Август
Август
Итак, как уже говорилось выше, на родину Пугачева вернулась 5 августа. А три дня спустя она побывала на банкете у известного врача-офтальмолога Святослава Федорова. 10 августа Пугачева уехала с частным визитом в Пензу.
14 августа в «ЗД» был опубликован материал на весьма животрепещущую тему – о выпуске пластинок с записью популярных рок-исполнителей на фирме «Мелодия». В материале справедливо отмечалось, что грамзапись продолжает отставать от запросов времени, а если что-то и выпускает стоящее, то либо искажая авторскую концепцию, либо корная материал по-черному. Последний пример: диск рок-группы «Черный кофе» на «Мелодии» был принят худсоветом с перевесом в один голос, но из него были выброшены две самые яркие композиции: «Светлый металл» и «Это – рок». Далее в заметке отмечается следующий факт, имеющий непосредственное отношение к героине нашего рассказа:
«Когда бы мы увидели (и увидели ли бы вообще) альбомы «Браво», Кузьмина, «Круиза», не будь у нас Аллы Пугачевой? Ибо Пугачева буквально дралась за эти пластинки, добровольно взвалив на себя функции «продюсера на общественных началах». Но ведь Пугачева одна, а «молодых и талантливых», но не признанных ох как много, и всем не взгромоздиться на одни-единственные, пусть и знаменитые, но хрупкие женские плечи…»
Здесь же был опубликован и очередной хит-парад – за июль. Четвертый месяц подряд на 1-м месте находилась песня в исполнении Аллы Пугачевой «Алло! Алло!» (правда, если в мае она набрала 308 голосов, то в следующем месяце уже 306, а в июле и того меньше – 255). Два других ее прежних хита сдали свои позиции: «Королева» скатилась на 4-е место (с 2-го, 163 голоса), «Надо же…» – на 16-е (с 13-го). На 20-м месте расположился свежий хит от Пугачевой «Найти меня» (А. Пугачева – Б. Деметр). На 28-м месте оказался хит «Две звезды».
С песней «Найти меня» связана интересная история. Несколько лет на рабочем столе Пугачевой лежал текст, но у певицы никак не доходили до него руки. А когда наконец музыка к нему была готова, Пугачева внезапно обнаружила, что подписи под стихами нет. И однажды, исполнив эту песню по радио, она обратилась к безымянному автору откликнуться. И случилось чудо: призыв был услышан. Автором стихов оказалась женщина – Белла Деметр.
Слова бесшумные, слова безгрешные
Кружатся в комнатах, кружатся в комнатах
То здесь, то там.
О вас я думаю, о вас мне грезится,
И мне хотелось бы, хотелось
Поближе быть к вам…
Из списка лучших дисков вылетел альбом Пугачевой «Пришла и говорю», а оставшийся диск «Счастья в личной жизни» скромно притулился на 7-м месте. Зато альбом Владимира Кузьмина «Моя любовь», к выходу которого в свет приложила свою руку Алла Пугачева (она и название ему придумала), занимал почетное 1-е место.
В середине августа в Москву с гастролями приехал Удо Линденберг. Его концерты должны были пройти в Москве и Ленинграде под девизом «За безъядерный мир к 2000 году». Так получилось, но в этот свой приезд певец привез в основном свои старые хиты, а новых было всего два: «98 воздушных шариков» и «Индийский океан».
18 августа Удо и Пугачева были на приеме у советника посла ФРГ в СССР, после чего в ресторане гостиницы «Националь» был дан обед на 100 человек (согласно прейскуранту, на одного человека было выделено 20 рублей).
Первый концерт Удо Линденберга и Аллы Пугачевой состоялся 19 августа в Зеленом театре ЦПКиО имени Горького. В этом же концерте был занят и Владимир Кузьмин, который вот уже несколько месяцев не выступал совместно с Пугачевой. В народе на этой почве даже пошли слухи, что их любовь-морковь благополучно завершилась. Пугачева эти слухи развеяла, заявив в интервью «МК»: «Наше сотрудничество с Володей и не закончилось. Иногда он работает один, иногда в моей программе. Для меня Кузьмин сегодня музыкант номер один. Это огромная поддержка, что я рядом имею такого друга и композитора».
Не стоит думать, что советская сторона встретила гостя с распростертыми объятиями: определенные шероховатости были. Например, советская цензура запретила Удо петь песни «Русские» и «Поезд на Панкхоф», углядев в их текстах идеологическую крамолу. Но Линденберг проигнорировал претензии цензоров и пел оба хита на своих московских концертах. За это на него была накатана «телега», которую он тоже проигнорировал. А спустя несколько дней, тоже в обход запрета, публично поздравил главу ГДР Эриха Хонеккера с юбилеем.
Концерты в ЦПКиО продлились до 21 августа, после чего артисты стали готовиться к продолжению гастролей в Ленинграде, которые должны были начаться 25 августа. За пару дней до выезда в город на Неве произошел такой случай. Олег Непомнящий зашел к Пугачевой домой. Певица смотрела телевизор, а в коридоре на матерчатой газетнице лежала никем еще не тронутая пресса. Гость машинально просмотрел их и, не найдя ничего интересного, положил на место. Услышав этот шум, Пугачева спросила: «Ну что, опять ничего?» – «Ничего», – подтвердил Непомнящий. «Понятно, всем нужен скандальчик», – изрекла Пугачева фразу, которая окажется пророческой.
Потом они с гостем обсуждали предстоящие гастроли в Питере. Непомнящий сообщил, что заказал для певицы ее любимый номер в «Прибалтийской», но тут же предложил подстраховаться и заказать еще один номер в «Астории». Пугачева с этим вариантом согласилась. На том они и расстались.
Поздно ночью 23 августа, когда Непомнящий был уже в Ленинграде, у него в номере раздался телефонный звонок. Звонила одна из фанаток Пугачевой, которая сообщила последние новости из жизни своего кумира: дескать, та выехала на красных «Жигулях» из Москвы в сопровождении двух неизвестных мужчин. А Владимир Кузьмин отправился в Питер на поезде в гордом одиночестве. Непомнящий принял эту информацию к сведению и утром отправился на поиски Пугачевой. Вернее поисками это назвать было трудно, поскольку Непомнящий догадывался, где могла быть певица – у своего друга Вальдемара, владельца ресторана-варьете «Тройка». Так оно и было.
Непомнящий застал Пугачеву в плохом расположении духа. Пытаясь хоть как-то отвлечь ее от мрачных мыслей, директор предложил ей немедленно ехать в «Асторию».
– Какую «Асторию»? – встрепенулась певица. – Едем в «Прибалтийскую». Я уже всем сказала, что остановлюсь там. Мне будут звонить.
Как уже упоминалось, у Пугачевой в «Прибалтийской» был любимый номер – 10 000, расположенный на одиннадцатом этаже. Таких номеров в гостинице было всего два, комфортабельные, двухуровневые, с дополнительными комнатами для охраны и персонала. Далее приведу рассказ самого О. Непомнящего:
«Мы благополучно добрались до «Прибалтийской» и вошли в вестибюль, который был полон школьниками, начавшими при виде Пугачевой тыкать в нее пальцами и галдеть на все лады. Детская непосредственность хороша только тогда, когда уравновешивается воспитанностью, во всех остальных случаях она способна разъярить даже тушканчика. Подойдя к стойке, за которой маялась медлительная девушка-администратор, я сразу попросил выдать нам ключ от номера и добавил, что все оформлю позже.
– Да, пожалуйста, ваш номер – двенадцать три нуля.
– Ничего подобного, наш номер десять три нуля. Именно его я заказывал, – по моей спине мурашками пробежал холодок от дурного предчувствия.
– Вот ваша заявка. Вот Нина Ивановна указала на ней номер: 12 000. А не 10 000, который уже занят.
– Этого не может быть. Я заказывал десять три нуля.
Девушка начала раздражаться, вокруг нас уже образовалась плотная толпа людей, и это всем действовало на нервы – и мне, и ей, и Алле.
– Я говорю вам русским языком: десять три ноля занят, там живет иностранец. (На самом деле в номере жил гражданин СССР Джендаян, который позднее признается, что был бы счастлив уступить свой номер Пугачевой, которую он очень уважает. – Ф. Р.)
В разговор вступила Алла, спокойно, не повышая голоса:
– Я вас прошу дать нам именно этот номер – мне должны туда звонить. Может быть, иностранец согласится поменяться со мной?
Девушка как-то тоскливо посмотрела на нас и, обернувшись к нам спиной, протяжно завопила:
– Нин Ванна!
В вестибюле возникла женщина с традиционной залаченной халой на голове и врожденным брезгливым выражением лица. Я, естественно, сталкивался с Ниной Ивановной Байковой и до этого. Особой нежности мы друг к другу не испытывали, но и до скандала дело не доходило.
– Ну, что – опять эта Пугачева разоряется?
У Аллы глаза сделались светлые-светлые, она побледнела, я даже испугался – никогда не видел ее в такой ярости.
– Так. Мне наплевать на ваших иностранцев, я требую свой номер! Что-нибудь в этой стране могут для меня сделать? То, что я прошу!
Байкова смотрела на нее с плохо скрываемым удовольствием: скандал был ее родной стихией, тут она чувствовала себя как рыба в воде.
– Мы никого переселять из-за каприза какой-то певички не станем. Будете жить в том номере, какой вам выделили.
Алла, казалось, не верила своим ушам.
– Что? Повтори, что ты сказала?
– Что слышала. Мне за тебя платит государство, когда будешь сама платить – тогда и качай права.
Это уже было немереным хамством, и Алла потеряла над собой контроль.
– Да ты никто, и звать тебя никак! Если бы я сама платила и давала тебе взятки – ты бы по-другому разговаривала.
Байкова немедленно отпарировала:
– А ты так со мной не разговаривай, а то я на тебя живо управу найду.
Алла нашла в себе силы не сорваться на крик и ледяным голосом произнесла:
– Я вообще не собиралась с тобой разговаривать. Пошла вон отсюда.
Плотное кольцо людей вокруг нас явно разделилось на два враждебных лагеря, и кое-где стали вспыхивать дискуссии о том, кто же из двух спорщиц прав. Байкова оскорбленно развернулась и удалилась к себе в кабинет.
Мы тоже поднялись в номер, и едва дверь за нами захлопнулась, Алла неожиданно изменилась в лице и, потирая руки, торжествующе посмотрела на меня. Мне бы радоваться, что все кончилось, но настроение было препоганое: страшно не люблю оставаться в дураках и быть крайним – а тут мне грозили обе эти роли. Я не мог взять в толк, отчего внезапно улетучилась ярость Пугачевой, но как администратор, повидавший на своем пути многое, если не все, предчувствовал, что история на этом не закончится. И как в воду глядел.
Часов в шесть или семь вечера к нам в номер постучали и вошел майор милиции, представился сотрудником шестьдесят четвертого отделения, мило улыбнулся – черные зализанные волосы, сияющие ваксой сапоги.
– К нам поступил сигнал об инциденте. Надо разобраться. Я уже опросил всех свидетелей. Будет лучше, если вы сами дадите показания, в письменном виде.
Алла выслушала его вполне дружелюбно и, не вдаваясь в расспросы, изложила свою версию происшедшего на бумаге, я поступил так же. Майор откланялся, заверяя, что больше нас не потревожат…»
Свидетелем этих же событий оказался и поэт Илья Резник, который предпочел… не поддерживать Пугачеву. За что та на него сильно обиделась. По словам поэта: «Алла села в номере на каменный пол и говорит: «Все, я протестую! Илюшка, садись рядом». Я сказал, что не сяду, не надо мне этого простатита. Знал, что она не права и все спровоцировала своим характером…»
Исходя из слов О. Непомнящего, получается, что Пугачева чуть ли не нарочно спровоцировала инцидент, чтобы лишний раз напомнить о себе публике. Если это правда, то певица явно не рассчитала своих возможностей: скандал обойдется ей слишком дорого. Думаю, знай Пугачева о последствиях этого происшествия, она бы сто раз подумала, стоило ли ей вообще затевать эту нелепую ссору.
Между тем Пугачева про то, что грядет, пока ничего не ведает. 25 августа она выступила в СКК имени Ленина в концерте вместе с Удо Линденбергом. Сразу после представления в компании друзей она отправилась в уже знакомую нам «Тройку». В разгар ужина хозяина заведения Вальдемара подозвали к телефону. Выслушав кого-то на другом конце провода, он положил трубку и с весьма озабоченным видом повернулся к Пугачевой.
– Алла, тут затеваются нехорошие дела, – сказал он, после короткой паузы.
– Какие такие дела? – игриво спросила Пугачева.
– Мне только что позвонили из «Вечернего Ленинграда» и сообщили, что уже набраны гранки статьи про тебя.
– Ну, и здорово! – засмеялась Пугачева.
– Да нет, статья не про концерт, а про тот скандал, что случился в гостинице. Разгромная статья.
Шум за столом мгновенно утих, все обернулись к Пугачевой. Она же выдержала эффектную паузу, после чего сказала:
– Разгромная, говоришь? Ну и замечательно. Давненько со мной никаких скандалов не было. Пусть печатают.
В те дни в стране в самом разгаре была перестройка, одним из главных орудий которой была гласность. СМИ соревновались друг с другом в публикации острых материалов на самые разные темы, в большой чести были разного рода фельетоны и статьи разоблачительного характера. Если подворачивался случай, прикладывали чуть ли не всех подряд, невзирая на ранги и звания. Алла Пугачева тоже попала под эту «раздачу».
Главным застрельщиком очередной антипугачевской кампании стала газета «Советская Россия», у которой, как мы помним, были разные периоды во взаимоотношениях с Пугачевой: сначала они не ладили, затем вроде бы помирились. Как вдруг в 87-м все опять разладилось. Во всяком случае, когда новость о скандале в «Прибалтийской» достигла Москвы и ТАСС получило задание «раздолбать звезду номер один под орех», первой из общесоюзных изданий («Вечерний Ленинград» читали только в Питере) согласилась это сделать именно «Советская Россия».
25 августа в газете была помещена реплика одной из виновниц происшествия – Нины Байковой (подпись гласила, что она работает начальником службы размещения гостиницы, отличник «Интуриста»). Заметка называлась хлестко – «Звезда» распоясалась». Вот ее текст:
«Почти сутки ждал в гостинице «Прибалтийская» люкс-апартамент, заказанный «Ленконцертом» для Аллы Борисовны Пугачевой. Певица задерживалась. А когда она прибыла, то произошла история, которую меньше всего можно было ожидать.
Во-первых, певица в ультимативной форме потребовала, чтобы вместо номера 12 000 ей был предоставлен аналогичный номер 10 000. Объяснение, что в нем живут другие люди, на нее не подействовало.
– Выселите их!..
Не нашли отклика и другие весьма вежливые слова, обращенные к ней. Она обрушила на сотрудников службы приема (не преувеличиваю) матерную брань.
Не берусь описывать все, что произошло. За многие годы работы в «Прибалтийской» ни я, ни другие сотрудники ничего подобного не видели и не слышали.
Площадную брань, которая раздавалась в холле, были вынуждены выслушивать многочисленные гости, иностранные туристы, шоферы автобусов. «Досталось» при этом от певицы, которая кричала, что мучается за «грошовые заработки», и нашей стране, и Ленинграду…
Один из туристов прямо спросил меня:
– Неужели ей это сойдет?
Может быть, и сойдет. Мы виноваты: настолько растерялись, что не сообразили пригласить милицию. Но кто мог предполагать, что при встрече с Пугачевой ее помощь будет необходима?»
Концерты Пугачевой и Линденберга продлились до 26 августа, после чего звезда номер один советской эстрады вернулась в Москву. Отъезд совпал с телеграммой, которая пришла в Госконцерт из Ленинграда. В ней было всего несколько строк: «Отзовите из нашего города Пугачеву. Возмущены ее хулигантским (цитирую по оригиналу. – Ф. Р.) поведением и безобразием. Прочитали статью в «Ленинградской правде». Сдаем билеты, не хотим идти на ее концерт. Группа ленинградцев».
28 августа к хору возмущенных голосов присоединилось одно из самых влиятельных печатных изданий страны – «Советская культура». На ее страницах была опубликована заметка ленинградского корреспондента Л. Сидоровского, озаглавленная «Концерт» в холле отеля». В ней кратко описывался инцидент в «Прибалтийской» и рассказывалось о «недостойном поведении» Пугачевой перед последним концертом в СКК – она не явилась на пресс-конференцию. Цитирую:
«А. Пугачева гордо прошествовала сквозь толпу журналистов, даже не кивнув в ответ на приветствия.
«Ну что ж, пообщаемся на пресс-конференции», – решили мы, направляясь в специально отведенное для этого помещение при спортивно-концертном комплексе. Однако из двух объявленных в пригласительном билете главных участников пресс-конференции на встречу с представителями местных и центральных газет, радио и телевидения явился лишь Удо Линденберг, популярный рок-певец из ФРГ. Слегка простуженный, не снимая черной кепки и черных очков, попыхивая сигаретой, некоторое время подождал свою капризную коллегу по выступлениям в Москве и Ленинграде, а затем вынужден был действовать, так сказать, в одиночку.
Что ж, мы не очень-то удивились этому демаршу А. Пугачевой, поскольку уже были наслышаны о том, что накануне случилось в гостинице «Прибалтийская»…
Ну, а на концерте, после того как была проигнорирована встреча с журналистами, звезда поносила на эстраде тех, кто отвечал за порядок в зале, не позволяя неистовым поклонникам чинить шабаш.
Может быть, этой публике и «концерт», устроенный их идолом в холле «Прибалтийской», тоже бы пришелся по душе?»
Весь конец августа Пугачева провела в Москве, практически безвылазно находясь дома. Каждый день к ней кипами приходили письма и телеграммы, авторы которых либо поддерживали ее, либо нещадно ругали. Во многие письма были вложены вырезки из газет, по которым можно было судить, что все публикации, касающиеся инцидента в «Прибалтийской», сплошь разгромные. Ни одно издание так и не попыталось встать на защиту звезды номер один советской эстрады, хотя сделать это было нетрудно: достаточно было хотя бы предоставить ей слово на своих страницах. Однако в те дни игра пока велась в одни ворота.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.