VII

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

VII

Позднее Набоков вспоминал, что он никогда не входил ни в какие союзы, группировки и общества. На самом же деле он участвовал в первом, втором и третьем, хотя и постарался свести свое участие к минимуму. В «Даре» Ширин, председатель правления Общества русских литераторов в Германии, обращается к Федору за помощью в

довольно забавной (по мнению Федора Константиновича) и абсолютно неприличной (по терминологии Ширина) истории с кассой Союза. Всякий раз, как поступало от какого-нибудь члена прошение о пособии или ссуде (различие между коими было приблизительно такое, как между арендой на девяносто девять лет и пожизненным владением), начиналась погоня за этой кассой, делавшейся при попытке ее нагнать до странности текучей и беспредметной, словно она всегда находилась где-то на полпути между тремя точками, представляемыми казначеем и двумя членами правления26.

Ширин просит Федора помочь избавиться от подозрительной тройки, выдвинув свою кандидатуру в члены правления. Федор отказывается: «Не хочу валять дурака». — «Ну, если вы называете общественный долг валянием дурака…» — «Если войду в правление, то валять буду непременно, так что отказываюсь как раз из уважения к долгу»27. Возможно, такое отношение сформировалось у Набокова к 1935 году, однако когда в реальной жизни его саркастичный друг, писатель Виктор Ирецкий (Вера Набокова не смогла с уверенностью сказать, был ли это Ирецкий или другой хороший знакомый Набокова, писатель и художник Иосиф Матусевич) попросил его войти в правление Союза русских писателей и журналистов в аналогичной ситуации, он, по крайней мере, согласился баллотироваться в состав Ревизионной комиссии на общем ежегодном собрании в апреле 1930 года, а в 1931 и 1932 годах был избран членом правления Союза28. Собрание, изображенное в «Даре», граничит с малоправдоподобным фарсом; на самом же деле Набоков почти с протокольной точностью написал его с натуры. Существенное различие состоит в том, что Федор ушел с него, тогда как Набоков остался — скорее из писательского интереса, чем из солидарности.

Подобно романному персонажу Ширину, Ирецкий назначил предварительное обсуждение стратегии Союза в Берлинском зоологическом саду. Выслушав страстные речи своего друга по поводу состава комитета, Сирин обратил его внимание на гиен. Ирецкий, словно до него только что дошло, что в зоологическом саду держат животных, скользнул взглядом по клетке и проронил: «Плохо, плохо наш брат знает мир животных» — вряд ли можно было бы сказать Набокову что-нибудь более нелепое29.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.