26 декабря – Вадим БЕРОЕВ
26 декабря – Вадим БЕРОЕВ
В карьере этого актера была всего одна звездная роль, однако это оказалась роль из разряда незабываемых. Про такие роли обычно говорят: сыграй ее – и больше ничего не надо. Эта роль могла открыть перед актером двери любых киностудий страны и стать ему счастливым билетом в кино на долгие годы. Не случилось. Актер не смог справиться с обрушившейся на его плечи славой и сжег себя в считаные годы. Когда он скончался, ему было всего 35 лет. В столь молодом возрасте среди советских актеров еще никто не умирал.
Вадим Бероев родился 10 января 1937 года в осетинском селе Хамалаг под Бесланом. Однако прожил он там недолго и вскоре вместе с семьей переехал во Львов. Семья Бероева не имела никакого отношения к искусству, но, благодаря тому что Львов славился своими культурными традициями, был своеобразным перекрестком европейских дорог, Бероев очень рано стал вбирать в себя все лучшее из этих традиций. Его детство хоть и было тяжелым, как и у всех послевоенных мальчишек, однако оно было чрезвычайно насыщенным. Бероев много читал и к моменту окончания школы успел перечитать почти всю русскую и зарубежную классику. В школе он увлекся театром и занимался в драмкружке, поражая педагогов своим взрослым прочтением даже самых сложных драматических ролей. Благодаря своей маме, которая была столбовой дворянкой, он уже тогда, в юношеские годы, выглядел как какой-то князь: высокий, статный, красивый.
Закончив школу в 1954 году, Бероев уже нисколько не сомневался в своем будущем: он мечтал стать только артистом. Причем несмотря на то, что Львов был чрезвычайно театральным городом – в нем было четыре театра, – Бероев не стал пытать счастья у себя на родине и отправился покорять Москву. Что вполне объяснимо: во-первых, только столица сулила провинциальному юноше славу всесоюзного масштаба, во-вторых – после смерти Сталина наступила так называемая «оттепель», которая вселила в сердца миллионов людей надежды на лучшее будущее и подвигла их смело менять свою судьбу.
Несмотря на огромный конкурс, который присутствовал во всех театральных вузах Москвы, Бероев сумел поступить с первого же захода. Причем его приняли в главный театральный вуз страны – ГИТИС. Видимо, уже тогда педагоги разглядели в статном и начитанном юноше из Львова идеального исполнителя ролей героев-любовников и благородных рыцарей. Они не обманулись: во время учебы Бероев с большим воодушевлением играл такого рода героев в студенческих постановках, стараясь утвердить себя именно в таком амплуа. В те годы герои из разряда «светлых юношей» пользовались большим спросом как в театре, так и в кино. Именно они принесли славу таким актерам, как Леонид Харитонов, Олег Табаков, Алексей Баталов, Николай Рыбников. Бероев тоже мечтал о такой славе, впрочем, как и тысячи других студентов творческих вузов страны.
Как и положено молодому человеку, взятому в лучший театральный вуз страны в качестве актера на роли героев-любовников, Бероев женился довольно рано – еще когда был студентом. Хотя покорить свою будущую жену ему удалось не сразу. Еще будучи студентом первого курса, Бероев обратил внимание на второкурсницу Эльвиру Бруновскую, но она, в свою очередь, ничего примечательного в нем не нашла. И почти два года Бероеву пришлось доказывать свою состоятельность, обхаживая понравившуюся ему девушку, что называется, со всех сторон. Эта настойчивость в итоге принесла свои плоды – девушка сдалась под натиском юноши, у которого в жилах текла горячая осетинская кровь столбовых дворян. В самом конце обучения, в 1957 году, молодые поженились. Однако почти сразу вынуждены были расстаться – Эльвира закончила ГИТИС и была распределена в Театр ленинского комсомола в Ростове-на-Дону. И хотя они с Бероевым уже ждали ребенка, молодым пришлось расстаться: Бероев продолжил учебу, а Эльвира уехала, хотя ее приглашали к себе сразу три столичных театра – МХАТ, Пушкинский и Театр транспорта. Однако разлука продолжалась недолго – всего несколько месяцев. Потом Эльвира почувствовала себя плохо и, опасаясь за здоровье своего будущего ребенка, взяла расчет в театре и вернулась в Москву. Вскоре на свет появилась прелестная девочка Елена. Молодые были счастливы, хотя и жили весьма стесненно: в 16-метровой комнате в коммуналке у метро «Электрозаводская», где помимо них еще проживали мама Бероева и тетя. Спустя несколько лет Бероевы от театра получат новую квартиру: «двушку» у Измайловского парка.
Закончив ГИТИС в 1958 году, Бероев вместе с женой попал в Театр Моссовета. Вот как об этом вспоминала Э. Бруновская: «Как-то Вадиму предложили роль в Театре имени Моссовета, а я пошла „показываться“ вместе с ним. „Смотрели“ нас художественный руководитель Юрий Александрович Завадский с Ириной Сергеевной Анисимовой-Вульф. Они нас знали, так как тоже преподавали в ГИТИСе. Анисимова-Вульф спросила: „Где ты работаешь?“ – „Я к вам пришла“, – отвечаю. „Вот и замечательно, – слышу в ответ, – а я считала, что вас куда-то услали“. Нас приняли в труппу театра…»
Судя по всему, Завадский давно обратил внимание на талант Бероева и брал его в своей театр не случайно. Режиссер мечтал с помощью талантливых молодых актеров возродить былую славу своего театра, которая в последние годы заметно пошла на убыль. В 1954 году даже был момент, когда Завадский, удрученный тем, что массовый зритель перестал ходить в его театр, собирался уйти на пенсию. Но в итоге передумал и взялся за возрождение своего детища.
Первым шагом на этом пути стал спектакль «Виндзорские насмешницы», премьера которого состоялась в мае 1957 года. Там Завадский придумал ход, который потом возьмут на вооружение многие режиссеры (тот же Юрий Любимов в Театре на Таганке). Перед началом спектакля Завадский решил устроить перед зданием театра карнавал: по улице должны были разъезжать ярко разукрашенные грузовики с факелами, свистульками, с жонглерами и клоунами, зазывающими публику на спектакль. Однако власти города не разрешили режиссеру это действо, поэтому пришлось ограничиться малым: в вестибюле театра зрителей встречал зазывала.
Когда Бероев и Бруновская пришли в Театр имени Моссовета, тот был только на пороге своего возрождения. Молодым актерам предстояло влиться в коллектив, в котором играла целая плеяда замечательных актеров, настоящих звезд театра и кино, – Любовь Орлова, Вера Марецкая, Ростислав Плятт, Николай Мордвинов, – и помочь им вернуть театру былую славу. В итоге уже спустя несколько лет, в 1963 году, театр явил театральному миру настоящий шедевр – обновленный спектакль «Маскарад», в котором Бероев сыграл одну из лучших своих ролей – Звездича.
Впервые Завадский обратился к «Маскараду» в 1949 году. Но тот спектакль так и не прогремел, поскольку нес на себе печать того времени – он был чисто реставраторский, приземленный. И теперь, возобновляя спектакль, Завадский мечтал сделать его по-настоящему актуальным и созвучным своему времени. Как писали критики: «Завадский поставил философский спектакль, который восставал против тирании, страха, малодушия, предательства, против вселенского маскарада, на котором лежит „печать проклятья“. Режиссер услышал трагический стон поэта. На сцене развертывалась трагедия поколения, которое „к земле прижал наш век“. Сценическое действие пронизывала по-шекспировски масштабная мысль о человеческом падении, о разложении общества, лишенного идеалов».
Бероев играл своего Звездича на пределе человеческих страстей. По задумке режиссера, он играл не «мальчика-херувима», а скорее человека типа Печорина. Это был трагический персонаж, который стал одним из главных камертонов спектакля. То, как Бероев играл своего героя, буквально завораживало зал, заставляло его чуть ли не замирать при каждом его появлении на сцене. Особенно сильное впечатление на зрителей производила сцена, где Звездича отлучают от общества. Если у Лермонтова князю «едва кланяются», то в спектакле никто не отвечал на приветствие Звездича, все, отвернувшись, быстро расступались. Бероев так достоверно играл растерянность и смятение своего героя, что каждый раз, когда он убегал в этой сцене за кулисы, зал взрывался бурными аплодисментами.
Спектакль был создан за считаные месяцы. 16 октября 1963 года начались репетиции, а уже два месяца спустя, 15 декабря, состоялась премьера. После этого каждое представление «Маскарада» проходило при неизменных аншлагах. О нем с восторгом писала пресса, называя одной из главных сенсаций театрального сезона. В апреле 1965 года спектакль был удостоен Ленинской премии. Правда, конкретно Вадим Бероев вниманием был обделен: награду получили только двое: Юрий Завадский как режиссер и Николай Мордвинов как исполнитель роли Арбенина.
После «Маскарада» о Бероеве заговорила вся театральная Москва. Он в мгновение ока превратился в одного из самых популярных молодых актеров столицы. Но эта слава не стала пропуском Бероеву в большой кинематограф, поскольку ролей, созвучных роли Звездича, тогда ему никто так и не предложил. В итоге им с женой пришлось соглашаться на то, что было. В 1963 году Бероев и Бруновская снялись в азербайджанском фильме «Самолеты не приземлились», который во всесоюзном прокате остался практически незамеченным и никаких особых дивидендов, кроме материальных, супругам не принес. Они получили на двоих приличный гонорар, который им тогда был очень необходим – молодая семья с маленьким ребенком на руках в деньгах постоянно нуждалась. Именно из-за возможности иметь дополнительный заработок Бероев и Бруновская устроились в те годы работать на радиостанцию «Юность» в качестве ее первых радиоведущих.
В 1964 году Бероев сыграл свою вторую роль в кино, но на этот раз уже без жены. И опять это была роль не уровня Звездича, а простенький фильм о современности «Наш дом». Это была киноповесть о том, как протекают трудовые будни обычной московской семьи из семи человек: отец, мать, их четверо сыновей и брат матери. Одного из сыновей, старшего, играл Бероев. Играл хорошо, но не более того. Партнером по съемочной площадке был его коллега по Театру имени Моссовета Геннадий Бортников, который играл младшего брата. Внешне они в самом деле были очень похожи, почти как реальные братья, что стало поводом к досужим разговорам о том, что Бортникова взяли в театр в качестве дублера Бероева. Доля истины в этих разговорах была, поскольку некоторые роли Бероева в театре на самом деле перешли к Бортникову.
Придя в Театр имени Моссовета на рубеже 60-х, Бероев уже к середине того же десятилетия числился в числе фаворитов у руководителей этого театра: Юрия Завадского и его бывшей супруги Ирины Анисимовой-Вульф. Оба они исповедовали бережное отношение к таланту, правда с неким перехлестом: считали, что настоящему таланту многое прощается. Вот и Бероеву они прощали почти все, в том числе и его пристрастие к выпивке, которое постепенно переросло в болезнь. Видимо, именно чтобы подстраховать Бероева в те моменты, когда он не мог выходить на сцену, в театр в 1962 году и был приглашен студент Школы-студии МХАТ Геннадий Бортников – почти точная копия Бероева как во внешности, так и в сценическом темпераменте.
Между тем в 60-е годы театральная карьера Бероева стремительно двигалась вверх. После Звездича он сыграл целый ряд прекрасных ролей: Антуана де Сент-Экзюпери в «Жизни Сент-Экзюпери», Мозглякова в «Дядюшкином сне», Бориса в «Ленинградском проспекте». Театральная Москва буквально ломилась на Бероева и во многом благодаря именно ему этот театр был в числе самых посещаемых в столице. Кстати, помимо него, работали и две его землячки-осетинки: Татьяна Бестаева и Земфира Цахилова. Кто-то из зрителей-шутников даже прозвал эту троицу «осетинским кишлаком». Все трое были заняты в одном из лучших спектаклей театра – «Жизнь Сент-Экзюпери», где Бероев играл главного героя, а Бестаева и Цахилова в очередь играли его жену Консуэллу.
Свою главную, и единственную, звездную роль в кино Бероев сыграл во второй половине 60-х. К тому моменту на его счету было всего две кинороли, которые сам актер своими большими удачами не считал. Поэтому его карьера в кино практически не развивалась: он сам ее тормозил, отвергая с порога роли, которые как две капли воды были похожи на ту, что он сыграл в «Нашем доме», – интеллигентных молодых людей из разряда положительных. Вот и роль советского разведчика майора Вихря, которую ему предложили сыграть в телесериале Евгения Ташкова, он поначалу хотел отвергнуть. Но потом, после встречи с Ташковым, заинтересовался режиссерской трактовкой образа: сыграть надо было не монументального разведчика без страха и упрека, а обычного человека, которого даже угораздило влюбиться в свою подчиненную – юную радистку. В Бероеве Ташкова привлекла именно его внешность: но не фактура красавца-героя, а, скорее, его глаза – в них сквозила некая усталось, даже трагедия, схожая с той, что актер играл в роли Звездича. Кстати, на роль Вихря пробовались многие популярные актеры из разряда красавцев – Михаил Ножкин, Геннадий Нилов – однако Ташков в итоге выбрал именно Бероева, найдя его игру наиболее созвучной тому, что он хотел увидеть на экране.
Съемки фильма начались 9 августа 1966 года в родном городе Бероева Львове, который должен был изображать польский город Краков. Бероев снимался с большим воодушевлением, забыв даже на время съемок о своем пагубном пристрастии к питию. Хотя чуть позже, когда съемочный процесс уже миновал свой экватор и наступил новый, 1967 год, эта привычка вновь даст о себе знать. И сцена в кабинета шефа СД, где допрашивали Вихря, давалась Бероеву с трудом: в те дни он уже плохо себя чувствовал. Именно тогда Ташков и скажет актеру пророческую фразу: «Если ты, Вадим, и дальше будешь продолжать в том же духе, ты проживешь от силы года четыре». Режиссер ошибется всего на один год: судьба отпустит Бероеву еще пять лет жизни.
К началу 70-х здоровье Бероева уже основательно подорвано. И не только пагубной привычкой. У него оказалась плохая наследственность (его мама была чрезвычайно болезненным человеком), плюс ряд болезней он приобрел благодаря своей работе. Например, во время съемок «Майора Вихря», когда работали над финальной сценой фильма – гибелью Вихря на крупном плане, когда он лежит на снегу, – Бероев простудился и заработал воспаление легких. Кроме этого, у него были больные почки, печень. И хотя на сцене родного театра Бероев продолжает числиться в числе ведущих актеров, однако из-за все более частых отлучек по причине болезней некоторые его роли уходят к молодым актерам. К тому же Геннадию Бортникову, который стал новым фаворитом у руководителей театра, или Евгению Стеблову, который пришел в Театр имени Моссовета в самом конце 60-х и тут же сыграл бероевскую роль – Павла в горьковских «Стариках».
Несмотря на то что с момента триумфальной премьеры «Майора Вихря» минуло вот уже более двух лет, Бероев в кино больше не снимался, предпочитая большому кинематографу телевидение, где он сыграл сразу в нескольких спектаклях. В отличие от него, его жена Эльвира Бруновская в кино снималась гораздо активнее, хотя все ее роли были из разряда второстепенных или эпизодических («Эскадра уходит на запад», «Опасные гастроли», «Две сестры»).
В майские праздники 1971 года по советскому телевидению в очередной раз был показан «Майор Вихрь». Вся страна прильнула к экранам телевизоров, чтобы вновь окунуться в перипетии лихо закрученного боевика про то, как группа советских разведчиков забрасывается в Краков для предотвращения взрыва города, подготовленного фашистами. Взрыв они предотвращали, однако ценой собственных жизней: майор Вихрь и его любимая радистка погибали в неравном бою с врагом. Глядя на эти кадры, никто из миллионной армии телезрителей даже представить себе не мог, что спустя всего полтора года смерть придет к исполнителю роли майора Вихря уже по-настоящему.
В последний год своей жизни Бероев уже мало играл в театре, поскольку болезнь зашла слишком далеко. Он сильно похудел, лицо пожелтело. Когда в одном из спектаклей Бероев на сцене вставал на колени, подняться без чужой помощи он уже не мог. Все, в том числе и сам актер, уже понимали, что дело движется к трагедии. Поэтому, когда в декабре 1972 года Бероеву потребовалась срочная госпитализация, он уговорил свою супругу Эльвиру Бруновскую прокатить его на такси по городу. Они проехали по Садовому кольцу, мимо здания родного театра, заехали на Красную площадь. Так Бероев прощался с городом, благодаря которому к нему пришли слава и признание.
Бероев умирал в полном сознании, правд говорить уже ничего не мог и прощался со всеми, кто в тот момент находился возле него, глазами. Бероев скончался в «неудобное» время: в дни, когда вся страна с большой помпой отмечала 50-летие со дня образования Советского Союза. Поэтому в газетах о смерти популярного актера почти ничего не упоминалось. О смерти «майора Вихря» сообщила только «Вечерняя Москва»: 29 декабря там был помещен коротенький некролог.
Со дня смерти Вадима Бероева минуло уже более 30 лет. Однако имя его до сих пор не забыто, поскольку телевидение нет-нет да показывает фильмы с его участием, тот же сериал «Майор Вихрь». Актерскую династию Бероевых сегодня представляют двое: дочь Вадима Елена работает в МХАТе имени Чехова, а ее сын, внук Вадима Бероева Егор, стал настоящей звездой российского кинематографа.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.