Глава десятая СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ
Глава десятая
СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ
Четыре месяца предвыборной гонки показались Ельцину целой вечностью. Никогда еще власть не давалась ему такой дорогой це-ной.
Как заведенный, носился он по городам и весям, демонстрируя былую мощь и стать. Он проводил встречи, выступал с трибун, даже танцевал: это тогда, в Ростове, были засняты знаменитые кадры его коленец в паре с Евгением Осиным под зажигательный твист: «Я-я-ялта-а-а, где растет золотой виногра-а-д»; Ельцину казалось, что именно так и делали буги-вуги уральские стиляги 40-летней давности, но со стороны это больше напоминало брачные пляски орангутанга с нарушенной координацией движений…
Перед каждым выступлением Ельцина пичкали таблетками и терзали уколами – для поднятия тонуса.
Во всех поездках его неотлучно сопровождала отныне бригада врачей. Они работали по принципу «Скорой помощи»; при первом же недомогании в ход пускались все имеющиеся средства, включая реанимационные.
Он и сам вынужден это теперь признавать:
«Врачи ходили по пятам, хуже, чем охрана. Все их специальные чемоданчики, бледные от испуга лица я уже спокойно видеть не мог. Слышать не мог одно и то же: “Борис Николаевич, что вы делаете! Ограничьте нагрузки! Борис Николаевич, вы что!”…
Всюду за спиной стояли с инъекциями и таблетками. И имели для этого веские основания: сердце прихватывало постоянно. Причем капитально, с комом в горле, с уплывающим горизонтом, все как положено».
Когда у человека за спиной три инфаркта – подряд, друг за другом – и перед лицом уплывает горизонт, какие уж тут, казалось бы, выборы. Неровен час – отбросишь коньки прямо посреди очередного концерта, на глазах у многотысячного электората .
Но Ельцин по-прежнему талдычит одно и то же:
«Никакое сердце, никакие предупреждения врачей не могли снизить мой эмоциональный тонус, мой огромный настрой и желание выиграть этот бой».
Да вовсе не в настрое или тонусе крылась главная причина. Совсем в другом.
Наверное, будь Ельцин одиноким как перст бирюком – даже его хваленая жажда власти отошла бы в итоге на задний план; инстинкт самосохранения в любом человеке перебарывает все остальные инстинкты: гордыню, стяжательство, похоть.
Но за спиной президента заградотрядом стояла его семья, в первую голову дочь Татьяна; и флюиды, которые означенная семья распускала, мало чем отличались от известного сталинского приказа № 227: «Ни шагу назад!»
Новоявленный член избирательного штаба не выпускала царственного папу из поля зрения ни на минуту Она всегда и везде была рядом: заботливая, любящая, непреклонная.
«Папочка, ты можешь… Папочка, покажи им всем…»
После каждого выступления Дьяченко писала ему подбадривающие записки:
«Очень хорошо, папа», «Молодец. Вел себя замечательно».
Родительская любовь слепа. Ельцин и в мыслях не допускал, что дочка возит его по стране, демонстрируя избирателям, точно ученого медведя. Напротив, напускная забота ее трогала престарелого родителя до глубины души.
«Таня теперь была все время где-то рядом. Насколько спокойнее я стал себя ощущать!.. Подойдет, поправит галстук, застегнет пуговицу на рубашке – и у меня настроение улучшается».
Ему и невдомек были слова, брошенные как-то в сердцах одним из его же доверенных лиц: «Доведется, Татьяна и из гроба отца поднимет, лишь бы он помахал электорату ручкой…»
Если Ельцин был просто эгоистом, то его младшая дочь – эгоистом даже не в квадрате, в двадцатой степени…
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Эгоизм – ценностная ориентация, морально-этический принцип, характеризующий поведение человека, стремящегося к удовлетворению лишь собственных потребностей и интересов, пренебрегающего интересами других, относящегося к другому человеку как к объекту и средству достижения своекорыстных целей.
Не обходилось, конечно, и без проколов. В Архангельске, выступая на местном ЦБК, Ельцин неожиданно поприветствовал собравшихся словами: «Здравствуйте, дорогие астраханцы» – и принялся рассуждать о том, что добываемая в области черная икра – залог процветания и могущества региона.
На встрече с ветеранами в Краснодаре ему прямо в глаза было предложено немедленно уйти в отставку и снять свою кандидатуру с выборов. Порядком растерявшийся Ельцин спросил, все ли собравшиеся с этим согласны, и к ужасу своему услышал гул толпы: «Все!!!»
После такого приема – не то что у больного, у чемпиона мира сердце может не выдержать.
Вот и приходилось то и дело щадить его: возить по образцово-показательным хозяйствам, всевозможным потемкинским деревням, где заранее проинструктированные граждане демонстрировали Борису Николаевичу любовь свою и признание.
В Подмосковье Ельцина доставили, например, в далекий поселок Атепцево. Специально выписали молодоженов из соседнего села, в Атепцеве никто в ту пору не сочетался. Подобрали образцового рабочего и ветерана – к ним, под светом софитов, президент должен был зайти на огонек, погутарить за жизнь.
«За несколько часов до появления Ельцина охрана была уже на месте, – описывают этот спектакль его же постановщики в цитировавшейся уже книге “Эпоха Ельцина”. – Молодожены, чтобы не опоздать, приехали намного раньше намеченного. Чтобы не портили сценарий, их послали ехать на второй круг…
И вот на дороге показался кортеж. Президент был на эмоциональном подъеме. Сразу двинулся точно по программе – осматривать магазин. Потом в дом рабочего. Тот, слава богу, взял себя в руки, стал разговаривать…
Поздравив молодоженов и пообщавшись с народом, президент отправился к ветерану на садовый участок… Навстречу шел дед, смущенно улыбаясь и сверкая орденами и медалями. И, о ужас! В руках он держал две граненые рюмки, до краев наполненные водкой. А. Лившиц показал ему кулак.
Ветеран все понял по-своему, просиял и объяснил: “Ребята, рук не хватает. Сейчас и вам принесу. Победа, это ж понимать надо!” И принес. А потом увел Б. Ельцина на картофельные грядки и что-то долго ему рассказывал».
Это даже не театр! Это цирк!
Но большинство россиян принимали весь этот спектакль за чистую монету. Олигархи слов на ветер не бросали. Ведомые ими СМИ творили настоящие чудеса, показывая Ельцина энергичным, здоровым и бодрым.
Одна из участниц тех событий, журналистка Татьяна Малкина, писала через пару лет:
«Вы не можете себе представить, сколько нелепых, ужасных и опасных выступлений и выходок Ельцина довелось наблюдать тем, кто проехал с ним всю Россию в ходе предвыборной кампании. Мы так никогда о них и не написали…
На НТВ тогда лежала особая ответственность – миллионы доверчивых зрителей. И НТВ не подкачало – Ельцин в исполнении Независимого телевидения был бодр, свеж, румян, голосист. Репортажи безбожно монтировались. Кто знает, не будь Евгения Киселева, удалось бы Борису Николаевичу опять стать президентом или нет».
То есть существовало как бы два совершенно разных Ельцина: Ельцин – телевизионный, виртуальный, одно слово – клон. И Ельцин – настоящий, так сказать, для служебного пользования.
Причем чем румянее выглядел клон, тем безжизненнее делался Ельцин-ДСП.
«Правда ли, что мое здоровье никуда не годится?» – задавал он вопрос сам себе на страницах агитационной брошюры. И сам же отвечал:
«В прошлом году действительно из-за больших эмоциональных и физических нагрузок попал в больницу, но врачи быстро поставили на ноги. А теперь и вспоминать о “болячках” некогда – каждый день с пяти утра до глубокой ночи кипит работа».
А в то время, пока Ельцин-клон в кипучих буднях и не вспоминал о «болячках», Ельцину-ДСП становилось с каждым месяцем все хуже и хуже; даже лошадиные дозы транквилизаторов не способны были вернуть его в чувства.
20 мая встревоженные президентские лекари вынуждены были написать письмо Коржакову – пока еще самому близкому к их пациенту человеку:
«За последние две недели в состоянии здоровья Президента РФ Б. Н. Ельцина произошли изменения отрицательного характера. Все эти изменения напрямую связаны с резко возросшим уровнем нагрузок, как в физическом, так и в эмоциональном плане.
Существенную роль играет частая смена климатических и часовых поясов при перелетах на большие расстояния. Время сна сокращено до предела – около 3–4 часов в сутки. Подобный режим работы представляет реальную угрозу здоровью и жизни Президента».
Этот взволнованный документ подписали гендиректор президентского Медцентра Миронов, главные терапевт и гастроэнтеролог Медцентра Воробьев и Минушкин, зам.главного невропатолога МЦ Шмырев, научные руководители ЦКБ Мартынов и Гогин, лечащие врачи Вторушин, Григорьев, Котов, Ионкин – всего 10 подписей…
Мне не раз уже приходилось обращаться к последним мемуарам Ельцина «Президентский марафон» – по степени лживости и исторических подтяжек они превосходят даже знаменитую работу Берии «Об истории революционного движения в Закавказье».
Вот и пассаж касательно этого врачебного письма явно расходится с реальной действительностью.
В своей книге Ельцин утверждает:
«Мне это письмо не показали, семье тоже. Прочитал я его много позже».
Сами врачи, однако, говорили мне, что письмо до семьи дошло, им даже пришлось выслушать в свой адрес немало «лестных» слов. Семья обвинила медиков в нагнетании страстей и в том, что идут они на поводу у врагов демократии.
Но кто такие враги, станет понятно уже очень скоро…
23 июня Ельцин прилетел в Калининград. Накануне он был в Белоруссии, где встречался с Лукашенко. Как рассказывают очевидцы саммита , в самолет российского президента пришлось буквально заносить.
Вот уж когда семья пожалела, что нет больше рядом верного Коржакова. «Кто же теперь будет это безобразие прекращать», – причитала в голос Дьяченко. Ан поздно. Отныне некому стало отбирать у Бориса Николаевича чарку .
При подлете к Балтийску президента разбил четвертый по счету инфаркт. Прямо в вертолете личному врачу Вторушину пришлось откачивать его, вводить наркотики. Собравшаяся на площади толпа недоумевала: уже 40 минут как Ельцин должен был приземлиться, а его все нет и нет.
А через три дня, 26 июня, случился новый, теперь уже пятый инфаркт. Это произошло вечером, в Барвихе, когда присел он в кресло передохнуть, прежде чем подняться на второй этаж (даже это ему давалось теперь с трудом). Прямо в кресле Ельцин начал терять сознание.
Он был практически обездвижен и лишь на следующий день сумел кое-как приподняться, сидя в постели.
Кардиограмма и лабораторные исследование подтвердили диагноз с ужасающей отчетливостью.
Что делать? До второго тура выборов оставалась ровно неделя. Окажись кандидат сейчас в больнице, победа коммунистам стопроцентно была бы обеспечена.
И семья решает в очередной раз рискнуть. Вопреки требованиям врачей, Ельцина везут не в лечебницу, а оставляют на даче, в Барвихе, наспех переоборудовав гостиную под больничную палату. Из ЦКБ доставляется необходимая техника, аппаратура.
При этом препараты, которые вводились Ельцину (например, фибринолитики, растворяющие тромбы) применяться могли исключительно в стационарных условиях. Но в тот момент это мало кого тревожило.
«Кроме семьи, об инфаркте, разумеется, знали только лечащие врачи, несколько человек из охраны и персонала, – откровенно пишет в мемуарах Ельцин. – Не то что ближний круг – ближайший!
Буквально на следующий день после приступа, 27 июня, Таня и Чубайс встретились в “Президент-отеле”, там, где работал штаб. Весь график встреч между первым и вторым туром, все акции, поездки на предприятия пришлось отменить под благовидным предлогом – изменение тактики: президент, мол, уверен в успехе. И ни в коем случае не допустить утечки информации о болезни.
Конечно, я и мои помощники ходили по лезвию бритвы: позволительно ли было скрывать такую информацию от общества? Но я до сих пор уверен в том, что отдавать победу Зюганову или переносить выборы было бы во много раз большим, наихудшим злом».
Вот так, ни больше ни меньше. Ложь во спасение – разве ж это ложь?
Вновь, как бывало уже не раз, народ принялись потчевать небылицами о том, что президент всего лишь переутомился и решил отдохнуть.
Его пресс-секретарь Медведев громогласно заявил, что у шефа «сел голос в связи с многочисленными публичными выступлениями». Аналогичную сказку поведали Черномырдин, Илюшин, Лебедь.
«На второй тур выборов президенту хватит сил, – бодро врал журналистам министр спорта Шамиль Тарпищев. – Он здоровее всех нас, вместе взятых».
Именно в эти дни родилась, кстати, легендарная фраза о крепком президентском рукопожатии…
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ
В последние годы жизни состояние здоровья императора Александра III было крайне тяжелым. Неумеренность в питье и последствия ранее перенесенной травмы (в 1883 году царский поезд потерпел крушение, и самодержец был вытащен из-под обломков вагона) привели к расстройству рассудка. Окружение фактически удалило Александра от управления страной и перевезло в крымскую резиденцию в Ливадии. Однако самодержец полностью игнорировал советы врачей.
Опасаясь смуты, царский двор скрывал от народа истинное состояние царя. Даже после кончины Александра 20 октября 1894 года во всех храмах империи еще продолжали служить молебны о его выздоровлении. Впоследствии в смерти императора был обвинен врач Григорий Захарьин, который якобы осуществлял «злонамеренное лечение»; возбужденная толпа разгромила дом Захарьина.
Согласно официальному заключению, причиной смерти царя стал хронический интерстициальный нефрит с последовательным поражением сердца и сосудов, геморрагический инфаркт в левом легком, с последовательным воспалением.
Но никакие, даже самые звонкие убеждения соратников не могли заменить собой живого Ельцина. Его исчезновение с телеэкранов мгновенно породили вереницу самых страшных слухов и домыслов.
Чтобы окончательно успокоить страну, нужно было предъявить народу целого и невредимого президента.
Идею эту подсказал ельцинскому пресс-секретарю Медведеву кремлевский фотограф Дмитрий Соколов, в чем откровенно и винится сегодня. И Медведев, а точнее – семья ухватились за нее двумя руками.
В авральном порядке спальня, где Ельцин лежал недвижим, была задекорирована в кремлевский кабинет. Несмотря на строгие запреты врачей, Бориса Николаевича подняли с кровати, отмыли, причесали. Сложнее всего было его мумифицировать – как раз накануне у президента случился жесточайший сердечный приступ: самый серьезный за последнее время. Но телевидение вкупе с гримом способно творить и не такие чудеса.
Теперь Ельцин без обиняков сознается в мемуарах:
«Оператор (наш, кремлевский) долго мудрил, чтобы ничего лишнего в кадре не было, особенно рояля, который по традиции всегда тут стоял, и, само собой, кровати. Медицинскую аппаратуру чем-то накрыли. Наина умоляла об одном: “Боря! Только не вставай! Сиди в кресле! Тебе нельзя вставать!”»
2 июля полуживой президент обратился к народу. Он сумел произнести лишь несколько фраз, читая по телесуфлеру, но и этого было вполне достаточно.
А наутро грянули выборы.
О том, чтобы тревожить его вновь, не могло идти и речи, но Татьяне Борисовне во чтобы то ни стало требовалось вывести любимого отца в свет: хотя бы на минуту, в момент только голосования.
Разумнее всего было вызвать в Барвиху переносную урну, но семья отвергла это с ходу, избиратели могли заподозрить неладное.
Голосовать в Крылатском, по месту прописки, было тоже опасно: там требовалось подняться по лестнице и пройти по длинному коридору – Ельцин элементарно мог не добраться до конечной точки.
В итоге Татьяна придумала компромисс: голосовать будем в санатории «Барвиха», расположенном по соседству с дачей.
Утром Ельцина кое-как одели, загримировали и потащили на избирательный участок. Выглядел он ужасно, краше в гроб кладут.
Но свезенные в Барвиху журналисты были как на подбор люди идейные и надежные. Их задача заключалась в том, чтобы показать народу не настоящего, а здорового, просто слегка подуставшего президента.
По счастью, все закончилось вполне благополучно. Ельцин, невероятным усилием воли сумел сконцентрироваться и дрожащей рукой опустил бюллетень в урну. На этом его силы иссякли и отвечать на вопросы журналистов он уже не смог.
Спектакль вышел на славу. Избиратели, вновь увидев живого гаранта , успокоились и проголосовали как надо.
С приличным отрывом Ельцин сумел победить главного соперника. Свои голоса ему отдали более 40 миллионов человек – 53,8 процента избирателей…
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ
В 1984 году во время выборов в Верховный Совет СССР советская печать опубликовала фотографию генерального секретаря ЦК КПСС К. У. Черненко, голосующего на избирательном учас-тке.
К тому времени К. У. Черненко давно уже был тяжело болен и практически не вставал с постели. Поэтому расторопные пропагандисты еще за полгода до выборов, улучив подходящий момент, соорудили в его больничной палате декорацию, имитирующую избирательный участок; расставили массовку – людей, изображающих членов избирательной комиссии, а также других голосующих. Престарелый генсек был запечатлен в тот миг, когда он якобы опускал бюллетень в урну.
После появления снимка дотошные читатели были немало удивлены: выборы проходили поздней осенью, но за окнами «черненковского» участка почему-то виднелась пышная летняя листва.
А ведь в отечественной истории это все уже было: немощные цари, полуживые генсеки.
Когда в феврале 1984 года умер Андропов, выбор Политбюро пал на товарища К. У. Черненко.
К тому времени Черненко шел 73-й годок. Он мало уже что соображал, предпочитая отвечать на любые вопросы одной-единственной излюбленной своей фразой: «Все хорошо».
Список его болезней мог сравниться по объему с книгой «О вкусной и здоровой пище». Среди бесчисленных недугов нового вождя значились, к примеру, эмфизема легких и бронхиальная астма. Из-за одышки Черненко почти не мог ходить и говорить и даже траурную речь на похоронах своего предшественника произнес с огромным трудом.
И все равно – единогласно был он избран лидером партии, и из тринадцати месяцев, проработанных в этой должности, больше половины провел в больнице, а в последнее время практически не вставал с постели. По этому поводу широкое хождение получил анекдот: на 73-м году жизни, не приходя в сознание, товарищ К. У. Черненко приступил к обязанностям генерального секретаря…
Вот именно, анекдот. Точнее – и не скажешь.
Коронация Черненко – анекдот. Последняя пятилетка впавшего в детство Брежнева – анекдот, причем прескверный.
А избрание Ельцина на второй срок?
Борис Николаевич мало чем отличался тогда и от Константина Устиновича, и от позднего Леонида Ильича. Он вообще не понимал, на каком свете находится, пребывая в глубокой прострации.
За одним только исключением.
Советская империя могла выдержать и Брежнева, и Черненко: работала отлаженная, многоуровневая система управления; колесики и шестеренки крутились в автономном режиме.
А вот Россия – больного Ельцина вынести безболезненно уже не могла, ибо власть замыкалась теперь на одного-единственного человека. Он сам выстроил такую модель – президентскую монархию – где заточено все было исключительно под кремлевский рычаг – ручной привод. Или, если угодно, кривой стартер. Не покрутишь его с утра – машина не тронется с места…
Все то время, пока Ельцин был недвижим, государством вообще никто не управлял. У этого корабля и раньше-то было неладно с лоциями, давным-давно сбился компас, маршрут прокладывали исключительно наобум Лазаря: по звездам. Но прежде хоть горделиво высился на мостике капитан. Теперь же – и капитана не стало, и к штурвалу, отпихивая друг друга, ринулась всякая шваль, ведомая капитанской дочкой. Каждый желал порулить сам.
Вот и дорулились : до новой чеченской войны, дефолта, массовых забастовок и рельсовой войны. В накладе не остались только те, кто успел порулить …
Весь 1996 год Ельцин не занимался делами страны. Сначала он целиком был погружен в выборы. Потом – в собственное здоровье.
Он даже на инаугурацию свою приплелся с огромным трудом. Лучшие медицинские силы готовили гаранта к этим торжествам; пришлось специально обкарнывать сценарий, лишь бы только удержался он на ногах. Пробовали было отрепетировать с ним тронную речь , обязательную при вступлении в президентскую должность, но Ельцин и пары связных фраз не мог осилить. Максимум, на что хватило его, – прочитать с монитора несколько предложений.[40]
Увидев переизбранного президента, страна оторопела. В верности отчизне клялся натуральный живой труп – реинкарнация Брежнева в худшем его проявлении.
Куда же исчез бодрый и энергичный Ельцин, все выборы не слезавший с экрана?
А никуда он не исчезал. Просто чудеса иллюзионного жанра закончились. Ельцина уже выбрали, стесняться боле нечего – все равно ведь назад не переизберут.
По такой же ясноглазой циничной логике наперсточник, выдоивший вас уже до нитки, снисходительно демонстрирует жертве секреты своего мастерства: эдак вот я шарик прятал в рукав, эдак – незаметно доставал из кармана…
Кстати, при внимательном прочтении «Президентского марафона» эта наперсточная логика становится особенно заметна. Автор безо всякого стеснения, доверительно даже, повествует, как обманывал он страну; какие фокусы выдумывал; как, лежа при смерти, изображал бурную и кипучую деятельность.
Он, по-моему, еще и удовольствие от этого получает: экий я молодец! всех вокруг пальца обвел, а никто и не чухнул …
…15 августа Ельцину делают наконец коронарографию. Обследование показывает, что к операции с ходу он не готов: череда инфарктов окончательно подорвала его здоровье, нужно восстанавливать силы. Но и затягивать тоже нельзя: по прогнозам медиков, следующий инфаркт должен был случиться уже в ноябре. Он мог оказаться последним…
В мемуарах Ельцин пишет:
«Сначала поехал в Завидово. Любимые места. Так хотелось надышаться перед больницей этим душистым, сладким воздухом. И вдруг чувствую – не могу. Слабею с каждым днем, есть не хочу, пить не хочу, только лежать… Позвал врачей. Это что, конец? Да нет, говорят, Борис Николаевич, не должно быть.
Все идет по плану. А сами бледные. Таня, Лена, Наина – в шоке. За несколько дней я сильно осунулся. Оказалось, у меня упал гемоглобин. Анемия. Это был первый предоперационный кризис. Из-за него операцию пришлось перенести на месяц».
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Анемия (малокровие) – резкое уменьшение количества эритроцитов или снижение гемоглобина в крови. Может являться как самостоятельным заболеванием, так и синдромом, сопровождающим течение другого патологического процесса.
Аорто-коронарное шунтирование, которое предстояло Ельцину, мероприятие довольно серьезное. Оно предполагает затяжную послеоперационную реабилитацию.
В этих условиях скрывать болезнь становилось уже невозможно. Дорогие россияне не видели президента здоровым аж с конца июня.
Только теперь Ельцин вынужден был публично признать, что давно и тяжело болен: саднит подорванное в боях за Россию сердце – нужна операция.
Конечно, проще всего было сделать эту операцию за кордоном: в России шунтирование не поставлено еще на поток.
Но это выглядело бы уже чересчур. Ельцин патриотично решает доверить свое сердце российским врачам.
Максимум, что позволяет он себе, – выписать из Америки знаменитого кардиохирурга Майкла Дебейки. Вместе с его российским учеником Ренатом Акчуриным они составили дивную пару, сразу же окрещенную прессой как Добей-ка и Окочурин.
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Суть аорто-коронарного шунтирования (АКШ) состоит в создании обходных путей кровоснабжения сердечной мышцы – шунтов, минуя пораженные атеросклерозом коронарные артерии. Называется такой обходной путь анаcтомозом и чаще всего представляет собой вену самого же пациента, взятую из-под кожи бедра. Один конец вены вшивается в аорту, второй – в коронарную артерию ниже места сужения (закупорки).
Главная цель аорто-коронарного шунтирования сердца – вернуть человека к нормальной, полноценной жизни. Основное, что дает человеку АКШ, – избавление от мучительных приступов стенокардии, одышки и сопровождающего их страха смерти.
Известие о предстоящей операции вызвало смятение не только в России, но и далеко за ее пределами. Хотя медики и успокаивали, говоря, что процент смертности при шунтировании не превышает двух-трех процентов, даже этой мизерной вероятности было вполне достаточно для всеобщей паники.
В течение одного лишь дня котировки акций российских компаний на Лондонской фондовой бирже рухнули сразу на 10 процентов. Снижение цен облигаций внутреннего валютного займа составило от 1,5 до 2 пунктов по всем выпускам кряду. (Как не вспомнить тут изречение самого больного : «Болячки президента – его личное дело».)
Чудо – то, что Ельцин выжил в те дни, чудо – по-другому и не скажешь. Его изношенное сердце вполне могло не выдержать операции, тем более что готовился он к ней весьма своеобразно. (Врачи уже тогда публично сетовали, что во время подготовки занимался он охотой и рыбалкой, что является «не очень желательной нагрузкой для больного».)
Впрочем, у этого чуда имелась фамилия, имя и даже отчество: Ренат Сулейманович Акчурин, зав. отделением сердечно-сосудистой хирургии кардиоцентра.
Именно золотым рукам Акчурина президент обязан был своим волшебным исцелением.
5 ноября Ельцину была сделана операция. Длилась она шесть часов. А первое, с чего начал пациент , едва придя в сознание, рано утром другого дня (в 6 часов), – подмахнул дрожащей рукой указ о возвращении себе президентских полномочий (на время анабиоза они были возложены на премьера Черномырдина).
История болезни так ничему и не научила его. Уже 8 ноября, несмотря на протесты врачей, Ельцин добился перевода в ЦКБ. А параллельно медики застукали Наину Иосифовну, когда пыталась она пронести под халатом мерзавчик коньяка. «Борис Николаевич очень просил», – смущенно объясняла первая леди, тиская ридикюль…
На седьмой день после операции Ельцин работал уже с документами и принимал посетителей .
На семнадцатый – из ЦКБ переехал в санаторий.
Через месяц – вернулся на дачу.
Титанические усилия хирургов разбивались о стену ельцинской самонадеянности. И пяти недель не прошло, как поставили ему шунты, а президент уже охотился в Завидово.
Он постепенно возвращался опять к прежнему своему образу жизни: принимая сначала по 100 граммов, потом – по 200. И итог не замедлил себя ждать.
7 января с диагнозом «пневмония» Ельцин вновь попал в ЦКБ. Это произошло после того, как сходил он на радостях в баню, а потом прыгнул в холодный бассейн; ослабленный иммунитет не поспевал за его прихотями.
Впрочем, пневмонии никакой и не было, – это была лишь очередная отговорка кремлевской пресс-службы. В действительности у президента произошел ранний кардиосрыв в виде прогрессирования явлений сердечно-легочной недостаточности…
Его тогдашний помощник Георгий Сатаров говорил потом, что именно эта лжепневмония окончательно его и добила – Ельцин стал дряхлеть буквально на глазах…
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Пневмония (воспаление легких) – заболевание, характеризующееся воспалительным процессом в альвеолах, межуточной ткани лёгкого. Воспаление захватывает долю легкого (крупозная пневмония) или отдельные его участки (бронхопневмония), нередко с поражением стенки бронхов и париетальной плевры, с острым или хроническим течением.
Сердечная недостаточность – комплекс расстройств, обусловленных главным образом понижением сократительной способ-ности сердечной мышцы. Возникает при перегрузке и переутомлении сердца или при нарушении его кровоснабжения. Как следствие – застой крови. Сердечно-лёгочная недостаточность – клинический синдром, характеризующийся сочетанием сердечной недостаточности и присоединившейся к ней лёгочной недостаточности.
История повторялась. И непомерные нагрузки, и неумеренность в питье, и недолеченные инфаркты – он ни разу не отлежал до конца послереабилитиационный период – все это никуда не исчезло, не растворилось в безвоздушном пространстве.
Врачей, как известно, президент никогда не слушал, а заботливые родные не решались лишать его маленьких радостей.
«У Татьяны ведь день рождения», – говорили они и наливали главе семейства праздничный бокал. А утром осматривавшие его доктора фиксировали признаки недостаточности в работе сердца.
Уже в 1997 году Ельцина вновь начали мучить головные и сердечные боли.
Семья взбеленилась.
«Для чего ж мы тогда делали операцию?» – возмущенно отчитывали они придворных медиков и, слыша в ответ, что больной переживает постоперационный (он же посторокатомический) синдром, только раздражались еще сильнее.
«Вы специально даете ему такие препараты, чтоб на людях он выглядел дураком, – заявляли президентские дочь и супруга. – Лечите, лечите, а ему все хуже и хуже».
(Цитирую практически дословно.)
Был в античной истории такой царь: Эгей. Так вот, когда флотилию эгейских кораблей поглотило однажды море (тоже, впрочем, Эгейское), царь разозлился настолько, что приказал высечь непокорную стихию цепями, чтоб неповадно было.
Эгей в своих бедах винил море. Кремлевская семья – врачей.
Любви промеж ними не было никогда; да ладно – любви; даже элементарной человеческой благодарности царственная династия не выказывала этим людям, столько раз спасавшим президента от неминуемой гибели.
Но в понимании семьи медики были исключительно челядью ; бессловесной обслугой, не имеющей права указывать им, господам, как вести себя, и уж тем более докучать назойливыми рекомендациями и запретами.
Их мнением пренебрегали, их советы не ставили и в грош. Татьяна Борисовна, не стесняясь, консультировалась где-то на стороне, прямо по телефону, а потом безапелляционно указывала, как следует лечить папу.
Большинство лечащих врачей были людьми высокопрофессиональными, а потому откровенно жесткими. Их упрямство давно уже выводило семью из себя, но до тех пор, пока Ельцин держал вожжи в своих руках, медики продолжали работать. С воцарением семьи участь этих людей была окончательно решена: стараниями Наины Иосифовны и Татьяны Борисовны в Кремле занялось новое дело врачей .
В 1997 году из состава медицинского консилиума были исключены его научный руководитель академик Воробьев – светило мирового масштаба, профессора Мартынов и Гогин. Причина одна: они-де старые, замшелые, а больному все хуже…
Весной того же года был уволен Александр Антропов, бывший врач первого секретаря МГК Зайкова, пришедший к Ельцину в 1992 году. Он провинился в том, что вместе с другими «изменниками» отмечал победу Коржакова на выборах в Думу.
В декабре настал черед лечащего врача Владлена Вторушина, в прошлом любимого доктора Ельцина; в период операции Вторушин три месяца неотступно просидел у постели больного, заезжая домой только переодеться. Этот вызывал у семьи раздражение своей независимостью.
Весной 1998 года от двора отказали члену консилиума Ренату Акчурину – тому самому Акчурину, вытащившему президента из могилы: он тоже не угодил Дьяченко.
Семья не пожалела даже старейшего ельцинского доктора Анатолия Григорьева, который работал с Первым пациентом аж с 1981 года, с момента избрания его в ЦК (по существовавшему тогда правилу, провинциальных членов ЦК прикрепляли к Четвертому управлению Минздрава).
Долгое время Григорьев оставался вообще единственным лекарем Ельцина – и в московском горкоме, и первые годы президентства. Вместе они пережили четверо выборов, два путча, пять инфарктов и одну операцию.
Самое поразительное, что герой наш даже и тени признательности к своему эскулапу не испытывал. Особенно его бесила невозмутимость Григорьева («Мне плохо, а ты спокойно смотришь», – выговаривал Ельцин врачу). Много раз Григорьеву приходилось элементарным образом прятаться от непредсказуемого пациента, но в свое время от расправы его спас Коржаков: сделал начальником медицинского отделения президентской службы безопасности.
Коржаков же его и «сгубил». После того как Григорьев осмелился сходить на банкет в честь пятилетия СБП (это было в ноябре 1998 года), его немедленно вызвали в кадры и объявили об увольнении – по сокращению штатов. Из всех сотрудников охранного медотделения сократили, однако, только его одного, даже не дав дослужить трех месяцев до окончания контракта.
Нехитрая кремлевская арифметика: к началу второго срока с Ельциным работало пятеро врачей. Сегодня из пяти – с ним остался лишь один, самый невозмутимый и непробиваемый – Николай Мальков.
Остальных под разными предлогами уволили, не сказав на прощание даже дежурного «спасибо». Что, в общем, для Ельцина и его семьи абсолютно нормально: когда в Свердловске скончалась врач Тамара Курушина, лечившая его много лет, Борис Николаевич и не подумал выразить соболезнования ее семье.
Как тут не процитировать еще один пассаж из «Президентского марафона»:
«Спасибо вам, мои врачи, медсестры, нянечки. Всех вас не перечислить в этой книге, но все ваши лица помню и люблю!»
Видимо, президентская любовь чем-то отличается от нормальной, общечеловеческой любви…
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ
В январе 1953 года в СССР по приказу Сталина было сфабриковано так называемое «дело врачей-вредителей» (они же – «убийцы в белых халатах»). Формальным поводом для него послужило письмо врача кремлевской больницы Л. Тимашук, в котором сообщалось, что кремлевские врачи якобы применяют неверное лечение к сановным пациентам.
За бдительность и патриотизм Л. Тимашук была награждена орденом Ленина, а сотрудники МГБ арестовали более десяти ведущих советских ученых-медиков (Вовси М. С., Коган Б. Б., Фельдман А. И., Гринштейн А. М., Этингер Я. Г., Виноградов В. Н., Коган М. Б., Егоров П. И. и др.). Все арестованные являлись врачами кремлевской поликлиники и ЦКБ и лечили членов Политбюро, правительства и высший генералитет. Большинство арестованных «сознались», что по заданию иностранных разведок они «путем вредительского лечения» умертвили секретарей ЦК Жданова и Щербакова, хотели убить маршалов Василевского, Говорова и Конева, генерала армии Штеменко, адмирала Левченко и даже покушались на Сталина.
Через несколько месяцев после смерти Сталина все они были реабилитированы и освобождены из тюрьмы, а «патриотка» Л. Тимашук – лишена врученного ордена.
Возникновению нового делакремлевскихврачей предшествовала, впрочем, еще одна малопочтенная история.
Дело в том, что аккурат в 1997 году, когда и начался вал медицинских репрессий , возле тела царственного пациента нарисовался один весьма любопытный субъект. Звали его Геннадий Сухих.
Доктор Сухих первым в России начал практиковать так называемую клеточную терапию: омоложение организма путем введения стволовых клеток. Клетки эти, чтобы было понятно, добываются из абортивного материала; проще говоря – из тканей неродившихся младенцев. По уверению Сухих, пересаженные юные клетки зародышей заменяют собой старые и больные, вызывая в пациенте прилив энергии.
Вам это ничего не напоминает? Ну как же? «Я пересажу вам яичники обезьяны». – «Как, профессор, неужели непременно обезьяны?».
Да-да-да: профессор Преображенский, Шариков, «неприличными словами не выражаться!».
Между прочим, у булгаковского персонажа существовал вполне реальный прототип – профессор Воронцов, прославившийся опытами по пересадке обезьяньих органов. В своей лаборатории при сухумском питомнике он готовил вытяжки из яичек человекообразных обезьян, которые вкалывал затем мужчинам для поднятия потенции. Говорят, среди пациентов Воронцова были многие власть предержащие и даже несколько членов Политбюро.
Этот-то принцип и лег в основу учения доктора Сухих.
Когда кремлевские медики узнали о появлении Сухих, они, понятное дело, страшно возмутились. Клеточная терапия – область малоизученная. Официальная медицина во всем мире выступает категорически против использования человеческих эмбрионов.
Препараты, которые пользовал доктор Сухих, не проходили никаких клинических испытаний. Откуда брал он свои вытяжки – никто тоже не знал.
Да, поначалу омолаживающие уколы давали эффект: появлялся прилив сил, бодрость, жизненный тонус. Но кто мог поручиться за последствия этих инъекций? Что не приведут они в конце концов к еще худшим последствиям? Профессиональная медицина тем и отличается от знахарства, что главный принцип ее: не навреди.
Наука – это не абстракционизм. На вопрос, сколько будет дважды два, здесь не может быть приблизительного ответа. Тем более если речь идет о человеческих жизнях.
Но президенту и его семье очень хотелось чуда: чтобы как в сказке про молодильные яблоки и животворящую воду – прыгнул в котел с кипящим молоком – и готово дело.
Старые проверенные способы облегчений Ельцину не приносили; да и не нравились они ему никогда, ибо влекли за собой целую кучу неудобств в виде режима, диет и прочих заморочек .
И тогда он решил в очередной раз рискнуть своим здоровьем, благо всячески убеждал его в этом новый фаворит семьи Андрей Фесенко –педиатр, успешно, а главное, беспрекословно лечивший президентских внуков и потому приближенный к телу.
В борьбе между наукой и шарлатанством победа досталась… правильно, шарлатанству.
Надоедливых академиков из Кремля изгнали. Новым лечащим доктором Ельцина стал педиатр Фесенко. А чудесный исцелитель Геннадий Сухих приступил к делу своей жизни: спасению президента.
Врачи кремлевского медцентра по секрету признавались мне, что на протяжении нескольких лет Ельцину кололи омолаживающие уколы, сделанные из органов неродившихся россиян.
Никто всерьез препараты эти поначалу не проверял, но при первом же рассмотрении оказалось, что содержание солей тяжелых металлов в эмбриональных тканях превышало нормы положенности в несколько раз: иными словами, мать неродившегося ребенка жила в неблагополучном экологическом месте. Хорошо, если в Капотне. А вдруг в Чернобыле?
После этого инцидента руководство президентского медцентра распорядилось проверять эмбрионы самым строжайшим образом, но от всех напастей застраховаться все равно не смогло. Через недолгий промежуток времени в результате уколов Ельцин заразился сепсисом…
Кажется, Клеопатра пыталась продлить свою молодость, плескаясь в ваннах, наполненных кровью.
Первый президент отличался от нее не намного. Кто не знает: все религии – и православие, и ислам, и иудаизм – категорически запрещают аборты.
Мне доводилось наблюдать, что представляет собой означенный абортный материал; картина – леденящая кровь: натуральные детские трупики, с ручками, ножками и крохотной головкой. Уже к 10 неделям плод начинает превращаться в человека, в России же прерывание беременности разрешено до 22 недель; и чем старше убитый младенец – тем ценнее его клетки…
Я не собираюсь морализаторствовать, нудить о нравственности и этике. В конце концов, церковь отделена у нас от государства и формально Ельцин имел полное право пробавляться лекарствами, изготовленными из своих же неродившихся подданных, хотя во всем цивилизованном мире операции с эмбрионами строжайше запрещены.
Ну да ладно: если ему приспичило… Просто на его месте я выбрал бы тогда что-то одно: либо снадобье из детских трупиков, либо походы в церковь вперемежку с рассказами о вере.
Это как в известном анекдоте: или трусы надень, или крест сними.
Кстати, в награду за старания целителю Сухих был сделан поистине царский подарок. Российский Минздрав – первым в мире – легализовал клеточную терапию, разрешив повсеместно использовать для лечения ткани эмбрионов. Сделано это было в обход Фармацевтического комитета, Комитета по биоэтике Минздрава и Академии медицинских наук.
Крупнейшие ученые, светила медицины встали буквально на дыбы. Они говорили в открытую, что приказы эти протолкнул не кто иной, как Сухих: в этой области он был главным законодателем моды .
С категорическими протестами выступили такие величины, как главный акушер-гинеколог страны Кулаков, директор НИИ нейрохирургии Коновалов, президент Академии медицинских наук Покровский, директор института экспериментальной кардиологии Смирнов, председатель Комитета по биоэтике Лопухин, тот же самый Ренат Акчурин (само собой все до единого – академики).
В итоге приказы пришлось отменять. Хотя на докторе Сухих это отразилось несильно: он по-прежнему потчует пациентов вытяжками из неродившихся младенцев…
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
Клеточная (фетальная) терапия – лечение стволовыми клетками. Эмбриональные стволовые клетки выделяют из эмбрионов, то есть из абортивного материала и применяются для стимуляции иммунной системы и для долгосрочной активизации ресурсов организма. Несмотря на то что только Екатеринбургский НИИ вирусных инфекций обладает соответствующим сертификатом на производство стволовых клеток из эмбрионов, этот препарат вовсю используется на черном рынке. Поскольку в кустарных условиях практически невозможно очистить стволовые клетки, конечный препарат вместо омоложения может привести к возникновению раковой опухоли или спровоцировать новые болезни. Есть пациенты, у которых стволовые клетки вызвали тяжелейшие аутоиммунные нарушения. Как правило, результаты такого «омоложения» остаются на всю жизнь.
«Весь второй срок Ельцина – это непрерывная болезнь. Он отсутствовал на рабочем месте и практически не работал».
Не подумайте только, что слова эти принадлежат какому-нибудь ярому оппозиционеру наподобие Зюганова или Илюхина. Вовсе нет. Их произнес самый что ни на есть благонадежный демократ Евгений Савостьянов, отвечавший в период означенной «непрерывной болезни» за всю кадровую президентскую политику.
Те, кто верил, что после операции Ельцин вновь обернется прежним, энергичным и бодрым Ельциным, глубоко заблуждались.
Больше 2–3 часов в день работать он не мог. Его резиденция в Горках-9 была превращена в филиал ЦКБ с соответствующим оборудованием и постоянно дежурящей бригадой врачей. Для снятия боли Ельцину приходилось постоянно принимать наркотики (промедол, баралгин, препараты анальгетического ряда). Стоимость лекарств, которые специально выписывали ему из заграницы, была сопоставима со всей внебюджетной прибылью ЦКБ.
(Помните: «Я не могу глотать импортные лекарства, зная, что у соседки нет аспирина для ребенка»?)
Когда в марте 1997 года президента решили первый раз после операции и болезней вывести в свет – на послание Федеральному Собранию – для организации этого действа пришлось привлекать профессиональных режиссеров: постановку спектакля осуществил главный режиссер «Школы современной пьесы» Иосиф Райхельгауз, вволю наигравшийся со звуковыми и световыми эффектами. Главная задача, которую поставили ему – максимально сократить выступление Ельцина и отсечь от микрофонов всех нежелательных депутатов.
Даже живительные молодильные уколы не могли уже вернуть его к жизни… Это был совершенно больной, дряхлый старик, то мерно дремлющий на своей даче в Барвихе (официально сие именовалось «работой с документами»), а то вдруг начинающий откалывать очередные коленца – хоть стой хоть падай.
В Красноярске, на встрече с японским премьером Рю, Ельцин объявил, что дарит ему Курильские острова. Первый зампредсовмина Немцов, узнав об этом, буквально упал перед Ельциным на колени. «А почему я не могу сделать приятное своему другу?» – искренне удивился тот. И лишь после долгих уговоров и апелляций к общественному мнению нехотя смирился: «Хорошо. Я их обману».
В Норвегии он одновременно по-македонски облапывал королеву и премьершу, чмокая и приговаривая: «Малина со сливками!» В Швеции, дернув шампанского, расцеловывал в обе щеки королевскую фрейлину, а вслед за ней – принцессу Викторию, подбивая сгорающего от стыда Немцова последовать его примеру и вообще жениться на принцессе: «Смотри, какая девушка симпатичная».
МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ
О наличии у больного патологического влечения к алкоголю можно догадаться по некоторым косвенным признакам: оживлении больного после первой же выпитой рюмки, суетливости, приподнятому настроению, желанию совершать необдуманные поступки, что провоцирует различные варианты деструктивного поведения.
Там же, в Стокгольме, на пресс-конференции, он поведал обомлевшим журналистам, что приказал уже в одностороннем порядке сократить на одну треть российские ядерные боеголовки и ждет теперь ответных мер Запада; при этом к ядерным странам Ельцин почему-то причислил Германию с Японией, а саму Швецию перепутал с Финляндией, объявив (дословно), что «между нами была не только дружба, но и война».
Кстати, о ракетах. Еще до Стокгольма Ельцин объявлял, что снимет нацеленные на страны «большой восьмерки» ракеты. Но после того как НАТО принялось бомбить Югославию, громогласно провозгласил совсем обратное: российские боеголовки будут перенацелены «на столицы стран, чьи вооруженные силы участвуют в агрессии», а «преступное руководство этих государств ждет скамья подсудимых вроде Нюрнберга». А затем предложил Клинтону срочно встретиться – «на корабле или даже на подводной лодке».
Время от времени Ельцин терялся в пространстве и времени, забывал имена приближенных, путался в должностях и фамилиях.
Нового премьер-министра, бывшего главу МИДа Евгения Примакова он почти две недели упорно именовал «Сергеем Максимовичем», а выслушав как-то доклад его сменщика – внешнеполитического министра Иванова – наклонившись к «Сергею Максимовичу», громко, на весь зал произнес:
«Хорошо докладывает! Ну просто готовый министр иностранных дел. Нужно назначить!»
Попавшему к нему на прием зам.руководителя кремлевской администрации Сысуева он спутал с директором погранслужбы и долго объяснял, как важно держать на замке границы; китайского лидера, посетившего с визитом Москву, принял за японского премьера. Обалдевший китаец никак не мог уразуметь, с чего вдруг российский глава восторженно вещает ему о стратегической оси Москва – Токио.
Ни один российский телеканал – даже НТВ – не осмелились показать кадры его встречи с Клинтоном, когда в разгар беседы повернулся он вдруг к американскому президенту задом и устремился к своим министрам, стоящим поодаль с одним-единственным вопросом: «А где журналисты?» (Журналисты стояли в другом углу, но Ельцин их почему-то не заметил.)
Данный текст является ознакомительным фрагментом.