ГЛАВА 34

ГЛАВА 34

Мои воспоминания о семье Хлудовых сильно отдалили события по годам от моей деятельности в Московском Торгово-промышленном товариществе; приходится вернуться вспять к 1889 году.

В 1888 году начавшаяся стройка Среднеазиатской железной дороги потребовала от государства много денег. В Министерстве финансов возник вопрос об извлечении доходов с новоприобретенного края, и оно пришло к выводу, что удобнейшее извлечение доходов будет с непосредственного обложения земель, засеваемых хлопком, как злаком, дающим наибольший доход земледельцу против других. А чтобы облегчить способ взимания налога, не обременяя государства, для этого новым штатом чиновников было вменить сбор налога в обязанность местным властям.

Рассмотрение и разработка этого вопроса были возложены на особую комиссию при Министерстве финансов. Комиссия, в свою очередь, снеслась с управлением генерал-губернатора в Ташкенте, с просьбой дать ей некоторые указания по этому поводу. Понятно, таковой запрос о предполагаемом обложении земель не мог остаться в секрете, и слух быстро распространился в Ташкенте между жителями, связанными с посевами хлопка, и, несомненно, вызвал у них сильное волнение, так как они отлично понимали, что таковой мерой можно повредить дальнейшему развитию хлопководства в Средней Азии на долгие времена.

Обеспокоенные хлопководы немедленно образовали общество хлопководов, в котором детально разобрали предполагаемый новый налог и способы его взимания, решили всеми способами бороться против него, начав с указания Министерству финансов, что этот способ обложения земель, засеянных хлопком, благодаря косности местного начальства и туземцев, создаст сильные злоупотребления по обмеру земли, засеянной хлопком, а поручение взимания налога местным туземным властям, которые, несомненно, начнут извлекать выгоду в свою пользу, внесет еще большую дезорганизацию в хлопковые посевы. Отчего можно ожидать в дальнейшем массу судебных дел и других неприятностей, что заставит многих из туземцев прекратить посевы хлопка, и дело, начавшееся так успешно развиваться, будет в корне испорчено на продолжительное время.

Общество хлопководов для переговоров с Министерством финансов по этому поводу избрало трех представителей: оренбургского городского голову Назарова (имя-отчество забыл)1, директора Большой Ярославской мануфактуры Николая Васильевича Игумнова и меня, как директора Московского Торгово-промышленного товарищества.

Получив уведомление о нашем избрании, мы собрались для обсуждения, каким способом лучше всего провести в исполнение постановление хлопководов. Во время этих обсуждений выяснилось, что известный профессор Дмитрий Иванович Менделеев состоит в той комиссии при Министерстве финансов, которой поручена разработка налога, и Д. И. Менделеев пользуется там большим влиянием2. Поэтому и решили поехать в Санкт-Петербург повидать профессора и постараться убедить его в нецелесообразности такового обложения земель налогом, да еще с привлечением туземных властей к сбору его.

В Петербурге мы подъехали к большому многоэтажному дому, с большим количеством квартир, приспособленных для обывателей среднего достатка, улицу же, где находился этот дом, я теперь уже забыл. Поднявшись на второй этаж, позвонили, и нам отворила прислуга и впустила в маленькую переднюю, куда скоро и вышел профессор. Когда мы отрекомендовались ему и объяснили цель нашего посещения, он попросил нас войти в комнату, рядом с передней. Эта комната, как видно, была не его, а кого-нибудь из его семьи, так как в ней не было книг, приборов, диаграмм и других предметов, обыкновенно наполняющих комнату ученых. Д. И. Менделеев был среднего роста, довольно полный, с хорошей шевелюрой, подходящей Карлу Марксу, с бородой и с добрыми глазами, но остальное все исчезло в моей памяти.

Назаров от имени всех нас рассказал весьма обстоятельно о положении дел с хлопком в Средней Азии и об ожидаемых последствиях от предполагаемого налога на земли, засеянные хлопком.

Д. И. Менделеев слушал очень внимательно, и по его лицу было заметно, что он сочувствует нашей просьбе, и после нескольких вопросов, заданных нам, он сказал: «Все, что от меня зависит, я постараюсь сделать».

Говорил и держался с нами весьма просто, подшучивал, от души смеялся, как будто с людьми, совершенно ему равными, и даже вышел провожать нас на лестницу.

На другой день, к нашему благополучию, оказался приемный день у министра финансов Вышнеградского, куда мы и поехали довольно рано. Принял нас почтенный чиновник с двумя звездами, записал наши фамилии, причину желания видеть министра и попросил подождать в приемной. Прием министра начался с лиц, занимающих высокое положение в чиновном мире. После приема их генерал подошел к нам и сказал: «Министр примет вас, говорите кратко, так как он не может уделить вам время более десяти минут».

Вошли в кабинет. Вышнеградский стоял впереди своего письменного стола, опершись задом на него, он быстро своими умными и проницательными глазами осмотрел нас и, сделав несколько шагов навстречу нам, предложил сесть на стулья, стоящие полукругом посередине его большого кабинета, и сел сам.

Назаров крайне толково, сжато изложил причину нашего посещения, со всеми доводами, что ожидает хлопководов, если обложение земель, засеянных хлопком, состоится в том же виде, как предполагает это сделать правительство. Министр его внимательно слушал, после окончания речи Назарова он начал задавать разные вопросы, из которых можно было понять, что министр детально знаком с хлопковыми посевами, которые так недавно стали производиться из американских семян, а литература! по хлопководству в то время совершенно отсутствовала на русском языке. Было видно, что ходатайство общества хлопководов ему не было по душе, он все время стремился сбить нас с занятой нами позиции, но мы все настойчиво держались принятого нами решения и убеждали его, что способ такового обложения послужит к сокращению посевов хлопка, а таковые сокращения будут в ущерб интересам государства, принужденного выписывать американский хлопок, оплачивая его золотом.

Заканчивая разговор, министр сказал: «Государство, затрачивая громадные средства в Среднюю Азию для процветания ее, несомненно, должно извлекать оттуда же доходы — иначе как же может быть?» Я ему ответил: «Ваше высокопревосходительство! Если обойтись без налога нельзя, то было бы более желательно брать его не с земли, а с очищенного хлопка, доставляемого на станции железных дорог для отправки в Россию, и сбор этого налога предоставить железным дорогам, в прибавление к цене за провоз».

У всех нас составилось мнение, что инициатива обложения хлопковых земель таким способом принадлежала самому министру и ему не хотелось от нее отступать. Разговор с нами затянулся. Вышнеградский, как было заметно, решился выяснить окончательно этот вопрос с лицами, наиболее компетентными по тому времени. Прощаясь с нами, он сказал: «Дело будет передано комиссии, которая рассмотрит его окончательно, и ее заключение будет принято во внимание».

Выйдя из кабинета, мы посмотрели на часы и увидали, что вместо назначенных нам десяти минут мы пробыли более часу, на горе лиц, ожидающих своей очереди и с любопытством осматривавших нас во время прохода по приемной.

К благополучию развития хлопководства в Средней Азии никаких налогов на русский хлопок не последовало.

Назаров у меня оставил очень приятное впечатление, он был высокого роста, худой, с выразительными черными глазами, с очень развитым выпуклым лбом, и можно было думать, что он обладал сильной волей. Лет ему было 45–48. Назаров говорил очень сжато, кратко, между тем очень выразительно и, несомненно, влиял на слушателей. Предполагаю, что кроме личных его дарований имели влияние еще его частые сношения с правительством как городского головы Оренбурга и владельца концессий по разработке соли близ Илецка.

Несколько лет спустя Назаров меня навестил по какому-то делу, после чего я больше его не видал.