Глава 3 СЕМЕЙНЫЕ УЗЫ

Глава 3 СЕМЕЙНЫЕ УЗЫ

Известно трогательное, «корсиканское», свойственное южным народам отношение Наполеона к семье. Семью он любил. Почему же тогда Стендаль написал: «Для Наполеона было бы лучше вовсе не иметь семьи»?

Потому что в семье Бонапартов был только один Наполеон. А все остальные — обычные, посредственные обыватели. А портрет обывателя известен. Я вам его обрисую на примере родственников знаменитого художника Никаса Сафронова.

Никас — миллионер. Сам он родом из провинции, и у него множество никчемных провинциальных родственников. Которых он перевез в Москву, всем купил квартиры. И получил в ответ ссоры, склоки, зависть и упреки: а почему у него телевизор больше, чем у меня?.. а почему у него в квартире евроремонт, а меня нет?.. ты несправедлив!

Наполеон, став повелителем Европы, подарил своим братьям-сестрам по королевству, рассадил их на троны. И получил то же, что и Сафронов, — капризы, скандалы, дрязги. И обиды — на самого Наполеона. У одного королевство было больше, у другого лучше. При этом никто из них толком управлять ничем не умел. Но каждый считал, что владеет королевством по праву! С нищего детства привыкнув к тому, что все в семье общее (и зарплата Наполеона тоже!), к завоеванной братом Европе они относились как к семейному имуществу. И упрекали Наполеона в том, что он все захапал только себе, а им достались крохи.

— Право, послушав их, можно подумать, что я промотал наследство отца! — горько восклицал Наполеон.

Бытовое поведение посредственностей в масштабах Европы.

О том же, но в других словах говорил австриец Меттерних: «Наполеон имел большую слабость к своей семье. Хороший сын, хороший родственник… он страдал от разврата некоторых своих близких, не выказывая, однако, достаточной силы воли, чтобы прекратить зло даже тогда, когда он должен был сделать это ради своих несомненных интересов».

Меттерниху вторил секретарь Наполеона Меневаль: «Надо отметить, что, несмотря на постоянные неприятности, которые доставляла ему семья, император навсегда сохранил ко всем своим родственникам большую нежность».

— Мои родственники сделали мне гораздо более дурного, нежели я им хорошего, — сокрушался Наполеон.

Даже мать огорчала его, правда, совершенно в другом смысле. Ей не нужны были никакие королевства, но мечтой Наполеона было окружить мать максимальной заботой и комфортом, чтобы хоть как-то компенсировать годы ее нищеты и самоотречения. Однако, как человек хлебнувший, Летиция Бонапарт упорно не хотела шиковать, а значительную часть денег, которые давал ей сын, откладывала на черный день, говоря о своих детях:

— Когда-нибудь всех этих королей погонят взашей, и они опять окажутся на моей шее. Потом сами же мне спасибо скажете!

Наполеон не мог сдержать улыбки, когда слышал такое, но Летиция упрямо не желала впадать в мотовство. В отличие от своих детей, которые дорвались…

Иногда Наполеон пытался вразумить своих родственников. Он выговаривает брату Жозефу, которого назначил Неаполитанским королем: «Вы [в письме] пишете фразы, которые я почел бы скверными. Вы сравниваете привязанность французов к моей личности с привязанностью неаполитанцев к вам. Это походит на эпиграмму! Какую любовь хотите вы от народа, которому вы еще ничего не сделали и у которого находитесь лишь по праву победы с сорока или пятьюдесятью тысячами иностранцев?»

Через обиды и надувание губ Жозеф постепенно учился, и, как пишет историк Артур Леви, «надо признать, что в час переворота в 1814 году Жозеф прекрасно держал в руках бразды правления в Париже».

Брат Луи, которого 16-летний младший лейтенант артиллерии Наполеон Бонапарт забрал из дома 10-летним, учил и воспитывал, был посажен императором Наполеоном на голландский трон.

— Я дал Голландии короля, который был почти моим сыном, — сказал Наполеон.

И что же Луи? Он постоянно пишет Наполеону занудные письма, просит денег. Наполеон отвечает королю Голландии: «Вы мне пишете каждый день только для того, чтобы сообщить о своей нищете. Я не обязан платить долги Голландии…»

Но особенной любовью к необузданным тратам и пышности отличался самый младший брат, Жером, усаженный Наполеоном на Вестфальское королевство. Для относительно небольшого королевского двора Вестфалии Жерому были непременно нужны обер-гофмаршал, два дворцовых префекта, главный камергер, 15 простых камергеров, 8 помощников церемониймейстера, 20 адъютантов, главный конюшенный и 6 почетных конюшенных, несколько секретарей и проч. Точно так же был устроен и двор королевы, жены Жерома… Жером любил раздаривать дамам бриллиантовые колье, и нечего удивляться, что он просто оброс долгами. Наполеона, который всю жизнь экономил и не утратил этой полезной привычки будучи императором, все это до крайности раздражало.

Сам император величайшей в мире империи мог остановить в коридорах дворца придворную даму, несущую расходную книгу прачки, и проверить счета. Он мог спросить обувных дел мастера, отчего тот ломит такую цену за туфли? В его лейтенантской молодости туфли не стоили так дорого!.. (Обувных дел мастер, правда, быстро нашелся и ответил: «Ваше императорское величество может заплатить мне даже дороже, если захочет!» Наполеон расхохотался.)

Тем не менее излишне тратиться и переплачивать он не любил, говоря: «Я должен строже следить за тратами, касающимися меня самого». Однажды Жозефина подарила итальянской принцессе гирлянду цветов, купленных у придворного поставщика. Наполеон дает поручение Евгению Богарне: «Я желаю, чтобы вы без ведома принцессы оценили ее… и сообщили мне, дабы знать, насколько эти господа меня обкрадывают».

Стараясь сократить расходы на свой двор, Наполеон иногда, проверяя счета, останавливался на произвольной строке, например на сахаре, и начинал высчитывать потребление сахара по числу проживающих во дворце лиц.

«Однажды, — рассказывает Массон, — его внимание было привлечено к расходам на кофе. Узнав, что ежедневно его двор потребляет 155 чашек кофе, он вычислил, что каждая чашка обходится в 20 су при цене кофе 5 франков за фунт и сахара — 4 франка, и что в год это составляет 56 575 франков. Кофе перестали выдавать натурой, а вместо него стали давать деньги. (Монетизация льгот! — А. Н.) Все при этом остались довольны, расход кофе сократился, а Наполеон сберег для двора 35 000 франков».

Император знал, что в его гардеробе пять военных мундиров, каждый из которых обошелся казне в 360 франков. У него есть два охотничьих костюма и один гражданский за 200 франков. Он помнил, что костюм должен прослужить три года, прежде чем потребует замены.

Таким был самый богатый и влиятельный человек Европы.

Но еще большее рвение Наполеон проявлял, следя за государственными финансами. Вот в одном из документов он называет муниципальные службы, отвечающие за освещение города, «мошенниками, потому что они воображают, что хорошо осветили парижские улицы, после того как дали взятку канцелярии префекта полиции».

Наполеон гневается на дурных военных подрядчиков: «…присланные седла плохо изготовлены, вместо того, чтобы быть набитыми соломой, шерстью и волосом, они набиты только соломой и шерстью, волос положен лишь в подушки, чтобы показать, что он есть. Произведите вычеты с виновного в мошенничестве подрядчика. Я трачу много денег, плачу аккуратно и желаю, чтобы поставщики поставляли хорошие вещи».

Поставщики просят денег за якобы поставленные 1500 пар сапог для какого-то полка. Наполеон в длинном ряду цифр цепляется глазом за эту и выносит резолюцию: «Это смешно, когда полк имеет только 1200 человек!»

Нищая молодость научила его быть экономным. Распекая кого-то из министров, Наполеон восклицал: «Вы думаете, человек, который не родился на троне, а бегал по улицам, может удовлетвориться такими плохими отчетами?.…» «Я уже давал вам знать, что способ, каким вы делаете ваши списки, неудобен… было бы лучше, например, каждый округ разделить на семь листков, из которых первый представлял бы суда на море, второй — в момент отправления и т. д…». «Гражданин министр! Я желаю, чтобы вы каждый день в 19 часов вечера присылали мне отчет о переписке с центральной администрацией. Велите напечатать по этому поводу списки в три столбца. В первом будут находиться списки всех департаментов и всех центральных комиссариатов, во втором — заметки о переписке, относящейся к военным запасам и взысканию налогов, в третьем…»

Теперь вы понимаете раздражение Наполеона пустыми тратами своей семьи?..

Сестра Наполеона Элиза получила верховное правление в Пиомбино, этого ей показалось мало; она получила Лукку, но снова была недовольна. Тогда Наполеон подарил ей Тосканское герцогство…

Младшая сестра Наполеона — Каролина — была женой маршала Мюрата и сидела с ним на троне в Италии, строя разные каверзы.

Средняя сестра — Полина, которую называли «королевой безделушек», — стала принцессой. Она приехала в Рим со своим мужем Камилом Боргезе. Вообще Полина славилась своей красотой на всю Европу, сам Паганини был ее тайным воздыхателем. Утонченные черты ее лица и изгибы прелестной фигуры удостоились резца Антонио Кановы — одного из лучших скульпторов того времени, который выбрал ее натурщицей для своей Венеры. Но она была весьма легкомысленна.

Подуставший от выкрутасов своих родственников, которым он периодически все же давал окорот, Наполеон пишет сестре перед отъездом ее в Италию: «Любите вашего мужа и вашу семью, будьте предупредительны, привыкайте к нравам Рима и вбейте себе хорошенько в голову, что если в ваши годы вы последуете дурным советам, на меня больше можете не рассчитывать».

…Провинциальная корсиканская семья! Мафия. Шумная, крикливая, дружная, враждебная, эмоциональная, ссорящаяся… Хоть и дворяне, но наверняка дальние потомки каких-нибудь конокрадов!..

Кстати говоря, красавица Полина — единственная из сестер и братьев Наполеона, которой менее всех остальных доставалось благ и капель золотого дождя. Ей он отказывал чаще всего. Но именно она в тяжелое для Наполеона время, перед Ватерлоо, передала ему свои сбережения и коробку с бриллиантами: «Держись, братка!.…»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.