Так рождаются псевдонимы

Так рождаются псевдонимы

И великие актеры, сыграв свою роль, сходят со сцены. В театре.

Станислав Ежи Лец

Осенью 1896 года молодой актер Василий Иванович Шверубович получил рекомендательное письмо к А. С. Суворину – издателю «Нового времени» и владельцу театра.

– Да-да, я возьму вас! Для начала могу предложить рублей пятьдесят, только вот что, господин Шверубович, непременно перемените фамилию, можете отправиться к заведующему труппой подписать контракт. А фамилию обязательно перемените на более легкую! – еще раз напомнил Суворин.

Что делать? Взгляд Шверубовича случайно упал на конторский стол, на котором валялся номер «Нового времени». На первой странице газеты чернела рамка траурного извещения: «В бозе почил Василий Иванович Качалов».

Шверубович взял ручку, обмакнул в чернила и решительно подписался под контрактом: «Василий Качалов».

Играя Лепорелло в «Дон Жуане», Выходцев после похищения Дон Жуана завершал пьесу нравоучением: «Так будет со всеми, кто на чужих жен заглядывается!..»

Но когда он играл Лепорелло в собственной труппе, антрепренерские интересы брали верх, и финал получал другое толкование: «Всем так будет, кто не хочет к нам в театр ходить!».

В пьесе «Торквато Тассо» суфлер подает из будки: – «А вот и сам Торквато Тассо!».

Выходцев, не разобрав слов, с ходу импровизирует: «А вот и сам квартальный Тарасов (и после некоторого раздумия добавляет)… – С квасом».

В драме «Поздний расцвет» вместо фразы «И этот мальчик с кудрявой головой рыдает у меня на плече»… Выходцев произнес: «И этот мальчик с дырявой головой, кидает в меня кирпичи»…

В театре освистали пьесу. Аплодировал только один человек.

– Чему вы аплодируете? – спросили его соседи.

– Тем, кто свистит!

– Что продают?

– Вальс Грибоедова.

– Того самого?.. Выходит, и ему невозможно было прожить одной литературой!

(Р. S. Как, кстати, часто и в наши – 21 века – дни!!).

Что для вас театр?

Баянист в сельском клубе в 30 км от Ростова Великого (ему 66 лет. Верующий. 1988 год):

– Знаете, что я вам скажу, товарищ Евгений Вестников… Как бы это сказать… Завидую я вам! Вы пишете, играете в театре в кино, звучите по радио! Вы на виду! На людях. Видел по телевидению вашу библиотеку. Завидую вам. Я правнук раскулаченного. Чудом сохранилась его библиотека! Всю ее прочитал – 800 книг. А толку никакого! Окончил музучилище. И все! Шабаш! Подрабатываю вот на баяне, ремонтом разным занимаюсь. А мечтаю о настоящем театре. Хотел баянистом устроиться. Не берут! Говорят, что играю хорошо, – нужен такой, как я, а взять не могут ни в Ногинск, ни в Москву.

В театр Сатиры просился, говорят, денег нет, общежития нет. Как это так – нищий театр! Нехорошо получается.

В Ростове Великом живет духовник одной известной ярославской артистки. Она сказывала, что нищенствует. Как это так получается? Но что бы ни было, театр – моя мечта! Пусть театр нищий, как мы тута, все, но – она мечта моя! А у мечты цены нет!

Елена Николаевна Гоголева

(на репетиции моей инсценировки романа М. Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» в Филиале Малого театра на ул. Ордынке):

– Знаете, когда я больше, чем во время всех других периодов работы в Малом театре, дорожила им? В те девять лет, когда мне не давали ролей. Это чувство «забытой» актрисы очень похоже на чувство иссушающей тебя ревности или печали, испытываемой, когда теряешь любимого. Больше ничего я вам не скажу!

Шестилетняя девочка, живущая в нашем доме (записано на диктофон):

– Какой театр ты любишь больше других?

– Театр «Зверюшек» в уголке дедушки Дурова… Я там слоника кормила! Он такой хороший и совсем не страшный, и смотрел на меня, как будто говорил: «Здравствуй, Катя!».

– А кукольный театр любишь?

– Люблю, но не так, как театр про зверюшек, с куклами нельзя разговаривать, они ведь неживые, они понарошку. Их кормить нельзя.

– А кинофильмы любишь смотреть?

– Не-а! Там все страшно! Стреляют! Все кричат! Убивают! Не люблю!

– А «Спокойной ночи, малыши» смотришь?

– Не-а! Это же для малышей! А мне скоро 7 лет!

Ветеринар в городе Галиче (Костромская область):

– Ходил. Любил… Теперь в театр не хожу и не люблю его… Я на пензенской артисточке женился – она к нам в город к своим родителям приезжала. Балерина она – на эстраде! Из тех, которые во время выступления главных артистов за их спиной выкрутасы разные выделывают… Ногами и телами… Поехал в Пензу – четыре месяца пожил с ней. Походил на концерты… Уговаривал бросить дрыгание за спинами – отказалась, говорила, что я мужик и ничего в искусстве не понимаю. Стала домой поздно приходить. Водкой попахивало от нее. Я денег много давал, потому как зарабатывал много – животных стриг, мыл, лечил, на дома ходил. Одним словом, сосед наш глаза мне открыл: – проститутка она… Все! С театром покончил. В театр не хожу! Не могу! Я книжки стал читать!.. Забавно! Ох как забавно! Жениться – ни-ни.

– Все забудется… Опять в театр будете ходить…

– Возможно, возможно… Надеюсь! Но жениться… Никогда!!!

Официантка (теплоход «Астра», круиз «Одесса – Хайфа»):

– Я театр не уважаю! У меня мой Мишка – муж мой – в драмкружок ходит! В Дом моряка. Спектакли играет, со всяким, кто с ним роли играет, целуется!

Я ему сказала: «Если хоть раз в помаде придешь или до утра загуляешь – тогда я сама в драмкружок и в артистки запишусь! Посмотрим, кто из нас лучший артист! Я уж тогда всех помадой перемажу! Тебе назло! А так у меня к театру интереса нет! Я Мишку своего люблю! Вот и весь театр!»

Сантехник нашего дома:

– А ты-то сам как считаешь, что он для тебя, театр-то, а? Что?

(Честно скажу, уж больно неожиданно был задан ему вопрос… Но отвечать нужно… Включил диктофон, и вот что я наговорил):

– Я так тебе скажу, Вася: театр – он как наркотик! Он в тебе, ты в нем! Я отравлен театром! Но тем, в который влюбился в юношестве! И вот в 1990 году ушел из театра по разным причинам, а в основном по состоянию здоровья – стали беспокоить дремавшие долгие годы последствия ранения и контузии.

Снятся мне сцена, гримы, как по ходу спектакля текст забываю и потом в холодном поту просыпаюсь…

Не часто, но хожу в театр. Если верно играют актеры – завораживают, если неверно, фальшиво, плохо – не выдерживаю и ухожу домой; возмущаюсь, когда публика аплодирует тому, что аплодисментов не заслуживает… Теперь сам посуди, что для меня театр. Точно я не могу определить…

Помешательство какое-то, любовь, наркотик, ненависть, любовь. Высокого класса спектакль – это как расчудесное вино: оно пьянит и радует! Ну а ты, Вася, что для тебя театр?

– Ты, Яколич, говоришь, что хороший спектакль пьянит и веселит, тогда, считай, что я из хорошего театра не выхожу вот уж много лет!!

(Хитро улыбнулся.)… Если нальешь за сделанную работу стопочку – считай, что билеты в хороший театр приобрели!