Глава 4 РАЗГРОМ ТРЕТЬЕЙ КОАЛИЦИИ. И ЧЕТВЕРТОЙ. И ПЯТОЙ — ДО КУЧИ

Глава 4 РАЗГРОМ ТРЕТЬЕЙ КОАЛИЦИИ. И ЧЕТВЕРТОЙ. И ПЯТОЙ — ДО КУЧИ

Если исповедовать принцип лаконизма, то эту главу можно было бы написать в одном хронологическим абзаце. Примерно так… 1 октября Наполеон со своей армией перешел Рейн. 6 октября он занял Баварию. 12 октября освободил Мюнхен. 20 октября взял Ульм. 13 ноября вошел в Вену. А 2 декабря он уже громит русских и австрийцев под Аустерлицем. После чего за месяц он захватывает всю Пруссию. А затем вновь разбивает русских, которым показалось мало.

Но это же скучно, господа! Это какой-то учебник истории получается. А наша задача — развлечься по максимуму. Вот и поехали.

Союзники не рассчитывали, что Наполеону удастся сразу снять с места такое огромное количество войск, какое он скопил в Булонском лагере для захвата Англии (которая объявила ему войну). Но он сумел… Союзники не рассчитывали, что Наполеону удастся быстро прийти в Европу. Но ему удалось. Вообще передвижения войск как в бою, так и на марше были его коньком. Один из наполеоновских принципов: армии должны идти порознь, а воевать вместе. Поэтому несколькими колоннами под руководством маршалов его армия по указанным Наполеоном дорогам втекла в Европу, слилась воедино там, где нужно было, и — пошла плясать губерния. После нескольких побед Наполеон подошел к Ульму и предупредил осажденных, что им лучше сдаться, поскольку положение у французов очень хорошее (Наполеон оседлал все окружающие город высотки, выбив с них австрийцев), и город они непременно возьмут. Наполеон не хочет кровопролития, но если гарнизон окажет сопротивление, уничтожены будут все. Гарнизон сдался… Так путем ужасных угроз Наполеон спас десятки тысяч человек. Через некоторое время Бонапарт въехал в Вену и поселился в императорском дворце, который был свободен, поскольку австрийский император Франц сбежал.

Таким образом, австрийские войска в серии боев были Наполеоном в основном разбиты. Оставались только русские и в потенциале прусские войска, потому что император Александр как раз в это время вел интенсивные переговоры с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом на предмет присоединения к коалиции. Но тот был нерешительным малым. Он колебался. И как раз в это время случился пустячок: по пути в Австрию войска, которыми командовал Бернадот, слегка срезали угол (по приказу Наполеона) и прошли через городок Аншпах, который принадлежал Пруссии. Ничего, вроде бы, страшного, но формально — нарушение прусского суверенитета! Которым прусский король и воспользовался. Он накрутил сам себя и в гневе отправил к Наполеону посла с резким ультиматумом.

Пока посол ехал к Наполеону и, соответственно, пока Пруссия не вступила в войну, французскому императору нужно было успеть разгромить русских. Но это оказалось не так-то просто! Потому что командовал русскими войсками прославленный Кутузов. А тактику Кутузова мы с вами хорошо знаем: бегать от противника и спасать от него армию любой ценой. Едва Наполеон двинулся навстречу русским, Кутузов побежал от него с такой скоростью, что французы никак не могли догнать великого русского полководца, чтобы как-нибудь сразиться.

В конце концов Кутузов добежал со своей армией до городка Ольмюц, где находились русский и австрийский императоры, и перевел дух. Но прыть свою не утратил: несмотря на то что из России в Ольмюц как раз подошло крупное подкрепление, да и австрийцы собрали здесь остатки своих недобитых войск, отчего войск у Кутузова стало больше, чем у Наполеона, непобедимый Кутузов все порывался бежать дальше. И оба императора — русский и австрийский — буквально уговаривали его немного повоевать. Ну, хотя бы попробуй, Михайло Илларионович!.. Михайло, скрепя сердце, согласился.

А Наполеон, огорченный тем, что Кутузов снова может убежать, даже пошел на хитрость: чтобы как-то заставить русских вступить в бой, он прикинулся перепуганным, слабым и запросил мира. Это было столь не свойственно поведению Наполеона, что обрадованный царь Александр даже не сообразил на радостях: если бы у Бонапарта действительно было критическое положение, он никогда бы не унизился до подобных просьб. Он, скорее, напал бы первым. Но люди склонны верить в то, во что им верить хочется. И союзники поверили в перепуганного Наполеона!

Наполеон, разыгрывая труса, просил о личной встрече с Александром. Надменный русский царь во встрече ему отказал: вот еще! будет он, великан, встречаться с какими-то пигмеями!.. И послал на переговоры к Бонапарту князя Долгорукова. Тот был полный идиот. Долгоруков в разговоре с Наполеоном держался, как восточный деспот перед мелким царьком. Французский император потом со смехом рассказывал, что Долгоруков вел себя с ним, «как с боярином, которого хотят сослать в Сибирь». И Наполеон, скрывая усмешку в уголках глаз, всячески ему подыгрывал — прикидывался донельзя расстроенным.

Долгоруков же от лица своего царя требовал от Наполеона уступить всю Италию и кучу других завоеванных территорий. Наполеон сильно огорчался и делал вид, что ему очень жалко отдавать свою Италию! В конце концов, с видимой грустью на лице, он, вздыхая, отказался от столь заманчивого предложения, отпустив дурачка Долгорукова на все четыре стороны. Долгоруков примчался в ставку и доложил: Наполеон — трус, я его сделал!.. Еще б чуть-чуть и отнял бы у него всю Италию, блин!..

Союзнички потирали ручки. И в результате 2 декабря 1805 года под местечком Аустерлиц решили раз и навсегда покончить с трусливым корсиканцем, который и воевать-то толком не умеет, только хвастается, а сам вон чуть Италию не уступил… И во всей этой союзнической шатии-братии только старичок Кутузов, который, в отличие от Александра, маленько разбирался в военном деле, знал, чем закончится завтрашнее сражение.

Ну, собственно, тем оно и закончилось.

Оба императора — русский и австрийский — бежали с поля боя в такой спешке, что свита потеряла их из виду. Да, впрочем, она и не искала своих хозяев, тут бы самим до себя… Царь Александр трясся крупной дрожью и плакал. Вот что значит фрустрация.

В общем, русско-австрийская армия была разбита вдрызг, а французы взяли грандиозное количество трофеев. Наполеон с триумфом вернулся в Вену. Третья антифранцузская коалиция де-факто прекратила свое существование. Русские сбежали обратно в свою Сибирь, и преследовать их там никто не собирался. Вот в этот момент в Вену как раз и заявился прусский дипломат, который вез Наполеону ультиматум с угрозами прусского короля присоединиться к антифранцузской коалиции!

Надо отдать этому парню должное: он мгновенно сориентировался, свернул свой ультиматум в трубочку, засунул его куда подальше и, войдя к Наполеону, широко улыбнулся и от лица своего повелителя поздравил Наполеона с блистательной победой над этими русскими и австрийскими свиньями, которые уже всех давно достали, сказать по чести.

Но Наполеон-то знал, какого рода бумажку вез ему прусский дипломат. Поэтому он заявил Пруссии, что если она действительно хочет мира с Францией, пусть немедленно объявит войну Англии!.. Войну? Англии? Да какие проблемы! Ради бога!.. А еще, сказал Наполеон, мы отделим от Пруссии пару кусочков территории, вы не против?.. Ну, разумеется, прусский король Фридрих-Вильгельм был не против! На хрена ему эти территории, если они французам нужнее?.. Со страху прусский король пошел на все условия Наполеона. Но зато в утешение Наполеон обещал отдать Пруссии Ганновер (правда, так и не отдал).

Не менее суров Наполеон оказался и к Австрии. Правда, на мой взгляд, недостаточно суров. Австрию после всех ее закидонов нужно было уничтожить, просто превратив в один из департаментов Франции, как впрочем, и всю захваченную Европу. Но Наполеон в неизмеримом милосердии своем ограничился тем, что отобрал у Австрии все, что у нее до той поры еще оставалось в Италии (Венецианскую область), отобрал Тироль, Истрию и Далмацию. Короче, Австрия потеряла одну шестую часть своего населения, седьмую часть доходов, собираемых с отторгнутых областей, и должна была выплатить Франции огромную контрибуцию. Ну, хоть так.

Забрав у Австрии последние куски, еще принадлежавшие ей в Италии, Наполеон решил окончательно закрыть итальянский вопрос, заодно ликвидировав доселе независимое Неаполитанское королевство. В этом странном образовании, где правили неаполитанские Бурбоны, Наполеона давно ненавидели. Неаполитанская королева, которая, кстати говоря, была родной сестрой казненной во Франции Марии-Антуанетты, затаила обиду на Францию и часто заявляла: ее главная мечта — чтобы Неаполитанское королевство послужило спичкой, от которой сгорит Франция. На что посланник Наполеона возражал вздорной бабе: «Если вы включите мозги, ваше величество, то вам, быть может, удастся сообразить, что спичка в любом случае сгорает первой — вне зависимости от того, чем кончится вызванный ею пожар».

Так оно и случилось — наглая спичка сгорела. Наполеон ликвидировал ненужное королевство. Его войска без боя вошли туда, Бурбоны (король и королева) сбежали, как водится, в Англию. А на Неаполитанский трон Наполеон посадил своего брата Жозефа. Именно после этой войны он повсюду в Европе насажал своих людей — родственников, маршалов. Пусть управляют. Об этих управленцах мы уже говорили, поэтому вернемся в Пруссию. Ибо там стали твориться странные дела.

Дело в том, что прусский король по своему психотипу был человек нервический. Его с равным успехом можно было раскачать как на панику, так и на истерику. И периодически его качало то в одну сторону, то в другую. Когда Наполеон только двинулся в сторону Австрии, слегка задев Пруссию походным маршем, Фридрих-Вильгельм был в ярости и направил ему ультиматум. Когда Наполеон разбил всех, кого только мог, прусский король впал в панику. Когда Наполеон обещал ему передать Ганновер, Фридриху-Вильгельму показалось, что все не так уж плохо и жизнь налаживается. А когда Наполеон Ганновер не передал, прусский король возмутился: где мой Ганновер?.. Да еще короля разогревали прусские ястребы, которые талдычили: вот если бы Пруссия ударила по Наполеону вместе с австрийцами и русскими, а не дожидалась, пока Бонапарт их расколотит поодиночке, глядишь, и разбили бы супостата! Надо было тогда нападать, а не телиться. Да и сейчас еще не поздно!.. Короче, развели слабого на эмоции Фридриха на выступление. Большая ошибка!..

Пруссия того времени думала, что она — одна из центровых держав Европы, с которой нужно считаться. Честно говоря, так думал и Наполеон, полагая Пруссию солидным государством. И вот теперь Пруссия в одиночку выступила против Франции. Прусский король решился: разобью Наполеона!..

Истерический энтузиазм прусской армии, против которого король не мог протестовать, был велик. Но могла ли прусская армия рабов с жесточайшей палочной дисциплиной… армия, в которой генеральские звания давались либо за взятки, либо за выслугу лет седым сморщенным аристократам, справиться с лучшей армией Европы — французской, с тридцатипятилетними боевыми маршалами, половина жизни которых прошла в походах? Смешной вопрос… Ровно через 6 дней после начала войны прусская армия перестала существовать, а через месяц Пруссии, как государства, не стало. Словно и не было. В руках Наполеона нежданно-негаданно оказалась практически вся Европа.

Пока шел беспрецедентный по своей успешности разгром Пруссии, Англия вовсю настропаляла Россию еще раз сходить в Европу и ударить по Наполеону. Опять обещала деньги. Царь Александр, позарившись на золото и подзуживаемый своим офицерством (точно так же, как прусский король своим), опять решил двинуться в Европу. Он собрал 100 тысяч войска, кучу артиллерии и двинул на Запад.

Просто какое-то фанатическое в своей бессмысленности стремление — вторгнуться в Европу и порешать там чужие вопросы!..

Поскольку царь Александр в военном деле не понимал ни черта, а повоевать и обрести славу победителя Наполеона ему очень хотелось, сам он войсками не командовал. На этот раз русскими командовал некто Беннигсен. В отличие от Кутузова, он был более решительный малый, поэтому не бегал от Наполеона, а смело пошел ему навстречу. Встреча произошла под Эйлау в феврале 1807 года.

Бой был похожим на Бородинский — и по своему исходу, и по кровопролитности, и по бессмысленности. Обе стороны потеряли массу народа. Однако русские потеряли больше и после боя отошли. Но отошли они в организованном порядке, то есть сохранив остатки войск в боеготовном состоянии. Формально и фактически победа была у Наполеона: противник покинул поле боя, которое осталось за французами. Однако Франция, избалованная легкими победами над Пруссией, на эту трудную победу отреагировала неадекватно: в день битвы под Эйлау на парижской бирже упали государственные облигации. Наполеон, внимательно следивший даже за мелочами, подобный крупняк упустить из виду не мог. Он понял, что ему нужна более весомая победа над русскими. Биржи требуют хороших новостей, отличного пиара. И Наполеон собирался этот пиар биржам дать, разбив русских более убедительно. Это при том, что сам он никак не мог понять, зачем русские вообще с ним воюют!

Как большой геостратег, он осознавал, что Французской империи, обнимавшей теперь почти всю Европу, и империи Российской, располагавшейся большей частью в Азии, делить между собой нечего, у них совершенно непересекающиеся интересы. Напротив, взаимодополняющие! Неужели Александр гонит свою русскую крепостную скотину и генералов на убой только за деньги (англичан)?..

За что воюют англичане, австрийцы и пруссаки, было ясно. Торговые пошлины, территориальные претензии, задушить революцию. За что воюют французы, тоже ясно. Наполеон и его солдаты прекрасно это понимали. Император французов писал: «Я не снимал ни разу сапог в течение 15 дней. Мы среди снега и грязи, без вина, без водки, без хлеба, едим картошку и мясо, делаем долгие марши и контрмарши, без всяких удобств, бьемся обыкновенно штыковым боем или под картечью, раненых везут в открытых санях на расстояние 50 лье…» Сам император жил то в крестьянской избе, а то вообще в амбаре. Но он хотя бы знал, за что страдают и гибнут его солдаты — за родину, против которой выступила антифранцузская коалиция.

А русские?

Знаете, какой первый вопрос задал Наполеон Александру при встрече на мирных переговорах после этой войны? «Из-за чего воюем?» — спросил он. Ответ Александра удивит читателей своим цинизмом. Впрочем, до мирных переговоров и ответа нужно еще дожить. А пока задача Наполеона — внушить инвесторам радужные настроения. Для этого нужно опять разбить Беннигсена. Только на сей раз более убедительно.

Следующая — решающая — битва состоялась уже в июне, когда исчезла весенняя распутица. Наполеон к ней хорошенько подготовился. Подтянул резервы, умудрился даже из нейтральной Испании (где, кстати, тоже правили Бурбоны — как клопы всю Европу засидели!) получить подкрепление. Это довольно забавный эпизод. Испания ни с кем не воевала, она придерживалась нейтралитета. Но она очень боялась Наполеона. Поэтому Наполеон написал в Мадрид письмо, в коем было сказано примерно следующее: дорогой король испанский, для тебя 15 тысяч солдат все равно роли не сыграют, они тебе, в сущности, и не нужны, ведь Испания же ни с кем не воюет, а вот мне здесь они очень бы пригодились. Так что пришли-ка их сюда. Не найдя в этой чудесной логике никакого изъяна, испанский двор поспешил выполнить просьбу-приказ Наполеона.

Царь Александр очень боялся повторения Аустерлица. И он его получил под Фридландом, где русские войска снова потерпели сокрушительный разгром. А ведь предупреждали царя-батюшку Александра! И не кто-нибудь, а его же родной брат предупреждал, что сдаваться надо и заключать с Наполеоном мир, а не воевать с ним. Причем высказал он все это в весьма образной манере: «Государь! Если вы не хотите мира, тогда дайте каждому русскому солдату заряженный пистолет и прикажите им всем застрелиться. Вы получите тот же результат…»

Русские офицеры очень боялись, что разгром русской армии откроет Наполеону путь в Россию. Но зачем Наполеону было вторгаться в Россию? Абсолютно бессмысленное дело. Поэтому в Тильзите он предложил России мир.

Смеясь, Наполеон потом так оценивал военные способности своих противников: «Когда я был в Тильзите с императором Александром и королем Пруссии, я абсолютно ничего не знал об их познаниях в области военного искусства. Эти два монарха, особенно король Пруссии, были полностью в курсе того, что касается количества пуговиц, которым следует быть спереди и сзади кителя, и каким образом должны быть скроены его поля. Ни один портной в армии не знал лучше, чем король Фридрих, какое количество ткани требуется для пошива кителя. Фактически я был ничто по сравнению с ними! Они без конца мучили меня вопросами относительно портняжного дела. В этих делах я был полным невеждой, но, чтобы не обидеть их, отвечал с таким серьезным видом, словно судьба армии зависела от покроя кителя. Когда я наносил визит королю Пруссии, то обнаружил, что у него вместо библиотеки имеется большой зал, подобно арсеналу, заполненный полками и вешалками для 50 или 60 кителей различного покроя. Каждый день он менял мундиры. (Для сравнения: Наполеон имел всего пять военных мундиров. — А. Н) Он придавал большее значение покрою мундира драгуна или гусара, чем необходимости спасения королевства. В сражении при Йене его армия выполняла самые красочные и самые эффектные маневры, но я вскоре положил конец всей этой чепухе и наглядно преподал ему урок, объяснив, что одно дело воевать, а другое — красиво маршировать и носить роскошные мундиры. Если бы французской армией командовал портной, то, конечно, в тот день король Пруссии одержал бы победу, учитывая его исключительные познания в портняжном искусстве…»

Итак, Наполеон предложил русским мир… Причем насколько Наполеон был заинтересован жить в мире с Россией, более всего показывает разница в отношении Бонапарта к прусскому королю и к русскому императору. Обоих Наполеон разбил. Но русского царя он обнимал, предлагал разделить с ним Европу, отчеркивая на карте границы империй по Висле. И даже подарил ему «лишние» территории, которые ранее в состав России не входили!.. А с прусским королем Наполеон даже встречаться особо не хотел, просто игнорировал его существование. Решил, что Пруссия как отдельное государство больше не существует. И только просьбы царя Александра спасли Пруссию. В мирном договоре так и было записано: исключительно «из уважения к его величеству императору всероссийскому» Наполеон соглашается с существованием Пруссии. Он соблаговолил оставить ее на карте Европы, правда, в сильно урезанном виде. Наполеон оставил Пруссии несколько маленьких кусочков земли, на карте напоминающих овечьи какашки.

Мирные переговоры, как всем известно, состоялись на плоту, заякоренном посередине Немана, что было сделано, опять-таки с целью подчеркнуть уважение к Александру: переговоры состоятся на нейтральной территории, Наполеон не заставит русского царя приходить с поклоном на наполеоновский берег, он даже сам готов сделать шаг навстречу!

А знаменитое историческое объятие победителя с побежденным на плоту!.. Объятие, которое видели все. Демонстративное. Сначала Наполеон обнял Александра, а уже потом увлек его в построенную на плоту беседку — переговариваться.

Вот там-то он и спросил русского царя: «Из-за чего воюем?»

Ответ Александра: «Я ненавижу англичан настолько же, насколько вы их ненавидите, и буду вашим помощником во всем, что вы будете делать против них!»

…Потрясающая гнида!..

Прусского императора, которому Александр клялся в верной дружбе, русский царь предал, цинично объяснив свое предательство так: «Конечно, Пруссии придется туго, но бывают обстоятельства, при которых надо думать преимущественно о себе…»

Англичан Александр тоже предал, пообещав Наполеону с ними бороться.

А потом предал и Наполеона.

Вообще, странный он был человек, этот русский царь Александр. О его психическом состоянии лучше всего расскажут два момента. Момент первый. Ведя своих крестьян в Европу умирать за английские деньги, Александр зачем-то дал распоряжение Синоду транслировать русскому населению следующий месседж: Наполеон — антихрист, потому что он у себя в стране приравнял евреев к прочим гражданам. А кроме того, что он антихрист, Наполеон еще и… мусульманин. И вообще, его главная задача — разрушить православие. Весь этот дичайший бред попы транслировали во всех церквях.

Момент второй. К концу жизни с головой у Александра стало настолько плохо, что он ударился в религию. Полностью отошел от дел, молился, стоя часами на коленях, отчего у него даже воспалялись коленные суставы. Ничем не интересовался. В общем, не очень здоровый был у нас царь. Не слишком сильный на голову. Русские офицеры своего царя презирали, а Наполеоном восхищались. Однако Тильзитский мир почему-то считали позорным. И вот это, если вдуматься, удивительно! Мы вступаем в область странных парадоксов.

Россия разгромлена, как и все ее континентальные союзники по коалиции. При этом Пруссия едва не перестала существовать вовсе, а Австрия изрядно съежилась и обеднела на контрибуцию. Вот где позор! А разбитая Россия не только не должна была выплачивать контрибуцию, не только не усохла территориально, но, напротив, расширилась — Наполеон подарил ей Белостокскую область. И это еще не все! Наполеон разрешил России отобрать у Швеции Финляндию, что Россия сразу и сделала от большого благородства… Хорошенькое поражение, после которого империя пухнет, как на дрожжах!

И с чего это вдруг, увеличившись территориально, страна-агрессор начинает считать себя несправедливо обиженной, «опозоренной»?.. Да просто русские офицеры привыкли к совсем недавним суворовским победам и славным екатерининским временам, когда Россия интенсивно расширялась за счет разгрома соседей. Сами брали, что хотели, а тут подачка какая-то.

Но помимо офицеров были недовольны еще и российские олигархи. Мы знаем, что царь Александр, убивший своего отца на деньги англичан и руками российских сырьевых магнатов, сделал это только для того, чтобы полностью развязать российским купцам руки в торговле с Британией. И вот теперь, когда перед лицом Наполеона русский царь на голубом глазу отрекся от англичан (при этом никто его за язык не тянул!) и даже заявил о своей ненависти к ним, Россия подписала Тильзитский мир, взяв на себя обязательства ограничить свою торговлю с Англией, то есть примкнуть к континентальной блокаде.

Что это за блокада такая?.. Попробую в двух словах объяснить, но сначала закончим с парадоксами той эпохи.

Хочу обратить ваше внимание на следующее обстоятельство, которое как-то не очень осознается современными читателями. Можете ли вы представить себе, что разгромленная в 1945 году Германия через два года снова напала бы на СССР, еще раз была разгромлена, а затем году эдак в пятидесятом опять на него напала? Невероятно! Невозможно!.. Она же была вся в руинах и оккупирована!..

Почему же тогда неоднократно разгромленная Наполеоном Австрия через пару лет собирается и раз за разом объявляет войну Франции? Как такое может быть?

Дело в том, что технологически войны в ту эпоху сильно отличались от войн в XX веке. Прежде всего своей нетотальностью. В XX веке война бульдозером единого фронта проходила по всей стране, разрушая ее потенциал и обращая инфраструктуру страны в руины. В наполеоновскую эпоху из-за отсутствия скорострельной техники и моторизации воевали иначе. По тонким нитям дорог две армии колоннами подтягивались к полю битвы, где и происходила разборка, по итогам которой решали, кто круче.

Окружающая страна самой войны, как правило, не замечала. Если дорога, по которой двигались войсковые колонны, была вдалеке от некоей деревни (а большинство населения в ту пору были крестьяне), крестьянин мог узнать о войне только по слухам, доносившимся из далекой столицы. Удивительно, но факт: в 1812 году некоторые западные российские и белорусские деревни (то есть находящиеся, казалось бы, непосредственно в театре военных действий), вообще были не в курсе, что Россия воюет с Наполеоном!.. Война касалась европейского крестьянина только опосредованно — через дополнительные рекрутские наборы и новые налоги.

Войны больше напоминали аристократические дуэли в белых перчатках. По результатам дуэли решалось, кто прав, а кто должен извиниться. Нетотальность войны и ее аристократизм определяли характер отношений между победителем и побежденным. Гибель десятков тысяч крепостных крестьян во время этих аристократических разборок никого не волновала: «жизнь солдата не дороже куриной». В XVIII — начале XIX века благородство было отделено жирной чертой происхождения и воспитания от невоспитанности и безграмотности крестьянства. И только потом «все смешалось в доме Облонских» — на арену истории выперли массы, и дикие, невоспитанные диктаторы XX века были порождением этих темных масс. Отсюда и известный налет варварства на Второй мировой в сравнении, скажем, с Первой.

Следующим парадоксом той эпохи являлась континентальная блокада… Нас с вами сегодня совершенно не удивляет, что во время Второй мировой войны СССР и Германия не торговали друг с другом. Это вполне естественно, ведь они же воевали!

Англия и Франция в XIX веке тоже воевали. И потому с точки зрения современного человека нет ничего удивительного в том, что на всех подконтрольных ему территориях Наполеон установил запрет на торговлю с Англией. Идея Наполеона была проста: коли не удалось завоевать островную Англию силой оружия, задушим ее экономическими санкциями! Закроем ей европейский рынок. И пусть разоряются английские производители, пусть в Англии растет армия безработных, дестабилизируется обстановка и приходит то правительство, которое пообещает своему народу заключить мир с Францией. Мир — это все, что было нужно Наполеону. Поэтому он все время воевал.

Но для самого Наполеона этот шаг естественным не выглядел. Он знал: торговля есть воплощенная цивилизация. А бойкот торговли — дикость. Потому и писал в парижский сенат: «Дорого нам стоило поставить интересы частных лиц в зависимость от ссоры монархов и возвратиться после стольких лет цивилизации к принципам, которые характеризуют варварство первобытных времен, но мы были вынуждены противопоставить общему врагу то оружие, которым он пользуется…»

И для современников Наполеона его идея экономических санкций была новинкой. Потому что торговые отношения со страной, с которой воюешь, являлись нормой, а не исключением. Скажем, Пруссия в 1812 году, как союзник Наполеона, воевала с Россией. И с ней же торговала, поставляя не что-нибудь, а стратегическое сырье для армии — серу и свинец.

В 1808 году Россия воевала с Турцией. При этом в 1808 году в черноморские порты пришел 391 торговый турецкий корабль. В силу нетотальности войн это было в порядке вещей: где-то по суше бегают друг за дружкой армии, а по морю плывут корабли купцов. У каждого свое дело.

Так что ход Наполеона, подписавшего в Берлине свой знаменитый декрет о континентальной блокаде Англии, был нетривиальным. Нетривиальным именно в силу своей тотальности и заявленной бескомпромиссности.

Французские экономисты, которые знали, что финансовые дела Англии из рук вон плохи — страну накрыла инфляция, вырос огромный государственный долг, растет безработица, — называли экономику Англии мыльным пузырем из-за огромного количества ничем не обеспеченных денег, которые каждый день выплевывал печатный станок Англии. Ознакомившись с этими работами французских экономистов, Наполеон и решился на блокаду.

Справедливость, однако, требует отметить, что действия Наполеона были просто сильным ответом на действия Англии, которая уже давно вела себя в морях, как пират. Когда после короткого Амьенского мира Англия объявила Франции войну, именно британская корона несколько раз блокировала французские порты, останавливая для унизительных досмотров даже суда нейтральных стран и всячески стараясь расстроить торговые сношения между Францией и США. Так что англичане первые начали.

Первые пункты знаменитого наполеоновского декрета о континентальный блокаде гласили: «…принимая во внимание, что:

1) Англия не признает прав человека, обязательных для всех цивилизованных народов;

2) объявляет своим врагом всякое лицо, принадлежащее неприятельскому государству, и вследствие этого берет военнопленными не только экипажи торговых кораблей, но даже самих купцов и приказчиков, едущих по своим торговым делам;

3) распространяет на купеческие суда, товары и на частную собственность право завоевания, могущее применяться только к тому, что принадлежит враждебному правительству;

4) распространяет на неукрепленные торговые города и гавани, на порты и устья рек право блокады, которое по разуму и по обычаю просвещенных народов применяется только к крепостям;

7) это чудовищное злоупотребление правом блокады не имеет другой цели, кроме той, чтобы воспрепятствовать сообщениям между народами и воздвигнуть торговлю и промышленность Англии на развалинах промышленности твердой земли;

9) подобное поведение Англии, достойное первых веков варварства, доставило этой державе выгоду в ущерб всем прочим;

10) естественное право предписывает противопоставлять врагу то же оружие, которое он употребляет, и сражаться с ним так же, как сражается он, если враг не признает все понятия о правосудии и чувстве свободы…»

Короче, Наполеон решил действовать против англичан их же варварским оружием. И потому, гласил далее декрет:

«Статья 1. Британские острова объявляются в состоянии блокады.

1) Всякая торговля и всякие сношения с Британскими островами запрещены. Вследствие чего письма и пакеты, адресованные в Англию и написанные на английском языке, не будут пересылаться и будут подлежать аресту.

4) Торговля английскими товарами запрещена.

8) Парижскому суду таможен поручается окончательный разбор всех споров, могущих возникнуть…»

По сути, на английскую блокаду европейских портов Наполеон ответил контрблокадой. Он понимал, задачу какого масштаба придется решить. Он знал, что европейские производители обрадуются этому указу и начнут развивать производство в отсутствие сильных английских конкурентов, а европейские потребители будут страдать без дешевых и привычных английских товаров. А это значит, что начнется контрабанда, коррупция в таможне, и декрет будет втайне нарушаться.

Задача была грандиозной, поскольку предстояло перекрыть многие тысячи километров европейского побережья. Во всех портах были посажены французские чиновники. Английские контрабандные товары конфисковывались и сжигались. Контрабандисты и продажные чиновники расстреливались.

Весь смысл блокады, как мы знаем по примеру Ленинграда, заключается в ее тотальности. А если в блокаде есть «дыра» — «дорога жизни», значит, блокада не полна и теряет смысл. В Европе такая дыра, не вполне подконтрольная французам, была — Пиренейский полуостров. На нем располагаются два государства — Испания и Португалия. Испанские Бурбоны Наполеона боялись, обещали ограничить торговлю с Англией, но все равно исподтишка покупали английские товары, откуда они уже контрабандно расползались по всей Европе. Короче, вели себя непорядочно. Поэтому Наполеон решил пиренейскую дыру заткнуть. И заткнул, захватив Испанию и Португалию.

В отечественной литературе можно встретить утверждения о том, что континентальная блокада удушала экономику Европы, поэтому была ей невыгодна. И приводятся всякие-разные рассуждения на этот счет. Но я так спрошу: а змеиный яд вреден или полезен?..

А химиотерапия полезна организму?

Химиотерапия вредна для организма. Но когда рак — не до сантиментов. Принцип химиотерапии прост: убить болезнь прежде, чем лекарство убьет больного. Иногда успевают.

Учитывая, что Англия была раковой опухолью Европы, континентальная блокада могла сыграть роль такого сильного средства. Но в лечении нужно быть последовательным и непреклонным — тогда болезнь отступит. А если лечение бросить на половине, если пропускать прием таблеток, на результат можно не надеяться.

Чтобы лечение было полным, Наполеону нужна была полная блокада. Поэтому ненадежные Бурбоны в Португалии и в Испании были Наполеоном быстро свергнуты. Наполеон вызвал своего брата Жерома из Италии, где тот исполнял обязанности Неаполитанского короля, и назначил его королем Испании. На Неаполь был брошен маршал Мюрат. А на Португалию Наполеон посадил Жюно. Вот такая рокировка…

Сменив власть в Мадриде, Бонапарт начал переориентировать рынок Пиренейского полуострова на Францию. В Испанию должны были теперь поступать только французские товары — взамен английских, а Испания не должна была продавать свою шерсть и хлопок англичанам. Только французам!

Вроде нормально. Но тогдашняя Испания была, наряду с Россией, наиболее отсталой окраиной Европы. Она, как и дореволюционная Франция, была раздроблена на отдельные феоды, разделена разноязыкостью, таможнями, местечковыми законами, которые противоречили центральным… Испания была даже хуже, чем дореволюционная Франция — здесь случались рецидивы средневекового суда инквизиции, и вообще нищета была несусветная. А экономически отсталые люди — дикие люди. А диких людей самое невинное нарушение привычного хода вещей очень нервирует. Так же примерно было в Египте. Наполеон заставляет население убирать в Каире мусор? Смерть проклятым оккупантам!.. В Испании Наполеон ликвидировал внутренние таможни, ввел свой отличный кодекс, запретил жечь ведьм. Поэтому в Испании началась полномасштабная партизанская война, и французскому цивилизатору пришлось держать здесь огромную 300-тысячную армию для перманентного подавления свободолюбивых туземцев.

И вот скажите мне теперь, за что воевали испанские голодранцы?.. Им не один хрен, кто там в Мадриде на троне сидит — Бурбон или Бонапарт? Тебе, оборванцу, какое дело? Знай, дергай за сиськи свою вонючую козу. Однако варвар не внемлет аргументам разума. Дикие люди понимают только палку. И потому наполеоновские войска жесточайшим образом подавляли выступления испанцев — этих «чеченов» того времени. Убивали не только мужчин, но и женщин с детьми, потому что и женщины, и дети стреляли во французских солдат. Бандиты, одно слово.

Узнав, что Наполеон завяз в Испании, снова зашевелились англичане и австрияки. Первые высадили десант в Лиссабоне и захватили город, а вторые. После Аустерлицкого разгрома прошло три года, и австрийскому императору Францу помстилось, что он накопил достаточно силенок и готов разгромить самого Наполеона, пользуясь тем, что у того частично связаны руки в Испании.

Наполеон решал проблемы по мере их поступления. Сначала он лично сходил в Испанию, разбил незаконные бандформирования испанцев, вооруженные английскими ружьями, которые (формирования, а не ружья) представляли собой уже целую армию. Заодно добрался до Лиссабона, откуда выбил англичан. А затем пошел в Австрию.

Что опять толкнуло австрийцев помериться силами с Наполеоном? Ведь нарождающаяся промышленная буржуазия Австрии только выигрывала от континентальной блокады. Дайте ей время поднять голову, и страна шагнет в современность!.. Но старая феодальная знать, привыкшая к потреблению английского кофе с сахаром и не забывшая еще прошлых «обид» и территориальных потерь, раскачала-таки австрийского императора Франца на войну с Бонапартом!

Наполеон был к этому вполне готов. За пять дней он нанес австрийцам пять сокрушительных поражений, перешел Дунай, догнал отступающее австрийское войско и опять погромил его. А через несколько дней вошел в Вену. Однако командующему австрийскими войсками удалось спасти изрядный шматок своей армии, который Наполеону еще предстояло догромить. Это случилось в битве при Ваграме, где австрийцы потерпели сокрушительное поражение. Бедный император Франц!.. Даже ослы учатся на своих ошибках!..

В наказание Наполеон отобрал у Австрии еще треть территории, наложил на Франца контрибуцию в размере 85 миллионов флоринов золотом и запретил держать армию более 150 тысяч человек.

Пока Наполеон усмирял Европу, французская армия в Испании тоже не дремала. Самые большие очаги сопротивления были подавлены. Испанские бандиты прятались теперь по горам и решались только на мелкие вылазки.

Начала приносить пользу и блокада Англии. Из этой страны стали приходить радостные вести о массовых разорениях и самоубийствах промышленников, о страшной безработице и недовольстве народа. Еще чуть-чуть потерпеть, дожать, и Англия сама запросит мира!

А Наполеон стал все чаще задумываться о том, на чем же держится его огромная, по территории превышающая Древнеримскую, империя. И приходил к неутешительному выводу: пирамида крайне неустойчива и стоит на острие. На самом Наполеоне. Стоит только ему погибнуть, как вся Европа взбунтуется, а во Франции начнется смута и дележ власти. Потому что, хоть он и император, у него нет наследника. Значит, нужен следующий ход, к которому его привела неумолимая имперская логика, — династический брак.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.