1. Эй, кто там, у руля?

1. Эй, кто там, у руля?

Еще до того, как распался Советский Союз, и Россия стала независимой, во весь голос заговорили о том, что пора незамедлительно и решительно реформировать оставшуюся в наследство от СССР экономику. Намерение вроде бы самое похвальное: советские фабрики и заводы (а также издательства и киностудии) форменным образом шлепали свою продукцию, не обращая ровным счетом никакого внимания на пожелания потребителя. Ни малейшей гибкости, ни даже поверхостного изучения рынка, вместо этого – планы, жестко утвержденные на несколько лет вперед, премии, получаемые не за удачную продажу произведенного, а за количество… ну и всякие прочие уродства.

Безусловно, от старых порядков следовало отказаться. И нет ничего страшного в том, что новую экономику откровенно хотели сделать частной, капиталистической. Какой-то части идеалистов это было, разумеется, неприятно, но к катастрофе подобная реорганизация отнюдь не вела. К тому времени во всех странах, которые принято называть «развитыми», уже существовали сложнейшие, четко проработанные пакеты законов, а также множество серьезных учреждений, заставляющих «частника» играть по правилам. Собственно, все эти законы сводятся к одной-единственной короткой фразе: «Максимум честной игры».

(Очень неплох в этом плане, кстати, израильский опыт. Мне довелось говорить с человеком, который уехал из Израиля, матеря «историческую родину» почище любого антисемита. Дело оказалось в следующем: желая поднажиться, данный индивидуум перепродал кому-то парочку холодильников, деньги получил, естественно, «черным налом» и не заплатил ни шекеля налогов. Какая-то добрая душа стукнула в налоговую. Пришла суровая дамочка, не слушая никаких объяснений, тщательно измерила сантиметром квартиру и вычислила свободную площадь. Потом рассчитала, сколько на ней уместилось бы холодильников (штук тридцать, кажется) – и выписала квитанцию о немедленной уплате налога в таком размере, как если бы виновник продал именно тридцать холодильников. И объяснила безрадостные перспективы, ожидающие того, кто вздумает не заплатить. Судя по неподдельному бешенству, с каким мой собеседник вспоминал эту историю, анекдотом тут и не пахнет…)

Короче говоря, наиболее правильным в такой ситуации, то бишь в период коренной ломки старого уклада и постройки новой экономики, было бы, плюнув на исконную российскую самобытность, попросту переписать один к одному кое-какие американские законы и ратифицировать их на высшем уровне, а нарушителей прессовать жесточайшим образом на американский или германский манер. По уму надо было бы делать именно так. Ну так это ведь если по уму…

Однако никто из типусов, громогласно призывавших «войти в мировое сообщество», почему-то ни словечком не заикнулся миллионам сограждан ни о сегодняшних американских реалиях, ни о тех (по-настоящему отличных!) программах, с которыми выходили из кризиса Америка – в 1929 г., или Германия – в 1948 г., или Япония – после Второй мировой. А ведь тот, кто публично объявляет себя экономистом, не только должен, он просто обязан знать зарубежный опыт!

Благо не было недостатка и в серьезных западных консультантах, готовых помочь строить не дикий рынок, а цивилизованный капитализм. Видный американский экономист русского происхождения Василий Леонтьев, лауреат, между прочим, Нобелевской премии, открыто говорил, что готов помочь совершенно бесплатно, если его попросят власти новой, демократической России.[1] Однако Леонтьева отчего-то в Россию не пригласили! Зато по стране с большим успехом гастролировал некий эмигрант, ныне иностранный профессор – и совершенно серьезно (совершенно серьезно!) вещал со страниц демократических газет, что во времена Сталина где-то в глуши закопали медный брус в 400 километров длиной, и если брус этот сейчас выкопать и продать, то каждый россиянин в натуре станет крезом. И нет чтобы отвести заезжего профессора к психиатру – напротив, его бред старательно тиражировали. И ведь это далеко не единственный пример!

Ну а параллельно, как уже упоминалось, страну кормили дутыми сенсациями из жизни прежних партийных вождей, разносили в пух и прах сначала Сталина, потом Ленина, и подавляющее большинство наших сограждан, вместо того чтобы подумать о зарубежных примерах решения экономических проблем, день да ночь пересказывали друг другу на кухнях содержание разоблачительных статей и телепередач…

Объяснение столь странным провалам в памяти сегодня может быть только одно: уже тогда, в 1991 году, некоторое количество российских граждан составило проработанный план Великого Хап-ка – присвоения немногими общего достояния. Коли уж советская экономика должна стать частной, то свою долю обязан получить каждый: ведь та материально-техническая база, что имелась на момент провозглашения российской независимости, не с небес свалилась, а была создана трудом всех.

И вот тут-то мы вплотную упираемся в Главную Загадку Перестройки. Кто они, эти люди, подготовившие и осуществившие Великий Хапок? Нам пытаются втюхать, что это не то Гайдар с Явлинским, ласково прозванные «мальчиками в розовых штанах», не то младшие научные сотрудники, раньше других смекнувшие, чем и откуда пахнет и какую рыбку лучше ловить в тщательно взбаламученной водичке… А то и вообще на ЦРУ валят – дескать, они, гады заокеанские, все подготовили, нашпиговали страну агентами влияния, а наш КГБ прошляпил, пока с диссидентами боролся.

Однако все эти деятели есть и в Америке – и свои «мальчики в розовых штанах», и ловкие аферисты, и иностранные шпионы. А вот таких пертурбаций нет! Почему? Да потому что всей этой публике воли не дают. А у нас – дали…

Это ж какую силищу, какую властищу надо иметь, чтобы из всех возможных законов выбрать те, что работают исключительно на Великий Хапок! Так обработать население, чтобы оно не то что не протестовало, не то что не безмолвствовало, а чуть ли не в ладошки чтобы хлопало: «Хапайте, родимые, хапайте! Ай молодцы! Ах надежда вы наша и опора!» И чтобы, наплевав на все, провести корабль тем курсом, который им нужен. Чтобы все это обустроить, надо не у бочек с сухарями подъедаться и не на мачте впередсмотрящим торчать: тут надо стоять у руля!

Еще раз, большими буквами: НАДО СТОЯТЬ У РУЛЯ!

Только так. И никак иначе.

А теперь вернемся назад, в год 1953-й. Те, кто читал «Ледяной трон», поймут, о чем я говорю. Для тех, кто не читал, повторю: летом 1953 года в Советском Союзе произошел партийный переворот, в результате которого была установлена диктатура партийного аппарата. Сталин пытался отстранить партию от управления страной, но потерпел поражение. И, избавившись от вождя, аппарат начал управлять державой.

Правда, оказалось, что дело это далеко не такое простое, как виделось со стороны. Пока штурвал держал Сталин, все казалось легко. А когда у рулевого колеса встал полномочный представитель оного аппарата, кренделя начались один другого круче. Развалили сельское хозяйство, едва не начали ядерную войну, угробили целинные земли – ну да страна у нас богатая, хлебушек можно и в Канаде за нефть купить, а что до войны – так ведь не началась же! Обошлось!

Когда лысого придурка поперли в отставку, у руля, к счастью, стали люди все же поумнее. Чуть-чуть поумнее. Но не настолько, чтобы выправить все навороченное за десять лет предыдущего правления. Да не очень-то и хотелось. Ибо не было у дорвавшегося до власти аппарата настоящего мотива. Аппарат дорвался до вожделенного – аж до самой конституцией закрепленного права руководить и направлять, при этом ни за что не отвечая и имея все номенклатурные блага и привилегии. Особо пупок надрывать на работе нужды не было – еще в сталинское время страна получила такой толчок, что катилась вперед вроде бы и сама по себе. А то, что она при этом интенсивно разлагалась прямо на глазах – так оно еще и лучше. Поскольку при гниении тепло выделяется. А к вони – к вони и притерпеться можно.

И сказал Аппарат, что это хорошо, тепло и мухи не кусают…

А потом, к середине 80-х, в одной точке пересеклись несколько процессов. Во-первых, движение по инерции закончилось, и телега встала. Поскольку ни на какую самостоятельную деятельность партаппарат не способен в принципе.

Во-вторых, народу такая житуха осточертела до волчьего воя. Народ хотел перемен. Все равно каких, лишь бы выбраться наконец из этой окончательно сгнившей, смердящей кучи. Капитализм так капитализм, хрен с ним, лишь бы что-то новое. О том, что это новое может обернуться такими «благами», как голод и безработица, тогда никто не думал. Ибо единственное, что партаппарат умел в совершенстве, так это… Даже не мозги пудрить, а поддерживать в народе одну-единственную святую уверенность идиота – что все, конечно, не в кайф, но правительство наше, власть наша о нем, о народе, уж как-нибудь позаботится.

А в-третьих… Власть наша – она ведь тоже хотела перемен.

Брежневское время называли геронтократией. Властью стариков. Однако была у этих стариков одна совсем неплохая черта: умеренность в желаниях. Да, были у них спецраспределители, спец-пайки и прочее. Да, было у Брежнева шесть автомобилей. Но ведь не шесть же автомобильных заводов, правда? Как говорится в рекламе, почувствуйте разницу!

Но у стариков подрастали дети. И биологические, которых они всеми силами старались пристроить на местечки потеплее. И духовные, выбившиеся из низов. И этим жадным воронятам уже было мало пайков, дач и загранкомандировок. Тем более в командировках этих они увидели много такого, чего на родине при существующих порядках были лишены навсегда.

Нет, не магазины, ломящиеся от колбасы и прочих деликатесов. Это приманки для всякой интеллигентской мелочи, которая потом взахлеб станет расписывать сие изобилие в «Огоньках» и «Московских новостях». И не особняки в Лондоне, и не виллы на Канарах. Это будет морковка для так называемых «новых русских», чернорабочих перестройки.

Каждый смотрит со своей колокольни. Кто-то видит колбасу. Кто-то виллу. А кто-то – заводы, газеты, пароходы. Финансовые империи. Транснациональные корпорации. И все это – в частных руках.

А оглядываясь, эти последние видели громадную неподеленную страну. Где все это – заводы, газеты и пароходы, нефтяные комплексы и железные дороги – валялось на земле просто так. Только руку протяни.

О чем не задумывались отцы, о том стали размышлять сыновья. До внуков мы еще не добрались, погодите немножко…

Планировать Великий Хапок мог кто угодно. Но осуществить – только одна сила. Те, кто сидел в Кремле. И не зря начало перестройки приходится на смену власти именно по возрастному принципу. Брежнев, Черненко (об Андропове особый разговор) – были стариками. Горбачев – молодым.

Другое поколение.

Не имеющее даже тех жалких остатков совести, что местами наблюдалось у прежнего.

Оно-то, молодое, и срежиссировало Великий Хапок. И, надо сказать, не без умения.

Приемы были грубыми, но эффективными.

Давайте вспомним, с чего все начиналось.

Сейчас время Горбачева привычно связывают с антиалкогольной кампанией. Мол, это был клинический идиотизм, который окончательно подорвал экономику.

Позвольте не согласиться. В определенном ракурсе это был гениальный ход. Да, мужикам нашим кампания «За трезвость жизни» сильно не понравилась… А их женам? Как вы думаете? А? Статистика показывает: не меньше 80 % читателей книг – женщины. И прихожан церквей – тоже. И к избирательным урнам идут тоже большей частью женщины.

В 1985 году еще и слова такого – «электорат» – в обращении не было. А Горбачев уже набирал голоса избирателей – для стартового толчка.

Но с незабвенным Михайлой Сергеичем связан еще один процесс, о котором сейчас, после бомбардировок Югославии и прочих подвигов нашего тогдашнего примера для подражания, стараются забыть. Он ввел мораторий на ядерные испытания. Односторонний. Дав тем самым надежду, что обойдется без ядерной войны. И это была такая гиря на весы популярности, что десять антиалкогольных кампаний не перевесят. Именно после этого он стал «человеком столетия», голубем мира.

Да, но… Кто-то же раскручивал атомную истерию. Кто-то писал газетные статьи, снимал все эти «Письма мертвого человека». А кто-то давал на это добро. То есть готовил гениальный, безошибочный ход, давший Горбачеву то, что по-умному называется «кредит доверия». А кто-то ведрами лил грязь на Сталина, предавая гласности историю его «преступлений». Дымовую завесу ставил. А кто-то распинался в путевых очерках о преимуществах капитализма.

Слаженно работали. Как одна команда… Только почему «как»? Это и есть одна команда! Кого из «прорабов перестройки», тех, кто гнал все эти волны, ни ткни, простых людей не найдешь. Сплошь внуки репрессированных аппаратчиков, сыновья профессоров марксизма-ленинизма, члены ЦК или, на худой конец, обкома ВЛКСМ. От каждого ниточка уходит в то, что в те же годы стали называть словом «номенклатура». Хитро иной раз запрятанная ниточка. Вот к примеру: что на первый взгляд может быть общего у изрыгающего потоки грязи «историка» и писателя Антонова-Овсеенко, сына расстрелянного большевика, отсидевшего пятнадцать лет в лагерях, и Егора Гайдара, внука популярного писателя, сына профессора марксизма-ленинизма? На первый взгляд – ничего. Гусь серый и гусь белый, а порода-то одна! Те еще гуси…

Нынешние олигархи еще протирали штаны на комсомольских собраниях, когда к делу приступили режиссеры Хапка. Первые законы, предваряющие будущую реформу, появились аж в 1987–1988 годах: «Закон о кооперации» и «Законодательство о коммерческих банках». И тут же, как грибы после дождя, выросли первые кооперативы и банки. Из недр ВЛКСМ появились так называемые ЦНТТМ – центры научно-технического творчества молодежи. Именно они позволили зародиться и окрепнуть комсомольско-номенклатурному бизнесу – и это уже были не дети, а внуки хрущевских аппаратчиков.

Одним из тех комсомольских функционеров, удачно вытянувших свои первые деньги из государственного бюджета, был Михаил Ходорковский.

Олигархи лишь подбирались к своим первым тысячам, когда Артем Тарасов, мгновенно сориентировавшийся и понявший все прелести посредничества, на весь СССР объявил, что зарабатывает 3 миллиона рублей в месяц (для справки: уровень зарплаты тогда был 100–200 рублей в месяц. Не тысяч, а именно рублей!). И показал с телеэкранов свой партбилет, где в графе «партвзносы» значилось: 90 тысяч рублей. Страна, в которой даже слово «бизнес» было ругательным, выпала от такой наглости в осадок. А хозяин партбилета, чтобы не сесть за решетку, вскоре бежал в Лондон, о котором Абрамович с Березовским тогда знали лишь по школьным учебникам. Теперь он утверждает, что оказался поперек горла власти, которая упорно цеплялась за старое. Может быть, и так…

А может статься, и иначе. Просто этот праздник затевался не для таких, как он.

Кооператив Тарасова, как и большинство аналогичных контор, был посредническим. Гнали за границу все, что плохо лежит в России (а что в ней лежит хорошо?), оттуда везли компьютеры и прочий дефицит. Однако, к чести россиян, следует непременно добавить, что имелось и некоторое меньшинство, которое не на митингах горлопанствовало и не мутными гешефтами занималось. К началу 90-х годов частный бизнес был не только торгово-перекупочным, но и производящим: частные автосервисы и издательства, швейные мастерские и кафе, рыбокоптильные цеха, строительные фирмы и многое, многое другое. Начинал формироваться тот самый «средний класс», который образует становой хребет любого развитого государства. Начинала формироваться психология целого общественного слоя, который, в общем-то, намеревался зарабатывать деньги честным образом, своими трудами.

Но праздник жизни затевался и не для них тоже.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.