Из прошлого: Квентин Тарантино о честолюбии, конъюнктуре и о том, как играть психопатов Дон Гибалевич / 1996

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Из прошлого: Квентин Тарантино о честолюбии, конъюнктуре и о том, как играть психопатов

Дон Гибалевич / 1996

Квентин Тарантино любит кино. Именно поэтому он делает свои чертовы фильмы. Эпохальным откровением такую мысль не назовешь, но в беседе с Тарантино она всплывает снова и снова.

Сегодня в буфете переоборудованного под фотостудию авиационного ангара Тарантино, расслабляясь после дневной фотосессии за тарелкой с отменным рыбным тако, болтает о классических фильмах кунфу. Когда кто-то упоминает «Мастера летающей гильотины», его лицо озаряется таким восторгом, который большинство из нас приберегает для нежданных встреч с друзьями детства.

— Эти фильмы всегда были у меня одними из самых любимых, — подхватывает он. — Джимми Ван Ю! Кто-нибудь видел первый из них? Это же сиквел… «Мастер летающей гильотины» был сиквелом. В первом фильме показывается, как он стал таким потрясающим одноруким бойцом. Он называется «Однорукий боец» в Гонконге и Великобритании, а в Америке он вышел как «Китайские профессионалы».

Если бы этот парень был вашим соседом по комнате, вы могли бы с легкостью избавиться от полки со справочниками по кино — они все навечно запечатлены в его голове.

Довольно странно: эта ходячая киноэнциклопедия не может вспомнить первого фильма, виденного им в детстве, но с легкостью вспоминает, как мать взяла его на двойной сеанс: «Избавление» — «Дикая банда», когда ему было девять. Фильмы стали его жизнью. Даже сегодня Тарантино считает, что годы, предшествовавшие эпохе видео, были золотым веком хождения в кино — независимо от качества самих фильмов.

— Некоторые фильмы я просто обожал, — вспоминает он. — Один из самых любимых — это «Раскаты грома», особенно когда я был помоложе. Если я где-нибудь читал, что его показывают на Лонг-Бич, я добирался туда на автобусе и смотрел его. Если его крутили в «Аркаде» в центре Лос-Анджелеса, я ехал туда. Я поехал бы смотреть «Нападение на тринадцатый участок», где бы его ни показывали. Я мог смотреть его сколько угодно раз. Это высшая проба.

Тарантино, вероятно, единственный парень, который может чему угодно присвоить знак высшей пробы и обосновать это — разъясняет, что своим юношеским увлечением фильмами в жанре эксплойтейшн отчасти обязан географии.

— Я жил в Южной Бухте. А недалеко, в Карсоне, где жили черные, латиносы и самоанцы, находился кинотеатр, где все новинки эксплойтейшн показывали сразу, а мейнстримовую голливудскую продукцию — уже после того, как она пройдет в городе. Новые кунфу-фильмы или хорошие боевики там получали в ту же неделю, когда они выходили на экраны, а фильмы типа «Звезда родилась» — когда они уже находились на грани забвения. По меньшей мере два раза в год там был двойной сеанс: «Пять пальцев смерти» — «Выход дракона». Там знали наверняка, что этот показ вызовет столпотворение. Народ всегда валом валил на него. Черные ребята, латиносы, желтые — все орут, вскакивают, пытаются показывать приемы кунфу… в общем, полный улет. С появлением видео все это ушло, ушел… общественный… ритуальный аспект просмотра.

Первым местом работы Тарантино тоже был кинотеатр — для взрослых.

— Меня никогда особо не увлекали порнофильмы, — утверждает он. — Я проработал там лишь около года проводником по залу, когда мне было шестнадцать. Я соврал насчет своего возраста… но не потому, что мне хотелось смотреть эти фильмы. Просто мне нужна была работа. Я плохо знаю мир тогдашнего порно, которое, в известном смысле, было последним оплотом интересных фильмов этого жанра. Тогда они не казались интересными, но теперь, оглядываясь назад, можно сказать, что они гораздо интереснее того хлама, который делают сейчас на видео. Одно то, что они снимались на тридцать пять миллиметров, говорит о многом. Дикость какая-то: качество выпускаемых порнофильмов становилось все лучше и лучше, а потом их стали снимать сразу на видео — и пошла халтура. Я помню, как в восьмидесятые, уже работая в видеопрокате, взял как-то один порнофильм, посмотрел его и подумал: «Господи, да это же уровень телешоу. Немногим лучше». В некоторых порнофильмах семидесятых еще присутствовал элемент непредсказуемости — сейчас он исчез почти полностью. То обстоятельство, что они будут показываться в кинотеатрах, задавало определенную планку, а видеопрокат просто ликвидировал ее. То же самое произошло и с эксплойтейшн. Мне нравится этот жанр, и я с удовольствием пошел бы посмотреть что-нибудь в этом роде. По мне трудно получать удовольствие от просмотра фильма на видео, и я упорно ходил в кино и смотрел всякую лабуду, лишь бы на большом экране, — и в детстве, и даже на своем третьем десятке. Однако индустрия эксплойтейшн не мертва. Она существует, но только на видео. Сейчас нет автомобильных кинотеатров. С уходом эксплойтейшн-муви из кинотеатров ушло что-то и из прежнего подхода к съемкам. Знание того, что они будут смотреться только на ТВ и видео, отражается на качестве производства. Из них уходит их специфика. Не то чтобы эти фильмы были такими уж особенными, но в них существовала своя энергетика. И ее отсутствие сказывается на качестве фильмов.

Будучи не удовлетворенным одной ностальгией, Тарантино делает активные шаги в защиту этого наследия.

— Я организовал небольшую дистрибьюторскую компанию на «Мирамакс», которая будет выпускать по четыре фильма в год. Называется «Роллинг тандер пикчерз». Мы не делаем фильмов, мы только выпускаем их в прокат. Первым фильмом станет великий гонконгский фильм «Чункингский экспресс». Вторым будет старый эксплойтейшн семидесятых «Крутые сестрички». Это трилогия, снятая Джеком Хиллом, который ставил «Крепкий кофеек» и «Фокси Браун».

Квентин, видимо, единственный парень в этом помещении, кто представляет, о чем идет речь, но он также парень, который делает все возможное, чтобы мы имели шанс насладиться этими фильмами в их первозданном виде.

Его последняя работа — съемки с Джорджем Клуни в безбашенном вампирском боевике «От заката до рассвета», поставленном Робертом Родригесом по сценарию Тарантино. (Невзирая на оживленную полемику по поводу его актерского дарования, он продолжает играть — обидная критика стекает с него как с гуся вода). Как и следовало ожидать, этот фильм ужасов появился благодаря его любви к жанровому кино — и его разочарованию предыдущими опытами в этом жанре.

— То, что сейчас делается на студиях под видом фильмов ужасов, не имеет никакого отношения к этому жанру. Я просто не понимаю, что за херню они там делают. Они совершенно не доверяют публике. Изощряются в создании фильмов ужасов, ориентированных на зрителя, который никогда в жизни не видел фильмов ужасов.

Тарантино подчеркивает, что «От заката до рассвета» выбивается из этого ряда.

— Этот фильм по-настоящему вставляет. Мы делаем картину для зрителя, воспитанного на журнале «Фангория», который давно не видел настоящего фильма ужасов. У нас он получает полный комплект — отрубание голов, перерезание глоток, размазывание мозгов по стенам…

Проект «От заката до рассвета» прорабатывался долго и тщательно.

— На нем я впервые был официально нанят в качестве сценариста, — делится Тарантино. — За полторы тысячи долларов.

Предварительная версия сценария, включавшая только описание Робертом Курцманом набора специальных эффектов, оставляла перед Тарантино широкое поле для творческой разработки истории рисковых братьев Гекко (Джордж Клуни и Тарантино) и их отчаянного броска через мексиканскую границу. Захватив в заложники священника (Харви Кейтель) и его семью, братья ищут убежища в круглосуточном стриптиз-баре «Веселые сиськи», где узнают, что его посетители — ацтекские вампиры, которые собираются ими позавтракать. Тарантино уверяет, что последующая битва за жизнь заставит зрителя скукожиться в кресле от утробного воя, членовредительства и хлещущих потоков крови.

— Поскольку я хотел, чтобы вампиры могли сочиться и истекать кровью, я сделал их кровь зеленой — так, что невозможно ошибиться, кого убивают. Убивают демонов ада. Не людей. Я имею в виду, и людей тоже, но их убивают адские демоны! Однако когда наши герои дают решительный отпор этим демонам, они безошибочно определяют, кого убивают. И они могут убивать столько вампиров, сколько им захочется. Вампиров же не существует!

Упредив таким образом возможные рейтинговые проблемы, Тарантино мог сосредоточиться на своей роли — Ричи Гекко и переложить руководство на плечи режиссера Роберта Родригеса.

— Я там как придурок-психопат, — заявляет он с нескрываемым удовольствием. — Квентина не было на съемках, был только Ричи Гекко. Все, что я пережил, было его жизнью. Я не могу объективно судить о нем, потому что он — это я. У Ричи есть свои оправдания всех совершаемых им поступков. Но он совершенно неуправляем. Есть по-настоящему крутой эпизод, когда Джордж Клуни говорит Харви Кейтелю, что, «если ты не будешь пытаться сбежать, а будешь делать то, что тебе говорят, мы отпустим тебя утром». И Харви смотрит на меня и спрашивает: «Ты не позволишь ему притрагиваться к моей дочери?» А Джордж отводит взгляд и отвечает: «Я с ним управлюсь». Но мы только что видели, что он не может управиться с Ричи. Он хочет быть мне наставником, но не может. Он говорит: «Я даю слово», но последний раз, когда он дал слово заложнице, я изнасиловал и убил ее!

Хотя братья Гекко ведут себя как члены очень неблагополучного семейства, Тарантино бросается на их защиту, когда кто-то предполагает, будто они не очень ладят между собой.

— Они на самом деле любят друг друга, — настаивает он. — Мы безгранично любим друг друга, в фильме это очевидно! Но герой Джорджа, Сет, отсидевший восемь лет в тюрьме, видит, что я неуправляем. Я делаю то, чего не следует делать, и делаю так, как делать не надо. А он думает: «Что происходит, мать его?! Он без разбора убивает людей, насилует женщину — что это за херня?!» Но поскольку нам надо добраться до этой чертовой дыры в Мексике, ладно… «Надо просто присматривать за ним, а доберемся до Мексики — там все пойдет по-другому. За нами не будут гнаться, и он не будет больше прибегать к оружию. Там он возьмет себя в руки и станет нормальным». Так думает Сет. Ричи же думает, что ситуацию контролирует он. И в какой-то момент вы видите события с его точки зрения.

Сказать, что это точка зрения опасного параноика, — значит не сказать ничего. Но по-своему Ричи заботится о Сете не меньше, чем Сет заботится о нем.

— Если фильм «От заката до рассвета» и был чем-нибудь навеян, то прежде всего книгой Джима Томпсона «Побег», — объясняет Тарантино. — Только вместо любовников тут два любящих друг друга брата. Но, по существу, они стремятся туда же, куда бежали герои «Побега», — в мистическое местечко Эль-Рей. Когда некуда больше деваться, все подаются в Эль-Рей. Туда и бегут братья Гекко.

Как и многие поклонники Томпсона, Тарантино сокрушается о том, что этот аспект «Побега» никогда не подчеркивался в экранизациях, хотя «это лучшая вещь в этой книге».

Излишне говорить, что Тарантино не из тех, кто упускает возможность использовать хороший материал в своих проектах, будь то сценарий, режиссура или продюсерская деятельность. История его жизни постоянно излагается тут и там. Ярые поклонники «Бешеных псов» и «Криминального чтива» уже знают, что он работал в видеосалоне, перед тем как стать гвоздем сезона в Голливуде. Однако сам Тарантино не придает этому особого значения.

— Я всегда хотел делать фильмы, и это просто стало логичным продолжением моей жизни… в противоположность пустому времяпрепровождению в комфортных отелях, где я прежде обитал.

Но что сделало парня, передвигавшего на стеллажах видеопроката фильмы Хамфри Богарта, возмутителем спокойствия?

— Я никогда не учился в колледже, — поясняет он. — Для меня колледжем был видеопрокат. Не в смысле, что я всему научился там… Я не знаю, как и чему учат в колледже. Скорее это накопление жизненного опыта. Проведя там четыре года, ты формально должен начинать взрослую жизнь — но на деле ты пытаешься удержаться в этой свободной зоне. Для меня Видеоархив был этой самой свободной зоной. И в конце концов мои амбиции начали выталкивать меня оттуда. Но привычки сильны. Тебе комфортно в привычных условиях. Это убийственно. Ты понимаешь, что тебе уже тридцать лет и ты все еще работаешь в видеосалоне… Это ситуация, в которой находится большинство людей моего возраста. Люди моего поколения некоторым образом пошли на поводу у прожиточного минимума. Ты работаешь на вещевом рынке, продавая обувь. Ты знаешь всех на рынке. Ты знакомишься с девушками, которые работают там, ты заводишь дружбу с покупателями, и вы вместе пьете пиво после работы. Вы ходите вместе в кино, и все идет лучше некуда. Если ты хоть чуть-чуть усердствуешь, то становишься помощником менеджера через четыре-пять месяцев. Это совсем не трудно; стоит только исправно выполнять свои обязанности, и тебя продвигают вперед. Сначала ты младший помощник менеджера, потом старший, потом ты уже менеджер, а потом… случается какая-нибудь неприятность, тебя увольняют, и ты оказываешься на улице. Надо бегать и искать новую работу. Ты можешь попытаться устроиться в «Нортроп» или «Хьюз эркрафт» — на работу, которая даст тебе возможность начать строить реальную жизнь, — но такое место трудно получить! А в магазин «Найк» ты можешь устроиться продавцом хоть завтра. Бац! — и ты уже работаешь там и знакомишься с новыми людьми и порядками. Ты проводишь с этими людьми дни напролет, находишь там новую девушку, и жизнь струится легко и беззаботно — ты ходишь в кино, зависаешь на пляжах, тусуешься в ночных клубах, становишься менеджером, потом тебя переводят в другой магазин на другом конце города, и снова новые лица, новые знакомства, и вдруг — бац! — ты уволен. Что же тебе теперь делать? Ты шесть лет порхал по разным местам, выполняя работу, которую делают подростки, чтобы платить за бензин. — Тарантино задумывается, словно представив вдруг, как могла бы сложиться его собственная жизнь, останься он на этом пути. — Таков круг, по которому вращается много моих ровесников, наматывая обороты. Я начал понимать это, глядя на своих друзей на четвертом году совместного кружения.

Нет смысла спорить, что Тарантино никогда не был бы приглашен на Пекинский кинофестиваль, пойди он на поводу у прожиточного минимума.

— Это было очень увлекательное путешествие, — вспоминает он неделю, проведенную в Китае. — «Криминальное чтиво» еще не шло там на большом экране, но видеопиратство в Азии на такой высоте, что вся молодежь фильм уже видела. Абсолютно все студенты Пекинской киноакадемии знали, кто я такой. И все рок-музыканты и подростки меня узнавали.

Это показывает, как далеко могут завести даже скромные амбиции. Тарантино они завели, по-видимому, дальше, чем он когда-либо предполагал. Но как голливудский блеск и международная известность скажутся на нем?

Неизвестно.

И хотя с этого интервью он уезжает в лимузине, в гараже у него по-прежнему стоит видавший виды «гео».