Дело третье: ТАЙНА СОБАЧЬЕЙ КОНУРЫ

Дело третье: ТАЙНА СОБАЧЬЕЙ КОНУРЫ

Машина остановилась, конвоиры спрыгнули на землю, открыли дверку:

— Выходи!

Стрекочинский вышел из машины, глянул на зеленеющую траву, на деревья: «Все, погулял Мишка!» — подумал он, и в душе всколыхнулась волна протеста: жить! Жить!

Он шел впереди конвоиров, а глаза лихорадочно стреляли по сторонам, выискивали лазейку. Кусты становились все гуще. Мишка искоса глянул на конвоиров, те шли спокойно, переговаривались о чем-то своем, тянули только что скрученные цигарки. И он рванулся вперед, в густые, разросшиеся кусты.

— Стой!

Щелчок курка...

Мишка вжал голову в плечи, изменил направление, продолжал бежать. Пуля шлепнулась о ствол дерева. Сзади слышался топот сапог. Быстрее, быстрее... Стрекочинский напрягал все силы, петлял, как заяц, по кустам и слышал, что все больше и больше удаляется от преследователей.

«Все, теперь не догонят! Фиг вам, лягавые! Погуляет еще Мишка Стрекочинский!»

Это было ЧП. Объявили всесоюзный розыск, прочесали Иркутск, но поиск ничего не дал. Потом из Свердловска пришла весть: бандит Стрекочинский убит при попытке ограбления Государственного банка.

В кабинете старшего оперуполномоченного отдела по борьбе с бандитизмом при 4-м отделении милиции зазвонил телефон. Григорий Абрамович поднял трубку.

— Да...

Докладывал дежурный.

— Вас хочет видеть один человек.

— Пропустите.

Вскоре в дверь постучали, и через порог ступил высокий рабочий, одетый в синюю спецовку. Григорий Абрамович знал его, тот не раз помогал в раскрытии преступлений, был милиции добровольным помощником. Таких людей у Трояновского и его товарищей было немало, они постоянно опирались на свой актив, это сильно помогало работе.

— Что случилось, Захария?

— Вы дом на Второй железнодорожной знаете? Такой большой, пятистенный?

Трояновский кивнул. Ему ли не знать этот дом, ведь там жили родственники Стрекочинского! Не один раз после Мишкиного побега делали там обыски, устраивали засады. Но теперь-то Мишки нет! Так что же заметил их глазастый помощник?

— Я ведь рядом живу. А работаем мы, ассенизаторы, обычно по ночам, домой возвращаемся уже к рассвету. И вот я несколько раз из окна своей кухни видел, как мелькает возле собачьей конуры какая-то тень.

— Так собака же, наверное, и бродит!

— Да нет... Вчера вот собака была у меня в огороде, а тень я все равно заметил.

Трояновский задумался. Перед ним лежало дело, которое не терпело отлагательств: убийство красного командира возле рощи «Звездочка». Командир только что вернулся из Монголии и был убит выстрелом в печень из револьвера системы «Наган», исчезло его коричневое кожаное пальто и оружие. Раскрыть это дело требовалось в кратчайший срок, начальство наседало, а он все еще топтался на месте: не за что было зацепиться. Но и сигнал без внимания оставлять было нельзя. Трояновский вызвал своего помощника Александра Петрушина, попросил рабочего повторить свой рассказ. Потом обратился к Петрушину:

— Что думаешь, Саша?

— Однако, проверить не мешает...

— Значит, идем сегодня?

Петрушин согласно кивнул.

— Тогда так, — обращаясь к рабочему, проговорил Трояновский. — Надо бы как-то на ночь убрать собаку.

— Это просто. Пес меня знает, подманю его косточкой и запру в доме.

— Добро... Ну, а мы — придем.

Ночь выдалась светлая. Улица — никаких фонарей не надо. Трояновский недовольно покосился на полную луну, сегодня она для них с Петрушиным вовсе некстати, но делать нечего, надо идти.

Они подошли к дому рабочего во втором часу, легонько стукнули в окно. Гулко взлаял пес и тут же замолк. Хозяин вышел на улицу, зашептал:

— Все, у меня собака. А вы во двор заходите не отсюда, а с задов. Здесь забор высокий, калитку они всегда запирают. Там проще.

Собачья будка стояла сбоку крыльца. Трояновский помнил ее обитателя — громадную и злобную рыжую дворнягу — и потому не удивился большому входному вырезу будки. Он встал на колени, просунул внутрь руку. Зашуршала подстеленная солома. Задней стенки он не нащупал и продвинулся дальше. И снова впереди ничего. Трояновский уже весь влез в будку, наружу торчали только его сапоги, когда наткнулся на стенку. Повел рукой вниз — пустота. Выбрался обратно, шепнул Петрушину:

— Давай за мной. Там — лаз.

И задом пополз обратно. Спустил ноги в пустоту, осторожно стал спускаться. Наконец, ноги достигли земляного пола, Трояновский выпрямился, поднял руку, нащупал досчатый потолок. Услышал, как в будке зашуршало, протянул руку, осторожно похлопал Петрушина по сапогу: тише! Потом подхватил своего невысокого помощника, поставил его на ноги, сжал плечо, предупреждая о возможной опасности. Нащупал в руке помощника пистолет, достал свое оружие и стал шарить по потолку, искать проводку. Есть! Теперь нужно найти снижение. В то время электропатроны выпускались с выключателями прямо на них, Трояновский это хорошо знал и сейчас искал патрон. А вот и снижение! Рука скользнула по нему вниз, пальцы наткнулись на маленький рычажок — в подполе тускло засветилась маленькая электролампочка. Трояновский быстро огляделся. На стоящей у противоположной стены кровати спиной к ним спал человек. Из-под подушки торчала колодка маузера...

Трояновский едва успел рвануть на себя Петрушина, отстраняясь от прямой линии «кровать — лаз», как в ту же секунду человек повернулся и неприцельно, наугад дважды выстрелил. Пули не задели их, и они навалились на бандита.

Обезоруженный, со связанными за спиной руками, он стоял перед ними. Трояновский повернул его к свету и вскрикнул от удивления:

— Мишка?!

— Ну, Мишка.

— Так тебя же в Свердловске застрелили!

— Вот уж где не был, начальник, так не был... Знать, кого-то другого лягавые приняли за Мишку Стрекочинского.

Григорий Абрамович повел взглядом вдоль стен. На гвозде висело коричневое кожаное пальто! Он бросился к нему, глянул на спину чуть пониже пояса. Точно, оно! Аккуратно зашитая дырочка указывала, куда попала пуля.

Он снова обернулся к Стрекочинскому, кивнул в сторону пальто:

— Значит, твоя работа?

— Ну, моя...

— Из чего стрелял? Где наган?

— А на кой он мне, когда у меня вон какая машинка? — указал тот на маузер. — В Ангару выбросил!

Привели Мишку в отделение милиции.

— Ты, Саша, посиди с ним, покарауль, а я часика два отдохну, доложу по начальству, сдадим его и пойдешь спать.

— Все одно сбегу! — заявил Мишка. — Ну, гляди тогда, Черный Ворон, откаркаешься!

Трояновский усмехнулся: не первый раз слышал он свое прозвище. Товарищи смеялись: тебя, Григорий, не только за масть так нарекли (носил Трояновский пышную, смоляную шевелюру), больше за то, что больно уж «нежен» с ними, прямо беспощадно «нежен».

— Не пугай. Слышал уже...

Начальник уголовного розыска был удивлен:

— Ты что-то путаешь, Григорий! Стрекочинский же убит!

— И я так думал. Да вот видишь... Знаю ведь его. Да он и сам не скрывает своей личности.

— Ну, если так, молодцы вы! Такого волка повязали!

Потом выяснилось, что Мишка пришел к дяде сразу же после побега. Опустили они в подполье второй половины дома кровать, еды на несколько дней, воду, мигом перестлали полы, скрывая лаз. И Мишка затаился там, ночами осторожно прокапывая ход в собачью будку. Потому-то и не обнаруживали его оперативники, приходившие с обыском, что подполье, куда они заглядывали, было под другой половиной пятистенка и никак не сообщалось с Мишкиным убежищем, а над ним — обыкновенный пол из целых толстых плах.

За эту операцию Григорий Абрамович был награжден именным серебряным портсигаром. Наградили и других участников: Александра Петрушина и их добровольного помощника.

Но встретиться со Стрекочинским Трояновскому пришлось еще раз: сумел-таки Мишка снова бежать. И снова его приметы были разосланы по стране.

...Женщина волновалась:

— Может, и он... В темноте не разглядела. Только — похож...

Суть ее рассказа сводилась к тому, что у продавщицы хлебного магазина возле рощи «Звездочка», которая жила тут же, в пристройке, появился мужчина, похожий на разыскиваемого Стрекочинского.

— Он сегодня ночью уходить собирается. До второго Иркутска пешком, а там, мол, сядет на поезд.

К магазину подошли ночью. Прислушались. Два голоса — мужской и женский. Вот голоса стали приближаться к двери. Сотрудники встали по бокам ее, вжавшись в степы, с оружием наготове.

Открылась дверь. Некоторое время никто не появлялся: смотрели на улицу из темных сеней. Потом на порог шагнул мужчина в кожаной тужурке, следом — полная женщина. Мужчина повернулся к ней, и в этот миг Трояновский бросился вперед, ткнул стволом пистолета в левую Мишкину лопатку, рванул у него из-за пазухи наган. Тот самый, оказалось, из которого был застрелен командир. Не выбросил его Мишка в Ангару, припрятал у знакомой. Тут же Петрушин скрутил Мишке руки, крепко связал их припасенной веревкой.

Стрекочинский недобро усмехнулся:

— Да-а, жаль, я не пристрелил тебя, Ворон, жаль. А мог бы, мог. Ну да ничего, исправлюсь. Снова сбегу. Вот тогда и посчитаемся.

— Хватит, Мишка, набегался.