126–128. Вечная юность

126–128. Вечная юность

I

Есть губы, что испили из ключа,

Который, юность вечную даруя,

Навек вложил в них свежесть поцелуя,

Над мудростью смущенной хохоча;

И чёла есть, на коих свет луча

Сияет, взоры зрителей чаруя;

Назло годам они чисты, как струи

Источника, что пенятся, журча.

Но не из плоти созданы они —

Их юностью Искусство наделило,

А над его детьми не властны дни;

Искусства удивительная сила

Хранит великой магии сродни

Их красоту и юность до могилы.

II

Вовек морщины не потушат взгляд

Той, что безвестным греком изваяна;

Пленят ее улыбка, легкость стана,

Как два тысячелетия назад.

И нити серебра не тронут клад

Златых волос «Марии» Тициана;

Ничто ему не причинит изъяна —

Седины Магдалине не грозят.

А те, кого не кисть и не резец —

Поэт создал своей рукою властной,

Их образы позвав издалека?

Джульетты нетускнеющий венец

Все тот же; над Помпилией несчастной

Прольют слезу грядущие века.

К образу Марии Магдалины Тициан (1488/1490–1576) обращался неоднократно, поэтому трудно сказать наверняка, какая из его картин здесь имеется в виду. Возможно, речь идет о «Кающейся Магдалине» (ок. 1533), хранящейся во флорентийском Палаццо Питти.

Помпилия — семнадцатилетняя героиня поэмы Р. Браунинга «Кольцо и книга», которая была убита мужем через две недели после рождения сына.

III

Но Время сокрушает и гранит:

Исчезнут фрески, статуи, портреты,

Умрет язык — наследие поэта

Течение веков не сохранит.

Погаснет жар Марииных ланит,

Милосский мрамор следом канет в Лету,

С английским языком уйдет Джульетта,

И кто-нибудь Помпилию сменит.

Но этим ликам не грозят морщины,

И не по ним гудит глухой набат

Колоколов безжалостной судьбины;

Нет проседи, и щеки не ввалились;

И юными отсюда улетят

Все те, на ком богов почила милость.