Венеция, 16.09.1913

Венеция, 16.09.1913

Фелиция, Твое письмо – это и не ответ на последние письма, и не в духе нашей договоренности. С моей стороны это не упрек, то же самое относится и к моим письмам. Мы намеревались, когда я вернусь, где-нибудь встретиться, чтобы, раз уж мы оба такие несчастные, быть может, набраться друг от друга сил. Неужели Тебе все еще не ясно, как со мной обстоит, Фелиция? Ну как я, в моем нынешнем злополучном состоянии, напишу Твоему отцу? В тисках затруднений, которые Тебе известны, я не могу шелохнуться, я совершенно, совершенно не в силах подмять в себе душевные препоны, единственное, на что я еще способен, – это быть из-за этого бесконечно несчастным. Я мог бы попытаться написать Твоему отцу, в полном согласии с Тобой и от всего сердца, но при малейшем приближении к малейшей реальности меня опять всенепременно занесет и я безудержно, с неодолимым неистовством, стану рваться к одиночеству. Это могло бы привести только к еще большему несчастью, чем то, в котором мы пребываем сегодня, Фелиция. Я здесь один, почти ни с кем, кроме служащих отеля, не говорю, до самых краев переполнен печалью, и все же пребываю – так, мне кажется, я чувствую – в подобающем, высшей справедливостью назначенном мне состоянии, которое мне не преодолеть, а только нести до конца дней моих. Мешает мне не то, что мне «слишком много пришлось бы от себя оторвать», хотя в известном, весьма ограниченном смысле верно и это, – скорее я лежу на земле, как зверь, к которому не подступиться (в том числе и мне самому) ни с лаской, ни с уговорами, хоть и первому, и в особенности второму я, по крайней мере частично, не могу не поддаваться. Но мне с этого места не сдвинуться, я как в путах, чем резче рванусь вперед – тем сильнее меня назад отбросит. Вот единственная ясность и откровенность, которой от меня сегодня можно добиться. Когда сегодня утром я из постели смотрел в ясное венецианское небо, а в голове моей тем временем блуждали вот эти мысли, мне было, поверь, вполне стыдно и я был вполне несчастлив. Но что мне делать, Фелиция? Нам надо расстаться.

Франц.