2. Красный Змий грехопадения

2. Красный Змий грехопадения

Нынче нечего делить

Мужнино и женино,

Всем товарищами жить

По завету Ленина.

Ой, подруга дорогая,

Мой любимый ты дружок,

Мы с залеткой записались

В политический кружок.

Милка фермой управляет,

Красный орден на груди,

К такой девушке хорошей

Мне приятно подойти.

Советские частушки

Итак, в связи с закручиванием гаек в стране победившего социализма такой заразы, как проституция, быть не могло. То, что недавно еще процветало и было на виду, ушло в глубокое подполье. Нельзя говорить, что как массовое явление проституция исчезла; она не исчезла, а трансформировалась в небывалое доселе явление, когда в порочных и доступных поневоле превращались все советские женщины: от партийки до простой работницы.

Вынужденные идти работать, чтобы прокормить семьи, и чтобы не попасть в разряд «дезертиров труда» с последующей отправкой в трудовые концлагеря, женщины превращались в бесправных и униженных существ. Ободряемые партийными лозунгами о свободе труда и равноправии, они постепенно смирялись со своей ролью строительниц новой системы государства будущего, дающих пример для подражания во всем мире. Коммунистическая партия и вожди приучали их слепо верить, что Мировая революция неизбежна, и заставляли до изнурения, до полного обессиливания работать во имя приближения этой мировой бойни.

В то время как женщина приучалась к общественному труду, к труду наравне с мужчинами, исподволь происходил процесс массового сексуального закабаления работниц.

Начальствующий состав советских учреждений и предприятий был подобран из «прогрессивных слоев человечества»: революционеров, проверенных «в неравных боях с царизмом»; бандитов, насильников, бывших ссыльных и люмпен-пролетариев. Дорвавшись до власти, они начали бесчинствовать, удовлетворяя потребности, и, как древние люмпены, изрыгающие крик: хлеба и зрелищ, эти новые потребители удовольствий неистово требовали: тела и денег! (впрочем, подменяя словами: равенство и экспроприация).

Насилие над работницами вкупе с развратом и финансовыми преступлениями начальствующего состава новой власти приобрели такой размах, что уже в 20-х годах начались показательные судебные процессы. К примеру, широкий резонанс имел процесс по делу карточной госмонополии (фабрики), прошедший в 1926 году. Предприятие возглавляли хозяева новой власти – молодые коммунисты, полные призрачных идей построения счастливого общества свободного труда без эксплуатации человека человеком, что, однако же, не помешало им растратить реальные казенные средства, отпущенные на расширение производства. Вскоре все немалые суммы были истрачены на кутежи с проститутками в ресторанах. Из той же категории рвачества и разврата и процесс руководителей ленинградского Комитета помощи освобожденным из мест заключения. Партийцы и члены Ленсовета злоупотребляли служебным положением, принуждая бывших арестанток и жен заключенных к сожительству, катались на служебных машинах с проститутками, кутили с ними в ресторанах. На суде по делу комитетчиков один из свидетелей заявил: «Работая в комитете, я за время работы в таковом, кроме безобразия и разврата, ничего не видел… Чириков И. П. – зав. культотделом комитета не подготовлен к работе. Пьянство в пивной на ул. Желябова, где Чириковым был заложен мандат члена Ленсовета. Разврат в кабинете управляющего фабрики «Трудовой путь» с ответственным секретарем коллектива той же фабрики, членом ВКП(б) тов. Петровой… будучи шофером легкового автомобиля, неоднократно возил члена комитета Терехова по частным адресам к женщинам, в рестораны» (см. «Вечерний Петербург», 26 декабря 1992).

Современные ученые дают несколько аспектов возникновения и распространения проституции. К примеру, социологическое объяснение это негативное явление связывает с бедностью и развитием больших городов с огромными массами населения, где проституцию стимулирует та же бедность и трудность для женщин получить средства к существованию иными путями; а также с исторически сложившимся неким «бесправием женщин» по сравнению с мужчинами. Это объяснение фигурирует чаще всего, о нем говорят вслух, на него опираются в дискуссиях по гендерным проблемам. Безусловно, эти причины имеют место.

Однако существует и другое объяснение, – антропологическое, связывающее занятие проституцией преимущественно с генетической «запрограммированностью». Слишком много существует научных доказательств, что среди проституток высок процент людей с признаками дегенерации; научных материалов и исследований на эту тему ныне сыщется в достатке. По мнению сторонников данного объяснения, другие причины, в том числе экономические, приводящие женщин и мужчин на панель, лишь накладываются на антропологическую предрасположенность.

Скорее всего, в обыденной ситуации так оно и есть. Однако нелепо было бы утверждать, что все вышедшие на панель в послереволюционный период имели генетическую предрасположенность к пороку. А, значит, государство вынудило население в массовом порядке заниматься проституцией, создав – впервые в истории человечества! – ситуацию, когда экономический фактор превзошел генетический.

Грехопадение славянских Ромео и Джульетты было вызвано порочным красным Змием, исповедующим большевизм.

В 20-е годы, еще когда более-менее открыто проводились социологические исследования, сотрудниками московского Института венерических болезней был проведен опрос многочисленной группы женщин, торговавших собой. На вопрос, что побудило их пойти на улицу, 95 % опрошенных дали одинаковый ответ: безысходная нужда в результате долгой безработицы, потеря рабочего места, развод, бедственное положение родственников и т. д. Оказалось, что в рядах проституток почти 40 % – дочери прежней аристократии, купечества и чиновников, – самого благородного слоя уничтожаемого русского общества; около 30 % – дочери рабочих, чьи отцы после «пролетарской» революции потеряли привычный полноценный заработок, позволявший им при царизме содержать многодетные семьи (где обычно супруга не работала).

На фоне ужасов становления советского общества, закономерно проистекая одно из другого, проходило и становление новой пролетарской морали и новой системы труда, шло насаждение утопических псевдоценностей. В годы расцвета проституции и в последующий период планового уничтожения «продажной любви» советская женщина претерпевала деформацию быта и мышления; социалистический образ жизни навязывал свои приоритеты. Под лозунгом равенства женщин призывали на производство: в сельское хозяйство, в легкую и тяжелую промышленность. Под лозунгом раскрепощения – приглашали в клубы, избы-читальни, народные дома, уголки работницы и крестьянки, заманивали на праздничные мероприятия и митинги, обязывали посещать разные собрания, лекции и политзанятия. Под лозунгом свободы – избавляли от семейных обязанностей, и, по сути, лишали права любить и быть любимой.

В принятой VIII съездом РКП(б) резолюции «О работе среди женского пролетариата» предлагалось всем партийным комитетам «ввиду настоятельной необходимости» укреплять силы партии «привлечением работниц и крестьянок к борьбе за коммунизм и к советскому строительству», осуществлять большую воспитательную деятельность на практике, широко использовать в этих целях все средства культуры.

XIV съезд партии в резолюции «О работе профсоюзов», отметив большое значение рабочих клубов и красных уголков в воспитании трудящихся, поставил задачу «больше вовлекать в них работниц, теснее увязывать клубную работу с политико-просветительными и воспитательными целями партии, осуществлять посредством клубов коммунистическое влияние». Выполняя решения съезда, партийные организации тут же активизировали клубную работу. Пример подали московские коммунисты; при их участии агитпроповскую деятельность среди жен рабочих в 1926 году развернули 62 клуба Краснопресненского района. Эти так называемые культурно-просветительные учреждения только одного района столицы объединили вокруг себя свыше 12 500 работниц. В Сокольническом районе Москвы, где действовало 40 клубов при фабриках и заводах, большое распространение получили «вечера пролетарки», «вечера работницы» с ярко выраженной политической направленностью. «Большую популярность» они завоевали у работниц фабрик имени Бабаева, Первой макаронной, «Большевичка». Клубы заняли значительное место и в работе с текстильщицами Иваново-Вознесенска. Так, среди посетителей клуба в 1927 г. женщины составили 42,3 %; специально для работниц здесь было организовано 75 лекций (один раз в пять дней!). Подобными действиями гордились, а цифрами оперировали делегатки всевозможных собраний, съездов и пленумов.

Для женщин, втянутых в общественную жизнь и в политику, в пустопорожнее времяпровождение, получивших особое, отличительное наименование – советских – придумывали ответственные фасадные должности: депутаток, делегаток, председательниц, женсоветчиц, уполномоченных, выборных, членш троек и комиссий. Активистки, перегруженные «общественными нагрузками», больше не могли быть идеальными или даже нормальными женами. Мужей, которые протестовали против постоянного отсутствия жен, вынужденных находиться то на собраниях, то в командировках, вызывали к партийному начальству (в комсомол, в женсовет и др.), где их упрекали в консерватизме и собственничестве и делали серьезные внушения от имени и по поручению…

«Сексуальная мораль, вырастающая из запросов рабочего класса, – поучительно донимала большевичка А. М. Коллонтай, – служит новым орудием социальной борьбы рабочего класса… Не в интересах класса «закреплять» за отдельным членом революционного класса самостоятельного его представителя, долженствующего прежде всего служить интересам класса, а не выделенной и обособленной семейной ячейке».

Вовлечение женщин в производительный труд, казалось бы, должно было гарантировать им экономическую независимость от мужчин. Но этого не произошло по той причине, что советские зарплаты никому не могли гарантировать экономического благосостояния; о партийном начальстве и агитпроповцах речь не идет, – для них существовала своя иерархия оплаты, зачастую деньги выдавались и через кассу и в конвертах; доходы советской касты в десятки раз превышали доходы основной массы населения.

Верхушка власти вообще жила по другим нормам и правилам. Для них и сексуальная свобода стала льготой, вроде спецпайка в спецраспределителе. Достиг определенного уровня – получай вместе с балыком и икрой и секс-игрушки. Нет нужды повторять ставшие притчей во языцех истории про похождения профессионального революционера, организатора большевистских боевых дружин, агента «Искры», а после 1917-го – председателя ЦИК СССР, члена Политбюро ЦК ВКП(б), а затем председателя Президиума Верховного Совета СССР, «всесоюзного козла» (по определению Сталина) Михаила Калинина, неугомонного насильника юных балерин из Большого театра. Или пересказывать всем известные байки про 900 любовниц Берии, про собрание порнографических журналов и литографий, найденных во время ареста Ягоды. И это когда простой гражданин за порнографию мог получить немалый срок. Начальники, которые запрещали эротическое искусство своим подчиненным, на самом деле имели гаремы из комсомолок, передовиц производства, делегаток, орденоносниц, просто смазливых сотрудниц своего аппарата, и с удовольствием смотрели заграничные порнофильмы на своих закрытых правительственных дачах. Над чем в годы явного развала Союза иронизировали осмелевшие советские творцы; «А ночами, а ночами для ответственных людей, для партийного начальства крутят фильмы про бл…» (бард Александр Галич). Ходили слухи, что Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, также большой насильник, избивал жену (имела звание подполковника медицинской службы) своими тяжелыми кулаками во время интима, бил и по груди и гораздо ниже, попрекая, что, мол, плохо отдается; поговаривают, что и умерла она от побоев. А вот зарплату он, мечтающий занять пост первого лица советского государства, установил себе после смерти вождя и Генсека в… миллион рублей в месяц – немыслимые деньги даже для высшего государственного чиновника! При Сталине все маршалы получали фиксированную зарплату в 100 000 рублей; больше уж и некуда…

Супружеская неверность была отличительной чертой высшего клана советского общества; за верхами тянулись и низы. Однако низам не полагалась подобная привилегия; за измену, даже с членом той же партийной организации, той же ячейки «оступившегося» могли проработать на партсобрании с занесением в личную карточку, а то даже исключить из партии. И потому связи на стороне изощренно скрывались от пристальных общественных взглядов. Но чаще мужчины принуждали к связи тех, кто затем будет безропотно молчать: своих подчиненных, просительниц, зависящих от решений вышестоящего чиновника.

Дезорганизация привычного уклада быта, морали, семейных отношений вызвала множество проблем, прямо или косвенно связанных с сексуальностью. Как говорится, половой инстинкт творил свой собственный мир, неподвластный компартии и правительству. Внебрачные связи, широко распространенные в обществе, приобрели после исчезновения проституции (как массового явления) новый импульс. Советский секс в стране, где секса как будто бы и не было, имел свои особенности; советский секс характеризовался:

1) интенсивными и беспорядочными половыми связями;

2) всегдашней готовностью отдаться вышестоящему начальству, в соответствии с привычным идейным лозунгом: «Будь готов!» – «Всегда готов!»; 3) низкой сексуальной культурой; 4) практическими трудностями в «добывании» противозачаточных средств (советская промышленность выпускала только изделие № 2, т. е. презерватив, находившийся в разряде дефицитных); 5) излишней, немотивированной поведением стыдливостью в отношении темы секса и всего, что касается взаимоотношения полов, считая это аморальным и недостойным советского человека.

Сексуальное насилие, совершенное над женщиной-работницей начальником, не вызывало в ней того протеста, который бы логически завершался судебным процессом. В случае предания огласке подобного факта, общество готово было винить в случившемся женщину больше, нежели мужчину; в ходу была пословица: сука не захочет – кобель не вскочит.

Один из примитивных агитпроповских романов, популярных на заре социализма, с характерным названием «Шлюха», рассказывает о несчастной горничной Наташе, которая постоянно подвергается сексуальным домогательствам со стороны старого барина и его сына. Обличая нравы царской России, автор Сергей Малашкин вовсю старался вызвать сочувствие к политически «сознательной» девушке, отец которой, рабочий-социалист, погиб в 1905 году на Пресне, а дядя, ломовой извозчик, был политкаторжанином. Сюжет прост, и книжица незатейлива. Только вот «страшное время царизма» давно минуло, а Наташи как служили горничными, так и остались служить, только у красных господ: партийной и военной элиты советского государства. О чем, правда, простые граждане не должны были знать! Ведь, чего доброго, могли подумать, что время эксплуатации человека человеком с приходом к власти большевиков не завершилось… Но, кроме основной работы обслуживающий персонал проходил школу изощренных господских прихотей, в том числе и в плане секса.

Общество строителей коммунизма было основано на вульгаризированно-упрощенных нравах. Сразу после свершения революции все ухаживания, флирт, вздохи и ахи, все, что всегда понималось под романтикой любви, было отнесено в разряд презираемого мещанства. В одном из писем, опубликованных в прессе 20-х годов, молодая женщина из глубинки рассказывает, что на протяжении примерно пяти лет, с тех пор, как она начала вести активную общественную работу, большинство мужчин-начальников, которые находились рядом с ней, принуждали ее к сексуальным отношениям. При этом они основывали свою позицию на концепции новой морали и говорили: если ты отказываешься, значит, ты мещанка, значит, ты не коммунистка, значит, ты не комсомолка. В итоге советская Наташа погрузилась в пучину разврата; она рассказала, что у нее была масса мужей, брак с некоторыми длился не дольше одного дня, а в каждой командировке, куда бы она ни ездила, у нее всегда находились любовники. В письме было резюме: наконец она прозрела и, осознав, как низко пала, решила выйти из партии, «чтобы очиститься от скверны».

Пусть прозвучит нелепо, но бывший закрытый работник ЦК КПСС рассказывал, как в их системе закрытых институтов, где ему довелось короткое время работать, проводились удивительные эксперименты, зафиксировавшие выбросы энергии над советскими учреждениями. Так, было зафиксировано, что в утренние (с 10 до 11) и послеобеденные (с 15 до 16) часы сотрудники учреждений наиболее интенсивно занимаются сексом со своими сотрудницами или посетительницами. И если, как говорят ученые, мысль материальна, то почему нельзя предположить, что сексуальный акт имеет в основе некую волновую (или иную энергетическую) составляющую?!

Согласно ст. 1 Международной Конвенции о борьбе с торговлей людьми и эксплуатацией проституции третьими лицами от 21.03.1950 г. проституция определена как удовлетворение похоти одного лица другим за плату. «Словарь иностранных слов» трактует это понятие (от лат. prostitutio – осквернение, обесчещение) как «продажа женщинами своего тела с целью добыть средства к существованию» (М., 1983); позднейшие издания добавляют нюанс: «а также с целью личного обогащения». «Большой юридический словарь» (М., 2003) дает более полное толкование: (от лат. prostituo – позорю, бесчещу) – «вступление за плату в случайные, внебрачные сексуальные отношения, не основанные на личной симпатии, влечении» и т. д.; «…фоновая среда для криминала, а также один из главных видов преступного бизнеса».

Однако, на мой взгляд, «удовлетворение похоти одного лица другим», «вступление в случайные, внебрачные сексуальные отношения, не основанные на личной симпатии, влечении» – это то, что происходило с советской женщиной, то, что было широко распространено в советском обществе. Когда платой были: более выгодное место работы; симпатия начальства и непридирчивое отношение оного; возможность получения привилегий в виде денежных премий, почетных званий и наград, загранкомандировок, получения жилплощади, устройства детей в престижный институт и т. д. Да мало ли у начальства рычагов воздействия на работницу и возможностей отплатить за «верность» и молчание?!

В свете этого изъяснения самое присутствие женщины на производстве становится «фоновой средой» для преступного посягательства на ее достоинство. Получается, что советская женщина идеально создана для сексуального насилия!

Таким образом, следовало бы сделать ремарку в источники, трактующие понятие «проституции»: это явление в условиях социализма приобретает свои отличительные характеристики. (Нюанс: в данном случае социализм и тоталитаризм не одно и то же; к примеру, в фашистской Германии имел место культ семьи, а не культ производственницы.) Вывод: существует подвид советской проституции, когда проституция – это удовлетворение похоти одного лица другим с целью своего утверждения в советском обществе и получения разного рода привилегий.

* * *

То, что в СССР существует проституция, было признано лишь в 1986 году. В годы так называемой перестройки страну захлестнул шквал эротики, тема проституции даже становится модной, а торговля телом зачастую воспринимается как способ противостояния тоталитарной идеологии.

Сексуальная либерализация на фоне финансового краха и резкого обнищания народа привела к неслыханному росту проституции. В эпоху развала СССР деноминация явилась инструментом власти для резкого обогащения верхушки власть имущих. Советская женщина, неграмотная в плане секса, всегда готовая отдаваться, с извращенными на генном уровне женственностью и самодостоинством, – вновь, как после большевистской революции – оказалась в ситуации, когда стало мало других возможностей заработать на жизнь, и проституция становилась чуть ли не единственной возможностью выжить. К концу существования СССР и в постсоветской России проституцией все чаще подрабатывали еще недавно обеспеченные и образованные женщины; в рядах проституирующих можно было найти недавних педагогов, инженеров, сотрудниц научных предприятий и крупных заводов.

Если в 1987 году во всем СССР было 26 000 жриц свободной любви, то к началу 1990-х только в одной Москве их количество превысило 20 000. В середине 1990-х из УК РСФСР изъяли статью 121-ю («Мужеложство») и внесли поправки в статью 134-ю, разрешив половую жизнь с 14 лет вместо 16. В 1990-е в России появились детская и мужская проституция, в советские времена практически не известные. Нынешний Уголовный закон РФ не запрещает занятие проституцией, однако устанавливает ответственность за вовлечение в нее и притоносодержательство.

Летом 1992 г. Россия заняла среди бывших республик СССР второе место по чтению эротической литературы. А к 1996 году в одной Москве оборот сексуальной продукции и интим-услуг составил $ 5 000 000 в месяц. Нынешний месячный оборот столичной проституции, по разным оценкам, составляет $ 15–50 млн.

В 1990-е постсоциалистические страны начали выступать главными поставщиками женщин для международной секс-индустрии, особенно бывшие республики СССР (прежде всего, Украина и Россия). Общее число женщин из Центральной и Восточной Европы, которые в конце 90-х ХХ в. занимались проституцией в странах Западной Европы, составляло порядка 500 000 человек. В рамках международного секс-бизнеса начала XXI века ежегодно продают и покупают примерно 1–2 млн. женщин, в основном в Восточную Европу и страны Юго-Восточной Азии. Жертв для использования в секс-бизнесе в основном вывозят из менее развитых в более развитые страны. Обман, принуждение, запугивание, физическое и моральное насилие – сильные аргументы для несчастных, втягиваемых в этот преступный бизнес, однако достаточно много случаев, когда выезд за рубеж осуществляется на добровольной основе. Некоторые женщины сознательно едут за границу, чтобы заработать, торгуя телом. По официальной статистике, нынче ежегодно Россия теряет 60 000 женщин, продаваемых (увозимых и выманенных обманом) за границу в качестве секс-рабынь. А это, ни много ни мало – целый город, стертый с карты страны…

По оценкам конца 1990-х, доход криминальной проституции в мировом масштабе составлял $ 6—12 млрд. Доходы от криминального секс-бизнеса сравнимы с доходами от торговли оружием и наркотиками, – самыми прибыльными сделками, контролируемые либо мафией, либо властными структурами тоталитарных государств.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.