Заключение

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Заключение

Это было в конце июля 2000-го. Я ехал в районе границы Северной и Южной Каролины. Вдруг зазвонил мобильный.

— Ну, как дела? — спросил голос в трубке.

Мне пришлось буквально кричать, чтобы перекрыть шум дороги — когда выжимаешь сто тридцать километров в час с опущенным верхом, грохот приличный.

— А как ты думаешь? Голос завистливо засмеялся.

Два месяца назад я уволился, и вот Митч впервые с тех пор проклюнулся. Я покинул компанию мирно, но это не значит, что я не был обижен.

Скука. Чувство неудовлетворенности. Все наложилось одно на другое, и я решил уйти со своей первой работы на гражданке.

Как я уже говорил, нас в Pfizer стремились вышколить так, чтобы при каждой встрече с клиентом мы обрабатывали его по всем правилам. Когда одного легендарного коммивояжера из южной Калифорнии попросили раскрыть секрет его непревзойденного успеха, он ответил: «На каждой беседе с врачом я повторяю одно и то же» . Когда кто-то попытался уточнить его методы работы:

«А что, если…» , суперзвезда двадцати лет от роду не дал ему договорить и медленно произнес: «Каждый раз я говорю одно и то же» . Наверное, если бы меня заставили следовать этому завету, я бы за два дня сошел с ума и вонзил себе в глаз ручку с надписью «Цитромакс» . Правда, я никогда не выполнял корпоративных предписаний и в разговоре с врачами даже редко упоминал о нашей продукции, все-таки у меня было такое чувство, что я все время повторяю одно и то же. Вскоре мне надоел звук собственного голоса — удивительно для парня, который обожает слушать собственный голос. Работа, как любое лекарство, имеет побочные эффекты, и работа в фармацевтической компании — не исключение. Больше всего торговые представители нашей отрасли жаловались именно на скуку. Разумеется, 100 тысяч долларов в год за двадцать рабочих часов в неделю скрашивали мое существование, так что скука переносилась легче, чем, скажем, желудочные колики.

Но, к сожалению, я еще и жил, кроме всего прочего, в Богом забытой дыре, поэтому ничто не могло заглушить мою тоску.

Тридцатилетний холостяк, я уже два года жил в этой сельской местности у черта на куличиках и мечтал о смене обстановке — переводе в более густонаселенный район. Моим приоритетом, ясное дело, было место в тренерском отделе в Нью-Йорке, но я не отказался бы и от Лос-Анджелеса или Сан-Франциско. Начальство было не согласно и с моими географическими предпочтениями, и вообще с тем, что я достоин повышения. К сожалению, неважнецкие показатели продаж виагры (двадцать второе место в регионе осталось моим рекордом) не позволили мне закончить год с теми результатами, которые

были необходимы, чтобы хоть на что-то претендовать. Руководство велело мне потерпеть.

Но я по совету моих друзей-компьютерщиков решил попросить у начальства предоставить мне отпуск за свой счет. Приятели говорили, что их менеджеры обычно отпускают без проблем.

«Скажи им, что ты измотан и должен немного передохнуть и подумать о жизни, — учил меня мой мудрый друг Ранах. — Дружище, за эти годы они столько денег выложили на твое обучение, что не позволят тебе уйти» . Он, как мне казалось, рассуждал вполне логично, тем более что Pfizer недавно провела исследование движения кадров и выяснила, что коэффициент сокращения персонала со стажем работы 4–6 лет тревожно высок. В августе, всего несколько месяцев назад, исполнилось пять лет, как я работаю в Pfizer. И я решил, что вправе попросить о внеочередном отпуске. И что же мне ответили? Либо ты у нас работаешь, либо нет.

Когда мне позвонил Митч, я сидел в своей машине марки «Мазда Миата»  (это была импульсивная покупка, совершенная в честь первого солнечного дня 1997-го в северной Индиане; возможно, если бы я работал чуть усерднее, то мог бы себе позволить и BMW Z-3). Я ехал из Сан-Франциско через Феникс, Остин, Литл-Рок, Нэш-вилл, Саут-Бенд, Нью-Йорк, Ньюарк (штат Делавэр), Итаку (штат Нью-Йорк), Цинциннати, Атланту, Хилтон-Хед, Джексонвилл (штат Флорида) и далее в Гринсборо (штат Северная Каролина). Не самый прямой маршрут, но в этом было свое удовольствие. Каждый вечер я останавливался у друзей, знакомился с детьми, которых успели нарожать пары, на чьих свадьбах мне довелось побывать, играл в гольф… Митч понимал мотивы моего увольнения. Когда он позвонил, у меня было море свободного времени.

Ты слышал? — спросил он меня.

О чем?

Ты на первом месте.

Я звонко ударил ладонью по рулю. Отлично! Я ушел победителем!

По какому лекарству?

Да нет, не по одному лекарству. Вообще в регионе. Ты первый. А твой регион на первом месте. По стране. — Я не сразу оправился от шока. — Твои показатели по виа-гре наконец выправились.

Ты что, прикалываешься?

Ничего подобного.

Перед увольнением я занимал место в трети лучших по региону и знал, что у меня есть положительная тенденция: понедельные показатели продаж продолжали расти. Но я и представить себе не мог, что взлечу так высоко.

Подсчет показателей продаж в Pfizer велся с двухмесячной задержкой: например, публиковавшиеся в марте данные на самом деле относились к январским продажам. Я уволился в середине мая. Значит, показатели за июль все еще относились ко мне.

Я был первым по стране!

— Митч, ну мне, блин, пора. Спасибо за обалденную информацию, но мне надо еще кое-кому позвонить.

Мы распрощались, однако прежде он рассказал мне, что большие начальники из главного штаба сейчас кусают локти, не понимая, почему лучшему по стране коммивояжеру вот так просто позволили уйти, — типичное проявление тех самых проблем с удержанием кадров, выявленных в ходе исследования. Я, улыбаясь, нажал кнопку быстрого набора на своем мобильном.

Рейди слушает.

Привет, папа! Угадай, какие у меня новости?..