НОЧНОЕ ЗАСТУЛЬЕ

НОЧНОЕ ЗАСТУЛЬЕ

– А есть ли смысл в том, что мы не уезжаем?… В том, что мы остаёмся здесь, где никогда не будут напечатаны наши книги, где наши дети вынуждены ходить в совковую школу, где тебе приходится тратить слишком много сил и времени на добывание нашего прожиточного минимума. Тех сил и того времени, которое надо было бы отдавать призванию. Где я всегда буду считаться (для общества) домохозяйкой. Потому что мои книги лежат у меня в столе, а не на полках книжных магазинов… И ЧТО здесь уготовано нашим детям? За что им проходить те же круги совкового ада? Бегать по издательствам с нашими рукописями… Ведь они, наверное, будут думать, что это их долг. А когда они будут свои книги писать?…

Когда я вот так думаю, думаю… я постепенно утрачиваю смысл и веру…

– Но ты же так любишь Швейцера! Ты сама всё время напоминаешь о нём – и себе, и другим.

– Да, он искал место на земле, где труднее всего. И нашёл – чтобы исполнить своё предназначение. Для нас, казалось бы, задача облегчена: нам не нужно искать, мы уже родились там, где труднее всего…

– Вот видишь, как всё славно устроилось, – улыбаешься ты своей мудрой улыбкой.

– Славно-то оно славно… Но как же нам осуществить то, ради чего мы здесь? Господи, как я завидую порой Коле, Чиркову, Юмиху! Быть доктором, лечить людей. Это можно делать навыкладку хоть в России, хоть в Африке. Какое же это, должно быть, ни с чем не сравнимое наслаждение: реально осуществлять своё призвание.

– Разве ты не испытываешь то же самое, когда пишешь свои книги?

– Муку, а не наслаждение! Ты же знаешь. И когда пишу, и потом… Слышала когда-то жуткую историю: женщина родила ребёнка и держала его в шкафу. Даже соседи не знали о его существовании. У наших книг – такая же судьба…

– Ты, как всегда, преувеличиваешь! Точнее – преуменьшаешь, – говоришь ты. – Что-то всё-таки было напечатано. Зачем гневить Бога? И потом: у нас такие прекрасные читатели! Доктор Коля, Александр Яковлевич, Феликс…

Пауза.

– Ну, ну, ну…

– Серёжа Трофимов! – вспомнил ты ещё одного нашего хорошего друга, тоже очень-очень давнишнего. Что-то давно он не заглядывал к нам… Ау, Серёжа!

Да, Серёжа тоже наш читатель. И – пониматель.

– И наши дети, надеюсь, нас прочтут, – говоришь ты с воодушевлением.

– Будем надеяться.

– А про Марию Леопольдовну ты забыла?

Нет, не забыла. Мария Леопольдовна, соседка с восьмого этажа, бабушка Антошиного приятеля, она ждёт моих новых книг.

“Вы пишете? – спрашивает она меня каждый раз, когда мы с ней встречаемся в лифте или у подъезда. – Я жду”. Эта милая женщина, ставшая родной за много лет соседства и дружбы наших мальчишек, она даже не подозревает, что значат для меня эти её слова: “Я жду”.

– Вот видишь, – говоришь ты. – Не у каждого писателя есть такие читатели. Разве тебе мало?

Итак. На сегодня, с трудом, но мы всё же пришли к выводу: всё не так уж плохо.

И можно жить дальше.

Нужно.