«Мир – это море, ты – его пловец…»

Мир – это море, ты – его пловец,

А песни – волны. Нет нигде причала…

Увидишь ли ты берег, наконец,

Где песни грудью кинутся на скалы?

К спокойной бухте поверни, гребец,

Погаснет парус в тишине устало…

Но буря грянула. Погиб певец,

Шепнув: «А мне бы – бурь недоставало!..»

Погиб певец. Но летом и зимой

Грохочет море штормовой волной

И мачту, как былиночку, шатает…

Лишь неподвижный берег обновлен,

И Пушкин через черный шторм времен

По-русски мне Мицкевича читает.

Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚

Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением

ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читайте также

Глава пятая. Рассказ Кима Клинова. Эскадра тральщиков в суровом и дальнем походе. Шторм в Беринговом море. Море — школа жизни и мужества В необычно солнечный и тёплый день, что бывает редко на Кольском полуострове, в средине июля 1952 года, эскадра минных тральщиков покинула

За тех, кто в море Сон с 21-го на 22-е. Я веду какое-то судно или корабль в незнакомом вовсе море. И вдруг обнаруживаю: на борту нет карт — ни в штурманской рубке, ни в картохранилище. Да и глобуса нет. Жуть, кошмар. Просыпаюсь мокрый, перекурил. И еще раз десять кошмар

Глава 7. О реках, впадающих в восточное море от устья Авачи на юг до Курильской Лопатки, а от Курильской Лопатки в Пенжинское море до Тигиля и до Пустой реки От устья реки Авачи до самой Лопатки нет никаких знатных речек, потому что хребет, которым Камчатка разделяется,

НОЧНОЙ ПЛОВЕЦ Я выплыл в ночь. Всё дале, дале Озер равнины разлились. Мой челн несется в синей дали, Где водный круг лобзает высь. Луна глядит зеленым глазом В седые чащи тростников. Зарделись розовым топазом Гирлянды мглистых облаков. Где чайки, взвившись,

ПЛОВЕЦ Мальчишка, выбиваясь из силенок, Барахтается, борется с волной. А мать кричит: «Утонешь, постреленок! Куда же ты? А ну-ка, марш домой!» Но есть учитель смелый у мальчишки. (Об этом мать не знает ничего.) Он ласточкой нырнул с заветной вышки, И на волнах увидели его. Он

«Только море и море. Где наше сегодня…» Только море и море. Где наше сегодня Оторвалось от завтра, потерялось вчера… В тот момент, когда сняли и бросили сходни И спокойно поплыли домой

Море Море, море – будто нет земли, Будто нет заветного причала… Море, море… А в его дали Неба лучезарного начало. Где-то, в этой бездне голубой, Чуть заметно точка забелела, Может быть, прошел корабль большой, Может, просто чайка

В море нет гор Когда Чарлз снова поднялся на то же самое возвышение в Девонпорте, откуда капитан Фицрой впервые показал ему "Бигль", он так и обмер от изумления. За те тридцать восемь дней, что он его не видел, гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. Вся перестройка

Глава 47. Пловец Новость, которая долетела до Кремниевой долины в утро того воскресенья, была настоящим ударом, от которого Долина никогда так и не смогла оправиться. Таких ужасающих новостей Долина не знала ни до, ни после. Даже смерть Стива Джобса, из-за ее

Море Ну успокойся, подремли. В тяжелых думах постоянно, Ты, море синее, — земли Незаживающая

«Ай, Черное море, хорошее море!» (Утёсов и Багрицкий) Каждый раз, начиная очередную главку этой части книги (ее можно назвать «Двойные портреты»), я ловлю себя на мысли о том, какой счастливой оказалась судьба Утёсова. Он оказался последним оставшимся в живых среди героев.

ПРОСТО МОРЕ И ЖИТЕЙСКОЕ МОРЕ Сначала неприветлива, молчалива, непонятна Природа, Но иди, не унывая, вперед, дивные скрыты там тайны. У. Уитмен Море — лоно всего живого на земле. Люди живут его милостями. Это огромное хранилище и одновременно регулятор тепла: оно — причина

Море В Крыму зимой бывает очень холодно. Дуют такие ветры, что срывает крыши с домов и уносит заборы. Идти невозможно. Одежду продувает насквозь, как будто ты вышел на улицу голым. Феодосийский залив замерзает. В замерзшем море есть что-то фантастическое. Волны застывают в

ПЛОВЕЦ При поступлении в училище нас заставили проплыть в полном обмундировании, с вещмешками и так далее. Буба из «сапогов» поступал, почти не умел плавать, ну мы ему и посоветовали в голенища сапог пенопласта натолкать. Это надо было видеть, когда после старта все

МОРЕ Ну успокойся, подремли. В тяжелых думах постоянно, Ты, море синее, – земли Незаживающая

В море При ближайшем ознакомлении наше судно оказалось старым немецким лайнером, захваченным французами еще в прошлую войну, а теперь реквизированным англичанами и превращенным в военный транспорт. На капитанском мостике возвышались четыре башенки из гофрированного