«Провалишься, пеняй на себя…»

«Провалишься, пеняй на себя…»

Владимир Васильевич остался в Москве, в Центральном аппарате ГРУ. Однако засиживаться в столице ему не дали. Через год с небольшим предложили новую командировку. На этот раз в Бельгию, в аппарат военного атташе, старшим помощником.

Все что случилось со Стрельбицким во Франции, разумеется, до тонкостей было известно в КГБ. И поскольку на них возложена обязанность по обеспечению безопасности офицеров военной разведки за рубежом, Комитет госбезопасности возражал против командировки Стрельбицкого.

В КГБ рассуждали вполне здраво: что такое год с небольшим? Для контрразведки, считай, это было вчера, и спецслужбы Бельгии прекрасно во всем осведомлены. Потому ехать Стрельбицкому в Бельгию, во-первых, бесполезно — местная контрразведка работать не даст, перекроют кислород напрочь, да и, во-вторых, опасно. Он теперь вроде как меченый, устроят какую-нибудь пакость, подставу.

Все это не хуже кагэбэшников понимал и сам Стрельбицкий, но ехать хотел. Даже очень хотел. У него были свои резоны. Насчет контрразведчиков, которые, мол, не дадут ни дыхнуть, ни пукнуть, он руководствовался старой русской пословицей: не так страшен черт, как его малюют.

Что же касается гадостей и подстав — от этого не гарантирован никто и нигде. На то она и контрразведка. Тут ничего не поделаешь, работа у них такая.

Поскольку военная разведка желала послать Стрельбицкого в командировку, а КГБ — возражало, решение принималось в ЦК партии, на Старой площади.

Накануне поездки в ЦК Владимира Васильевича вызвал к себе начальник европейского управления. Долго не разговаривал, только спросил:

— Не передумал ехать?

— Не передумал…

— Тогда собирайся, и вперед на Старую площадь. За ними окончательное решение…

Сотрудник военного отдела ЦК был внимателен к нему. Побеседовал, поговорил, поинтересовался:

— А этот иностранец давал тебе документы?

— Давал…

— Ладно, езжай. Только будь осторожен. В конце концов, за одного битого двух небитых дают.

По возвращении со Старой площади его вызвал начальник Главного разведывательного управления генерал-полковник Петр Ивашутин.

— Ну что, Стрельбицкий, на душе у меня неспокойно. Но управление за тебя, значит, нужен ты там. Смотри, провалишься, пеняй на себя…

Владимир Васильевич усмехнулся: «На кого же еще пенять?» Но начальнику ничего не сказал. На том и расстались.

Кагэбэшники оказались правы. Бельгийская контрразведка с первых дней питала особую любовь к Стрельбицкому. Он, конечно, по приезде взял некоторую паузу, однако надо было с чего-то начинать работу. И он начал казалось бы с самого безобидного — пошел в королевскую библиотеку, чтобы полистать книги. Среди прочих заказал издание, в котором описывались мосты Бельгии. В ту пору для военных разведчиков это была первоочередная задача — составление характеристик европейских мостов.

Через несколько дней Стрельбицкий вновь появился в библиотеке. Заказал книги. Однако среди них не оказалось самой необходимой, рассказывающей о мостах. Работник библиотеки с милой улыбкой объяснила: книга сдана на реставрацию.

Ну что ж, тогда Владимир Васильевич стал упорно и методично объезжать мосты. Кто мог ему запретить прогуливаться по бельгийским мостам? Да и дело более полезное, на воздухе у воды, чем скучное сидение в библиотеке и перелистывание пыльных фолиантов.

Невидимый «бой» с контрразведкой Стрельбицкий вел все годы командировки. Бельгийские «контрики» зачастую были бесцеремонны и нагловаты. Постоянно звонили на квартирный телефон по ночам. Проверяли, дома ли старший помощник военного атташе.

На учения звали, но выборочно. А вот, например, военный атташе Конго получал приглашения на все учения.

Стрельбицкий и тут нашел выход, поближе познакомился с конголезским военным атташе. Тот оказался весьма приятным человеком. Фамилия у него была интересная, грузинская — Бабия. Ничего секретного Бабия не рассказывал, но впечатлениями об учениях, на которые не попадал Владимир Васильевич, охотно делился. В общем, это обычная практика установившаяся между военными атташе во многих странах. Однако бельгийской контрразведке подобная практика была не по нутру. Сначала за Стрельбицким и Бабия установили слежку. Сидят в ресторане, а их «персональный контрик», которого они уже знали в лицо, обязательно располагается за соседним столиком. Они переезжают в другой ресторан, и тот за ними.

Вскоре Стрельбицкого пригласили в контрразведку.

— Вы дружите с военным атташе Конго?

— Дружу. А что, нельзя? Он же не ваш подчиненный.

Контрразведчик замялся, однако быстро взял себя в руки.

— Но мы ему очень доверяем.

— Прекрасно. В конце концов это ваше право. А у меня, как вы знаете, есть свои права.

— Господин Стрельбицкий, но, согласитесь: вы интересуетесь вооруженными силами Бельгии, НАТО.

— Я же офицер аппарата военного атташе, что же мне, кукурузой интересоваться?

Бельгийский «контрик» примолк: а ведь и вправду, чем еще заниматься помощнику военного атташе. Дабы разрядить обстановку неловкости, офицер спросил:

— А что конкретно вас интересует?

— Вот проходят учения. Тому же Бабия вы даете итоговый релиз с оценкой учений. Мне — нет. Опять же, списки офицеров Вооруженных сил. Они, насколько мне известно, не секретны. Так в чем же дело?

Контрразведчик молчал, видимо, понимая справедливость аргументов советского помощника военного атташе. Но напоследок у Владимира Васильевича был припасен «скелет в шкафу». Так, на всякий случай:

— И, наконец, я доподлинно знаю, мы не чиним препятствий бельгийскому атташе в Советском Союзе. На учения приглашаем регулярно, документы даем, — сказал он.

Собеседник только руками развел:

— Это удар ниже пояса, господин Стрельбицкий. СССР великая держава, в Варшавском блоке ни перед кем не отчитываетесь. А мы маленькое государство, у нас членство в НАТО…

— Понимаю… — сочувственно сказал Владимир Васильевич. — И тем не менее, что у нас в результате?

— Хорошо, — вздохнул контрразведчик, — мы будем вам предоставлять релизы по итогам учений. Ну и фамилии офицеров, вы верно сказали, у нас не засекречены.

Вскоре после этого разговора из контрразведки доставили три тома списков офицеров ВВС, ВМФ и Сухопутных войск. Стали чаще приглашать на учения, иногда вручали релизы.

Однако, несмотря на эти небольшие уступки, «повадки» бельгийской контрразведки в целом не изменились.

Как-то, будучи в Страсбурге, Владимир Васильевич остановился в одной из местных гостиниц. Вечером вышел прогуляться, проехаться по городу и обнаружил, что забыл ключи от машины. Возвратился, а номер заперт изнутри. Позвал консьержа. Тот долго извинялся, мол, номер, по ошибке, дали другому постояльцу.

Оказалось все значительно прозаичнее: его номер обыскивал контрразведчик, да Стрельбицкий не вовремя возвратился. «Контрику» ничего не оставалось, как упасть в постель и прикинуться спящим, а работникам гостиницы извиняться и раскланиваться за «ошибку».

Случалось, контрразведчики, позволяли себе и вовсе беспардонные поступки. Однажды на приеме в Доме правительства Стрельбицкий познакомился с офицером — авиатором и протянул, как обычно, свою визитку. Руководитель отдела внешних отношений бригадный генерал Депю, увидев это, подбежал и выхватил из рук офицера визитку советского военного дипломата.

Кстати, с бригадным генералом Депю произошла забавная история уже в Советском Союзе. Как-то в отпуске, летом, отдыхая в Сочи в санатории имени Фабрициуса, Владимир Васильевич с женой поднимался с пляжа в свой корпус. Издали увидел группу туристов-иностранцев. Они говорили по-французски. Каково же было удивление Стрельбицкого когда среди туристов он увидел генерала Депю. Как гостеприимный хозяин вечером Владимир Васильевич пригласил бельгийского гостя в ресторан, отменно угостил и подарил набор фирменных советских коньяков. Генерал был растроган до слез. Долго извинялся, говорил, что ему стыдно за тот случай, мол, вел себя неприлично. И все время приговаривал: что поделаешь, такая служба.

Что ж и вправду у Депю была своя служба, а у Стрельбицкого своя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.