Глава 28 Бессмертная усопшая

Глава 28

Бессмертная усопшая

Спустя пять дней после смерти тетушки Патриции я снова вернулся в Швейцарию.

Я сидел в отделанной деревянными панелями гостиной моего Директора Подделок, в очень уютном местечке в двадцати минутах езды от Женевы, где-то в сельской местности. Было воскресенье, мы только что закончили обедать, и жена Директора Подделок, которую я мысленно называл фрау Директор, уставила стеклянный кофейный столик всевозможными десертами, от которых быстро толстеешь. Это было сказочное разнообразие швейцарских шоколадных конфет, французской кондитерской выпечки, жирных пудингов и вонючих сыров.

Я приехал уже два часа назад и хотел сразу приступить к делу, но Директор Подделок и его жена настояли на том, чтобы впихнуть в меня такое количество швейцарских деликатесов, которым можно было накормить до отвала целую свору швейцарских овчарок.

И вот теперь супружеская чета сидела напротив меня в кожаных откидывающихся креслах. На обоих были одинаковые тренировочные костюмы серого цвета, что, по моему мнению, делало их похожими на два дирижабля, но они были чрезвычайно радушными хозяевами и добросердечными людьми.

Со времени инсульта тетушки Патриции и последовавшей за ним смерти мы с Роландом всего один раз разговаривали по телефону – из таксофона в Конноспортивном центре Золотого берега (бруквильский Загородный клуб с некоторых пор казался мне проклятым местом). Тогда Роланд сказал, чтобы я не волновался и что он сам обо всем позаботится, однако в подробности по телефону вдаваться не стал, что было вполне понятно, если вспомнить характер наших с ним сделок.

Именно по этой причине накануне вечером я прилетел в Швейцарию – чтобы встретиться с ним тет-а-тет и все подробно обсудить.

В этот раз я был умнее. Вместо того чтобы лететь коммерческим рейсом и рисковать новым арестом за сексуальное домогательство по отношению к стюардессам, я прилетел на частном самолете, роскошном «Гольстрим III». Вместе со мной прилетел Дэнни, который теперь ждал меня в отеле. Я был на девяносто процентов уверен, что в данный момент его развлекают сразу несколько швейцарских шлюх.

Я же сидел за кофейным столиком, с улыбкой на лице и холодным отчаянием в сердце, наблюдая, как Роланд и его жена поглощают десерт.

Наконец, терпение у меня лопнуло, и я сказал со всей возможной любезностью:

– Вы замечательные хозяева, я даже не знаю, как вас благодарить за гостеприимство, но, к сожалению, я должен вернуться обратным рейсом в Штаты, поэтому, Роланд, не могли мы обсудить кое-какие дела прямо сейчас?

С этими словами я с деланой робостью улыбнулся.

– Разумеется, друг мой, – широко улыбнулся в ответ Директор Подделок и повернулся к жене: – Почему бы тебе не начинать потихоньку готовить ужин, дорогая?

Как «ужин»? Уже?О боже…

Фрау Директор с достоинством кивнула и удалилась. Роланд протянул руку к кофейному столику и взял еще две клубники в шоколаде – двадцать первую и двадцать вторую, если я не сбился со счета.

Сделав глубокий вдох, я приступил к делу:

– Роланд, в свете смерти Патриции меня больше всего волнует вопрос – как теперь получить деньги с ее счетов в «Юньон-Банкэр»? И еще один вопрос – каким именем мне следует воспользоваться дальше? Знаете, одним из удобных для меня моментов было то, что я мог пользоваться помощью Патриции. Я по-настоящему доверял ей и любил ее. Кто бы мог подумать, что она так скоропостижно уйдет из жизни?

Я сокрушенно покачал головой и печально вздохнул.

– Разумеется, смерть Патриции весьма прискорбный факт, – пожал плечами Директор Подделок, – но нет нужды так волноваться. Деньги уже переведены в два других банка, и ни в одном из них Патрицию Меллор никто в глаза не видел. Уже изготовлены все необходимые документы. На каждом стоит настоящая подпись Патриции… ну, или такая, которая легко сойдет за настоящую. На них также проставлены задним числом нужные даты – разумеется, предшествующие ее смерти. Ваши деньги в полной сохранности, друг мой. Ничего не изменилось.

– Но на чье же имя?

– Разумеется, на имя Патриции Меллор. Друг мой, нет для нашей цели лучшей кандидатуры, чем уже умерший человек. Ни одна живая душа из этих двух банков никогда не видела Патрицию Меллор, и деньги размещены на ваших предъявительских счетах, на которые у вас имеются сертификаты.

Директор Подделок пожал плечами («в мире высококлассных подделок нет ничего невозможного») и продолжил:

– Единственная причина, по которой я изъял деньги из «Юньон-Банкэр», заключается в том, что у Сореля там неприятности, и я подумал, что береженого Бог бережет.

Ай да мой Директор Подделок!Он оправдал все мои надежды. Да, Директор и правда стоил столько золота, сколько весил он сам (а весил он немало), или близко к тому. Он сумел превратить смерть в… жизнь! Тетушке Патриции это пришлось бы по душе. Ее имя будет жить вечно в теневой части швейцарской банковской системы. По сути дела Директор Подделок обессмертил ее. Она так неожиданно скончалась, что у нее не было даже возможности попрощаться с родными. Мне хотелось верить, что одной из ее последних мыслей была тревога о том, что ее неожиданный уход из жизни причинит немало проблем любимому мужу ее племянницы.

Директор Подделок наклонился вперед и взял еще две клубничины в шоколаде, двадцать третью и двадцать четвертую по счету, и снова зачавкал.

– Знаете, Роланд, Сорель мне очень понравился, когда я впервые с ним познакомился, но теперь у меня появились сомнения на его счет. Он все время ведет какие-то переговоры с Камински, и это меня тревожит. Я бы предпочел не иметь больше никаких дел с «Юньон-Банкэр», если вы не возражаете.

– Я всегда буду выполнять ваши указания, – ответил Директор Подделок. – В данном случае ваше решение кажется мне весьма мудрым. Но, так или иначе, вам не стоит волноваться по поводу Жан-Жака Сореля. Несмотря на то, что он француз, живет он в Швейцарии, и правительство США не имеет над ним никакой власти. Он не выдаст вас.

– В этом я не сомневаюсь, – ответил я. – Но это не вопрос доверия. Просто я не люблю, когда люди знают о моих делах… особенно такие люди, как Камински, – я улыбнулся, чтобы не слишком сгущать краски. – Вот уже больше недели я пытаюсь дозвониться до Сореля, но мне все время отвечают, что он уехал по делам.

Директор Подделок кивнул:

– Думаю, он сейчас в Штатах, встречается со своими клиентами.

– Да? Я и не знал об этом.

Эта новость по какой-то причине показалась мне тревожной, хоть я и не мог объяснить, почему.

– Ну да, у него там много клиентов, – невозмутимо подтвердил Роланд. – Некоторых я знаю, но далеко не всех.

Я кивнул, стараясь убедить себя в том, что мои дурные предчувствия не что иное, как жалкая паранойя. Пятнадцать минут спустя я стоял у входной двери, держа пакет швейцарских деликатесов. Мы с Мастером крепко обнялись.

– До встречи! – сказал я по-французски.

Теперь, когда я вспоминаю об этом, то понимаю, что слово «прощайте!» было бы гораздо более уместным.

В пятницу утром, в одиннадцатом часу вечера, я, наконец, добрался до нашего дачного домика в Вестхэмптон-бич. Я хотел немногого – подняться наверх, взять на ручки Чэндлер и расцеловать ее, потом заняться любовью с Герцогиней и уснуть. Но не прошло и тридцати секунд после моего прихода, как зазвонил телефон.

Это был Гэри Делука.

– Извини, что беспокою тебя, но я уже сутки пытаюсь дозвониться. Я подумал, тебе будет интересно узнать, что вчера утром арестовали Гэри Камински. Сейчас он сидит в тюрьме в Майами без права выхода под залог.

– Арестован? – довольно безразлично переспросил я, будучи в том состоянии крайней усталости, когда невозможно до конца осознать смысл услышанного, во всяком случае сразу. – За что?

– За отмывание денег, – сказал Делука непроницаемым тоном. – Имя Жан-Жак Сорель тебе о чем-нибудь говорит?

Тут до меня дошло! Словно молотком по башке шарахнуло!

– Не знаю… кажется, видел его как-то раз, когда был в Швейцарии. А что?

– Его тоже арестовали, – сказал вестник, приносящий плохие вести. – Он в тюрьме вместе с Камински. И тоже без права на залог.