Глава 10
Глава 10
В которой герой повествует о разных случаях приключившихся с ним и с другими известными и неизвестными людьми
Уважаемый читатель, то, что я предлагаю вашему вниманию не связано временными рамками, сюжетом, а носит характер зарисовок, коротких интереснейших историй, которыми так полна жизнь моего героя. Многие факты рассказаны ему его товарищами, знакомыми, но все истории неожиданны, новы, тем более, что многое из рассказов самого Александра Петровича так и остается «за кадром».
В немецком госпитале после войны.
Случилась со мной интересная история. Правда, это не относится к моей непосредственной работе, но характеризует атмосферу тех дней. В мае 45-го я заболел, у меня поднялась высокая температура. Я находился тогда в городе Оксенфурт. Там были большие лагеря с немецкими пленными, еще не эвакуированные американцами в тыл. И был там большой немецкий авиационный госпиталь. Меня без сознания мои сотрудники вместе с американцами затащили туда. Трое суток я находился в немецком госпитале. Причем американцы их по-настоящему не охраняли. Ну, куда раненые в пижамах денутся. Война уже кончилась, они в плену, а я, русский офицер, вместе с ними. Смех и горе. Я лежал на втором этаже в отдельной палате, за мной ухаживала сестрица-латышка, имени не помню. Все звали ее: «Швестер, ало». Симпатичная, я с ней даже флиртовать начал. В первый день она обратила внимание, что палата у меня с отдельным входом, а часового в коридоре нет. Она из тех латышек, которые служили у немцев в госпиталях. Они тоже считались пленными, но, по-моему, обслуга лагерей в Союз не вернулась. Так вот я с летчиками в шахматы играл. Летчики смеялись: «Вместе с нами русского полковника в плен забрали». Отношение было очень доброжелательным.
Как Новотного сбили.
Справка.
Вальтер Новотный (1921–1944), немецкий летчик-истребитель. Уничтожил 258 самолетов противника, из них 255 на Восточном фронте.
Помните у Симонова в «Живые и мертвые» эпизод, когда 9 «ТБ-3» сбили. Это эпизод с Новотным. Шел он со своим напарником и увидел «лихую» 9-ку «ТБ» — скорость 220 км.
Вы знаете, каких говеных летчиков наши выпускали второпях. Ну, вот их немцы и сбивали сотнями. Немцы же даже в 45-м году не выпускали в бой, если не было 100 часов летного времени, а у нас 3–4, максимум 10 часов и на фронт…
Новотного я с десяток раз видел своими глазами. Классные летчики, как правило, за самолетами сами являются. Это были особые люди. Вот он и прибыл в Регенсбург получать свой самолет. У Новотного был свой особый опознавательный знак: на хвосте, как обычно, свастика, а на бортах бубновый туз и кошка поперек. Перед получением самолета, сам видел, малевали на моих глазах. Сбили Новотного случайно. Мне потом наши летчики рассказывали.
Так вот, шел Новотный обратно. С охоты. Вдруг навстречу наш самолет. И вот наш Ванька, новый летчик, не знает, что если видишь эту кошку, надо тикать. А у Новотного, видимо, горючее на исходе и боеприпасов чуть-чуть. А наш его увидел: «Ах ты е…я кошка…» А у него второй или третий вылет — на шестом сбили. Новотный, вероятно, посмотрел и внимания не обратил: не полезет один русский в атаку. Знают все на этом участке фронта «кошку». А этот подлец к нему, дал очередь и — сбил. Прибыл наш домой: «Братцы, я странного немца сшиб. Понимаешь, он даже от меня уходить не стал. Я выхожу в атаку, а он идет себе спокойно».
Этот бедный летчик, который сбил Новотного, умер под общий смех своих товарищей: никто ему не поверил. Потом, когда обломки самолета Новотного были обнаружены, ему посмертно орден Ленина дали.
Как Ленин, Сталин, Каганович и Молотов Гитлеру помогли.
Знаете, за что Папанин вторую звезду Героя Советского Союза получил? За то, что вывел Северным морским путем вокруг всей северной территории СССР в Тихий океан тяжелый немецкий крейсер «Адмирал Шеер». Это после пакта «Молотов-Риббентроп» уже в 1940-м году. Союз же во всем немцам против Запада помогал. Немцы хотели в Атлантику прорваться, чтобы на морских коммуникациях английские корабли топить. Решили долгим, но надежным путем пройти туда. Немцы умные, в Тихом и Индийском океанах крейсер себя тихо вел. Шел под чужими флагами. Только когда до Атлантического добрался, стал англичанам пакостить. А в 1942 г. вновь по знакомым местам пошел. Почему он неплохо действовал в наших северных районах? Потому, что хорошо изучил в 1940 г. всю акваторию северного морского пути. Весь смех в том, что в 1940 г. его 4 наших ледокола от Мурманска до Маточкиного шара вели. А ледоколы-то были: «Ленин», «Сталин», «Каганович», «Молотов». В этом примере вся политика наша.
Комментарий 27.
25 августа 1942 г. советский ледокол «Сибиряков» в Карском море встретился с крейсером «Адмирал Шпеер». На требование о сдаче моряки под командованием капитана А.А. Качаравы и замполита М.Элимелеха ответили огнем 2-х 76мм и 2-х 45мм пушек. Ледокол погиб в неравном бою, успев предупредить о появлении немецкого корабля на Северном морском пути. «Адмирал Шеер» обстрелял остров Диксон, потопил несколько советских грузовых пароходов и барж. Всем этим мы обязаны И.Д.Папанину.
Справка.
Папанин Иван Дмитриевич (1894–1986), полярник, доктор географических наук, контр-адмирал, Дважды Герой Советского Союза. В 1937 г. получил звание Героя за руководство 1-ой дрейфующей станции «Северный полюс». В 1939–1946 гг. начальник Главсевморпути. В 1940 г. вторично удостоен звания Героя за выполнение правительственного задания особой важности. Теперь понятно, о каком задании шла речь.
Тайна капитан-лейтенанта Митянина.
Если будете смотреть фильм «Адмирал Нахимов» обратите внимание, с чего он начинается: «Дважды Герою Советского Союза капитан-лейтенанту Митянину посвящается этот фильм». Фильм, по-моему, вышел в 44-м году. Митянин был командиром батареи на Малаховом кургане. Получил звание Героя. В бою был тяжело ранен, потерял руку и попал в плен. Думали, что он погиб и наградили второй звездой посмертно. А он три года пробыл в немецких инвалидных лагерях. Выжил, оказался в фильтрационном лагере. А в 45-м привезли в Германию этот фильм и крутили в лагерях для репатриантов. Смотрит, во-первых, узнает, что он дважды Герой, во-вторых, что ему фильм посвящен. А он все годы плена под другой фамилией был. Направился в СМЕРШ этот человек, с одной рукой и на костыле. А там сидят выпившие товарищи. Он говорит: «Вы картину смотрели, товарищ майор? Я Митянин». Майор: «Ты что, охуел? Иди проспись». Выгнали его. Он пришел в барак, перерезал себе вены. Похоронили.
Москва. Сталин, как вы знаете, любил кино смотреть. Смотрит «Адмирала Нахимова». Сидят с ним некоторые товарищи. Товарищ Серов среди них. А товарищу Серову не нравится товарищ Абакумов — начальник СМЕРШ.
Справка
Серов И.А.(1905–1990) — с июля 1941 г. по 1946 г. — зам. наркома внутренних дел СССР.
И когда у Сталина вырывается: «Эх, жаль, что такой человек погиб!» А Серову уже его доносчики все донесли. Серов говорит: «Он остался жив, но погиб при странных обстоятельствах. Во время репатриации покончил собой». Ну, товарищи из другого ведомства встали за себя. А товарищ Сталин дал команду найти близко знавших, установить обстоятельства смерти и наказать виновных. Все было исполнено, и весь СМЕРШ второй ударной армии полетел. Причем, некоторые офицеры, которые и знать ничего не знали, срока получили. А того майора не знаю куда дели.
Комментарий 28.
Сегодня в фильме «Адмирал Нахимов» посвящения нет. Среди Героев Советского Союза капитан-лейтенант Митянин в официальных изданиях не значится. В литературе об обороне Севастополя не упомянут. Все мои попытки узнать, что-либо о Митянине окончились безрезультатно.
Удалось только разыскать сведения о 111-й (с марта 1942-го — 701-я) морской артиллерийской батарее, которой командовал ст. лейтенант, позднее капитан-лейтенант А.П. Матюхин. Батарея была установлена на Малаховом кургане. 1 июля 1942 г. последние защитники Малахова кургана, выведя из строя орудия, покинули курган. Однако никаких сведений о судьбе капитан-лейтенанта А.П. Матюхина, о присвоении ему звания Героя Советского Союза, о посвящении ему фильма у автора нет. Вероятно, Александр Петрович мог ошибиться, назвав похожую фамилию.
Шведская история
В годы войны в Швеции оказалось достаточно много советских моряков, несколько десятков бывших военнопленных, которым удалось пробраться на шведские корабли и таким образом попасть в Швецию. Все они были интернированы. Проторчали там до конца войны и катались, как сыр в масле.
Комментарий 29.
Кроме того, что по отношению к интернированным соблюдались все международные конвенции и соглашения, они жили в атмосфере доброжелательности и любви в полном смысле этого слова. Советский резидент в Стокгольме 1944–1945 гг. Е. Синицын в своих воспоминаниях пишет, что в шведской печати появились статьи о том, что «женщины из высшего общества Швеции снимают дачи вокруг лагеря интернированных советских офицеров-моряков и под предлогом работы по дому приглашают их для любовных дел». Старший по лагерю в беседе с Синицыным подтвердил подобные случаи. Посол Советского Союза «А.М. Коллонтай не осуждала советских моряков за их интимную связь с женщинами, считая последних виновниками в этом».
Е.Синицын. Резидент свидетельствует. М.,1996, с. 173–175
Кончилась война, и они с полными чемоданами и в галстуках вернулись на родину. Встретили их в Ленинградском порту и отвезли в «гостиницу», которую они, по советским понятиям, заслужили. Влепили им всем без суда 10 лет и 5 лет поражения в правах.
В 48-м или 49-м в западной печати просочились сообщения, что эти товарищи, которых «в Швеции берегли и ласкали», вместо того, чтобы попасть домой, «во глубине сибирских руд» находятся. Что делать? Тогда у нас в органах еще умных людей хватало. Собрали этих «шведов», 2–3 месяца кормили-поили, придали им такой вид: человек с курорта приехал! Потом надели на них хорошие костюмы и устроили в Ленинграде пресс-конференцию, пригласив всю западную сволочь, как мы говорим. Пригласили и сказали: Когда люди прочли ваши гнусные домыслы, они на свои деньги из разных мест приехали, чтобы опровергнуть вашу ложь.
«Вы где живете?» «Я — в Сибири». «Вы?» «На Кавказе». «А вы?» «Я на Украине»… Корреспонденты смотрят: сидят ряшки, в галстуках, развалившись… Честным людям невдомек, что могут в Союзе учудить. Словом — западные корреспонденты ушли оплеванными. А с этих костюмчики содрали и обратно в зону.
Индюшки Сталина.
Сталин любил, если можно говорить о любви Сталина, некоторых артистов. Своих любимцев он приглашал к себе на дачу, где он выпивал со своими холуями. В число любимцев входили Чаурели и Верико Аджапаридзе. И вот Чаурели рассказал мне, что во время одной из таких встреч Сталин обратился к нему: «Миша, ну расскажи обо мне какой-нибудь анекдот. На самом деле все анекдоты, которые я знал, я ему уже рассказал. «Батоно, не могу рассказать». «Тогда я тебе расскажу, слушай». - говорит ему Сталин. «Пришли ко мне министры и спрашивают: «Товарищ Сталин, колхозники в разные стороны разбегаются. Не хотят жить вместе. Что делать?» А я им говорю: «Дураки! Вы знаете, как индюшек зимой держат, чтобы они не разбежались? Выщипывают грудь и живот. Холодно будет — друг к другу прижмутся».
Пленные. «Микадо приказал…»
Приходилось бывать мне в 1955-м в Анжеро-Судженске Кемеровской области. А там шахты, стекольный завод. Еще химия какая-то. Там целый лагерь-городок вырос. Жили бывшие власовцы, казачки, выходцы из России, бежавшие после Гражданской войны и обманутые Сталиным после 45-го. До 55-го года работали там и военнопленные: немцы и японцы. На большом стекольном заводе работали немки-эсэсовки. Зашел по делам в горбольницу. Вдруг забегали красные фуражки. Привезли в больницу немку: плохо ей в цеху стало. Мне интересно. Показал я вертухаю-лейтенанту свои документы, меня к ней и пропустили. Зашел в палату, я в штатском был, конечно. «Гутен таг фройлен и т. д.» Она из Мекленбурга оказалась. Расплакалась: «Вы, наверное, немец?» Я успокоил ее, сказал, что их скоро отпустят. Их действительно через пару месяцев отпустили.
Там же с японцами приключилась история. Они с 45-го в угольных шахтах работали. Японцы сразу же заявляли, что они не военнопленные: «Нам Микадо приказал положить оружие — мы положили. Нам Микадо приказал отработать — мы отработаем».
Они хорошо работали. Но никаких процентов больше своей нормы, сколько им ни предлагали, не делали. В шахтах смена заканчивается в 4 часа дня. В 6 часов утра японцы спустились, в 11 часов поднимаются на гора — норма выполнена. Сколько их не умоляли: «поработайте еще». Нет, ни за что. Кормили их продуктами, которые доставлялись из Японии, рисом в основном. Однажды вместо риса привезли гречку — они отказались работать. Офицеров среди них не было, только сержанты. Строили их и так и этак. Сказали — в лагерь отправят. Но ведь рабочая сила в шахтах нужна — своих не хватало. Но нашлась среди них одна сука, которая сказала: «Приведите хоть одного лейтенанта, но японского, все будет в порядке». Привезли, выстроили два батальона японцев, вылез из машины лейтенант, поздоровался, потом приказал сержантам выйти вперед. Сержанты вышли. Лейтенант прошелся вдоль строя, влепил всем сержантам пощечины, затем приказал встать в строй и скомандовал: «В шахты!» И пошли. Забыли, что гречка — это не рис. Вот она — психология послушания.
От Кубы — до кладбища в Тбилиси.
Был у меня хороший знакомый Михаил Саркисов. Наполовину армянин, наполовину грузин. Старые Саркисовы — это аристократическая фамилия. В 61-м году он капитаном 2-го ранга попал на Кубу. А через год, помните, «карибский кризис». Словом приказали за 6 дней демонтировать. Мишка справился, поседел за эти дни, а через неделю получил инфаркт. Он эти ракеты устанавливал, и он же командовал демонтажом.
Капитан 2-го ранга сразу превратился в капитана 1-го ранга, а через 6 месяцев в контр-адмирала. Почему? Да потому, что он спас нас от войны. Американцы прилетели фотографировать — нет ракет. А то, что за 6 дней можно демонтировать, рискуя взорвать весь мир, в Москве это они себе не представляли. Проходит еще полгода, и Мишка уже вице-адмирал и начальник штаба Тихоокеанского флота — самого мощного, если не считать Северный. А через 4 месяца Мишка умер от инфаркта. Хоронить повезли в Грузию, в Тбилиси. На одном самолете летит Мишка-покойничек и сопровождающие его офицеры — 28 человек, на другом — полсотни человек — почетный караул морской. Прилетели в Тбилиси.
Я вам сейчас нехорошие вещи скажу, но, что поделать, — это мой друг. Самолет несколько раз тряхнуло. Мишка в гробу весь располосованный был. Вскрыли гроб, он весь залит сукровицей. Пришлось гроб менять, его переодевать. Там рядом слабонервные товарищи, которых тошнить начало. Я и его двоюродный брат и несколько женщин, в том числе моя жена, всю войну прошла — крови не боялась, обмыли его, переодели. Поставили гроб в Доме офицеров, почетный караул, а кладбищенский директор рыть могилу не хочет. Справку о смерти забыли во Владивостоке взять. Кинулся я к начальнику Тбилисского гарнизона. А им был генерал-лейтенант Драгунский, да-да, тот самый. Так я с ним познакомился. Встретил он меня настороженно, но когда я отрапортовал и доложил в чем дело, сел он со мной в машину и прибыл на Тбилисское кладбище. Появился директор, а Драгунский ему: «Сейчас я вызову караул и живьем закопаю тебя в могилу, которую ты сам выроешь. Понял?» Директор все понял. Так мы Мишку и похоронили.
Но от Чукотки до Габона Красная Армия всех сильней.
В 60-м году французская колония Габон стала независимой республикой. Понятно, что большевики сразу стали охмурять новое руководство. Инструкторов туда послали, начали слать оружие, чтобы дрались с капиталистами. И вот, что мне рассказал один из наших военных инструкторов. «Направили в Габон несколько десятков советских танков. Правда, не новых моделей, а Т-44. Прибыл транспорт в порт Жанет. Разгрузили контейнеры. Сняли с первого контейнера обшивку, гляжу: меня чуть инфаркт не хватил — танки белого цвета. Почему? А все потому, что в конце 40-х, начале 50-х, то ли мы готовились Аляску завоевывать, то ли Чукотку от американцев защищать, словом — выпустили 2–3 батальона танков специального назначения для работы в условиях жесточайшего холода. Лет 15 они где-то простояли, на Аляску мы не полезли, американцы к нам тоже не пришли, а тут случай подвернулся сбыть старье. Представляете, мотор рассчитан на работу в условиях до (-50) — в полярных условиях. Внутри все утеплено, каждое место для члена экипажа с индивидуальным обогревом. Даже затвор пушки и тот обогревается, чтобы пушка при такой температуре не отказала, и заряжающий случайно руки не приморозил.
Намаялись мы с этими танками. Обратно не пошлешь. Несколько месяцев всякие утеплители снимали, переоборудовали, мотор переналаживали, а потом и танки перекрасили. Правда, все это зря. Они с Францией, а не с нами дружить стали».
Наши разведчики и Робин Гуд.
? Особый взгляд на подготовку разведчиков в России сегодня.
Настоящих разведчиков сейчас в школах и академиях бывшего КГБ не учат. Учат «шушеру», которая должна подставлять собственный зад, пока другой будет работать. Следователей можно научить, оперативников можно, разведчиков — нельзя. Только индивидуально. Правда, теперь есть и специальные учебники, где примеры всякие приводятся, но индивидуальная подготовка — самое главное.
Наиболее «чистенькие и красивенькие» учатся на первом и втором курсах, здесь есть еще какая-то романтика. А когда человек крепко влип, ему преподносятся примеры похуже. И курсант понял, что романтика у кошки в заду. Процент отсева именно в это время большой — 70–80 процентов. Кто в милицию уходит, кого отчисляют по разным причинам служебного несоответствия. Вот после этого глобального отсева начинают говорить всю правду о разведке, но отсев идет среди избранных до последнего дня. Нужны беспрекословные исполнители — «рыцари плаща и кинжала». Учат тому, что даже в убийстве есть определенная романтика. Но на самом деле — грязь. Исключена романтика. Ринальдо Ринальдини и Робин Гуд по сравнению с ними — ангелы.
Жил-был Король М.Д.
Михаила Давыдовича Короля знал с середины 20-х, с того самого времени, когда первый раз увидел у дяди Эйзера Львовича Шифрина. Тот жил напротив Храма Христа-Спасителя. Король с Шифриным были знакомы еще с Гражданской войны. Для меня мальчишки, это были герои! Как же, комиссары дивизий!
Справка и комментарий 30.
Король Михаил (Михаэл-Алтер) Давыдович (1890–1959).
Участник Первой мировой войны, был тяжело ранен. За храбрость награжден Георгиевским крестом. В 1915 г. вступил в Еврейскую рабочую партию (ЕРП). «Мое вступление в эту партию, — пишет он в автобиографии, — результат зверского антисемитизма, который я прошел на фронте». Участник Гражданской войны. Комиссар дивизии.
Король М. Д. был сотрудником Разведывательного управления РККА. В 1920 г. был послан в Польшу организовывать там «красное подполье». Продержался семь месяцев. Был арестован, военно-полевой суд приговорил его к повешению. После вмешательства российской стороны смерть заменили тюрьмой, а потом отправили в концентрационный лагерь. С помощью польских коммунистов совершил побег.
С 1922 года работал в Москве — в политуправлении РККА, газете «Красная звезда», «Военный крокодил». Автор многих очерков, фельетонов, нескольких книг и брошюр. С начала 30-х председатель Правления Совкино, ответственный редактор газеты «Кино». Был редактором фильмов «Чапаев», «Встречный», «Анненковщина» и других. В семье хранится первая страница рабочего сценария фильма «Чапаев», на которой написано: «Нашему доброму Королю верноподданные авторы. Надеемся, что после просмотра фильмы не велите казнить… В.Васильев, С.Васильев».
В 1934–1938 гг. — вновь в Разведуправлении РККА и в спецкомандировках. Звание — бригадный комиссар. Его заданием было организовать в США фирму, доход с которой шел бы на финансирование американской компартии и коммунистической прессы. Было отправлено пять человек. За границей они разбились на две группцы. Маршрут был сложный. Надо было прибыть в США, чтобы след его пути затерялся в переездах. Сперва в Китай, оттуда в Японию, из Японии в Европу — во Францию, Германию. Потом — Канада, и уже оттуда под видом немецкого еврея-коммерсанта — в Нью-Йорк. Напарником его был Марк Шнейдерман. «Было совершено много оплошностей. Например, из экономии сняли один номер на двоих в дешевой гостинице. Так никто из коммерсантов не делал. Но тут им повезло: их просто сочли гомосексуалистами…
В 1938 был отозван в Москву…
М.Д. Король был арестован в 1944 г. по обвинению «в заговоре Гамарника». Хотя начальник Политуправления Красной Армии Я.Б. Гамарник покончил собой еще в 1937 г. Был осужден на пять лет. После отбытия срока был сослан в село Явленка (Северный Казахстан), но спустя год был вновь арестован и осужден на 10 лет. Реабилитирован в 1956 году.»
Из воспоминаний об отце дочери Майи Король. Опубликованы в журнале «Наука и жизнь»,N 4, 1994 г. Вместе со Сталиным. Военно-исторический журнал N2,1991 г., с. 92
В 37-м я с ним прощался… В 57-м году приехал в Москву и на студии «Союзмультфильм» узнал от посторонних людей, что Король здесь состоит на учете… Моментально кинулся, позвонил ему. Мы встретились, о многом поговорили, я был у него дома. После этого я в следующие два приезда я обязательно звонил ему, и мы встречались в квартире моего дядьки, огромной пятикомнатной… Рассказы Михаил Давыдовича до смерти помнить буду. Вот несколько историй.
Было лето 54-го года. Сталина уже нет — в лагере веяния другие. А зеки строят Дворец Шахтеров, для товарищей шахтеров, а сами живут в большом лагере, 12-й лагпункт. Комендантом был старший лейтенант Удодов, сволочь редкостная. И вот потребовал, чтобы всех стариков и инвалидов, а ведь Король гипертоник был. В это время, когда я с ним прощался в 37-м, он здоров был, но он же повторно сидел… Его раз посадили, потом дали немножко подышать воздухом на высылке…. Забрали второй раз. Знаю, за какие грехи… Не надо было в Гражданскую ордена получать, ни х. я, сиди тихо и не рыпайся! Не надо шататься по Соединенным Штатам… Сидит, значит, Михаил Давыдович и листает самоучитель шахматной игры. Делать ему абсолютно нечего. Появляется Удодов. Михаил Давыдович недавно появился в этом лагере, так Удодов, может, один раз всего его и видел.
— Здравствуйте.
— Здравствуй. Ты кто?
Удодов один без сопровождения. Я буду в лицах передавать, как Михаил Давыдович передавал. А рассказывать он умел блестяще.
— Заключенный такой-то, срок такой-то, статья такая-та, 58-ая, пункты такие-то и такие-то… Складом ведаю
— Еврей?
— Еврей.
— Ну, это для вас подходит. А специальность какая у тебя?
— Гражданин начальник, военный.
— Как?
— А с 14-го года добровольцем пошел в армию, потом в Красную, потом дальше…
— Что, по интендантству?
— Нет, на передовой большей частью. И в Гражданскую — комиссаром дивизии…
Тот на него смотрит:
— А последняя должность?
— Член редакционной коллегии, член совета Московского военного округа…
— Вы меня извините, — тот на «вы» сразу перешел. И уходит.
Через несколько минут бежит «попка» в сержантском чине и тащит упаковку «Казбека», 20 пачек. Начальник лагеря передал…
Второй номер с Михал Давыдычем. Случился с ним инфаркт. Положили его в больницу, а Удодов к тому времени его запомнил, и сказал, чтоб по работе его не трогали, в санчасти лечили и дополнительный паек давали. Полюбил человека. Обаятельная личность была, обаятельная. Дорогой мой Михал Давыдыч… Царство ему небесное, пускай земля ему будет пухом… Сколько хороших людей жизнь загубила…
Так обходит товарищ Удодов лагерь и решил навестить старого друга.
— Что же, — говорит, — дорогой мой Король, что же с вами? Я думал, вы на свободу скоро выйдете (уже сотнями выходили люди, и недели через две-три и Михал Давыдыч должен был выйти), а вы подводите план мой по выпуску, — иронизирует.
А Михал Давыдыч есть Михал Давыдыч.
— Знаете, говорит, — гражданин начальник, я три войны перенес, мое сердце выдерживало. Я 37-й год пережил, тоже выдержало. Второй раз посадили. Но когда надзиратель ваш заговорил о совести, вот мое сердце и не выдержало…
А вот история, которую Михал Давыдович сам называл так — «Интернациональный союз». Как заведующего угольным складом, Короля поместили в ту часть барака, где жила лагерная аристократия. Кто жил в этом блоке? Старший по блоку — бывший подпоручик польской армии, посаженный за всякую антисоветскую деятельность и переведенный в Караганду. Старший бригадир барака — чеченец, почти безграмотный молодой парень, очень, говорит, меня любил. А Короля прикрепили к ним вроде как инструктором. Представляете себе, какой триумвират управлял блоком? Не говоря уже о национальностях, все они были абсолютно разных убеждений. И самое интересное — очень сильно сдружились. Ярый антисоветчик Данек, полуграмотный этот чеченец и убежденный коммунист. Всегда были вместе. Даже сейчас, говорит, письма из Польши получаю».