Из дневника 1941 г.
Из дневника 1941 г.
1 февраля 1941 г.
Москва
Назначение Берии — генеральный комиссар государственной безопасности — диктатор? В связи с упорными толками о безнадежном положении Сталина (рак?) и расколом среди ком(м)унистов (евреи — английские сторонники. Молотов — немецкий?) — перед XIX съездом коммунистической партии.
Кончил (перечитывать) мою переписку с Наташей (Н. Е.Вернадской) 1886 года. Удивительно, что мое нервное состояние то же, что и сейчас. Но тогда я воспринимал это более реально, как объективное явление, теперь как объективное выявление моего физического состояния в связи с моими глазами без очков: при засыпании, реже при просыпании — в полусвете. Последний раз (было 4 (раза)) — яркие галлюцинации в самом конце декабря) или начале янв(аря) — из стены у постели вышли и через меня перешли человеческие фигуры, но не детского роста, одетые в древнюю (как на картинах) темную одежду.
2 февраля 1941
Москва
Вчера утром заседание о масс — спектрографе. Невероятные условия работы всех фабрик и заводов. Всюду лодыри и хорошая работа как исключение. Но всюду есть люди, которые помогают.
Выяснилось, что закон о метеоритах Совнаркомом снят. С 1930–х годов не можем добиться признания метеоритов государственной собственностью в «социалистическом государстве» — и не можем. В елабужской средней школе хранится метеорит, который не можем получить и через наркомов (сменяющихся). Та же история с минералами: (сборы) минералогических экспедиций Геологического института не поступают настоящим образом в Музей Академии, а расходятся по рукам или в другие коллекции (бывшая Московского университета).
16 февраля 1941.
Москва
Вчера работал с Аней (А. Д.Шаховской) — диктовал свой доклад о космической пыли для 28 февраля. Как всегда в таких случаях, творчески менял и неожиданно получил выводы, о существовании которых не подозревал. Читая свою статью 1932 года «Об изучении космической пыли», нашел там выводы, о которых не помнил.
17 февраля 1941 г.
Москва
Днем был историк А. И. Яковлев. Живой разговор — всегда рад его видеть. Между прочим, часто переходит на французский язык, так как думает, что во многих домах есть слуховые в стенах устройства для подслушивания. Передает, что есть случаи, которые иначе нельзя объяснить. Я думаю, что он пересаливает.
Колхозы все более превращаются (вернее, утверждаются) как форма 2–го крепостного права — партийцы во главе. Сейчас с разной оплатой при урожае внедряется социальное неравенство.
20 февраля 1941 г., утро Москва
Газеты переполнены бездарной болтовней XVIII съезда (правильно: конференции) партии. Ни одной живой речи. Поражает убогость и отсутствие живой мысли и одаренности выступающих большевиков. Сильно пала их умственная сила. Собрались чиновники, боящиеся сказать правду. Показывает, мне кажется, большое понижение их умственного и нравственного уровня по сравнению с реальной силой нации. Ни одной почти живой мысли. Ход роста жизни ими не затрагивается. Жизнь идет — сколько это возможно при диктатуре — вне их.
24 апреля 1941, утро
Москва
Судьба Тихоновича — судьба тысяч, если не сотен тысяч людей, это общее явление, создающее неудобство жизни в нашей стране, одно из проявлений гниения государственного аппарата — резкое общественно — политическое явление отрицательного характера. Все будущее зависит для России от того, победит ли оно или ему противоположное — положительное большое, что у нас делается. Кто знает? Каковы реальные — нами, к сожалению, не улавливаемые формы происходящих процессов?
Н. Н.(Тихонович), мой старый ученик, перешедший в геологию, — в Печорских лагерях был и там десять лет провел в каторжной работе, в последние годы работал как геолог. Сейчас он имеет право жить за районом Москвы.
25 апреля 1941, утро
Москва
Тихонович кочует для ночевки, обычно спит с кем?нибудь, иногда много (людей) в комнате. Имея комнату в Черемушках (не может там пока прописаться). Любопытно, что помощник Берии, к которому он обращался за помощью, — его знакомый и товарищ по заключению в лагерях. Он и в лагере был на особом положении: за ним ходил «штатский», а не солдат, но он находился на положении заключенного. Тихонович говорит, что он вполне понимает (ею, Тихоновича) положение, но тот сделать ничего не может.
Растущее недовольство. Шоферы — «добровольно» сравняли свою оплату по предложению Шверника, которое было проведено как будто решением собрания. Никто не решился прямо протестовать, часть шоферов получали 800 — а теперь все будут получать 500. Мой шофер вместо 800–500, а другие, которые получали 300, будут получать 500. Примерно пополам. Но с семьей на 500 жить, как жили, — нельзя. А наряду (с этим) Шверник и все окружение получили многое. Проводили сразу без всякой подготовки.
Все непрочно. И полное недоумение о японском пакте[43]. Всюду явная подготовка к быстрой войне — население в недоумении.
26 апреля 1941, утро
Москва
Уже в XVIII веке надо было покончить с крепостным правом. Узость и вредоносность таких лиц, как Филофей и царская семья, ярко вырисовывается. Настоящая история шла стороной — но пришли к большевизму. Но в другой форме не охватил все разложение и большевизм — так или иначе, мильоны людей (НКВД) попали в положение рабов, и идет развал — все воры в партии и только думают, как бы больше заработать — действуют вопреки основной идее ком(м)унизма (органическая (?) свобода). Наркомы — их число все растет — и они представляют из себя живой брак.
11 мая 1941
Москва
Холодный май. Сейчас утро, ясная солнечная погода и 0° в 7 часов утра. Любопытной чертой нашего времени являются некоторые неожиданные и непонятные черты организованного невежества — патологическое явление, однако очень глубоко влияющее на жизнь.
Два явления здесь бросаются в глаза: запрещение синоптических карт, искажение одно время[44]. Не только не печатают карты, исчезли в работах циклоны и антициклоны. Одно время в «Социалистическом земледелии» — органе Комиссариата земледелия — печатали данные о t (температуре) и дождях — и только. Не знаю, печатаются ли они теперь. Трудно достать: в киоски Москвы их не брали.
А между тем для авиации, которая растет, несомненно, эти данные должны быть.
Но сейчас, мне кажется, мы переживаем какое?то глубокое изменение климата. Опять — вторично — резко аномальный год. Холод и дождь. Приезжие с юга говорят о затруднении машинного и железнодорожного сообщения. Залито водой — сплошное болото, запоздание поездов. Сегодня такое же письмо от Кринова из Сталино.
Второе — с географическими картами. Все искажено, и здесь цензура превзошла все когда?то бывшее. Вредители сознательные и бессознательные слились. Оппоков сидит из?за своих исследований Днепра, сделанных до революции. Работы Выржиковского (сидит) полузасекречены. Дерюгин не мог напечатать карты Японского и Охотского морей — дурак — цензор (и более важничал) ему сказал, когда он показал ему опубликованную японскую карту: а может быть, они нарочно это напечатали, чтобы провести нас?
…Днем Аня прочла мою статью о Гёте, которую, по — видимому, принимает Струмилин. Вероятно, опять с дурацкой невежественной цензурой придется считаться.
17 мая 1941, утро
Москва
Все построения — религиозные и философские о смерти являются сложными концепциями, в которых научно реальное, вероятно, едва ли сказывается, — а научная мысль еще не подошла даже к первым построениям.
Странным образом я подхожу к идее, что атомы — изотопы — иные в живом и косном. Это во — первых, а во — вторых ясно, что 1) все живое от мельчайшей бактерии и амебы и до человека — единое; 2) что материально это отличается от всех косных природных тел мироздания — поскольку мы его знаем…
Я думаю, что различие кроется глубже, чем в физико — химических свойствах (которые одинаковы), но в состояниях пространства — времени; 3) мы не знаем еще многого основного: есть не известные нам свойства человека, которые затронуты, по — видимому, индийскими мыслителями, и мы не знаем, какие процессы были или есть в природе — на Земле, в частности, — которые отвечают созданию пространств — времен, отвечающие живому организму; 4) возможно, что жизнь — живой организм, в отличие от всего в природе существующего, — отличается атомами; 5) эти явления космические. В космосе солнечные системы занимают особое положение в Галаксии — около центра.
Никогда в последнее время не было такого интереса к внешней политике — как «бегство» Гесса[45]. Все считают, что это переговоры Германии с Англией за наш счет. Говорят, немецкие войска на границе. Думают, что они с нами не будут церемониться — и пустят в действие газы. И в то же время ослабление — умственное — коммунистического центра, нелепые действия властей (мошенники и воры проникли в партию), грозный рост недовольства, все растущий. «Любов» к Сталину[46] — есть фикция, которой никто не верит.
Будущее чревато. Я уверен в силе русского (украинского и тому подобных) народов. Они устоят.
19 мая 1941 Москва
Большое возбуждение вызывает бегство или поездка Гесса в Англию. Рассказывают о возможности войны с Германией — официально скорее влиятельные круги ближе к английской ориентации. Я боюсь, что официальную лесть и пресмыкательство ЦК партии принимают за реальность — а между тем грозное всюду идет недовольство и власть, окруженная морально и идейно более слабой, чем беспартийная, массой, может оторваться от реальности. Две фигуры — Сталин и Молотов, остальные незнакомцы.
Большинство думает, что мы и наша армия не могут бороться с немцами.
Я думаю, что в конце концов немцы не справятся — но фикция революционности, которая у нас существует, где две жандармские армии и мильоны каторжников (в том числе — цвет нации), не может дать устойчивое (состояние). Революция коснется и нас.
1 июня 1941, утро
Санаторий «Узкое»
29—31 мая ездил на общее собрание (АН СССР).
Очень резко поразило и поражает меня явное ослабление и старение. Чаплыгин страшно поддался и трогательно нежен со мной. Приходится доживающим переживать трагедию жизни — ее «загадку» в грубой форме быстрого исчезновения того поколения, к которому относились. Их еще много — от 70–80 (летних) — но они быстро исчезают. Если доживешь еще 10 лет, это будет менее ощутимо, так как их меньше осталось и уходят из жизни они медленно — так будет казаться. Академия это очень чувствует.
Мне кажется, морально и интеллектуально партия ослабела. Это было видно и сегодня, когда Ярославский возражал (очень неудачно и слабо) Капице.
Прения были интересные. Первым выступил совершенно неожиданно я — я указал, что в своем плане организации научной работы Президиум не коснулся того, что нам нужно. Он хочет руководить и контролировать нашу работу, тогда как об основных данных, необходимых для работы, он не заботится. Так, большинство наших помещений никуда не годятся, так как переезд учреждений Академии наук 7 лет назад был временный — мы приехали и поместились в негодных помещениях. Нельзя с этим мириться. Еще хуже — если (это вообще) возможно — с оборудованием. Всем ясно — и это учитывается, что современный завод или фабрика требуют прежде всего соответствующих для этих целей зданий. В плохих помещениях можно оставаться только временно. Но еще важнее отсутствие научных приборов или долголетняя их постройка. У нас годами строятся циклотроны, которые в Америке и, по — видимому, в Японии строятся месяцами. До сих пор у нас один циклотрон, построенный в 1939 году в бытность мою директором Радиевого института. У нас нет ни одного масс — спектрографа, который (на Западе) был построен 30 лет назад, — у нас были они построены, но не использованы. Сейчас поставлена проблема урана как источника энергии — реальной, технической, которая может перевернуть всю техническую мощь человечества. Я начал работать в области радиоактивности почти сейчас же после (ее) открытия — больше 30 лет назад — и ясно вижу, что это движение не остановится. Но у нас идут споры — физики направляют внимание на теорию ядра, а не на ту привычную задачу, которая стоит перед физикохимиками и геохимиками — выделение изотопа 235 из урана. Здесь нужно идти теорией, немедленно проверяемой опытом. Начал работать большой циклотрон в Калифорнии, и сразу мы получили новые и неожиданные для всякой теории результаты: во — первых — по уверению американской прессы, удалось разбить урановое ядро так, что получается почти только (уран-)235, и, во — вторых, N (азот) переведен в радиоактивный углерод С; этот тяжелый углерод живет тысячу, по — видимому, больше лет и радиоактивный. Это открытие огромного теоретического значения. Не отрицая, конечно, значения теории, я считаю, что сейчас не она должна привлекать к себе наше внимание — а опыт и новые нужные для этого приборы.
12 июня 1941
Санаторий «Узкое»
Читал Неедлого «Lenin» (Vol.) I. 1937. Много для меня интересного. Пережил опять времена моей молодости и студенческие годы. Шевырев, Лукашевич, А. И.Ульянов. Многое рисуется теперь иначе, чем тогда. Это и понятно — пришлось пережить целый исторический перелом — больше чем исторический — начало ноосферы. Переживаем вторую бойню — последствия которой должны быть еще больше. Из первой мировой бойни создалось полицейское, как и прежнее (государство), но власть находится в новых руках, и основное стремление — социализм без свободы личности, без свободы мысли. Но это не ноосфера, и совершенно иначе будет оценена творческая деятельность В. И. Ульянова- Ленина. Многое было бы иначе, если бы его жизнь не была насильственно прервана. Или и без этого неизлечимая болезнь? И. П.Павлов относился к нему иначе, считая, что это патологический тип больного «преступника»[47]. 1924 год — еще не сложивший советского государства. 17 лет после его смерти не дали развития многому, что он мог бы дать. В конце концов, (годы) 1924–1941 резко в основном разные, и сейчас нет той прочности (государства), какую можно было видеть в 1924. Положение неустойчивое — но основные линии экономические останутся. Но непрочно то, что может существовать только при (отсутствии) роста научной мысли, когда мысль не имеет свободы проявления и развития. Чувство непрочности и преходящести очень сильно растет.
13 июня 1941 Санаторий «Узкое»
Вчера у меня ясно сложились представления о свободе мысли как основной геологической силе — под влиянием чтения Неедлого: «Ленин». Развить в ноосфере.
Ярко сказывается в строении нашей страны. Интересно, насколько в этом виновата ранняя смерть Ленина?
Как?то в Академии Ярославский сказал, что старых партийцев в партии 1941 (года) — 1 с небольшим процента. Поразительно пала умственная их сила, и удивительное количество в партии «хозяйственников» (теперь это слово даже не употребляют, как несколько лет тому назад). Аппарат молодежи партийной в Академии даже — очень низкого уровня.
13 июня 1941
Санаторий «Узкое»
Вчера для меня стало ясно, что в структуру ноосферы входит человеческая мысль, то есть в реальной жизни человека — свобода мысли должна стоять наравне с теми экономическими «свободами», которые лежат в основе всякого социализма.
16 июня 1941
Санаторий «Узкое»
Невольно мысль направляется к необходимости свободы мысли как основной, равноценной основной структуры социального строя, в котором личность не является распорядителем орудий производства. Равенство всех без этого невозможно. Но оно невозможно и без свободы мысли.
Наш строй это ярко показывает, когда мильоны людей превращены — «на время» — в заключенных — своего рода рабство.
В конце концов великие идеи в корне искажаются. Надо пересмотреть с этой точки зрения Маркса. Он ясно видел, что мысль человека создает производительную силу.
Еще больше и глубже это проявляется в ноосфере. Но для этого необходимое условие — свобода мысли.
21 июня 1941
Санаторий «Узкое»
Любопытны последствия широкого развития — хотя без свободы мысли — национального духовного творчества: музыки, искусства, литературы всех народов, заселяющих Союз. Создается — думаю, неожиданно и вне правительства — любопытно.
22 июня 1941
Санаторий «Узкое»
Это впечатление чтения в «Узком» (в отсутствие хорошей библиотеки) советских журналов.
Создается своеобразная умственная среда — образуются национальные культурные центры: и общественные, и фольклорные, национального и народного творчества, и музыки, и искусства. Евразия проявляется культурно, и взаимное влияние, уважение и знание укрепляются. Я помню, еще до революции, — рассказыо творческой силе и талантливости казахов и киргиз от сталкивавшихся с ними националистов.
22 июня, вечер
Санаторий «Узкое»
В 4 часа утра — без предупреждения и объявления войны — в воскресенье 22 июня германские войска двинулись на нашу страну, застав ее врасплох.
Мы узнали об этом в «Узком» в санатории через радио из речи В. М. Молотова.
Он сообщил, что в этот час немецкие аэропланы бомбардировали Киев, Житомир, Каунас и произошло нападение с румынской границы. Больше 200 убитых и раненых. Одновременно произошло нападение на наши пограничные войска на западной границе — из Финляндии.
Речь Молотова была не очень удачной. Он объявил, что это вторая отечественная война и Гитлера постигнет судьба Наполеона. Призывал сплотиться вокруг большевистской партии.
Ясно, что нас застигли врасплох. Скрыли все, что многие, по- видимому, знали из немецкого и английского радио.
Начало мировой революции?
23 июня 1941
Санаторий «Узкое»
Только в понедельник выяснилось несколько положение. Ясно, что опять, как с Финляндией, власть прозевала. Очень многие думали, что Англия за наш счет сговорится с Германией (и Наташа (Н. Е.Вернадская)). Я считал это невозможным. Речь Черчилля стала известна.
Бездарный ТАСС со своей информацией сообщает чепуху и совершенно не удовлетворяет. Еще никогда это не было так ярко, как теперь.
Читал, но настоящим образом не работал.
3 июля
Санаторий «Узкое»
29. VI.1941 года появилось в газетах воззвание Академии наук «К ученым всех стран», которое и я подписал. Это первое воззвание, которое не содержит раболепных официальных восхвалений: «вокруг своего правительства, вокруг И. В. Сталина»; говорится о фашизме: «фашистский солдатский сапог угрожает задавить во всем мире яркий свет человечества — свободу человеческой мысли, право народов самостоятельно развивать свою культуру». Выдержано так до конца. Я думаю, такое воззвание может сейчас иметь значение.
3 июля 1941 года выступление по радио Сталина. Речь очень хорошая и умная… В общем, мобилизация и т. п. идет хорошо.
12 июля 1941, утро
Москва
Произошли события — может быть, исторический перелом в истории человечества, пока я не заносил свои записи в эту тетрадку.
9 июля мы приехали из Узкого, а накануне нам дали знать, что Академия переезжает в Томск и мы должны были решить — едем ли мы.
Сомнений для меня не было, если только условия поездки были (бы) благоприятны и приемлемы. Мы узнали об этом решении 8 июля — а 9(-го) утром выехали.
Здесь выяснилось, что в связи с ходом событий правительство решило перевести подальше от театра военных действий Академию наук в Томск со всеми академиками и учреждениями. (За) несколько дней до 8 июля (когда?) состоялось заседание — по поручению «правительства» (то есть Комитета по обороне?) под председательством Шверника. Он заявил, что правительство озабочено сохранением основного и главного умственного коллектива ученых и непрерывности его научной работы и поэтому решило перевести Академию и ее научные учреждения в Томск. (На заседании) кроме Шмидта, Борисяка, Капицы(?) и других, было несколько академиков.
Выезд Капицы — вернее, научно мощного института, с Академией мне представляется ошибкой, так же, как и перевод Радиевого института из Санкт — Петербурга, где действует циклотрон.
Я решил ехать и заниматься: 1) проблемами биогеохимии и 2) исследованием своей жизни — историей своих идей и действий — материалом для автобиографии, которую, конечно, написать не смогу. Беру в Томск картотеки, иностранные справочники и некоторые книги — архив (часть). Вижу что мой архив чрезвычайно интересен — и переписка, и официальные бумаги. Газетный архив не беру. Нюточкин взял.
13 июля 1941
Москва
Становится все яснее и яснее, что переезд Академии в Томск может кончиться развалом большой научной работы и патологическим проявлением реального состава ее — и правительственного — аппарата.
Хаос государственной структуры — в области, которая является второстепенной в понятии людей, стоящих у кормила власти. Может быть, это и правильно в настоящий момент, но не признают то, что распоряжаются, не имея времени обдумать.
Что происходит на фронте? Начало развала гитлеровской силы? Или обстановка перед применением последнего отчаянного средства — газов или урановой энергии?
Три дня на фронтах относительно спокойно. Подходят с нашей стороны все новые войска. Это, кажется, верно, и верно то, что здесь нет ни паники, ни растерянности.
Моя мысль все время пытается охватить происходящее. По — видимому, неожиданно для всех проявилось огромное значение мирового явления — победа Красного Интернационала — нашей Коммунистической партии — как исторического проявления евразийского государства.
Сейчас, возможно, остановлено фашистское движение в его нападении на нашу страну. Создана впервые «Красная» армия (любопытно, (что) отброшено название: «крестьянская и рабочая»). Гитлер фактически уничтожил все европейские правительства (кроме Швейцарии, Испании, Португалии, Швеции и Турции). В Европе Англия — остров. На континенте — мы и Гитлер. Мы в союзе с США и Английской империей.
Кто будет решать? Очевидно, и для Германии, Бельгии, Голландии, Франции, Польши, Чехословакии, Румынии, Греции, Болгарии, Югославии, Италии явится вопрос: с кем сговариваться?
Плебисцитные правительства под контролем нашим, США и Англии? Все граждане — женщины и мужчины?
Это же революция, которой, может быть, Гитлер думал убедить английских государственных деятелей соединиться с ним против нас?
Я думаю, что тот новый конгресс, который соберется где?то в Лондоне или Женеве (может быть (в) Москве?), будет резко иной, чем Версальский.
Новая — Красная армия — военная сила, остановившая германскую армию — если это действительно произошло.
Вот тут нужно то спокойствие и государственный ум, который проявили Сталин — Молотов — Берия. Два грузина, один русский — но русские по исторической культуре.
Реакция против отъезда в Томск все усиливается среди академиков и академического персонала. Но, в сущности, мы мало знаем о положении на фронтах. Мы исходим из сознания огромных потерь немецких, остановки их.
Сегодня день начинается со все большим укреплением нашего оставления в Москве.
Только что звонил Фесенков, что физико — математическое отделение остается.
В этот исторический момент резко проявилась совершенно разная сущность «тоталитарных организаций»: нашей коммунистической и германской национал — социалистической. В обоих случаях диктатура, и в обоих случаях жесткий полицейский режим. В обоих случаях мильоны людей неравноправны — но в случае национал — социализма это истекает из принципа неравенства людей, и без этого национал — социализм (Германия, Италия).
14 июля
Москва
Пока такой временный план. Мне (и другим академикам — химикам) ехать куда?нибудь в санаторий в район Поволжья — лабораторию пока не тронут, так как оборонная работа идет и должна продолжаться.
Москва все?таки эвакуируется, особенно дети. Эвакуация идет в общем более чем сносно, в значительном числе случаев хорошо.
Опасаются, что теперь немцы остановились, подготовляется новое нападение на Москву (газы!) и бомбардировка типа лондонской. Думаю, что возможно, что произойдет что?нибудь вроде 1918 (года), когда рухнуло сопротивление и их сила (проявилась) сразу и неожиданно для людей, находившихся в нашем положении. Тогда в Киеве я лично был к этому подготовлен, так как в Германии побывал Франкфурт и привез нам мрачный прогноз их силы — неожиданный для всех. Ему даже не все верили.
Сейчас положение немцев еще более безнадежное. Газы и урановая энергия — все эти возможности у нас допустимы — а газы, вероятно, (есть) еще и у нас. И это очень обоюдоострое средство.
Вчера еще много времени заняло обращение от ВОКС об организации выступления советских ученых для Англии, причем лично я был им указан и Ферсман, которого они поймали у меня.
А. Е.(Ферсман) оказался в своей стихии и сразу засел за сочинительство. Мое личное я переделал.
Обращение советских ученых к английским связано с подписанием Молотовым и Криппсом военного договора между Англией и Советским Союзом[48].
29 июля 1941
Боровое
Получена телеграмма о выезде сюда академиков В. Л. Комарова, А. П.Баха, В. А.Обручева, С. А.Чаплыгина. Где их поместить — неизвестно.
Это — типическая работа академического аппарата, следствие той централизации, которая требует утверждения каждой мелочи центральной властью. Она порождает фактически власть «секретарей» и аппарата, который так ярко проявляется в Академии.
Третьего дня начал работать с Аней (А. Д. Шаховской) над V выпуском «Проблем биогеохимии»: «О химическом составе биосферы и о ее химическом окружении»…
Ноосфера, в которой мы живем, — является основным регулятором моего понимания окружающего.
Если правительство не сделает грубой ошибки — гибель гитлеризма в ближайшее время неизбежна и быстра — займет немногие месяцы.
Принципы большевизма — здоровые; трутни и полиция — язвы, которые вызывают гниение, — но здоровые основы, мне кажется, несомненно, преобладают.
5 августа 1941
Боровое
Сейчас исторически ясно, что, несмотря на многие грехи и ненужные — их разлагающие — жестокости, в среднем они (большевики) вывели Россию на новый путь. Если — как я уверен — есть все основания думать, что борьба с Гитлером кончится победой.
11 августа 1941
Боровое
Все?таки немцы наступают. Я глубоко убежден в их близком провале. Это ведь дикое возрождение идеи Drang nach Osten[49] — силой, как делали орды немецких племен.
26 августа 1941
Боровое.
Сегодня я ярко чувствую «мировой» стихийный процесс — зарождение в буре и грозе ноосферы.
Чем больше вдумываюсь, тем яснее для меня становится впечатление, что немцы рухнут — и великие демократические идеи избавятся от временных нарастаний, как ГПУ, фактически разлагающее партию большевиков.
Демократия — свобода мысли и свобода веры (которой я лично придаю не меньшее значение, но которая как будто сейчас — может быть временно исторически? — теряет свою силу в духовной жизни человечества).
6 октября Боровое.
После оставления Киева и взятия Полтавы резко изменилось настроение.
Резкое падение уверенности в успешный конец войны. У меня этого нет — я считаю положение Германии безнадежным.
А с другой стороны, для меня ноосфера — не фикция, не создание веры, а эмпирическое обобщение.
2 ноября Боровое
Невольно мысль направляется на ближайшее будущее. Крупные неудачи нашей власти — результат ослабления ее культурности: средний уровень коммунистов — и морально, и интеллектуально — ниже среднего уровня беспартийных. Он сильно понизился в последние годы — в тюрьмах, ссылке и казнены лучшие люди партии, делавшие революцию, и лучшие люди страны. Это сказалось очень ярко уже в первых столкновениях — в Финляндской войне — и сейчас сказывается катастрофически.
Я не ожидал тех проявлений, которые сейчас сказались. Будущее неясно.
Цвет нации заслонен дельцами и лакеями — карьеристами.
8 ноября 1941
Боровое
Вчера праздник — Аня была свободна. Я читал и не работал над книгой.
Кончил «Тихий Дон» Шолохова. Большая вещь — останется и как исторический памятник. Вся жестокость и вся ярость всех течений социальной и политической борьбы и глубин жизни им выявлены ярко.
Большие изменения внесет послегерманское время — после неизбежного, мне кажется, зимой падения нацизма — в нашу жизнь.
14 ноября 1941
Боровое
Только вчера днем дошел до нас текст речи Сталина, произведшей огромное впечатление. Раньше слушали по радио из пятое в десятое. Она в местных газетах появилась только вчера. И все же многое неясно.
Никто здесь не имеет понятия о положении дел на фронте.
13 декабря 1941
Боровое
Поворот в военных событиях — впечатление большое. Сегодня утром слушал радио, которое указало, что немецкое наступление, начавшееся I. XII, от Москвы отбито с огромными потерями немцев в людях и вооружении.
Варварство немцев — я думаю — не может пройти без той или иной формы суда.
27 декабря 1941 Боровое
Все эти дни я хорошо работал над своей лекцией «О геологических оболочках Земли как планеты». Я очень доволен этой небольшой статьей, так как, только написав ее, я понял, что мы можем говорить о планетной жизни как о научном факте. Пока я не делал этой сводки, я этого не сознавал. Это до известной степени проба моей творческой силы — 28 февраля 1942 года должно мне быть 79 лет.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.