И.Д. Ермаков (1875–1942)

И.Д. Ермаков

(1875–1942)

История отечественной психологии долгие годы трактовалась весьма прямолинейно и упрощенно: борьба материалистических и идеалистических идей в дореволюционной науке, возобладание материалистической тенденции после 1917 г., ее полная победа в 20–30-е годы и дальнейшее поступательное шествие советской психологии под знаменем диалектического материализма. В такой трактовке совершенно не оставалось места психоаналитической концепции, которую ее создатель З.Фрейд сам затруднялся однозначно определить как материалистическую либо идеалистическую. А психоанализ в России имеет богатую историю. Первым иностранным языком, на который переведены труды Фрейда, был русский. Сам Фрейд Москву считал третьим мировым психоаналитическим центром после Вены и Берлина. Интерес к психоанализу проявлял В.М. Бехтерев, на разных этапах своего научного творчества идеи Фрейда разделяли А.Б. Залкинд, П.П. Блонский, А.Р. Лурия и многие другие видные ученые. Но главенствующей фигурой в русском психоанализе выступал И.Д. Ермаков.

Биографические сведения об этом человеке весьма скупы и почерпнуты главным образом из лаконичных, скорее справочных материалов, опубликованных в последние годы дочерью Ермакова М.И. Давыдовой.

Иван Дмитриевич Ермаков родился 6 октября 1875 г. в Константинополе. В 1896 г. окончил Тифлисскую классическую гимназию. Медицинское образование он получил в Московском университете, после окончания которого в 1902 г. был оставлен для работы в должности врача-психиатра в университетской клинике. Уже в эти годы проявился интерес Ермакова к психологическим проблемам художественного творчества. В автобиографии, написанной в 1926 г., он отмечает, что еще студентом наблюдал и пользовал в клинике М.А. Врубеля и на основании своих наблюдений впоследствии написал очерк о личности и творчестве великого художника.

В 1904 г. в связи с началом русско-японской войны И.Д. Ермаков был призван на военную службу и исполнял обязанности психиатра в госпиталях Харбина и Москвы. Первые его научные работы, опубликованные в Журнале невропатологии и психиатрии им. С.С. Корсакова, отразили опыт и наблюдения психиатра. Столкнувшегося в своей практике с психопатологическими последствиями военных действий.

После демобилизации И.Д. Ермаков вернулся к преподавательской и клинической деятельности в Московском университете. В 1906 г. стал действительным членом Общества невропатологов и психиатров. В университетских стенах он проработал до 1921 г., пройдя путь от ординатора до заведующего психиатрической клиникой. Остался он в университетской клинике и в 1911 году, когда ее покинули его учитель В.П. Сербский и еще один видный деятель психоаналитического движения Н.Е. Осипов. Сербский и Осипов таким образом выразили свой протест против политики министра просвещения Л.А. Кассо, стремившегося ограничить студенческие свободы. С этого момента пути Ермакова и Осипова расходились все дальше, а отношения становились все более неприязненными, что, впрочем, характерно для личных взаимоотношений многих видных представителей психоаналитического движения.

И.Д. Ермаков успешно сочетал общественную и научную деятельность. В 1910–1917 гг. он был казначеем Благотворительного общества им. С.С. Корсакова. С научными командировками посетил Париж (в 1913 г. избран членом Парижского общества невропатологов и психиатров), Берлин, Берн, Цюрих, Мюнхен.

21 сентября 1913 г. И.Д. Ермаков выступил перед коллегами в университетской клинике с докладом об учении З.Фрейда. С этого времени большинство его работ, увидевших свет, связаны с пропагандой психоаналитических идей. Его активность на этом поприще была такова, что впоследствии (в 1929 г.) журнал «Под знаменем марксизма», обличая в идеализме видных русских мыслителей, писал: «Разве неизвестно, что по-русски Гуссерль читается Шпет, Фрейд, скажем, Ермаков, а Бергсон – Лосев?»

Накануне февральской революции 1917 г. в журнале «Психоневрологический вестник» появилась статья Ермакова «О белой горячке». Интересно, что в работе на такую казалось бы специальную психиатрическую тему прозвучали патетические слова, ставшие по сути своей кредо будущих советских психоаналитиков:

Мы живем накануне новой эпохи в развитии нашего общества. Не уходить от действительности, не одурманивать себя призваны мы, – но расширить зрачки наши, постараться понять и разобраться в том, что нас окружает, и отдать все силы для того светлого будущего, которое (мы верим) ждет нашу страну.

В послереволюционные годы И.Д. Ермаков стал членом Совета психоневрологического музея-лаборатории и библиотеки профессора Ф.Е. Рыбакова, преобразованного вскоре в Государственный психоневрологический институт, при котором он организовал и возглавил отдел психологии. При этом отделе в 1921 г. был создан детский дом-лаборатория, где подопечные дети изучались с точки зрения проявлений бессознательных влечений. Детский дом располагался в красивом здании по адресу Малая Никитская, 6, известным москвичам как особняк Рябушинского. В 1922 г. шефство над этим учреждением принял союз германских горнорабочих «Унион», в результате чего детский дом стал называться «Международная солидарность». Контингент его воспитанников (весьма немногочисленный) составляли дети крупных советских и партийных руководителей, в том числе сын И.В. Сталина Василий. По признанию А.Р. Лурии, бывшего в ту пору секретарем психоаналитического общества, «большого воспитательного эффекта работа наша не дала, но возможность заниматься интереснейшими проблемами науки в идеальных условиях мы на какое-то время получили».

Государственный психоаналитический институт размещался в Москве на Малой Никитской улице, в бывшем особняке Рябушинского – памятнике архитектуры русского модерна

В 1923 г. на базе детского дома был создан Государственный психоаналитический институт, который возглавил профессор Ермаков. В «Положении» об институте определялись его задачи: а) организация научно-теоретических исследований в области психоанализа взрослых и детей; б) научное изучение вопросов, вызванных государственными потребностями; в) подготовка научных работников вузов в области психоанализа.

Последовавшие затем два года можно считать «золотой эрой» психоанализа в России. Эта эра, однако, была короткой: 14 августа 1925 г. государственный психоаналитический институт по постановлению Совета народных комиссаров был закрыт. Прошло еще несколько лет, и фрейдизм в СССР был громогласно заклеймен как вредное буржуазное лжеучение. (Показательно, что в ту же пору в нацистской Германии труды З.Фрейда бросали в пламя костров).

Но краткая пора расцвета оказалась весьма продуктивной и отмеченной огромной активностью самого И.Д. Ермакова. Как директор института он в 1923–1925 гг. занимался организацией исследовательской, терапевтической и просветительской работы, читал в институте для врачей, педагогов и социологов курс психоанализа, вел семинарии (кружки) по гипнологии и изучению художественного творчества. В 1923 г. И.Д. Ермаков выступил одним из организаторов Русского психоаналитического общества, стал его председателем, а также возглавил в нем секцию психологии искусства и литературы.

Важнейшим вкладом Ермакова в развитие психоанализа явилась организация им издания книжной серии «Психологическая и психоаналитическая библиотека», в которой с 1922 по 1925 г. были опубликованы переводы на русский язык основных работ З.Фрейда, а также труды его последователей. Ермаков выступил редактором серии и автором предисловий к большинству книг. В этой серии были опубликованы и две его собственные книги – «Этюды по психологии творчества А.С. Пушкина. Опыт органического понимания «Домика в Коломне», «Пророка», «Маленьких трагедий» (1923) и «очерки по анализу творчества Н.В. Гоголя» (1924). Интерес к творчеству Гоголя возник у Ермакова давно. Повесть «Нос», изданная в Москве в 1921 г., содержит его послесловие. Впоследствии психоаналитическая трактовка художественного творчества вызвала ожесточенную критику. Так, в первой советской «Литературной энциклопедии» Ермаков в этой связи удостоился даже персональной статьи – разумеется, критической. Хотя нельзя не признать, что, скажем, его трактовка носа как фаллического символа – весьма органичная для классического психоанализа – действительно, многим может казаться спорной.

Неизданной осталась книга Ермакова «Ф.М. Достоевский. Он и его произведения», книги «Психоанализ и художественное творчество», «Психоанализ и педагогика», «Психоанализ детской души», а также две его работы, аннотированные в упомянутой серии – «Гипнотизм» и «Органичность и выразительность в картине». Впрочем, из 32 объявленных выпусков «Психологической и психоаналитической библиотеки» увидели свет лишь 15.

Отстраненный от официальной деятельности, И.Д. Ермаков продолжал психиатрическую практику, занимался частным лечением неврозов, заикания, алкоголизма, выступал консультантом в клиниках Москвы. Однако основное внимание он продолжал уделять главной интересовавшей его теме – исследованию литературы и искусства с позиций психоанализа. В кругах научной и художественной интеллигенции пользовались известностью очерки Ермакова об искусстве, в частности эссе «Незнакомка» о картине К.Сомова «Дама в голубом платье». Интересно, что после долгих лет забвения первой публикации удостоилась именно «Незнакомка». Однако, словно по иронии, – в эротическом журнале «Андрей» (впрочем, в обыденном сознании психоанализ всегда ассоциировался с чем-то эротически-пикантным).

Особой сферой деятельности И.Д. Ермакова была живопись. Он был участником ряда художественных выставок в 1916–1921 гг. (44-я Передвижная выставка, Выставка мира искусств и др.), до 1923 г. участвовал в исследовательской работе, которая велась в Государственной Третьяковской Галерее. Сохранилась его неопубликованная работа «Как смотреть картины», содержащая интересные наблюдения за поведением рабочих и крестьян – посетителей Третьяковки. В семейном архиве сохранились его живописные и графические работы, а также две рукописные книжечки лирических стихов.

Летом 1941 г. И.Д. Ермаков был арестован по политическому обвинению. Умер год спустя в Бутырской тюрьме. В 1956 г. посмертно реабилитирован. Еще много лет спустя фактически реабилитирована и его научная позиция.