Глава 10 Триш снова пытается поговорить с Конрадом

Глава 10

Триш снова пытается поговорить с Конрадом

Это случилось 4 ноября 1967 года. Отпирая дверь своего дома, Пэт услышала, как внутри звонит телефон. Распахнув дверь и бросив на стол покупки, она схватила ближайшую отводную трубку.

– Мистер Эрик Хилтон дома? – спросил женский голос.

– Нет. У телефона его жена, Пэт.

– Значит, вы невестка Ники Хилтона?

– Да! – встревоженно подтвердила она. – А что с Ники? Что с ним случилось?

– К сожалению, должна сказать, что ваш шурин находится в больнице. – Женщина представилась старшей медсестрой палаты неотложной помощи в главной больнице Палм-Спрингс, где у Хилтонов был семейный дом для отдыха. – Вы можете связаться с вашим мужем?

Пэт, которая с Эриком жили в Хьюстоне, сказала, что ее муж уехал по делам в Даллас, но она, конечно, позвонит ему, но сначала попросила рассказать, что с Ники.

Пэт все время боялась подобного известия. К этому времени Эрик был уже главой юго-западного филиала корпорации, поэтому ему приходилось постоянно ездить из Калифорнии в отели, расположенные на юге страны. Каждый раз, приезжая в Лос-Анджелес, он старался проводить с братом как можно больше времени, так что они с Пэт знали, в каком тяжелом моральном состоянии находился Ники.

– К сожалению, ваш шурин пытался навредить себе, – сказала медсестра.

У Пэт перехватило дыхание.

– Вы не могли бы срочно связаться с мужем?

– Да-да, конечно.

Потрясенная до глубины души, Пэт дозвонилась до Эрика и сообщила ему страшную весть. Они удивились, почему Ники вызвал не Триш, а брата. Так или иначе, но Эрик позвонил Триш, успокоил ее, сказав, что с Ники все в порядке, и обещал подробно все ей рассказать, как только сможет. Затем он полетел ближайшим рейсом из Техаса в Калифорнию и уже на следующее утро был в больнице. Там ему сказали, что Ники вскрыл себе вены. Эрик неделю провел в Палм-Спрингс, дожидаясь, пока Ники выпишут из больницы, после чего они поселились в летнем домике Хилтонов, где Ники выздоравливал и пытался осознать свой отчаянный поступок. Вернувшись в Беверли-Хиллз, Ники вылил свое раздражение на самого близкого человека, который больше всех любил его, – на свою преданную жену Триш.

– Трудно передать, с какой быстротой все происходило, – рассказывала Триш Хилтон. – Эта попытка самоубийства потрясла всех нас. Я пыталась ему объяснить, что ему есть ради кого жить, что теперь его семья – это я и наши дети, а не Конрад и Баррон. Маленькому Конраду было семь, а Майклу – шесть лет. Им нужен был отец! Я просто не знала, что делать!

Хотя ее обращение к Конраду по поводу предстоящей сделки с TWA не дало результата, Триш решила обратиться к нему за помощью. Но сначала посоветовалась со своей подругой Жа-Жа Габор.

– О, бедняжка, разве я не предупреждала, что однажды Конрад сведет тебя с ума? – воскликнула Жа-Жа. – И я была права! С годами он стал еще более упрямым. И с ним еще труднее иметь дело. Старый козел!

Триш не могла не согласиться с этим, но сейчас пребывала в полном отчаянии. Она сказала, что надеется достучаться до чувствительных струнок Конрада, что, когда он узнает о действительном состоянии своего сына, он позаботится о нем, постарается вернуть его к нормальной жизни. Ведь, несмотря на все их разногласия, он всегда был для Ники высшим авторитетом.

– Тогда тебе стоит снова поговорить с ним, – сказала Жа-Жа. – Ради спасения Ники ты должна сделать все, что в твоих силах.

– И я это сделаю, – подтвердила Триш. – Я не хочу его терять.

– Ты настоящая, преданная жена, – сказала Жа-Жа. – Слава богу, что у него есть ты. Ты настоящий борец, и я восхищаюсь тобой, Триш. Если я могу тебя чему-то научить, то только одному – не останавливайся на полпути, добивайся своей цели. И точка!

Поговорив с Жа-Жа, Триш решила устроить важную встречу у себя дома и, помимо Конрада, пригласила трех докторов, лечивших Ники, – терапевтов Джадда Мэрмора и Рекса Кеннеймера, а также психиатра Роберта Бакли. Встреча состоялась в ноябре 1967 года. Конрад, которому скоро должно было исполниться восемьдесят лет, появился в превосходном черном костюме. Все уселись в элегантной гостиной.

– Я бы сказал, что если Ники согласится пройти лечение в реабилитационном центре, то его шансы на жизнь будут 50 на 50, – высказался доктор Кеннеймер. – В противном случае у него нет никаких шансов.

Конрад, внимательно его слушавший, заметно встревожился, подумал и попросил доктора еще раз высказать свое мнение. После этого Конрад снова обдумал его слова и сказал:

– Ему ведь сорок один год, не так ли, Триш? – Она кивнула, и он продолжал: – Не думаю, что мы должны проводить это совещание за его спиной, будто он малый ребенок. Он тоже должен присутствовать, разве не так?

– Но он очень болен, – объяснила Триш. – Мы собрались, чтобы решить, как ему помочь.

– Я часто думал, может ли человек принять помощь, если он не хочет, чтобы ему помогали, – сказал Конрад, сокрушенно покачивая головой. – Это напоминает мне слова матери, которые она часто мне говорила: «Невозможно заставить человека добиться успеха, если он всячески этому сопротивляется».

– Порой так оно и бывает, сэр, – заметил доктор Кеннеймер. – Но если мы подберем Ники какой-нибудь курс лечения, это может ему помочь.

Тяжело вздохнув, Конрад согласился, но заметил, что он уже много лет старается помочь Ники справиться с его проблемами.

– А теперь я уже слишком стар…

Триш была поражена. Она впервые слышала, чтобы ее свекор говорил о своем почтенном возрасте. Ей стало понятно, что напрасно она пригласила на совещание Конрада, который понял тщетность своих усилий помочь сыну. А теперь, вынудив старика присутствовать, она заставила его снова пережить разочарование.

– Ты его жена, дорогая. – Конрад беспомощно посмотрел на Триш. – Что, по-твоему, нужно делать?

Триш смутилась.

– Если не в реабилитационный центр, – нерешительно проговорила она, – то, может, ему просто остаться в Седарс. – Она пояснила, что Ники охотнее согласится лечь в обычную больницу, чем в любое другое лечебное заведение.

– Отлично, – вставая, сказал Конрад. – Я с тобой согласен. Ты уговоришь его лечь в больницу, да, Триш? Благодарю вас, джентльмены.

Он обменялся с врачами рукопожатиями, и Триш проводила Конрада к выходу, где его ожидал сверкающий черный «кадиллак» и шофер в полной форме с фуражкой.

– Еще раз спасибо тебе за все, что ты делаешь для Ники, – со слезами на глазах сказал Конрад. – Был рад снова увидеться с тобой, Триш. – И, обняв ее, добавил: – Обними от меня своих мальчуганов, хорошо?

Отвечая на объятие Конрада, Триш ощутила поразительную худобу его спины. Он показался ей таким слабым и хрупким, будто мог рассыпаться от слишком крепкого объятия. Она всегда представляла его себе молодым и энергичным и не догадывалась, как сильно сказались на нем последние годы. Заметила бы она, что ее свекор так сильно состарился, если бы не была так поглощена своими проблемами? Конрад всегда казался ей таким сильным, таким уверенным в себе. Но безжалостная старость превратила его в слабого, замкнутого человека. Она с трудом сдержала слезы, вдруг осознав, что при всех своих успехах он был одинок, не имел ни жены, ни компаньона. Да, конечно, у него были сыновья, но они жили отдельно, каждый своей жизнью. Он всю жизнь усердно работал, нажил огромное состояние – и вот на закате жизни он стоял перед ней, старый и одинокий. И что значат все его успехи, триумфы и победы – ради чего? Никто не любит и не заботится о нем, как она волнуется из-за Ники. Триш охватила острая жалость к нему.

– Берегите себя, Конни, – сказала она, когда он разомкнул объятие. – Если вам что-нибудь понадобится, позвоните нам, хорошо?

– О, вы же меня знаете, – усмехнулся Конрад, медленно усаживаясь в машину. – Со мной все будет в порядке.

Шофер почтительно захлопнул за ним дверцу.

Уже собираясь войти в дом, Триш оглянулась. Конрад опустил стекло, радостно улыбнулся ей и помахал рукой на прощание. Триш растерялась, не зная, как отреагировать на его улыбку. Все выглядело так, будто у них не было никаких проблем, будто они просто прекрасно провели время друг с другом и, довольные этим, прощались. Более нелепого момента Триш не могла и представить, и все-таки заставила себя улыбнуться и помахать ему в ответ.