БЕЗУМСТВО ХРАБРЫХ

БЕЗУМСТВО ХРАБРЫХ

Предполагал ли Александр Павлович в случае крайней необходимости «абдикировать» под моральным прикрытием неуклонно близящейся кончины Елизаветы или не рассчитывал, велась сколь-нибудь реальная подготовка к таганрогскому отречению или не велась, знал о ней Аракчеев или не знал (хотя, повторим еще раз: если велась — знал), но граф не мог не понимать, что по существу александровское правление к осени 1825 года завершилось, внутренне исчерпав себя. И он не мог не страшиться следствий, опасных и для России в целом, и для нелюбимого ею государева любимца — лично. Июльский донос Шервуда и особенно его последующие донесения были для Аракчеева, равно как для самого Александра, отнюдь не холостым выстрелом. То был настоящий залп, возвестивший о начале революции в России. И с переменой декораций, с передачей власти в незапятнанные руки царь опоздал.

ГОД 1825. Ноябрь. 14.

Бритье. Порез. Обморок. Более царь не встает.

Отказ принять лекарство: «у меня свои причины так действовать».

Ноябрь. 15.

5 с половиной утра.

Соборный протоиерей Феодот Орлов, вызванный лейб-медиком Виллие для совершения таинства, а также для внушения царю мысли о необходимости пиявок, исповедовал и причастил Александра.

Ноябрь. 17.

Прекрасное утро. Улучшение. К вечеру резкое ухудшение.

Ноябрь. 19.

Пасмурно.

Ехать Аракчееву в Таганрог было незачем (как незачем ему было ехать в Петербург по вызову Павла I в ночь с 11 на 12 марта 1801 года — в ночь переворота). Ехать в Таганрог было опасно. И напрасно Александр (столько же ради того, чтобы утешить друга, сколько и в расчете на его надежность в грозных обстоятельствах) взывал из Таганрога:

«…Ты мне пишешь, что хочешь удалиться из Грузина, но не знаешь, куда ехать. Приезжай ко мне: у тебя нет друга, который тебя бы искреннее любил. Место здесь уединенное… но заклинаю тебя всем, что есть святого, вспомни отечество, сколь служба твоя ему полезна и, могу сказать, необходима, а с отечеством и я неразлучен…»[334]

Напрасно обращался к Фотию: огради разум любимца душеполезным наставлением, уврачуй. Напрасно Фотий врачевал. Напрасно (очевидно, через митрополита Серафима) передавался приказ близлежащим духовным особам — займитесь увещеванием; напрасно стекались в Грузинскую обитель письма, словно писанные под диктовку, с выражением сочувствия и пастырскими наставлениями о недопустимости отчаяния. Напрасно в это самое время мозолил глаза обывателям крошечного городка Карачева Орловской губернии недоумевающий Шервуд. (В один из дней городничий, которого уже не раз предупредили: к вам приехал ревизор! — является в станционную гостиницу и делает заезжему офицеру прямой вопрос: а вы, собственно, с чем пожаловали, милостивый государь мой? Насмерть перепуганный Шервуд показывает отпускной билет. Это не ответ. Многие военные находятся в годовом отпуске; весьма редкие из них запираются в станционной гостинице Карачева и десять дней ждут, ждут, ждут — неизвестно чего. Но внизу стоит подпись Аракчеева, и потому это — ответ.)

Все напрасно. Потому что дело шло уже не о карьере, — о жизни и смерти. Нужен был повод, чтобы сойти со сцены, пока царя не «сошли» с трона, спрятаться за кулисы, переждать развязку; и повод более чем серьезный. Не стало ли грузинское смертоубийство для Аракчеева именно таким поводом — уйти под моральным прикрытием чужой смерти?..

ГОД 1825. Все тот же месяц: ноябрь. Все то же число: 19.

Около 10 часов 45 минут утра: констатирована смерть.

20.

Вскрытие. Акт подписан 9 докторами в присутствии генерала Чернышева.

Бальзамирование. Д. К. Тарасов: забальзамировали замечательно, довезли в сохранности. Шениг: забальзамировали ужасно, кожа отстает, чернота, приходится прикладывать лед.

Открыт конверт с бумагами, который Александр последнее время всюду носил с собою: «какие-то молитвы».[335] За ненадобностью вложили конверт в карман мундира.