де-Жанейро было, конечно, у каждой. К 50 годам ни детей, ни мужиков, ни карьеры, ни ролей. А теперь еще и просто голод.
Любимов. На него было вчера страшно смотреть. Сначала он ругался, как в лучшие годы, потом повторил несколько раз фразу: «Я сегодня же дам телеграмму президенту, что я отдаю назад ваше гражданство! Со мной обращаются хуже, чем при коммунистах, вызывают к прокурору!» У него мозга за разум заходит, да еще так подвел Шнитке. Кажется, он мало-помалу отказывается от попыток, от требований петь ненаписанные ноты, петь прозу как ни попадя.
Я буду вспоминать эти счастливые дни, когда я жил только ожиданием репетиции, приходил в эту комнату, переодевался, ждал Сашку, которая принесет какую-нибудь новую еду, читал роман, писал дневник, слушал фонограммы. Я буду все это вспоминать и плакать. К тому же я дивно вдохновлялся на этом диване.
20 февраля 1993 г. Суббота
Занимался утром аккордеоном, подбирал сопровождение к сцене с Гордоном — Любимову не понравилось. Будет, очевидно, «Не одна во поле...» На ней почему-то и голос звучал.
Шифферса вчера я посетил. Взял роман, оставил пленку. Жалко, что говорил только я и опять о делах театра, о нашей с Филатовым переписке.
22 февраля 1993 г. Понедельник
— Молодец! — сказал Любимов после исполнения мной в финале с Ларой — «В лесу казенной...».
Какие-то победы были и в сцене с Ливерием. В общем, день был с плюсом, полезный. Еще три-четыре бы таких ключевых дня, и я был бы спокоен перед отъездом в Японию. Молился за Любимова, просил у Бога удачи ему.
Шифферс:
— Если он спрашивает, кто может сказать, что Золотухин человек чести, я могу сказать. Передай Филатову, а если я его увижу, то сам скажу о том, что Золотухин — человек чести.
А может, за свой счет издать «Дневник»? Не хочется терять Тверь-комбинат. А если Можайск...
26 февраля 1993 г. Пятница
Нет, прогон получился. Шеф был веселым после первого акта, после второго сиял, усталый и счастливый. В прогоне он всех успокаивал, подбадривал, посылал своих лошадей вперед лаской — стратег педагогики!
Завтра мы улетаем в Японию.
27 февраля 1993 г. Суббота. Япония, Токио
Художник Юрий Васильев снял посмертную маску поэта. Господи! Господи! Сколько совпадений! У меня маска Володи, снятая Ю. Васильевым.
Любимов стал показывать мне сон Живаго, записку Лары. Взял мою бумажку — и замер! Что это? «Павел I, Павел I, Павел I, Казань, Ашхабад, Норильск, Мурманск» — попался ему сентябрьский репертуар.
— Когда же ты на Таганке работаешь?
Такой ужин замечательный — весь мясной, сакэвочный. Немного холодной рыбы в уксусе и картошки обжаренной. Кормила меня Демидова. Сидели на полу, на подушечках, обувь сняли. Что же они, черти, не предупредили! Хорошо, я душ принял и носки чистые. Пытались петь «Дубинушку». Демидова считает, что будет прокол с Ларой. В ней нет энергии никакой.
1 марта 1993 г. Понедельник. «Эдмонт», № 886
Все замечают, что я очень увлечен «Живаго». «Он так загорелся, что не чувствует усталости, он потерял счет времени, он превратил ночи в дни». — Так говорит Шкатова.
Мудрость японская: «Когда ты видишь чистый лист бумаги, подумай сначала, как он прекрасен».
3 марта 1993 г. Среда, мой день. Молитва, зарядка
Хорошо бы всем сфотографироваться в кимоно. Идиот, забыл фотоаппарат! Ну надо же... Третье счастье — приборы туалетные (щетку, пасту, бритву, мыло, шампунь) меняют каждый день. Они не экономят? Это хорошо. На столе — фотография моих молодцов, Дениса и Сережи. Иконка Спасителя. Роман Кинга «Мизери» и мои рукописи.
Как жалко, что она не настояла, чтоб я взял с дачи Баську. Баська ждала-ждала и ушла или погибла.
Я никогда не думал, что ко мне вернется это желание писать, стремление к столу, к моей тетради, стремление не насильственное над собой, более того — неизвестность поведения героев и строк влечет меня: а что же дальше, а что же он, а что она, а что они? Мне самому до жути интересно. Знакомый, желанный зуд. И вот перед ним отступило все, даже страх сегодняшнего спектакля, вообще страх голоса лишиться на сегодня. Да и хрен с ним, лишь бы ожили страницы, лишь бы нужные слова прилетели. И все-таки — премьера «Годунова» в Токио.
5 марта 1993 г. Пятница. Молитва, зарядка, душ
Все чем-то занимаются, смотрят Токио, наблюдают японцев. А я хлопаю себе по ляжкам ритм «Вифлеемских царей», а я ищу лазейки к душе Агаповой — есть ли она у нее?! Есть, есть, отыщем, а нет — сделаем ей «железную», Вакху подобную.
Тамара слишком много значит в моей жизни, она — мой Моцарт, мой Альцест, мой Павел I, она — моя жизнь, она — мой Сережа, мальчик мой, тростинка моя грустная, дождик мой тоненький, одинокий.
6 марта 1993 г. Суббота. Молитва, зарядка, душ
«Москва.
Канцелярия президента Ельцина.
Камчатову Владимиру Федоровичу.
Уважаемый Владимир Федорович!
К сожалению, мы с Вами до сих пор не нашли возможности обменяться мнением и информацией по печальному для всех нас вопросу о разделе театра. Пожелание президента выполнено: голосовали, голосовали — разделились. Остальное, казалось, дело техники. Если администрация города поддерживает создание нового театра с новым репертуаром — чего проще подыскать им помещение? Для экономии слов приведу пример достаточно, извините, бульварный, но из собственного опыта и многое объясняющий. Когда я уходил от первой жены, жизнь предлагала мне разные варианты, например, врезать замок в одну из комнат трехкомнатной квартиры и привести туда свою новую беременную жену. Так же вольна была поступить и бывшая супруга — в свою комнату врезать свой замок и жить там с другим мужем. А с дитем по очереди бы встречались у четырехконфорочной плиты. Люди все взрослые, цивилизованные, как нынче принято говорить, места хватило бы всем. Нетрудно представить, чем могло кончиться подобное соседство. Если бы энергию, которую они потратили почти за полтора года на этот скандал, они израсходовали бы на создание хотя бы одного спектакля, у них получился бы шедевр. Я очень надеюсь по возвращении из Японии на личную встречу. Убежден, что мы найдем взаимопонимание.
С уважением Валерий Золотухин».
Гастроли Театра на Таганке в Токио».
Это тоже страница утренняя из моего романа.
7 марта 1993 г. Воскресенье. Молитва, зарядка, душ, кофе
Вчера во время чтения сюжета «Бритвы» Боровскому и Глаголину позвонил шеф, пригласил поговорить. Время ушло на следующее:
— Я соберу корреспондентов, я им такое расскажу, с фамилиями, что президент вынужден будет выбирать: я или ваш засратый Камшалов-Камчатов, и, конечно, он выберет меня. Вы все запуганные советские совки, а мне плевать... Если они посмеют разделить театр, я тут же сяду в самолет и уеду.
Шеф сказал, что я должен перепеть еврейскую молитву.
— Ну, пой русскую, только не дергай себя за кадык!
Кажется, делая зарядку, я набрел на решение — чем клянчить у Масловой (сама принесет!), спою на свой лад: «Господи! Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия, празднословия...» Пушкинская молитва из «Странника», которую А. С. в стихи превратил.
8 марта 1993 г. Понедельник. Молитва, зарядка
Шеф ест замоченный миндаль — решил похудеть.
10 марта 1993 г. Среда, мой день. Молитва, зарядка, душ
Вчера Глаголин говорил с Москвой. Я слышал, как он диктовал Гурьянову мое письмо Камчатову. Господи, помоги нам!
Но Марья права: отберут они огород или не отберут — зависит от способностей Губенко и нашего родственника. А там все очень просто — перегородить лестничные пролеты, чтоб не нарушать архитектурной целостности. Даже отгородиться ширмами. Факт в том, что Коля поставил для себя это целью жизни — разделить, а потом наследовать.
Вот когда будет нам п...
Шеф. Затронули вопрос о разделе, о сборище в Моссовете.
— Мне советовали не ходить, и я правильно делал, что не ходил. Они ведь станут выводить меня из себя, чтоб я наговорил, хлопнул дверью. Опять газеты, шумиха... Вот он, такой-сякой, мучит, морит голодом детей наших. Я пошлю своего адвоката. Так что мне сказать? «Он не хочет своих товарищей пустить на 1/4 театральной территории. Репертуар легко переносится на любую новую сцену, но почему они должны ютиться где-то в кинотеатре?» Он подает в суд за нанесение ему морального ущерба, и мы подаем в суд за нанесение морального ущерба и закрываем театр. Спектакли мои, Губенко подписал авторское право режиссера. Вот я и снимаю репертуар. Вы меня поддерживаете и останавливаете театр. Вот это я и хотел услышать.
11 марта 1993 г. Четверг. Молитва, без зарядки. Морской рынок
Да почему же и тысячной доли того богатства и разнообразия не видел я до сих пор?! Да и смотреть не хотелось — осьминоги, моллюски, тунец, мясо кита...
С огромным удовольствием слушал Демидову — умница, глубокая какая-то, образованная и не сухая, не скучная. Замечательно. Слушать ее одно удовольствие.
Любопытную версию «Вишневого сада» вывела Демидова из Японии (ради этого ей сюда нужно было приехать) — начало века в России, увлечение японским туалетом, духи, сакура, кимоно. Демидова второй акт хочет сыграть — выйти в кимоно. Удивительно поэтическая версия, ради этого стоит восстановить «Вишневый сад».
12 марта 1993 г. Пятница. Молитва, зарядка, кофе
Смирнов:
— Я хотел написать... Леонид! Ну, кто виноват, что Золотухин женился на Шацкой раньше, чем ты? Ну в каждом же слове зависть и месть, прав твой юрист-криминалист...
Демидова:
— Иван Дыховичный сказал мне, что Володя ему сказал, что «Нейтральную полосу» он посвятил мне. Он тогда за мной ухлестывал.
Записал я и не понял, кто за ней ухлестывал. То, что за ней ухлестывал Иван Д., было всем видно и понятно.
В России Хасбулатов собрал чрезвычайный съезд, режут Ельцина. Вернемся в страну коммунистов опять, в страну Бабуриных.
13 марта 1993 г. Суббота, утро. Молитва, зарядка, душ
Это правда — я ужасно не хотел, чтобы она от него родила. Чтоб род его не был продолжен через Нинку. Но я хотел бы, чтобы они зарегистрировались и чтоб она обеспечена была, и Денис тоже. Я его учу, я плачу за его сына. Плати, плати! Хочешь спать с красивой бабой — плати, а как ты думал!
Борис рассказал: в «Ленкоме» электрик ездил на иномарках, менял машину за машиной. Последняя у него — какая-то американская модель. Рэкет предложил ему заплатить, он их послал — машину взорвали, его убили. Не надо покупать иномарку.
14 марта 1993 г. Воскресенье. Молитва, 90-й псалом
Они публично скандально судили Любимова — пункт за пунктом предъявлял ему Губенко. Они вынесли ему приговор, а так как это стало историческим свидетельством, все это снято на пленку, кочует из дома в дом и копируется (см. «Скандал»), они вынуждены теперь приводить приговор в исполнение и оправдать и доказать его справедливость. И это стало целью всей оставшейся жизни Николая Губенко — вот в чем дело.
17 марта 1993 г. Среда, мое число, мой день
Чем моя профессия меня потрясает, привлекает и дорожит — в ней можно бесконечно врать, бесконечно выдавать себя за кого-то другого, можно выдумывать себе прошлое, если не целиком, то отчасти, и порой это может быть забавнее целого. Можно бесконечно восхищаться тонкостью строя своей души — «я чувствую Пастернака так же хорошо, как он сам себя, и даже лучше». Но тут же можно с солнечной ясностью понять, какое ты дерьмо, если у тебя в запасе было столько времени и ты в «21-й км» написал три страницы чужими словами.
— Что вам мешает в работе над «Живаго»?
— Есенин, а конкретнее — «Анна Снегина». Я не могу освободиться от совершенства и музыки, а главное, от какой-то немыслимой человеческой теплоты этой поэмы и образа Анны, сидящей в ложе Юсуповского дворца.
19 марта 1993 г. Пятница. Молитва, зарядка, душ
Из детектива можно узнать о Японии больше, чем год просидев в Токио в отеле, записывая неглубокие впечатления.
20 марта 1993 г. Суббота. Молитва, зарядка, душ
Ну вот, роман «Плюшевый медвежонок» прочитан, и я о Японии узнал больше, чем за три недели здешнего пребывания. Всем надоела Япония, кроме меня. Я здесь отдыхаю, работаю и зарабатываю. Что меня ждет в Москве, что ожидает? Почему меня все время спрашивают: «Что-нибудь случилось?» А что должно случиться, что ожидается с таким нетерпением?!
22 марта 1993 г. Понедельник. Молитва, зарядка, душ
Ты печалился вчера и сидел понуро в отчаянии тихом, что Ельцин засел в Кремле и ввел президентское правление. Паника в рядах — «куда мы возвращаемся, в какие хаос и бойню?» Но потом ты уговорил себя, что, в общем-то, тебе на все наплевать, кроме «Живаго»! И долларов в «Олби». Главное — ты хорошо играл последнего «Годунова», голос у тебя звучал на 100%, и закончил ты гастроли достойно, без особого успеха и шума, но... тебе одному два букета подарили две красивые женщины, японка и русская. И ты как бы герой.
23 марта 1993 г. Вторник. Молитва, зарядка, кофе. Письма прощальные
Самолет над проливом.
Бортник свистит в ухо Глаголину. Паньшин бродит по самолету, справляется у всех о самочувствии. Как грустно, как хорошо не пить. Похожее состояние — дрожь желаний напряженных — было у меня в Греции, когда в каком-то номере, на конуру раскольниковскую похожем, писал я дневник и письмо Любимову. Как же я так обманулся в Губенко! Жалко. Но ведь он то же самое может сказать и обо мне. Нет, не может.
У самого Владимира Фомина была с детства обида на родителя, на отца — он его далеко как не почитал. Я не хочу разбираться, достоин он, его родитель, почитания или нет, но не Фомину его судить, не сыну отца — вот что я хочу сказать. Да ведомы ли Фомину В. С. мотивы, которые в основу поступков его отца легли? Думаю, что нет. Несправедливости жизни? Да! Обиды? Да, но судить за то и приговаривать... Вот тут вспомянешь который раз Матрену Федосеевну: «Не судите отца за то, что касается только нас с ним!» А в глаза-то она ему плевала, но то — она, у нее на то резоны были, очевидно. «Я любила его (а уж за что она его любила?), а он от Катькиной матери к Ивановой ушел. Бог ему судья!» Кто его знает, чего он искал. Любил женщин, что ж поделаешь. Не водку жрать — баб любить, это занятие покрасивше будет на земле. Хотя опять же — каждому свое. Родительская опека, наставления в обычном понимании — все это было не со мной, и рано ушел я из-под крыла родительского, и ушел далеко в мир, в жизнь им не ведомую и непонятную... Я рос и учился сам и отвечал за все сам, сам выбрал жену, сам пришел к Богу и дорогу свою прохожу единственную без всякой на то помощи родителей, тетушек или братьев. Все они были далеко, а иных уж нет. Но это не значит, что я у них не учился. Я приспособил свой характер к жизни и профессии. Мне с моим характером лучше выигрывать терпением, трудом, фланговой стратегией, компромиссами. Смирение — вот, быть может, качество, унаследованное и объясненное во мне моими тетушками и матерью. А потом, конечно, Тоней. «Беги, Валерка, отсюда, беги, брат!» И с Нинкой надо было развестись, и встретить Тамару, которая по-своему чрезвычайно повлияла на меня, воспитала меня. Ее мнением, быть может, я дорожу больше всего на свете, потому что ей дано знание. Прошла страсть, прошла любовь в кровати, ужасно больно, но как это все вернуть? Надо было родить Сережу. Неужели Денис будет долго обижаться на меня? Да, остался он без отца. Но, во-первых, отец был где-то рядом и все время проявлялся так или иначе. Можно было больше затрачивать отцовской любви и больше времени, но не скажу, что Сережа этого увидел больше. Я не умею воспитывать, я плохой отец, но неужели дети будут судить меня за это, а не принимать единственное — родитель! Не надо меня любить, надо знать, что я родитель, и все отсюда следует. Почитай отца и мать, не обсуждая.
25 марта 1993 г. Четверг. Зарядка, молитва
Вместе с властями разными Таганка-2. Где-то промелькнуло сообщение, что они подают на Любимова в суд через Цюрих за нарушение контракта и т. д.
Что мне делать? Слушать Ельцина в 21.30. Дело в том, что наступило самое ужасное — надоели черти, надоели! Хоть бы он был удовлетворен и счастлив, если бы победил и остался, но не надо силы и крови, хотя, если нет другого выхода, кое-кого надо попугать.
27 марта 1993 г. Суббота. Молитва, без зарядки
Ах Колька, Колька, философ из Рассказова! Собрать бы все твои письма да напечатать бы хоть что-нибудь. «Я всегда за умное, а не за искреннее...» Мысль прекрасная, если вдуматься. Раньше мне казалось, что искренность — предел художественности и глубины человека. Нет, ребята! Искренен и теленок, и овечка бывают. Но что толку в искренности недоумка? Она, эта самая категория, достаточно предельна ограничена. А умное — категория сродни бесконечности.
30 марта 1993 г. Понедельник. Молитва. «Живой»
Ельцин не отстранен съездом от должности. Не хватило 60 голосов, но Бабурин обещает новый виток политической борьбы сегодня.
Денис. Дал ему 50 долларов, долго сидел у него и передал ему привет от «будущей тещи».
«Чонкин». Утвержден я на парторга Килина. 7 съемочных дней, ролька симпатичная. За апрель нужно оформиться с паспортом и одеться. Для этого использовать фотографии довоенные из архива Сергея Илларионовича.
30 марта 1993 г. Вторник. Молитва, да... но...
Разбежался — думал, в банке в Братиславе у меня деньги лежат за книгу вышедшую, перевод дневников, что Васину передал. Сейчас я ему дозвонился. «Книжку рассыпали (какую?), мне стыдно было тебе звонить, дневники...» Что, к чему, кто? Понятно, только для России... Короче — не стал я богатым.
2 апреля 1993 г. Пятница. № 307 перед «Годуновым»
Отдайте костюм, сволочи, возьмите порнографию, не повезло мне с ней, верните костюм! Я сшил его для сцены. Зачем он вам? Я в нем проехал почти всю Америку, я ни разу не гладил его, он мне почти подарен замечательным, чудесным человеком, единственной женщиной, позаботившейся о моем внешнем виде на официальных сборищах, — Эскиной Маргаритой. И вот вы его сперли! Неужели вы не читали гоголевской «Шинели», из которой и вы, быть может, вышли. Кто из вас в него влезет? Понесете вы его в скупку? Господи! Ну за 30 000 съездил я на бывшую дачу Рыжкова. И вот наказание — второй раз из машины уносят у меня портплед с концертным одеянием. Жалко.
Странно, почему не взяли гитару? Нет, это хорошо, что не взяли, хорошо бы, чтоб ничего не взяли.
В театре плохо. Тихая забастовка противоположного лагеря. Чего-то они замышляют, возятся, мы ничего не знаем, будто бы на 5-е какая-то комиссия в Моссовете назначена.
4 апреля 1993 г. Воскресенье. Молитва, утро
Долго сейчас говорил с матерью Матреной Ф. Светлая голова, она дома одна — и хороший разговор.
За эти дни два события, потрясших «мир Золотухина»: костюм попятили из машины, в котором я в гроб ложиться собирался (значит — рано собирался), и слезоточивый газ пустил кто-то, но, слава Богу, хоть в конце «Дома». Весь зал и я закашлялись. На поклонах поблагодарил зрителей, что досмотрели и не ушли. «Какой-то „доброжелатель“ пустил слезоточивый газ, мы просим извинения».
5 апреля 1993 г. Понедельник. Утро без зарядки, без молитвы
Зоя. Крестить ее надо. А когда?
Я всем говорю, что остался за Любимова, а остался я всего лишь за себя, и ни за кого другого.
Сегодня Моссовет. Надо ехать к Бугаеву.
Вчерашний Моссовет — это и не Моссовет, а обмен юристами, информацией и обоюдной аргументацией. Был я всего лишь час, записывал на магнитофон. Наша сторона выглядела значительно убедительнее с правовой точки и оценки. Губенко говорил: «Я тут ни при чем», что дало мне основание спросить у него: «Если вы ни при чем, тогда зачем вы здесь?» Предложил перенести решение вопроса до окончания срока действия договора-контракта и Устава театра. Удивило меня открытое заявление товарища из Моссовета, что их решение о разделе театра (то, что висело у нас в театре) — незаконное. Вот так — незаконное и все... Подпись — «Гончар». Он подписал незаконный документ. В общем, они сами запутались, впутались и сели в лужу. Представитель Камчатова ухватился за пресловутую бойлерную, которая делится путем компенсации.
7 апреля 1993 г. Среда, мой день. «Павел I», № 307
Благовещенье! Матрена Ф. родилась. С утра мы все ее поздравили, и я отправился на Десну. Главное — переломить настроение. У меня ощущение, что Манышева — черная, и она у меня много сил высасывает. Надо просто помолиться за ее здоровье, Бог с ней, и пожалеть ее, и, может быть, помириться с ней внутренне как-то. У нее есть сила, и эта сила могла бы мне помочь, а она мешает. Звонил сегодня Любимов, привет мне передал. Итак, Павел I сегодня немножко полежал в № 307. Сейчас поеду в ЦТСА.
9 апреля 1993 г. Пятница. Утро
Вчера — СТД — поддержка президенту. Познакомился с Гайдаром. Он вспомнил, как я приезжал к ним в школу. Жена Войновича пригласила... Разговаривал с С. Филатовым (помощник Ельцина). Он сказал, что Б. Н. отозвал свою подпись и что он уговорил, убедил его не вмешиваться в дела Таганки. Снять надо вообще этот вопрос. Да-да...
15 апреля 1993 г. Четверг. Молитва, зарядка
«Павел I» — хороший спектакль, кричали «браво!».
Хейфец: «Мне сказали, что Борисов был в шоке некоторое время, когда узнал, что ты сыграл Павла I. Он не мог представить себе...» Вечером меня ждал звонок Глаголина — опять заседание малого Моссовета по разделу театра. Губенко и К<198> напуганы решением президентской команды передать театр из-под Моссовета в Россию, в Министерство культуры Федерации. Это предполагает, по их представлению, реорганизацию театра и, стало быть, его полный или частичный разгон.
Не дождусь Любимова, никогда не думал, что так когда-нибудь буду страдать, так скучать без него. Довели артисты. Не умею, не хочу руководить.
Жуткое настроение — мы пришли присутствовать при аплодисментах Н. Н. Губенко.
— А Николай Николаевич согласен быть руководителем? Н. Н., вы согласны? — Голос с места.
— Согласен. — Губенко поднимается и принимает поздравления, аплодисменты.
Господи! Юридический адрес нового образования — Земляной Вал, 76. Да ведь это же наш театр, Театр на Таганке! Я видел Филатова, Шацкую, Лебедева, Жукову, Красильникову, Гулынскую, Погорельцева, Матюхина, Корнилову. Почему-то мне стало жаль Демидову — зачем она метала бисер в прошлый раз, зачем она так убедительно, так умно говорила. Для кого это говорилось, если у них заранее решено: Театр на Таганке — имущество Москвы. «Чтобы не мы судились с президентом, а президент с нами».
Глаголин дозвонился Любимову. «Можно не приезжать». Говорил и я. У Любимова бодрый голос, пытался эту бодрость от репетиций передать и я в своем «уехавшем» голосе. Получилось ли?
«Известия» напечатали, что Любимов незаконно репетирует «Доктора Живаго», не договорившись об авторских правах с Фитринелли. Снова возникли Фитринелли, издательство. Пец <Пец — продюсер проекта «Живаго».> может разориться — эта игра опасная. На вопрос, где вы взяли авторское право на «Живаго», Любимов ответил: «Я был знаком с Пастернаком» — и сослался на... сына. Но авторское право на «ДЖ» принадлежит издательству до 2000 года.
16 апреля 1993 г. Пятница. Молитва, зарядка
Великий мастер скрипок Страдивари находил материал для создания нового инструмента среди заборных досок. В Б. Исток отправлены 10 000 рублей. Господи! Спаси и сохрани! Это моя жизнь, храм мой поднимется, люди! Поднимется! И люди помянут меня добрым словом.
В театре кто-то сеет панику — придет Губенко и всех, кто за Любимова, выгонит.
17 апреля 1993 г. Суббота, великая суббота
Кончилось мое администрирование — завтра Любимов прилетит.
21 апреля 1993 г. Среда, мой день, без молитвы, без зарядки
А с «Чонкиным» вроде бы всерьез начинается дело. Сегодня отвезу на «Мосфильм» фотографии. Тамара сказала, что директор согласен платить по 300 долларов за съемочный день в пересчете на рубли. А если они 50% выплатят в мае — совсем будет хорошо. Тамаре доверенность... и путевку в Крым.
К молодым:
— Вы пропускаете уроки Любимова, режиссерские, актерские, человеческие. Ведь этого вы никогда не увидите, ведь это вам подарок на всю жизнь. Сейчас вы этого не поймете, может быть, но это всплывет, нахлынет, затопит вас когда-нибудь. Репетиции идут напряженные, нервные, многослойные — он занимается и светом, и балетом, и музыкой, но ведь и мы не самое последнее выразительное средство в спектакле...
24 апреля 1993 г. Суббота. № 307
«23 апреля 1993 г. исполняется 29 лет Театру на Таганке. Благодарю тех, кто сумел в меру своих сил сохранить театр. Надеюсь что наша компания отпразднует в своем кругу 30-летие театра». Ю. Любимов
Большая мера и, может быть, главная в сохранении театра как организации духовной и как производственного монолита принадлежит А. Эфросу. Даже вынужденная и, тогда казалась, дикая мера — никого не отпускать ни на какую сторону, эта его сговоренность со всеми административными точками — принесла, как теперь понятно, наиположительнейший результат. Вечная память вам, дорогой Анатолий Васильевич!
30 апреля 1993 г. Пятница
Любимов вчера на результат решения Моссовета о разделении театра и передаче Губенко новой сцены:
— Не расстраивайся, Валерий. Здесь, я думаю, мы отвоюем. Главное — смотрели люди прогон «Живаго» и говорят: «Хорошо, так хорошо, что страшно!»
Я готов был разреветься и застучал по дереву, он — по кирпичам. И пошел он, уставший и обремененный ожиданием ответа на телеграмму президенту, к студентам.
1 мая 1993 г. Суббота. Самолет
Разобраться — отчего, к примеру, тухлое настроение после прогона. И плохо ли это или наоборот. Смотрел я как в воду: раз Любимов после I акта похвалил: «Ты начал мыслить, все видеть, слышать», то после II акта должен был ругать и быть недовольным. Я даже это высказал в антракте и получил:
— Зря я тебя похвалил. Ты пережал... ну, это понятно.
Но настроение и квас не от того. Были у меня победы и во втором над собой. Я взял высоко в псалме, и спел, и выиграл, и был доволен, как ответила глотка.
Шацкая радуется — наконец-то разделили наш театр. Ой ли, ой ли?.. Как не хочется доставить им радости.
2 мая 1993 г. Воскресенье. Вена, отель «Табор»,
№ 504
Приехал шеф. Страшные вести с первомайской демонстрации коммуняк — кровь, жертвы... И все это где-то в моем районе, были бы живы дети мои.
3 мая 1993 г. Понедельник. Молитва, зарядка
— Неру, — сказал Любимов, — 20 минут на голове стоял... И вы стойте, может, поумнеете.
Услышав и восприняв это, я к своей двухминутной норме прибавил еще 100 единиц. И у меня получается: Иисусова молитва + 300 единиц счета, 3 или 5 молитв пушкинских, — это минуты 4. Итого — 7 минут.
После репетиции пили с шефом чай — я принес кипятильник, чай и сахар. Быт у шефа не налажен. Надо бы кого-то за ним приставить, какую-то девчонку или мальчишку. Но он ведь так... никого из подпустит. Галина старая, и ее нет с нами. Марья Полицеймако... Надо ее селить где-то поблизости от шефа. Я увлекся «Красным драконом».
7 мая 1993 г. Пятница. Молитва, зарядка, обжорка
Какая-то странная летучка перед репетицией.
— Я вам гарантирую по 90 марок суточных. С каждым у меня будет отдельный расчет. В конверте. И все претензии ко мне. Это не японская фирма, для которой наши гастроли так, пустяк, мелочовка. Здесь фестиваль, и деньги здесь личные.
8 мая 1993 г. Суббота. Молитва, зарядка, кофе
Легенда уехала в эмиграцию, умерла, чтоб ожить в потомках. Легенду трудно родить, а обгадить ее невозможно. Я проехал 20 городов в Америке, и на каждом концерте были записки или устные слова: «Самое дорогое, что мы оставили в Советском Союзе, — Театр на Таганке».
9 мая 1993 г. Воскресенье. Молитва, зарядка, завтрак
Но... ребята, знаете ли — сон-то в руку. С утра шеф сообщил:
— Звонили из Москвы. Есть решение, распоряжение мэра Москвы Лужкова сохранить Театр на Таганке как единый и неделимый.
— Там Моссовет решал... а тут какой-то мэр, тоже мне генерал-губернатор. Театр принадлежит Моссовету. Кто сказал, что он принадлежит Лужкову?
— А что, если Любимов плюнет и не станет подписывать контракт на 94-й г.?
— Ну... театр приносит ему доход, опричь его контрактов, и пока он приносит доход, так просто взять у него... Ведь каждые гастроли театра... ты посчитай, Таня Сидоренко.
— А если с ним не подпишут?
— Такого быть не может — раз. Во-вторых, если будут заделаны гастроли, ему будут платить авторские за его спектакли. Сейчас его задача — продать, прокатать «Живаго» во всем ему доступном мире. Более того, авторство спектаклей наследуют жена и сын.
Каждая роль актера (хорошего) — это повесть, рассказ, новелла. Спектакль (удачный) — это уже и на роман тянет. И хорошо, что с нашей смертью никто не читает наши романы-роли, они чаще становятся легендами и не мозолят глаза в библиотеках иному поколению зрителей-читателей. Так что наша работа, если с другой стороны глянуть, даже и привлекательнее, чем писательская, которая оставляет после себя документ, подтверждающий, что автор — бездарность, зря изводил бумагу и домашних и утруждал современников чтивом своим.
А главное, Валерик, это не относиться к себе слишком серьезно и уметь смеяться над собой и тобой сделанным, сыгранным, сочиненным. Не можешь не писать — пиши, но относись к этому соответственно и не обижайся на сыновей, что они тебя не читают. Еще прочитают — слава Богу, написал ты так мало, что за вечер все твое можно пролистать.
10 мая 1993 г. Понедельник. 9 час., молитва, зарядка, завтрак
Шеф, увидев «Мерседес»:
— У меня такой же, только цвет другой. Первый раз, я помню, получил кайф, когда сел за руль, посадил Катьку — поехали! После удачной премьеры в Штутгарте — 180-200 км в час. Через 4 часа мы были в Болонье. Дурак! Вспомнить страшно — зачем так гнал? Но кайф!
И я его понимаю — самая дорогая машина, удачная премьера, молодая жена.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.