VIII

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

VIII

Краткий период существования Первой Думы был временем наибольшего влияния партии кадетов: отчасти потому, что социал-демократы и эсеры бойкотировали выборы и осознали свою ошибку только перед созывом Второй Думы; отчасти потому, что правительство просчиталось, когда выделило слишком много мест крестьянской курии, полагая, что, преданные царю и церкви, крестьяне не станут голосовать за консерваторов (правительство тоже быстро убедилось в ошибке и в последующих Думах сильно ограничило крестьянское представительство); отчасти же потому, что реакция на волнения 1905 года еще не привела к консолидации правых сил.

Лучшие дни В.Д. Набокова как политика были связаны с Первой Думой. Максим Винавер, еще один лидер кадетской партии, заметил, что это было счастливейшее для В.Д. Набокова время: все его таланты смогли наконец проявиться, и дух раскрылся в полной мере. Как отмечает Винавер, Набокову была нужна открытая политическая арена. Он не мог ограничиться сухой бумажной работой бюрократа старого стиля, но в то же время его логика, ясность, элегантность и сдержанность манер не могли как следует проявиться в революционной атмосфере, когда все решал темперамент, грубый жест или сила. Ему нужна была аудитория, но аудитория культурная, способная оценить острую мысль, едкую иронию, меткое слово, — и именно ее он и нашел в Первой Думе. Его ярко индивидуальный, выразительный, прекрасный русский язык, его легкая ирония в безукоризненной джентльменской оправе, его мастерство кристально ясной формулировки идей — все это сделало В.Д. Набокова одним из лучших ораторов Думы57.

Хотя В.Д. Набоков мог прекрасно разбираться в хитросплетениях любой политической интриги, он не любил козней власти и предпочитал им упорядоченную и открытую дискуссию по принципиальным вопросам. Известный английский историк России Бернард Парес оказался здесь как раз в период работы Первой Думы, заседания которой он прилежно посещал. «В самом парламенте, — сообщает он, — истинное первенство в дискуссиях удерживал молодой кадет Владимир Набоков — человек незаурядных способностей и подающий большие надежды парламентарий»58. В зале заседаний Таврического дворца энергичность и уверенность в себе В.Д. Набокова настолько сильно бросались в глаза, что казались некоторым барским высокомерием. В собрании, куда представители крестьянства часто приходили в деревенском платье, Набоков не стеснялся своего богатства. Его сюртуки были безукоризненны, а его изысканные галстуки, которые он менял каждый день, считались одной из думских достопримечательностей59. По мнению В.Д. Набокова, его материальное богатство было для него таким же естественным, как для крестьянских представителей их речь и костюм.

Столь же заметной и куда более важной была несуетливая деловитость Владимира Дмитриевича как организатора работы парламента. По словам Пареса, он «часто с большим интересом следил за ним, чем за ходом дискуссий»60. В.Д. Набоков был избран докладчиком комиссии по составлению проекта ответного адреса на тронную речь Его Величества, инициаторами которого выступили кадеты, предпринявшие попытку наделить Думу полномочиями Учредительного собрания. Тогда как эсеры и социал-демократы не приняли Октябрьский манифест из-за ненадежности и недостаточной демократичности его положений, а умеренные октябристы согласились с его основными условиями, кадеты попытались совместить обе позиции: работать в соответствии с Манифестом, то есть в рамках Думы, ограниченной в своем представительстве и в полномочиях, и одновременно настаивать на реформировании этой Думы, которую в существующем виде они считали абсолютно недееспособной. Именно недееспособность и почти полное бесправие Думы — увы — обрекали попытку использовать ее для достижения более демократической конституции на неизбежный провал. Но это была дерзкая попытка, и особенно сильное впечатление произвела на Пареса деятельность В.Д. Набокова. Несмотря на широту и смелость ответного адреса на тронную речь, документ был принят Думой единогласно, чему в немалой степени способствовали такт и энергия В.Д. Набокова, когда он с трибуны парламента примирял партии, расколотые кардинальными противоречиями.

13 (26) мая высокомерный и чванливый председатель Совета министров Иван Горемыкин раздраженно объявил Думе, что правительство не принимает программы, предложенной в ответном адресе на тронную речь. Когда Горемыкин закончил свое выступление, В.Д. Набоков сорвался с места. «С гордо поднятой головой и благородной осанкой, в изящном светло-сером сюртуке, он ровным убедительным голосом чеканил обвинительный акт против правительства»61. «Мы не имеем и зачатков конституционного министерства, мы имеем все те же бюрократические лозунги… Господин председатель Совета министров приглашает Думу к созидательной работе, но вместе с тем… категорически отказывает в поддержке наиболее законным требованиям народа»62. Он закончил словами, которые долго еще будут звучать в российской политике: «Исполнительная власть да покорится власти законодательной!»

Речь В.Д. Набокова была встречена громом аплодисментов. Его пример воодушевил депутатов, один оратор за другим осуждал правительство все более и более резко, и Дума вынесла вотум недоверия Совету министров. Известный русский юрист заметил даже, что, задав тон всему заседанию, В.Д. Набоков «был косвенным виновником роспуска Думы»63 почти два месяца спустя. Елена Ивановна, следившая за заседанием с галереи для публики, «всегда с гордостью вспоминала эту речь»64. С другой стороны, министр императорского дворa граф Фредерикс онемел от изумления, взирая на В.Д. Набокова с министерской скамьи. Возможно ли, чтобы этот дерзкий народный трибун был всего несколько лет назад камер-юнкером императорского двора?65

Данный текст является ознакомительным фрагментом.