Николай Черкасов

Николай Черкасов

Из календаря от 2 апреля 1949 года: «Вечером Коля Черкасов с Ниной. Не забыть горчицу».

В конце сороковых в записной книжке ЛЮ появился ленинградский номер телефона Николая Константиновича Черкасова. Знакомство сразу стало дружбой, которая продолжалась до самой его смерти. Он был приглашен на роль Маяковского в фильме «Они знали Маяковского», который должны были ставить Зархи и Хейфец на «Лен- фильме» по сценарию Василия Абгаровича Катаняна. Затея эта не состоялась, хотя сценарий был написан и принят к постановке, — то ли потому, что режиссеров заставили делать какой-то фильм о борьбе за мир, то ли из-за того, что союз Зархи и Хейфеца распался, то ли из-за того и другого вместе. Центром, вокруг которого все вращалось, была ЛЮ. Она со всеми разговаривала, давала советы, мирила, сводила людей, звонила в Ленинград — все шло через нее.

Черкасов был очень увлечен этой затеей, он полюбил и ЛЮ, и Василия Абгаровича, ежедневно общался с ними, каждый день звонил из Ленинграда. Пока суть да дело, он начал читать по радио «Рассказы о Маяковском», в 1940 году вышла такая книга у В.А.Катаняна. Когда затея с фильмом не состоялась, Василий Абгарович сделал из сценария пьесу «Они знали Маяковского», ее поставили на сцене Академического театра им. Пушкина в Ленинграде в 1953 году. В заглавной роли — Николай Черкасов.

ЛЮ была душой этой затеи, принимала участие в выборе режиссера. Кого-то отмели и взяли Николая Петрова. Она надоумила пригласить в качестве художника Тышле- ра и посоветовала взять композитора Щедрина, тогда еще студента. Его музыку они где-то с Василием Абгаровичем уже слышали, и это решило дело. Она много разговаривала с Черкасовым, рассказывала ему о Маяковском, о его характере, повадках. При мне как-то сказала: «Володя никогда громко не хохотал, он смеялся». Говорила, что Маяковский был элегантен, смотрела материю, которую хотели купить на пиджак для героя спектакля, забраковала и дала собственный отрез из твида: «Нельзя, чтобы Володя выглядел пугалом».

Во время репетиций ЛЮ и Василий Абгарович жили в Ленинграде. Театр снял им апартаменты в «Европейской», зима была суровая, и в отеле было холодно. «Я, наверно, замерзну под какой-нибудь из ваз, которыми утыкан номер», — писала мне ЛЮ.

Премьера 6 ноября 1953 года прошла с большим успехом, спектакль играли долго, его снимало ТВ. Пресса была разная, но в большинстве доброжелательная.

Банкет устроили в «Европейской». В центре стола сидели ЛЮ и Черкасов, потом все остальные. Главной была Лиля Юрьевна. Почти все тосты были в ее честь.

Черкасов был блестящий рассказчик, ЛЮ любила его общество. «Ему все время дают не те роли. Он не должен скакать на коне из картины в картину и размахивать мечом. Его амплуа — герой-неврастеник, человек тонкий, ранимый. Он мог бы блестяще играть Ибсена, Чехова, в современных западных пьесах…»

Кадр из фильма «Закованная фильмои», 1918 год

Осип Брик, ЛЮ, Василий Абгарович Катанян, конец 30-х годов

В музее Маяковского при московской школе № 1274, начало 70-х годов

Слева направо: Василий Абгарович Катанян, ЛЮ, Маруся Бурлюк, Семен Кирсанов

ЛЮ с Николаем Черкасовым, загримированным под Маяковского для спектакля «Они знали Маяковского». Ленинград, 1955 год

Слева направо: Надя Ходасевич-Леже, ЛЮ, В.А. Катанян. На открытии музея Леже в Париже, 1959 год

Незаконченный портрет ЛЮ и Маяковского Фернана Леже, 1955 год

1966 год

В Париже на выставке «20лет работы Маяковского», 1975 год

Балет Ролана Пети «Зажгите звезды» (1972 год), посвященный ЛЮ и Маяковскому

В Париже с Франсуа-Мари Банье, 1975 год

© Фото В. Плотникова1975 год

© Фото В. Плотникова

1975 год

Поле под Звенигородом, где рассеян прах ЛЮ

Я всегда вспоминал ее слова, когда видел его царевича Алексея или генерала Хлудова в «Беге», которого он играл потрясающе.

Когда Черкасов приезжал в Москву, ЛЮ всегда звала его с Ниной Николаевной, его женой, обедать и ужинать. Он буквально объедался горчицей, которую ЛЮ собственноручно готовила в его честь. Накануне его приезда она начинала в большой миске растирать горчицу с медом и оливковым маслом — гигантскую порцию. Что оставалось, давали ему в банке с собой в Ленинград.

Мне Черкасов нравился — он был веселый, общительный, добрый. Рассказывал много историй с матерщиной, это было никак не похабно, а остроумно. Помню сценку на узбекском базаре или охотника с больным животом. Очень смешно он показывал театрального критика, которому дали билет не во второй ряд, а в двадцатый… Эту пантомиму очень любил смотреть Сергей Эйзенштейн. Когда он привез к нам на занятия Черкасова, то велел ему показать «Критика» и, заливаясь смехом, попросил повторить.

Нина была умная женщина, которую Черкасов любил и с мнением которой очень считался. Артистка она была небольшая, но все отлично понимала. Лиля Юрьевна как- то много говорила с ней об Эйзенштейне, Нина читала ей куски из своих воспоминаний. Она редко смеялась, но была остроумной. Для какого-то сборника Нине предложили написать воспоминания о Шостаковиче. Валентина Георгиевна Козинцева ей заметила, что это не совсем этично: Нина играла в подоночной пьесе жену Шостаковича, а пьеса была антишостаковичская. «Ну, я ее и играла плохо», — нашлась Нина.

После смерти Черкасова она продолжала дружить с Лилей Юрьевной и моим отцом. Каждый раз, как я ехал в Ленинград, я отвозил ей от ЛЮ то конфеты, то духи, то красивую косынку. Нина иногда звонила или писала открытки, но прежнего общения, как раньше, уже не было, поскольку не было Николая Константиновича. Я был удивлен, что Нина никак не отреагировала на смерть моего отца, но потом узнал, что она впала в глубокую депрессию и летом 1980 года окончила свои дни в психиатрической больнице.