Восстановление мирной жизни
Восстановление мирной жизни
Поражения сепаратистов зимой и весной 2000 года привели к уничтожению большей части боевиков и к изменению характера боевых действий и боевой обстановки в Чечне. Уже летом и осенью 2000 года новости из Чечни перестали быть главными для российских газет, радио, телевидения. У Владимира Путина было теперь не так уж много поводов для прямого вмешательства в дела этой республики, которые все в большей мере переходили в ведение новой чеченской администрации и новой региональной администрации Южного федерального округа, возглавляемого генералом Виктором Казанцевым.
По большому счету вторая чеченская война завершилась к осени 2000 года, и Чечня перестала быть тем преступным анклавом, очагом беззакония и беспокойства для всей России, каким она была еще в августе — сентябре 1999-го. Но это вовсе не означало, что в Чечне воцарились спокойствие и порядок. Здесь еще гибли люди, в том числе и мирные жители.
Летом 2000 года главной формой борьбы для сепаратистов стали диверсионные и террористические акты, ночные обстрелы блокпостов, военных автомашин, подрывы фугасов и минная война на дорогах. Нередкими были случаи убийства отдельных солдат и офицеров, а также глав местной администрации и духовных деятелей Чечни. Российские спецслужбы вели розыск или даже охоту на главарей боевиков, которые укрывались не только в горах, но и в населенных пунктах предгорья. Боевики несколько раз пытались убить бывшего муфтия Чечни Ахмада Кадырова, которого В. Путин назначил вместо Н. Кошмана главой новой чеченской администрации.
Основные задачи в Чечне решала теперь не армия, а внутренние войска, органы внутренних дел, специальные подразделения МВД, ФСБ, Министерства юстиции, а также разведка армейских частей. Было решено оставить в Чечне на постоянной основе 42-ю гвардейскую мотострелковую дивизию, 46-ю бригаду внутренних войск и 14-й пограничный отряд. В строительстве и обустройстве военных баз для этих частей, кроме военных строителей, охотно принимали участие и строители-чеченцы из местных жителей.
Весной 2000 года оппоненты Владимира Путина пугали его неизбежной и масштабной партизанской войной в Чечне, которая может стать безнадежной и бесконечной, ибо в такой войне победить нельзя. Однако военной истории известны разные виды как партизанской, так и антипартизанской войны, и не было никаких оснований предполагать, что российское военное и политическое руководство не найдет ответа на новые угрозы.
Есть несколько основных условий для успешной партизанской войны. Это прежде всего поддержка населением, наличие прочных баз за пределами территории военных действий и активная помощь оружием, людьми и деньгами извне. О наличии таких условий в Чечне можно было бы говорить лишь с очень большими оговорками.
К началу зимы 2000/01 года не федеральные войска, а сепаратисты оказались в критическом положении. В северных районах Чечни боевиков уже практически никто не поддерживал, и обстановка здесь оставалась спокойной на протяжении всего 2000 года. В предгорных районах большинство населения устало от войны и также не поддерживало боевиков. Многие занимали нейтральную позицию, но многие готовы были поддержать федеральную и новую чеченскую власть и с оружием в руках. Отряды чеченской милиции, комендантских рот и небольших воинских подразделений, сформированные из коренных жителей Чечни, намного превышали по численности поредевшие и лишенные единого руководства отряды боевиков. Поэтому не только все города, но и все крупные населенные пункты Чечни — на равнине, в предгорных районах и в горах — находились к концу 2000 года под контролем военных комендатур, органов МВД и структур новой чеченской администрации.
Для усиления этого контроля в декабре 2000 года было принято решение создать почти во всех населенных пунктах Чечни небольшие объединенные гарнизоны из всех подчиненных российскому командованию вооруженных формирований. Такие гарнизоны начали создаваться в 250 (из общего числа 357) населенных пунктах республики. Одновременно была расширена работа по созданию новых спецформирований для адресной работы по уничтожению боевиков. Долго противостоять такому давлению боевики и их сторонники в Чечне не могли.
К концу 2000 года у боевиков практически не осталось прочных баз за пределами зон военной активности. Им негде было приводить в порядок потрепанные отряды, отдыхать, лечить раненых. Несколько ущелий в самых труднодоступных горных районах Чечни и в Грузии могли служить убежищем только для главных лидеров — Басаева, Хаттаба, Гелаева, Масхадова и небольших групп приближенных и охраны. Даже передвижения малых групп боевиков по территории Чечни стали для них крайне опасным делом.
Политическая и моральная поддержка чеченских сепаратистов со стороны определенных кругов Запада тоже резко ослабла к концу 2000 года. Сократили помощь чеченским боевикам и те страны мусульманского Востока, которые тайно и явно оказывали ее «независимой» Чечне в 1997–1999 годах. Поэтому говорить о широкомасштабной партизанской или даже «народной» войне в Чечне против России не было никаких оснований. Некоторые из ангажированных российских газет утверждали осенью 1999 года, что «моральный дух мятежников укрепляется, они проводят наращивание своих сил и готовятся перейти в контрнаступление». Угрозы какого-то нового наступления, захвата Гудермеса, даже Грозного раздавались в июле, августе, сентябре, даже в конце декабря 2000 года и из подземного бункера Аслана Масхадова.
Необходимые меры предосторожности принимались во всех случаях, хотя, как и следовало ожидать, это был блеф запутавшегося в своих амбициях и иллюзиях, терпящего военное и политическое поражение чеченского лидера. Да, в некоторых районах Чечни все еще было неспокойно, особенно в ночное время, и мир сюда еще не пришел. Но места наиболее частых минирований и диверсионных актов составляли уже осенью 2000 года все вместе менее 10 процентов территории Чечни, а районы партизанской активности — менее 5 процентов этой территории. С тех пор эти «зоны неспокойствия» еще больше сократились.
Конечно, российское руководство хорошо понимало, что одних только военных усилий для решения проблемы Чечни недостаточно. Поэтому параллельно с мерами военного давления на боевиков на протяжении всего 2000 года шел процесс восстановления жизни. Осенью здесь начали работу более двухсот школ, несколько училищ и педагогический институт в Грозном. В республике работало в конце года более ста больниц. Во все крупные города Чечни и в населенные пункты равнинной части были проведены электричество и газ. Электроэнергия подавалась также и во многие села горной Чечни, включая Ведено. Через республику было налажено железнодорожное сообщение, в Грозном восстановлены вокзал и аэропорт. В республике был произведен ремонт шоссейных дорог и мостов. Значительная часть беженцев, о тяжелой судьбе которых так много говорили и писали осенью и зимой 1999 года, вернулась в Чечню летом и осенью 2000 года. Другие готовились к возвращению в 2001 году. Во всяком случае, это перестало быть особо острой проблемой.
Значительная часть пожилых людей в Чечне начала получать пенсии, в республику поступала помощь и от благотворительных организаций. В Чечне были восстановлены магистральные нефтепроводы, часть нефтехранилищ. К концу 2000 года в республике было добыто более ста тысяч тонн собственной нефти. Восстанавливались нефтеперерабатывающие заводы, заводы по производству строительных материалов, отдельные предприятия пищевой промышленности. В Чечне был убран первый послевоенный урожай, началось восстановление овцеводства, табаководства, пчеловодства. Работали рынки, налаживалась связь.
На территории Чечни прошли выборы депутата в Государственную думу, на которых победу одержал известный в республике чеченский общественный деятель Асламбек Аслаханов.
Чеченцы — сильная, мужественная и воинственная народность на Северном Кавказе, которая, однако, еще не сложилась как современная нация. Это небольшой по численности народ, который в границах Ичкерии насчитывал в 1995 году примерно 600 тысяч человек. Даже Аслан Масхадов, намечая несколько лет назад пути возможного сотрудничества, говорил, что чеченцы, как прирожденные воины, могли бы помогать России в обороне ее южных рубежей. Возможно, этот проект когда-нибудь и будет осуществлен. Осенью 2000 года в равнинных северных районах Чечни и в чеченских населенных пунктах Дагестана уже был проведен призыв в российскую армию, а несколько сот мальчиков из Чечни были направлены в российские кадетские училища.
Ваххабизм — это совершенно чуждая для Чечни религиозная идеология. Чеченцы никогда не были фанатиками ислама, и религиозные установления, характерные для мусульман, всегда были перемешаны здесь с более древними обычаями горцев и национальными традициями, — мы видим это по положению и роли чеченских женщин в их обществе.
Еще несколько лет назад при финансовой помощи чеченской диаспоры в Москве была издана и красочно оформлена большая книга «200 великих чеченцев». Имена многих героев этой книги известны не только в Чечне и не только в России. Однако эту известность почти все эти знаменитые люди заслужили своей деятельностью не в самой Чечне, а за ее пределами. И в этом состоит одно из главных противоречий в судьбе и чеченского народа, и многих других малых народов не только на Северном Кавказе.
Для большинства небольших народов и наций во всем мире их отставание в экономическом и культурном прогрессе создавало трудности еще в XIX веке. Эти трудности обострились во второй половине XX века, и многие из национальных идеологов высказывали опасения по поводу возможной деградации или даже исчезновения своих этносов. Эти угрозы реальны, но они не могут быть поводом ни для мятежа, ни для отказа от цивилизации.
Да, мы видим, что стремительное развитие науки и техники, промышленных и сельскохозяйственных технологий, здравоохранения и культуры, средств связи и информации, как и всех других элементов современной цивилизации, создает не только новые возможности, но и новые трудности для небольших и даже средних стран и народов мира, особенно в том, что касается их национальной жизни и культуры. Недостаток собственного потенциала вынуждает многие из таких стран и народов как бы «прислоняться» к более крупному экономическому и культурному образованию, чаще всего из числа соседей по региону. Это не всегда просто, так как именно между соседними народами и странами накопилось немало давних обид и неприязненных воспоминаний.
Нет ничего странного в том, что страны Прибалтики с их сильными антирусскими настроениями ищут более тесных связей и сотрудничества со странами Северной Европы. Напротив, Белоруссия, которую никак нельзя назвать малой страной, ищет более тесного союза с Россией, не желая отделять ценности своей истории и культуры от судеб и культуры русской нации.
Не совсем понятной была антироссийская направленность политики Грузии, начатая еще при президенте 3. Гамсахурдиа и продолженная при Э. Шеварднадзе. Эта политика нанесла огромный ущерб прежде всего самой Грузии, которая оказалась самой бедной и самой расколотой страной на постсоветском пространстве. Гораздо меньше проблем было у России в ее отношениях с Арменией, а также с Таджикистаном и Киргизией. Речь шла в данном случае не об ассимиляции и подчинении, а о взаимовыгодном сотрудничестве, способном сохранить и обогатить язык и культуру как большой, так и малой нации.
Если такие крупные страны Западной Европы, как Германия, Франция, Италия, Испания, создают не только общую экономику, но и единую валюту, то почему от подобной интеграции должны отказываться Россия, Белоруссия, Украина и Казахстан, которые никогда не воевали друг с другом, и экономика которых была единой на протяжении столетий? Кому может быть выгодно их обособление друг от друга?
Конечно, для небольшой, но воинственной чеченской общины в этом отношении имелись гораздо большие трудности, ибо претензии и обиды чеченского народа в отношении России очень велики и по большей части справедливы. И тем не менее значительная часть чеченского общества — экономически активные люди, большая часть диаспоры, большая часть интеллигенции, чиновников, политики и хозяйственные руководители советского времени, отдельные духовные лидеры и все другие люди, интересы которых не замыкались на идее особого призвания Чечни и чеченского народа, выбирали и раньше, несмотря ни на что, сотрудничество с Россией. Эту позицию сегодня начинает поддерживать и большая часть рядовых граждан Чечни.
Для многих чеченцев это мучительный выбор. Но кто и что может стать опорой той части чеченской нации, которая с оружием в руках поднялась против России? Какая у этих людей альтернатива российскому подданству? Ни Иран с его шиитским исламом, ни более близкая по религии Турция с ее чеченской диаспорой не могут стать ни экономической, ни идеологической, ни культурной опорой для современных чеченских радикалов. Вблизи Чечни нет других, кроме России, крупных стран, к которым Чечня могла бы «прислониться».
Но нет выбора и для России, которая также должна найти более разумные формы отношений с Чечней, чем те, которых она придерживалась и в XIX, и в XX веке.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.