Из письма Другу

Из письма Другу

…Что касается моего родословия, то о нем я имел весьма смутное представление до тех пор, пока меня не разыскал некий Видак Вуйнович, серб, бывший артиллерийский полковник, ныне историк и архивист, автор книги о происхождении и истории нашего рода с 1325 года и до наших дней. По приведенным им данным, род Войновичей (а также Войиновичей, Вуйновичей и Вуйиновичей) идет от некоего Воина, князя Ужицкого (? – 1347), который был властелином обширных земель «от Ужице до моря» (включавших в себя часть Сербии, Далмации и Черногории), воеводой царя Стефана Дечанского Неманича и его же зятем (женившись на царской дочери Теодоре).

Откуда пошел Воин, кто были его папа, дедушка и так далее, утонуло во мгле веков, зато потом в некоторых ветвях сохранились все имена до единого.

У Воина были три сына: Милош, Алтоман и Войислав. Через Войислава род продолжился так: Стефан – Дейан – Джуро – Милош – Воин – Вуйо – Милош – Воин – Александр – Шпиро – Никола – Павел – Николай – и я.

От Алтомана пошли Алтомановичи, от одного из Милошей – Милошевичи, а еще от разных потомков Воина пошли Войиславовичи, Сердаровичи, Лаличи, Дондичи и проч., и проч., и проч. Алтомановичи перешли в мусульманство, то есть стали боснийцами. В XIX веке историк Косто Войнович «покатоличил» и стал писать про себя: «по роду серб, по политике хорват, а по вере католик». Сын его Иво стал известным хорватским писателем. Сейчас сербы, хорваты, боснийцы враждуют между собой, не помня, что все они – одного корня и говорят на одном языке.

Кажется, в восемнадцатом веке часть рода Войновичей (черногорцы) поселилась в районе Которской бухты, где находился знаменитый Которский флот. Отсюда члены рода уходили иногда очень далеко, служили разным странам, где достигали порой высоких чинов. Среди них были итальянские и австрийские адмиралы, генералы и даже венецианские дожи. Двое (Иован и Марко) были русскими адмиралами. Мой прапрадед Шпиро (Спиридон Александрович), имея собственный торговый флот, ходил с ним в Россию. Его сыновья, все шесть, капитаны дальнего плавания, в начале 1880-х годов со своими кораблями пришли в Россию навсегда и приняли русское подданство.

У Александра Войновича было шесть дочерей и четыре сына, у Шпиро шесть сыновей и одна дочь, у Николы шесть сыновей, у деда Павла два сына и дочь, у моего отца сын и дочь, у меня две дочери и сын. Сын пока не женат, и если у него не будет сына, эта ветвь нашего рода исчезнет.

По мере захирения нашего рода истощалось и благосостояние. От флота, которым владел Шпиро, его сыновьям досталось по кораблю, а одному из его внуков – моему дедушке – ничего не досталось. По семейному преданию дедушка рос очень застенчивым мальчиком и заикался. Стесняясь заикания, бросил школу, за что родителями был лишен наследства. Может, оно и к лучшему. Потому что слишком умных, образованных и богатых большевики убивали.

Трудно себе вообразить, но я всего лишь пятнадцатый потомок человека, жившего в первой половине четырнадцатого века. Если представить себе, что каждый мой предок знал своего деда, отца, сына и внука (что вполне возможно), то три человека лично знали всех живших в течение шести с половиной веков.

Моих предков по материнской линии я не знаю никого дальше дедушки с бабушкой, евреев из местечка Хащеваты Гайворонского уезда Одесской губернии. Мой еврейский дедушка (насколько я помню мамины рассказы) был человеком малограмотным, но управлял мельницей. Мама говорила «управлял», и я думал, что он был управляющим, но совсем недавно и случайно я встретил одного престарелого родственника, который мне сказал: «Твой дедушка Колман был голова и имел три собственных мельницы в Одесской губернии».

Теперь понятно мне, почему в двадцатых годах (опять не очень ясный мамин рассказ) чекисты арестовали его, пытали и отбили ночки, требуя выдать спрятанное золото. Не знаю, было ли у него это золото (может быть), выдал ли он его (наверное, выдал), но от прошлого состояния при мне уже не было никаких следов и никаких благородных металлов, не считая дедушкиного серебряного портсигара, маминых золотых коронок и маминых воспоминаний о том, что дедушка любил хорошо одеваться и любимой его поговоркой была: «я не настолько богат, чтобы покупать дешевые вещи».

Все эти рассказы никак не вяжутся с образом, оставшимся в моей памяти.