Глава VIII Вперед, или Ва-банк, Италия!

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава VIII

Вперед, или Ва-банк, Италия!

Легкое падение первого правительства Сильвио Берлускони в 1994 году стало лишь вкраплением в мозаику и эпизодом в чехарде кризисов кабинетов министров во дворце Киджи в Риме, страницей в истории административных парламентских и президентских выборов в Италии, а также в руководстве Евросоюза. И все это на фоне острой межпартийной и внутрипартийной борьбы. Но здесь следовало бы оговориться: внутренним распрям оказались подвержены все старые партии (коммунисты, например раскололись на три партии во главе с М. Д’Алемой, Ф. Бертинотти и А. Коссуттой). Новая партия «Вперед, Италия!» С. Берлускони активно набирала силу. Ей ассистировали партия «Национальный альянс» (бывшая и переименованная в АН из MSI – Итальянское социальное движение во главе с Дж. Фини) и «Лига Севера» Умберто Босси. Полем борьбы за избирателей стал колеблющийся центр или традиционное «болото», где уживались все «кулики» – представители более двадцати партий, движений, группировок. И каждый хвалил свое «болото».

Этот широкий спектр политических партий в 90-х годах начал сужаться за счет создания блоков, где верховодят две сложившиеся основные силы – «Полюс», а затем «Дом Свобод» (правый центр) и «Оливковая ветвь» (левый центр). Но на это «партоформление» потребовалось почти восемь лет – с середины 90-х до 2000–2001 годов…

Россия – далеко не единственная страна мира, в которой предпринимается попытка регламентировать деятельность политических партий и союзов, ввести ее в поле государственного права. Это не означает, что следует применять чужие, пусть даже позитивные правила игры, но учитывать их весьма полезно.

В Италии, например, деятельность политических партий после Второй мировой войны, когда в стране после проведения всенародного референдума 1946 года был установлен республиканский режим, образовались легальные политические партии и объединения. Здесь все и вся стало регулироваться законом. Другое дело, был ли совершенным этот закон и какие изменения приходилось в него вносить по мере исторического развития в течение двенадцати парламентских легислатур – созывов парламента.

Общеизвестно, что знаменитая полицейская операция «Чистые руки» в Италии началась в связи со взяткой (3 тыс. долларов – мизерная сумма по итальянским меркам), полученной социалистом Марио Киеза (его быстро выпустили из-под стражи). Но следствие приняло широкий размах и подсудным оказался не данный частный случай, а система – проблема финансирования политических партий, статус и функции партийных лидеров, их роль и участие в избирательных кампаниях и т. д.

Кто и как может финансировать политические партии в Италии? На этот счет существовал закон и прежде. Частные лица и разные фирмы имели право оказывать финансовую поддержку, но должны были ставить об этом в известность определенные государственные органы. А этого-то и не делалось. Теперь любое укрытие финансовых вливаний в кассы политпартий – преступление, строго наказуемое законом, который расписывает и устанавливает все юридические формы, иначе говоря, точно определяет все финансово-правовые правила игры.

В Италии существуют около 40 партий и движений, более или менее значительных. В палаты парламентов различных созывов избирались сенаторы и депутаты-представители более 20 политических партий, которые создавали свои парламентские группы, участвовали в хитросплетениях закулисной борьбы, играли на «стоимости» каждого голоса при принятии и прохождении через парламент многих важных законопроектов.

Ныне в Италии справа и слева идет подготовка к изменению так называемого избирательного закона, который повлечет за собой многие новшества в законах о политических партиях. Организации левоцентристской политической ориентации (в их составе около десяти партий, включая демократическую партию левых сил – левых демократов) объединились в блок, известный под названием «Оливковая ветвь». Партии правоцентристского толка, среди которых роль первой скрипки играет молодая «Вперед, Италия!», известны под названием «Дом Свобод». Именно между этими двумя группировками, а не отдельными партиями, развернулась главная борьба уже перед избирательной кампанией на парламентских выборах весной 2001 года. Лидеры группировок – Сильвио Берлускони от «Дома свобод» и Франческо Рутелли от «Оливковой ветви» – претендовали в случае победы на выборах на пост премьер-министра Италии. И это – новое явление в практике деятельности парламента и политических партий, важный шаг к созданию двухпартийной системы.

Падение «красного форпоста». Болонийский феномен

Синьор Антонио Ла Фоджа – председатель областной джунты Эмилии-Романьи (североитальянской области) подал в отставку, вышел из состава партии экс-коммунистов, «пересел», как говорят в Италии, на поезд бывшего премьера Романо Проди в расчете на Евросоюз.

В Болонье – столице Эмилии-Романьи острили: Антонио ушел из-под сени дуба (политический символ ДПЛС) и перебрался на более гибкую «Оливковую ветвь», которая хоть и расщеплена, но обещает сопровождать определенную группу политиков и далее в Европарламент и законодательные органы Италии. В стане левоцентристского блока произошли события, которые политологи назвали социальным землетрясением, способным сместить акценты и в целом ослабить силы «стойких левых» – непримиримых.

Область Эмилия-Романья в целом долго продолжала оставаться «красным поясом», но отход с позиций ДПЛС Антонио ла Фоджа – влиятельного политического деятеля в общенациональном масштабе – стал сигналом кризиса экс-коммунистов в своем традиционном анклаве. До 1998 года в областных организациях ДПЛС состояли 176 902 партийца. В 212 из 342 населенных пунктов Эмилии-Романьи мэры были членами ДПЛС. Экс-коммунисты возглавляли 7 из 9 коммун Болоньи. От области в парламенте были представлены 19 депутатов и 11 сенаторов – членов ДПЛС. Корни у «Зеленого дуба» были еще прочные, но листва начала опадать: из молодежных организаций в ДПЛС области вступили всего 4655 членов.

В конце ноября 1998 года в большинстве провинций Италии прошли административные выборы в местные органы власти. Особенность этой избирательной кампании заключалась в том, что она стала первой в истории послевоенной Италии, когда центральная власть находилась в руках партий левоцентристского блока с приоритетными позициями у Демократической партии левых сил (ДПЛС выросла из корней Итальянской коммунистической партии).

– Нынешние выборы, – говорил мне мэр Болоньи Вальтер Витали, – новая важная проверка расстановки политических сил. Правые стараются дать бой и потеснить позиции левоцентристского блока в джунтах (советах) на местах. Это особенно ощутимо в районах и провинциях, где борьба разворачивается буквально за каждый голос. В области Эмилия-Романья, в Болонье и провинции положение только кажется стабильным. Здесь исторически сложился красный «коммунистический пояс», где власть в области и на местах удерживали представители ИКП, а теперь ДПЛС. Болонья же стала своеобразной экспериментальной площадкой, которая как бы демонстрировала, что и как можно сделать в условиях развитой капиталистической интегрированной экономики для социальной, политической и культурной жизни граждан при «красном» правительстве. Город годами и десятилетиями развивался, становился одним из самых благополучных и богатых в Италии, преуспевал в социальной и культурной сферах. И что особенно важно и показательно: за семь лет процессов о коррупции, затронувших все крупные города Италии, ни один не прошел в Болонье. Ни один представитель, руководитель городской красной джунты не оказался «замаран» «чистыми руками» полицейских и судебных расследований. Это – одна из отличительных особенностей Болоньи. За левоцентристский блок здесь голосовали граждане самой широкой политической ориентации и самых разных взглядов.

Количество членов ДПЛС, по сравнению с числом коммунистов 60–80-х годов, стало значительно меньше, но голосов граждан в поддержку левоцентристского блока стало, думается, больше, и в этом направлении прокладывала свой стратегический курс ДПЛС. Напомню, в 80-х годах в области Эмилия-Романья было около 100 тыс. членов ИКП, в 1998 г. в провинции Болонья – примерно 50 тыс. членов ДПЛС и около 25 тыс. в самом городе. И здесь, наверное, было бы справедливо сказать, что меньшинство выигрывало у большинства. (Так бывает, но редко).

Произошла большая качественная перестройка мировоззрений, практической деятельности людей. И ДПЛС сумела почувствовать этот исторический момент перелома. Как он был использован, можно понять сегодня, но по достоинству оценить можно будет только завтра. Но каким будет это завтра?

Общий экономический кризис в Болонье сказывался меньше, чем в большинстве других городов Италии.

– И вообще, – улыбается мэр, – образно говоря, если в прошлом нас считали «витриной коммунистической жизни при капитализме», то сейчас мы превращаемся в «лабораторию», где отрабатываются и совершенствуются приводные политические, социально-экономические элементы и связки левоцентристского широкого блока.

Большую работу проводила джунта по урегулированию отношений с осевшими в провинции и городе новыми этническими группами. 8–10 лет назад не было такой миграции населения по направлениям север – юг, восток – запад. Ныне иностранных граждан в провинции – 21 тыс., в городе – примерно 12 тыс., среди которых есть выходцы из России, Украины, других стран СНГ. Насколько известно, у всех есть кров над головой. Никаких громких историй даже «городского значения» пока отмечено не было…

– Что Вам было необходимо, чтобы стать мэром Болоньи? Мэр поднимается из кожаного кресла, делает несколько шагов к рабочему столу, на котором стоят ровные, аккуратные высокие стопки бумаг. (Каждая – на особом учете).

– Хотите листок с моей биографией? Но биографическая справка вряд ли ответит на ваш вопрос. Для того, чтобы стать мэром, мне, видимо, было необходимо очень хорошо понимать (я не говорю любить) Болонью, ее историю, традиции, людей, их особенности. Я стал мэром в 1993-м, когда мне был 41 год. До этого в течение одиннадцати лет входил в городское правительство, был асессором. С 1976 по 1980 год работал вместе с Д’Алемой в Итальянской федерации коммунистической молодежи. Образование получил филологическое и философское.

– Помогает?

– И то, и другое…

– В Болонье распространялись слухи, что после того, как Массимо Д’Алема стал премьер-министром, Вальтер Велтрони, новый политсекретарь ДПЛС, пригласил Вас на важный партийный пост в Рим, а Вы отказались. Так ли это? Вот что, например, сообщила об этом болонийская газета «Ресто дель Карлино» от 14 ноября 1998 года: «Мэр Витали сказал “Нет” партлидеру Велтрони. И вместе с этим “нет” столько товарищей из Болоньи, уже готовых сесть в поезд на Рим, выдохнули “Чао!” своим мечтам и остались дома. Болонийская парторганизация годами мечтала иметь кресло в “Боттеге оскуре” (резиденции ДПЛС в Риме), теперь предложение пришло и не было принято Вальтером Витали. Пролетели». Так ли?

– Я не мог сказать «Да». Все было сложно и трудно. Я избран 145 тыс. болонийцев, они мне оказали доверие. Мой долг – достойно пронести вверенный мне мандат мэра. Я привык заниматься только одним делом сразу. Я верен слову. Верен Болонье… Городу Счастья.

…Здесь, в Болонье, расположен первый в Европе и мире университет, в котором был избран академиком М. В. Ломоносов, куда на 700-летие университета приезжал специально профессор И. Цветаев, отец Марины Цветаевой, а на 800-летие Болонийского университета не приехал из Советской России ни один ученый, и тогда в зале от СССР оказался только один я, советский журналист М. Ильинский.

Университет – гордость и забота мэра. А еще гордость Болоньи – одна из десяти крупнейших в Италии картинных галерей.

И, наконец, сегодняшняя Болонья немыслима без местной ярмарки – второй по значению в стране после Миланской.

* * *

И вот в 1998–1999 годах левые теряли «красный пояс». Его сделал «белым» С. Берлускони, впервые в истории Болоньи после Второй мировой войны.

…Я получил интервью мэра буквально за несколько дней до первого тура выборов. Вальтер Витали свою кандидатуру не выставлял. Но мало кто сомневался, что левоцентристы во главе с ДПЛС в Болонье выиграют наверняка и с большим перевесом. Вышло наоборот – проиграли в пух и прах. Пришел представитель правого центра. Произошел радикальный сдвиг вправо. И не только в «красном поясе», но и во многих других районах Италии.

Таким образом, красное все более розовело, а черное становилось почти белым, но «черного» и «коричневого» в Болонье со времен Б. Муссолини не было.

Болонья – это уникальный город Италии. Всего 86 км по автостраде № 1 отделяют его от Флоренции, 350 – от Рима, 30 – от Модены, но это – словно смена декораций целых цивилизаций, несмотря на близость географическую и историческую. За перевалом через Апеннинский хребет словно и нет духа Флоренции, повеяло Севером. И в архитектуре, и в живописи, и в экономике, и в стиле жизни.

Болонья родилась в IX веке до нашей эры, но как город начала развиваться в VIII – Х, а затем в XII веке нашей эры. Здесь остались следы воинов Карла Великого, Фридриха Барбароссы, Генриха V. Дошедший до нас архитектурный вид Болоньи, ее главных площадей и улиц – Пьяцца Маджора, виа Индепенденца – две наклонившиеся разновеликие башни в зоне университета, относятся к XVI – XVIII векам, а знаменитые семь церквей в византийском духе – к XI – XIII столетиям. А самые большие в мире по протяженности (35 км) галереи – «портикате»? Таких больше нет нигде!

В Болонье (население 435 тыс. человек) меня всегда поражала своеобразная эклектика: здесь был «красный пояс», а мыслили люди самыми настоящими буржуазными образами. Здесь поддерживали А. Оккетту, а симпатизировали Сильвио Берлускони, создавали «красные» сельскохозяйственные кооперативы и был даже Банк кооператоров, а оказывали помощь частным фермерским хозяйствам и т. д.

В Болонье своя особая мода на одежду, обувь. В Болонье самая обильная в Италии пища и выпивают здесь не так, как в других районах Италии. Все по-болонийски. Крепко и со вкусом.

* * *

В последнее воскресенье июня 1999 года состоялся второй раунд административных выборов в местные органы власти в более 50 провинциях и на острове Сардиния. Он закончился настоящим нокаутом для левоцентристских сил Италии. Перчатку подняли правоцентристы С. Берлускони.

Главное поражение – утрата позиций в муниципалитете Болоньи – в традиционном «красном поясе». В первом туре голосований 13 июня 1999 года кандидат левых демократов 39-летняя Сильвия Бартолини не смогла одолеть представителя правоцентристского «Полюса» 55-летнего Джорджо Гуаццалока, а во втором раунде, в воскресенье, и вовсе проиграла ему.

Я вспоминаю, как легко провел аналогичную избирательную кампанию покинувший ныне дворец перед фонтаном Нептуна – резиденцию муниципалитета Болоньи – мэр Вальтер Витали. Он прошел с первой попытки, и получил тогда, в 1993 году, 62 % голосов.

– На нынешних выборах я не выставлял свою кандидатуру по многим соображениям, – объяснял мне Вальтер Витали. – Сейчас следует думать о том, как перестраиваться в условиях сложной внутриполитической обстановки, когда правоцентристские силы уверенно набирают очки. А пока мы, «Оливковая ветвь», явно проиграли. И, наверное, проиграем еще!

Именно об этом говорил и лидер правого центра – партии «Вперед, Италия!» Сильвио Берлускони. Под разными предлогами он предрекал очередной кризис, давал понять, что стоящее у власти левоцентристское правительство Массимо Д’Алемы стало Кабинетом, отражающим интересы меньшинства населения Италии, и поэтому должно уйти в отставку. В стране назрели досрочные парламентские выборы.

Премьер-министр Массимо Д’Алема, находившийся в те дни в Бразилии, не отреагировал на весьма «прозрачные намеки» политического оппонента, но не считаться с серьезностью сложившейся обстановки ни он, ни руководство партии левых демократов, не могли. К удивлению же наблюдателей политсекретарь левых демократов заявил, что его партия не собирается менять стратегическую линию и идет к очередному съезду, намеченному на февраль 2000 года, полная надежд и больших планов.

В чем причины поражений левых сил в избирательной кампании лета 1999 года? Во-первых, это недоучет интересов широких слоев населения, в частности пенсионеров, задержка темпов роста промышленного развития, проблемы занятости населения. И, во-вторых, «балканский бумеранг». Участие в югославской войне ударило по экономике ряда областей Италии, негативно отразилось на состоянии дел в разных отраслях хозяйства – туризме, сфере услуг, на транспорте, в рыболовстве, гостиничном деле и т. д. И во всех этих бедах косвенно винили «левых». Так что результаты июньских выборов – логическое последствие сложившейся в стране обстановки. «Падение Болоньи» и ряда других городов стало в определенной степени закономерностью, справедливым началом серии поражений «левых» – прологом парламентских майских выборов в Италии 2001 года.

Левые – в центр, правые – вперед, «Лига Севера» – в дрейфе…

Административные выборы, прошедшие почти в 90 провинциях и многих городах Италии, вскрыли политические диспропорции, «острые углы» в социальных построениях, в «геометрии» монолитного итальянского общества конца XX века. Вновь проявились итальянские «алогизмы»: на местах – «в низах» – большинство портфелей получили представители правоцентристского блока «Полюс», и также новые политические группировки; в парламенте и правительстве – «наверху», – большинством мандатов в 90-х годах распоряжались лидеры левоцентристского блока. Они уступили позиции на разных избирательных ступенях и теперь должны были срочно перестроить свои ряды. Но каким образом?

Судя по всему, в парламенте и в местных джунтах областей, провинций, коммун, городов партии и движения левого центра – а их около десяти – приложат основные усилия в восстановлении былого утраченного, впрочем и прежде шаткого единства в тени «Оливковой ветви» – политического движения «Уливо».

Попытки «жить отдельно», укрепиться в стенах своих традиционных штаб-квартир и оттуда заявлять о своей активности, закончились полной неудачей. И напротив – правые взяли на вооружение все «агитационно-пропагандистские методы» левых, вышли на улицы и площади городов с плакатами, знаменами, с рекламными шоу и… победили под лозунгами блока «Полюс», партии «Вперед, Италия!» Сильвио Берлускони, который ставил цель свалить левоцентристское правительство Массимо Д’Алемы, добиться проведения досрочных выборов в парламент, предварительно создав острый политический кризис – вероятный финиш левого кабинета во дворце Киджи – резиденции Совета министров Италии.

И, наконец, в «прединфарктном состоянии пребывала так называемая «Лига Севера» – «третья сила», плод политико-экономического и интеллектуального развития Италии конца 80-х и 90-х годов. (Хотя название движения как бы ограничивало границы его действия северным регионам.)

Лига, чей взлет относится к 1987–1995 годам, понесла тяжелые потери в июне 1999 года как на выборах в Европарламент, так и на выборах в местные органы власти в своей же «колыбели» – на Севере Италии. В Беллуно количество избирателей, голосовавших за «Карроччо» («Лигу Севера»), упало с 69 до 20 %; в Роккапьетре – с 62 до 16,5 %; в Сельва Ди Кадоре – с 64 до 13,7 %.

Из 30 млн избирателей за «Лигу Севера» отдали голоса лишь 1,5 млн человек в районах Падании – особой территориально-географической и политико-экономической формации на Севере Италии (по многим положениям эта формация шла вразрез с буквой закона и Конституцией Итальянской Республики, но существовала с разными оговорками, имея свой парламент, униформу, гербы и другие атрибуты государственной и политической власти). Но, думается, старая истина чему-то учит: за что боролись, на то и напоролись. Это сыграло свою роль в новой истории Падании.

Сначала антиримский тон и фронда, разгул сепаратистских настроений (мол отделимся от бедных и неразвитых Центра и Юга Италии, не будем платить налоговую подать Риму-жулику, заживем более зажиточно и привольно, чем швейцарцы, австрийцы и всякие разные немцы) возымели действие, но затем, поразмыслив, многие сепаратисты отпрянули назад, да и перспектив на самостоятельное развитие Падании не оказалось. Нет пути в отрыве от остальной Италии. Даже футбольная сборная Падании, и та выглядела на поле смешной. И никто с ней играть даже не собирался.

«Ридиколо – смешно и этим все сказано», – комментировали журналисты. Но не смешно было лидеру «Лиги Севера» – яркому трибуну Умберто Босси. Теперь ему говорили (правда, в спину): «Проиграл – уходи». А не хочется…

Босси, понятно, уходить с политической арены не собирался. Говорят, что он все-таки всегда носил в правом кармане брюк заявление об отставке. Но руку держал в левом, откуда извлекает разные планы того, как реанимировать и преобразить «Лигу Севера». «Ныне о никаком сепаратизме и речи быть не может», пытался он сдержать «на ручном тормозе» свободное падение Падании. «Да, по нашим мыслям и духу, мы паданцы, но это – определение политическое, а не этническое. Мы – итальянцы, увы, но только все в зеленой форме. «Карроччо» подняло и несет знамя преимущественного развития североитальянских зон. А для этого в каждой конкретной области на севере страны следует точно выбирать тактических попутчиков и стратегических партнеров, вместе с которыми до поры до времени следует входить в местные органы власти», – формулировал свое новое политическое кредо «Иль сенатур», как часто называют в Италии сенатора Умберто Босси.

Например, в области Пьемонт он рекомендовал «лигистам» Кунео и Алессандрии группироваться с правоцентристами. В Эмилии-Романьи по футбольному «плассироваться», ориентируясь на перестройку в рядах левого центра. И вообще «голос избирателя, – говорил он, – ломкая карта». Голоса избирателей не надо держать в холодильнике, их следует превратить в постоянно действующий дефицит, в «полезные голоса и крепнущие связи». Все эти заявления – крылатые слова и мысли из левого кармана. Из правого – заявление об отставке – он так и не вытащил и не вытащит. Но вспомнил, видимо, о старых приемах, которыми в 20-х годах был силен дуче Бенито Муссолини: он как бы призывал паданцев «заставить» его, Босси, пойти на решительные действия, а он в свою очередь «заставит» всех паданцев следовать в «зеленой форме» в его политическом форватере, по его ориентирам.

Впрочем, тактика и практика эта не нова.

Благодаря подобной тактике Босси уже в 1987 году прошел в сенат; в 1992 году укрепил позиции своей депутатской группы в центральном парламенте (55 мандатов в палате депутатов и 25 – в сенате. Для организации отдельной депутатской группы в парламенте необходимо объединение 20 и более депутатов из одной политической партии). В 1994 году пятеро членов «Лиги Севера» вошли в качестве министров в первое правительство Сильвио Берлускони. Роберто Марони стал министром внутренних дел и вице-премьером. Сам же Босси предпочел не отягощать свои руки никаким портфелем и оставил свой путь свободным и открытым для любых будущих маневров.

Уже летом 1994-го Босси и Берлускони вступили в схватку на «коротких ножах», Лига искала и нашла контракт с левоцентристами и бывшими демохристианами на знаменитом «обеде с рыбными блюдами». Но это не был переход Босси из одного лагеря в другой. Это было время громкого «похода в долину По», провозглашения «независимости Падании». На парламентских выборах Лига выставила свои «штандарты», смысл которых в особых позициях: «Ни с Римом “Полюса”, ни с Римом “Оливковой ветви”. Сами себе – голова!».

Плавание «Лиги Севера» между «двумя водами» было сначала достаточно успешным, пока в рядах Лиги не произошло расслоение: одни стали выступать за продолжение самостоятельного «индепендентистского» движения, другие видели себя уже в министерских креслах рядом с левоцентристами; третьи отдали предпочтение правому центру С. Берлускони. Что касается самого Босси, то он остался верным себе: «Не принуждайте или, наоборот, принуждайте меня, а я буду принуждать остальных», – повторял он свой отработанный рефрен. Так или иначе он – за альянсы. С кем, когда и как, – это покажет время. Но Берлускони, пожалуй, был перспективнее других, с большим карьерным багажом.

Трудным был период упрощения политических формул, гербов и лозунгов. Если с призывами и «лозунгами наоборот» – все казалось бы ясно (правые действовали по «правилам» левых, левые оказывались затянутыми в военные действия и брали на себя сложные обязательства в связи с миротворческими функциями в Косово, решением проблем беженцев, иммиграции и т. д.), то с «гербами» дело обстояло совсем неоднозначно.

Для выражения исходных позиций и для привлечения сторонников герб или политический знак-символ, понятно, всегда необходим. В Италии различных гербов-символов политических партий и движений развелось к лету 1999 года более 60, из которых 58 были утверждены комиссией МВД. Возникла «великая» буза-путаница: повторение знаков-символов – гвоздик, львов, красных знамен, ослов и различных эмблем – с самого начала запутало многих избирателей, которые порой не знали, за чей знак отдать свой ставший столь ценным и желанным голос. Это, пожалуй, первыми поняли левоцентристы Массимо Д’Алемы. Они начали зондирование в парламенте, поиск выхода, временно потерянных путей, приведших их к потере в 1994-м голосов, а затем их переход в левоцентристскую группировку «Оливковая ветвь», которая так легко растеряла множество «очков» в 1999 году. Всестороннее зондирование развернулось на территориях Лиги Умберто Босси.

Политики считают, что любые выборы – президентские, парламентские, муниципальные – могут служить особо чувствительным реактивом – «лакмусовой бумажкой», определяющей расстановку политических сил. И в целом они не ошибаются, хотя нюансов может быть не меньше, чем цветов радуги. Особенно в Италии, где количество политических партий и группировок зашкаливает далеко за двадцать, а «индивидуалов-политиков», со своей программой и правительством, где он по меньшей мере премьер, министр финансов, обороны или иностранных дел, можно найти в каждой второй семье на Апеннинах, Сицилии и Сардинии. Ищи – должно быть!

Неудивительно, что на административных (1999 года) выборах, на которых переизбирались 421 коммунальный совет, мэры 15 крупных и средних городов, за 39 кандидатов было подано по одному голосу, а за 67 – ноль, то есть, видимо, даже сам кандидат не решился проголосовать за самого себя, хотя не прекращал ни на секунду чувствовать себя самым достойным, находящимся в полной оппозиции всем и потому оставшимся непонятым всеми. Это и есть один из многих итальянских «исторических» и национальных парадоксов и конфликтов.

После Второй мировой войны и разгрома фашизма в Италии сложились два основных противоборствовавших блока. С одной стороны, христианские демократы, количество которых достигало в период расцвета, в 50–80-е годы, около 2 млн членов; и с другой – коммунисты, которых насчитывалось более 1,5 млн. Другие партии (социалисты, социал-демократы, республиканцы, либералы и т. д.) на разных этапах играли разную роль, но всегда вынуждены были плыть по фарватеру христианских демократов, иногда быть их попутчиками, но, как правило, решительными противниками коммунистов, включая и тех, кто оставлял или терял «ортодоксальные» позиции, с точки зрения кремлевских лидеров, был затянут «в болото оппортунизма и ревизионизма», для кого «пролетарии всех стран» больше или не существовали или забыли, что надо объединяться, а трудовое крестьянство упорно превращалось в фермеров, бюргеров с капиталами в банках, «обуржуазившихся» даже в рамках «красных кооперативов» (особенно на севере Италии).

Иначе говоря, ко времени падения Берлинской стены в Италии также произошли два исторических краха: распалась на мелкие осколки главная буржуазная партия христианских демократов, не уберегла единства марксистских рядов и Итальянская компартия, изменившая и свои символы и свое историческое название, переродившаяся в Демократическую партию левых сил, сошедшую с рельс классовой борьбы. Но возникла Партия коммунистического воссоздания, пытавшаяся сохранить реликвии и дух революционного прошлого, перенести их в бурное настоящее и в будущее, что многие именовали тяжелыми, как камень, словами «анахронизм и реликт» истории.

Но начнем не с реликта, а с ДПЛС, которая, как говорил ее генеральный секретарь Массимо Д’Алема, уже не была партией оппозиции, а входила в Палаццо Киджи (резиденцию правительства) не со служебной двери, а с парадного подъезда с важными министерскими портфелями. «Изменился мир, изменились и мы», – утверждал Д’Алема и, наверное, он был по-своему прав. Уходили в историю одни из основателей ИКП: узник фашистских застенков Антонио Грамши и Пальмиро Тольятти, которого вспоминают в печати то как активного деятеля Коминтерна, спокойно взиравшего на сталинские «ГУЛАГи», где «гостили» не без его ведома и некоторые итальянские граждане, то как «справедливого человека мирового значения». Так покрылась красными знаменами площадь Сан-Джованни перед кафедральным собором в Риме, когда в августе 1964-го Италия хоронила «Лучшего» (партийный псевдоним Тольятти) – лидера коммунистов, видного политического деятеля, одного из руководителей движения итальянского Сопротивления против фашизма.

…Площадь Сан-Джованни так политизирована, что ее называли «красной». Но после того, как в 1978-м «Красные бригады» убили Альдо Моро и на этой площади собрался миллион итальянцев под флагами христианских демократов – белыми полотнищами со щитом и крестом – площадь стала «белой».

В 1984-м здесь же, на площади Сан-Джовани, вновь реяли красные знамена. В этот раз на похоронах Энрико Берлингуэра – генсека ИКП, утвердившего «независимый курс от КПСС». Но никто тогда не мог представить и тем более предвидеть (включая Михаила Горбачева), что партия рабочего класса и трудового крестьянства Италии всего через пять лет забудет о принципах классовой борьбы, изменит свое историческое название и цели, партийные символы и знаки.

Что, потух в Италии «красный коммунистический костер»? Для ДПЛС, ставшей «нормальной» партией социал-демократического толка, вошедшей в составе левоцентристского блока «Уливо» («Оливковая ветвь») и в парламентское большинство, и в коалиционное правительство Романо Проди, думается, что потух. Этот «красный костер» над ветвями раскидистого зеленого дуба (символ ДПЛС) оставил лишь пепел, из которого не восстанет Феникс – или точнее память о прошлом и разных «перманентных революциях» (троцкизм в Италии всегда был крепок, и о Льве Давыдовиче на Апеннинах не забывали, особенно после его насильственной смерти).

Конечно, лидеры старых коммунистов повсюду, и в Италии тоже, не сразу становились суперавторитетными «мумиями». На это требовалось время. Теперь с «мумификацией» ведется активная борьба. Изменился и облик лидера экс-коммунистов. Генсек ДПЛС Массимо Д’Алема сменил скучный коричневый костюм на модный наряд, который ему шил по заказу неаполитанский портной Луиджи Чиммино. О Массимо Д’Алеме теперь говорили, что он одет с иголочки, как «большой буржуа» (в Италии по одежке встречают). Ему бы оставалось только изменить… улыбку. Но это, видимо, вне его сил и эстетики. А в остальном 50-летний Д’Алема – любитель парусного спорта и футбола, носит красную майку под № 9, владелец нового дома в фешенебельном римском квартале – создал такой имидж, с которым можно было подумать и о политических планах самого высокого государственного полета. Впрочем, как известно. плох тот солдат, который… А Д’Алема метил и в президенты.

И в этом смысле участие ДПЛС в «Уливо» – самый удачный ход. В больших городах – Риме, Неаполе, Милане, Флоренции, Венеции, Генуе, Болонье – муниципалитеты сильно порозовели и «красными» их теперь никто не называл.

Всего четыре года назад 1995–1996 годах в Неаполе Антонио Бассолино, поддержанный несколькими партиями, набрал 55,6 % голосов на выборах и с трудом победил одну Алессандру Муссолини (44,4 %) – внучку дуче, представлявшую прежде всего себя, а также партию «Национальный альянс» (бывшую MSI – «Итальянское социальное движение». В ноябре 1997-го Бассолино спокойно проводил воскресный вечер с супругой Анной-Марией во дворце Сан-Джакомо, зная, что более 70 % голосов избирателей у него в кармане. Считали? Не исключено, что всего через пару лет для Бассолино будут созданы все необходимые условия, чтобы он перебрался на двести километров севернее – в Рим. Спрашивали не на место ли Д’Алемы? А куда Д’Алема? Намекали, что он будет бороться за самое высокое кресло в Италии. В больших городах Италии кто-то нашел интересную философскую формулу: здесь на выборах побеждают уже не партии, а яркие личности, приводящие с собой в джунты честных, свободных и способных деятелей, которых в Италии тоже дефицит…

Но такова репутация мэра Рима Франческо Рутелли. В его команде самое сильное звено – представители ДПЛС. «Им, – как писала газета “Джорнале”, – теперь уже не надо взывать к “пониманию” цивилизованного общества, они уже там…» Появилась «другая сторона Луны». И представителям экс-красных нет необходимости вести по-старинке «пропаганду» только в пользу своих идеологических сторонников, а можно уже смотреть шире и свободнее, вовлекая в левоцентристский блок новых членов-прогрессистов, даже из числа бывших христианских демократов, получая симпатии временных попутчиков. Благодаря такой политике уже произошел качественный сдвиг: если совсем недавно говорили о «болезни левых сил», то теперь на всех уровнях стали говорить о «тяжелой болезни правых, которая угрожает дойти до такой степени сложности, что крайне правых в Италии совсем не останется». Исчезнут, как… динозавры. Это, конечно, не означало, что все «пожары» потухнут, наступит «мир и благодать», экс-коммунисты, сгладят все конфликтные углы. Резких поворотов еще будет немало. Но не так слаб правоцентристский блок «Полюс» Берлускони-Фини. Конечно, встанут многие труднорешаемые «задачи», например Умберто Босси и «Лиги Севера», новоявленной Падании. На выборах мэра в Венеции Босси, правые и другие на голову проиграли «Уливо». «Оливковую ветвь» представлял философ Массимо Каччари, легко собравший в городе дожей более 55 % голосов и, как говорили мне венецианские политики, за его «черную бороду» боролись не столько экс-коммунисты, близкие по духу Каччари, а все попутчики-прогрессисты. В результате в городе на лагуне – Венеции – у власти левый центр, где «Оливковая ветвь» нарядно украшена «листьями дуба». Подобная же ситуация, сложилась 30 ноября 1999 года на Сицилии, в Палермо.

А что же другой «реликт» – Партия коммунистического воссоздания? Слово «реликт», наверное, звучит несправедливо, ибо реликт не может быть воссоздан или возрожден. Партия Армандо Коссутты и Фаусто Бертинотти, говорили мне лидеры ПРК, – это партия «альтернативы», а не «альтернанцы» (какого-либо чередования), создания видимости смены программы, некоего политического полупериода. 330 членов политического комитета ПРК – «твердые искровцы» – тоже далеко не едины в своих планах и воззрениях. Здесь свой партийно-политический «коктейль»: от левых – «францисканцев», умеренных – сторонников Коссутты, до правых – «улучшителей», даже сталинистов и троцкистов.

О Фаусто Бертинотти в разных кругах говорили как о «держателе пальмовой ветви» элегантности, о самом шикарном и аристократичном политике, красиво грассирующем «р», но от его одежды и внешнего вида нарцисса почему-то «сильно отдавало нафталином». 73-летний Армандо Коссутта – выдержанный партийный функционер, теоретик и практик. Внутри ИКП всегда было минимум «два течения», которые крайне редко выходили на поверхность, повиновались жесткой дисциплине. Но в «низах» привыкли говорить так: «Бертинотти – душа и сердце ПРК; Коссутта – мозг и разум партии». И я это чувствовал, выступая с ними на семинарах и форумах.

В отличие от ДПЛС Партия коммунистического воссоздания готова была при определенных политически особо складывающихся обстоятельствах и, опираясь на 8–10 % голосов избирателей покинуть левый центр, создать качественный дисбаланс в парламенте и привести таким образом к правительственному кризису. Иначе говоря, заставить повиснуть в воздухе «Оливковую ветвь». Это могло случиться во время кризиса в октябре 1997 года.

Учитывая такой вес ПРК в конкретных итальянских условиях общественной жизни, эту силу и называли партией альтернативы, а не партией простой «смены полупериодов»…

Но все-таки, на мой взгляд, обе партии – ДПЛС и ПРК – потеряли прежние политические «зубы» и не примыкали (раньше сказали бы: «возглавляли») к разным выступлениям протеста различных групп населения Италии. Например, в 100 городах около 500 тыс. сельскохозяйственных рабочих выступило против экономической политики правительства. 60 тыс. тракторов и разных тяжелых машин перекрыли улицы и площади. Можно только представить, как еще недавно в подобной ситуации поступили бы коммунисты, даже во времена Алессандро Натты или Акиле Оккетто (ушел с поста генсека в июле 1991 года, назвал переименование ИКП в ДПЛС «болонизацией» партии, имея в виду город Болонью, где разворачивались политические события и дискуссии по развалу ИКП).

Получила новый вид и содержание, перешла на другой язык и газета коммунистов «Унита». Но если еще в 1995-м тираж «Униты» доходил до 365 тыс. экземпляров, то в 1999-м – едва до 80 тыс. Съехал корреспондент «Униты» и из Москвы. Дело дошло до таких нелегких отношений между издателем и журналистами, что последние даже заявляли о своем решении объявить забастовку – впервые за всю 75-летнюю историю газеты коммунистов со времени ее основания Антонио Грамши.

Политическая картина в Италии никогда после Второй мировой войны не была однозначной, но накануне XXI века расстановку сил эксперты сравнивали с испытанием новых двигателей и конструированием новых линий автомобилей «Фиат» на третье тысячелетие. То и другое особенно важно для Рима и периферии, а также далеко за пределами Италии.

* * *

Оказывается, революции необходимы всем. Даже самым заскорузлым бюрократам. В Италии это поняли давно и на всех уровнях бюрократической лестницы, но решение о реформах в органах государственной администрации было принято в сенате только 11 марта 1999 года и еще неизвестно, как оно выдержит проверку не на бумаге. А негативный опыт был: в течение девяти месяцев с 10 июля 1997 года правительство в муках «выдавливало» из себя декреты-постановления. Цель – сократить число действовавших законов в стране: со 150 тыс. до 6 тыс. А 400 «самых бюрократических» законов предстояло устранить одним сильным и решительным ударом, выбить из «лунок» крючкотворов-законников так называемого римского права.

«Принцип» аппаратной деятельности: если одним делом занимаются двое (или два ведомства), то это значит, что один из двух – лишний, его бы и сократить. Да не тут-то было. Куда в таком случае направить массу чиновников?

В будущем в Италии должны остаться в Совете министров только министры юстиции, обороны, внутренних и внешних дел, социального обеспечения, почт, авто– и железнодорожного транспорта, школ, культуры. Все остальные функции должны быть возложены с 2000 года на областное, провинциальное и коммунальное местное руководство. Например, зачем Совету министров ведать вопросами спорта, производства, распределения? Все они могут быть решены на более низком уровне, без создания министерских лабиринтов, этажей власти.

В 1996 году на Апеннинах насчитывалось свыше 50 тыс. различных государственных учреждений. Если исходить из правила «третий – лишний», то расходы можно безболезненно сократить на треть.

В Италии началась «революция против бюрократов», но станет ли после этой революции бюрократов действительно меньше, покажет постреволюционное время, которое так и не приходит ни при левых, ни при правых. Все в центре, все по-прежнему. Не посеяв, урожай не соберешь.

* * *

Как складывались отношения в стане «Оливковой ветви» – политических противников-оппонентов Сильвио Берлускони? Противоречия между «Уливо» и «Полюсом» были острыми, но «не классовыми», как когда-то между ИКП и ХДП, например. Нынешние противоречия возникли и продолжаются и из-за борьбы за власть внутри буржуазного общества. Причем С. Берлускони уже нашел «ключи» к умам крупной и средней буржуазии, начал завоевывать симпатии и поддержку в так называемых «базовых кругах общественности». В этом была характерная особенность обстановки в Италии 1998–1999 годов, 2001–2004 годов. Чем ответила «Оливковая ветвь»?

«День Фауста»

Великий Киплинг вывел неопровержимую истину: «Один итальянец – прекрасный человек; два итальянца – участники ожесточенного спора; три итальянца – три партии, которые не могут договориться». Словно следуя этому неписанному правилу, в послевоенный период итальянцы широко создавали и ловко разваливали политические партии и коалиции, вели жаркие баталии в парламенте, пережили больше чем все другие европейцы вместе взятые политических кризисов (59!), сменили более 50 кабинетов министров в старинном дворце Киджи. И один из них – 9 октября 1998 года – чисто в духе «киплинговой формулы».

Представьте ситуацию, когда у каждой из примерно 20 партий – свои цели, задачи и амбиции. Единства при таком положении – не жди!

875 дней в палаццо Киджи продержалось левоцентристское правительство Италии во главе с Романо Проди – самое продолжительное по времени после кабинета Б. Кракси (1058 дней в 1983–1986 годах). Сражения в стенах парламента между представителями правившей коалиции «Оливковая ветвь» («Уливо» Романо Проди) и оппозиции «Полюс» («Поло» Сильвио Берлускони) не прекращались ни на один день. В октябре 1998 года напряженность достигла «стадии возгорания»: дважды не принимали проект финансового закона на 1999 год – основного документа, определявшего направления хозяйственного развития и бюджет. Чтобы спасти Кабинет, в соответствии с Конституцией, использовался последний шанс – голосовалось доверие правительству.

И здесь левоцентристский блок «Уливо» ожидало трагическое, можно сказать, шекспировское фиаско.

В палате депутатов итальянского парламента – 630 депутатов. Оба блока отдали команду «свистать всех наверх», прибыть всем в Рим во дворец Монтечиторио (Палату депутатов) для голосования 9 октября по вопросу о судьбе правительства. Прибыли 625 обладателей мандатов. Не смогли приехать из-за состояния здоровья два депутата от оппозиции, молодая кормящая мать Ирэне Пиветти – бывшая председатель палаты депутатов XII созыва (особых симпатий к «Оливковой ветви» она не питала, не высказывалась и в поддержку «Полюса»), один депутат «спешил» в Вечный город на трансатлантическом теплоходе и, наконец, один проговорил по переносному телефону во дворике парламента, опоздал и не был допущен к голосованию (тоже от оппозиции).

Подсчет голосов велся с переменным успехом и на самом финише 312 депутатов сказало правительству «да» и ровно столько же – 312 – «нет»! Последним был должен высказать свой «приговор» депутат Сильвио Лиотта, избранный в парламент от партии «Вперед, Италия!» («Полюс»), затем перешедший к «противнику» – в движение «Обновление» (блок «Оливковая ветвь»). И вот Лиотта говорит 313-е «нет», одним голосом разбивая Кабинет министров, становясь сразу известным всей Италии. Кто-то кричал ему: «Иуда», кто-то благодарил, кто-то обещал в будущем поддержку… Победа оппозиции с разницей в один голос! Такого еще, пожалуй, не бывало в практике парламентов ни одной страны мира. Оппозиция отправилась праздновать победу в римский «Гранд отель». Экс-премьер Романо Проди, по словам главного союзника – лидера Демократической партии левых сил Массимо Д’Алемы, в узком кругу съел любимую пасту – «лапшу-тальятелли» и отправился домой, чтобы в скором будущем ездить… на велосипеде. (Для пропагандистских целей в период избирательной кампании он предпочитал велосипед и автобус, успешно участвовал в выборах 1999 года в Европарламент.)

При анализе обстановки все увидели, что решающую роль в падении Кабинета Р. Проди на последнем этапе сыграли депутаты от Партии коммунистического воссоздания. На политсовете в римском отеле «Эрджифе» произошел раскол партии. 21 депутат во главе с председателем партии, старейшим коммунистом Армандо Коссуттой поддержали «Оливковую ветвь»; 13 сторонников генсека Фаусто Бертинотти сказали свое «нет» «Уливо», слившись таким образом с победившей правоцентристской оппозицией «Полюс». «Аптекарские весы» политики очень чувствительны.

Произошел типично итальянский парадокс: «левые» сбросили «левый центр», чем в конечном счете действовали на руку правым – «правому центру». Как это войдет в историю Италии? Как «День Фауста», двусмысленно заметил Армандо Коссутта, покидая зал заседания в палаццо Монтечиторио…

Какие выводы из создавшегося положения можно было сделать? В стране начался острый политический кризис. Премьер Проди заявил Президенту Италии о своей отставке, а затем очень долго говорил по телефону. Глава государства отменил запрограммированную поездку в Вену, немедленно начал консультации в поисках выхода из кризиса и формирования нового Кабинета министров. По протоколу, после консультаций с бывшими Президентами Итальянской Республики, председателями сената и палаты депутатов парламента, лидеры ведущих политических партий подобрали кандидатуру на пост председателя нового правительства.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.