3 ноября
3 ноября
Рано утром Шрила Прабхупада попросил Бхакти-чару Махараджу замочить турецкий горошек и миндаль.
Когда я прочитал Шриле Прабхупаде результаты распространения книг, он вдохновился и сказал:
— Теперь надо открывать храмы в каждом закоулке и на каждом углу. Вкладывайте деньги. Карми тратят деньги на чувственные удовольствия, а вы тратьте их на Кришну. Если где-то возникает нужда в деньгах, посылайте их туда. Я имею в виду, в Африке и других бедных странах. Я только мечтаю, а вы взаправду стоите на этом поле.
Джаядвайта Свами добавил:
— Как Маха-Вишну лежит, и из Его сна возникают целые материальные веленные, так и вы лежите здесь и творите мировой ИСККОН.
Приходил д-р О.Б.Л. Капур. Я воспользовался сучаем, чтобы прочитать Шриле Прабхупаде Бюллетень Санкиртаны, зная, что Прабхупада любит, чтобы д-р Капур слышал, как распространяется сознание Кришны.
Пришло письмо от Пушта Кришны Свами, в коором сообщается, что он стал домохозяином и, кроме того, изучает санскрит и хинди, занимается домашним поклонением Божествам. Прабхупада сказал:
— Тепрекь у него все хорошо, — и передал ему свои благословения.
Вечером из Бхуванешвара приехал Гаура-Говинда Махараджа. Относительно Джаганнатха Пури он сказал, что беседовал с Анантадевой, который работает с пандами. Панды предлагают нам внести один лакх рупий за право соврешать нирйога-севу и входить в храм. Деньги пойдут тридцати шести группам нирйога-севы, образованным пандами, а также главному панде. Прабхупада возразил:
— Сначала пусть заплатят Джаганнатхе за мое немедленное исцеление. Пусть я выздоровею, тогда и сделаем то, что они хотят. В настоящее время я болен. Когда я поправлюсь, я что-нибудь предприму. Пусть молятся за меня.
Вечером приехал Гирираджа, и Шрила Прабхупада тотчас попросил его отчитаться о делах в Непале, откуда Гирираджа только что возвратился. В целом визит был очень успешным. Кроме того Гирираджа рассказал, что его родители ездили вместе с ним, и что его отец делал попытки подкупить его, чтобы он снова вернулся в майю.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКЧитайте также
18 ноября
18 ноября Утро. Падает пушистый снежок, морозец небольшой, мягкий. Позавтракав, побежали уже на работу и Маруся и Наталка, мы с дочуркой собираемся в школу. Сегодня все проснулись рано, даже мальчики. И Маринка сердится на них:— Чего вы в такую рань поднялись? Под ногами
6 ноября
6 ноября И вот уехали мы из Жиздры в Майкоп. Не удалось мне передать ощущение новой жизни, очень русской рядом с майкопской, окраинной, украинской, казачьей. Мы в последний раз в жизни повидали бабушку, в последний раз в жизни погрузился я в особую атмосферу шелковской
9 ноября
9 ноября Предыдущую тетрадь я вел три года, а эту – три месяца. Отчаянно стараюсь плыть, бьюсь с ужасным безразличием, в которое впадал от времени до времени всю жизнь, отчаянно стараюсь научиться писать по-новому. Пьеса за это время плыла медленно-медленно. Прежде я
16 ноября
16 ноября Итак, мы вернулись в Майкоп, и началась новая зима 903/904 года. Осенью исполнилось мне семь лет. Я пережил новое увлечение – мама рассказала, как была она в Третьяковской галерее. И это почему-то поразило меня. «Картинная галерея» – эти слова теперь повергали меня в
17 ноября
17 ноября Я стал гораздо самостоятельнее. Я один ходил в библиотеку – вот тут и началась моя долгая, до сих пор не умершая любовь к правому крылу Пушкинского дома. До сих пор я вижу во сне, что меняю книжку, стоя у перил перед столом библиотекарши, за которым высятся ряды
26 ноября
26 ноября Я сам не представлял себе, как я мучительно не умею писать о том, что в детстве переживалось в самой глубине. Но мечта поймать правду, заставляющая меня быть столь многоречивым, желание добраться до самой сердцевины, нежелание быть милым и литературным толкает в
27 ноября
27 ноября Итак, мы поехали в Одессу. Отношения между отцом и матерью все усложнялись, майкопская жизнь не удавалась. Мать решила, что зависеть материально от отца унизительно. Работать по специальности – акушеркой – она не могла. Это отнимало бы у нее слишком много времени.
29 ноября
29 ноября Ездил в город, отвозил Кошеверовой либретто сценария, который я назвал в память о последнем моем юношеском путешествии в горы «Неробкий десяток». Так назвал нашу компанию Юрка Соколов... Хоть кусочек поэтического, богатейшего опыта тех дней перенести бы в
21 ноября
21 ноября Осенью 1910 года всех поразило сообщение – Толстой ушел из Ясной Поляны.
22 ноября
22 ноября Все говорили и писали во всех газетах только об одном – об уходе Толстого. В Майкопе пронесся слух, что он едет к Скороходовым в Ханскую. Не знаю до сих пор, имел ли основание этот слух. Где-то я читал впоследствии, что Толстой собирался ехать на Кавказ, но куда, к нам
23 ноября
23 ноября Устроили большой вечер памяти Толстого.[204] В Майкоп приехал младший брат Льва Александровича – Юрий.[205] Он был и выше, и шире, и собраннее брата. И говорил лучше, Лев Александрович считался плохим оратором. Так вот, на большом толстовском вечере он говорил
24 ноября
24 ноября Мы в это же время решили вдруг выпускать журнал. Мы, пятиклассники. Я написал туда какое-то стихотворение с рыцарями и замком. Помню, что там, как в какой-то немецкой балладе, прочитанной Бернгардом Ивановичем, в четырех строках четыре раза повторялось слово
1 ноября
1 ноября В Гаграх, прочтя в газете о смерти Бориса, я обиделся, как уже рассказывал, а вечером пошел в свою любимую прогулку по шоссе. Я все мечтал, и шел, и опьянел от этого. Мне стало казаться, что в мире вокруг есть правильность, что луна над горой, шум прибоя внизу и я –
2 ноября
2 ноября Возвращаюсь в Майкоп 14 года.
26 ноября
26 ноября Чужим я чувствовал себя и у дяди Аркадия. Это был Тонин дядя. И Тоня, выдержанный, хорошо говорящий, образованный, ясный, был принят в его семье как свой. У меня особенно испортились отношения с ним после одного случая. Маруся Зайченко делала сбор для какой-то
27 ноября
27 ноября Впрочем, два этих последних понятия только-только начали появляться и утверждаться. Ведь война только-только начиналась. Первых раненых мы увидели на маленькой станции по дороге в Москву, ночью, и мне стало жутко. Но первые беженцы, первые «варшавские кафе»,