ПАПА.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПАПА.

Однажды приехав на помятой машине, на вопрос что случилось, ответил: "Та чхнув" -это значило, что когда он чихал, то закрыл глаза и не видел, куда ехал..

Надо отдать должное Степан Алексеевичу: за многие годы под его руководством в УАЦ, а после его расформировании АСК, не было ни одной лётной катастрофы. И я считаю, что это была его главная заслуга.

Добавлю, что у этого, на вид простоватого мужика, была красавица, с княжеской осанкой жена, умница дочь Лариса (преподаватель математики в Политехе, где я три года учился на вечернем отделении и, кажется, в нынешней Лётной Академии) и красавец сын Анатолий ( инженер, окончивший Одесскую мореходку, ту же что и Жванецкий, моряк дальнего плавания). Умер С.А. Иванченко ещё не старым человеком, мгновенно, от инфаркта. На его похоронах было очень много народу. Это тоже о чём-то говорит.

Григорий НиколаевичЗАМОЖНИЙ.

Все эти годы вместе с Иванченко, работал заместителем по лётной

Г.Н. Заможний. Мне мало довелось с ним общаться, потому что он редко руководил полётами при прыжках. Заможний был военным лётчиком.

Летал где то в Закавказье на реактивных истребителях.. Помню, как он рассказывал, что с высоты 15 км. видно весь Кавказский хребет и оба моря: Чёрное и Каспийское. Не ручаюсь за достоверность, но у нас говорили, что летая над Турецкой границей, он её пересёк, был сбит турками, катапультировался. При приземлении в горах повредил ноги и был вынесен на нашу территорию посланными за ним пограничниками. Был комиссован и переведен на работу в ДОСААФ. Заможний, небольшого роста, с красивым русским, интеллигентным лицом. Всегда приветлив и улыбчив. У меня к нему осталось тёплое чувство.

И как у нас говорили:

Самое опасное в парашютном спорте – ездить автомобильным транспортом. Так говорил мой товарищ по сборной ВДВ, Мастер спорта, парашютист-испытатель, полковник в отставке Владимир

Бессонов. ‹http:www.otyan.narod.ruYourSite.htm›Адольф Васильевич

Павленко. ‹http:www.otyan.narod.ruYourSite.htm›

После ухода на пенсию Иванченко, начальником АСК стал А.В.

Павленко. Я его помню ещё с тех пор, когда он был инструктором-планеристом. Это был прекрасный человек, с мягким характером, умеющий ладить с людьми. У А.В. было хобби -он собирал вырезки из газет об УФО, и искренне верил в их существование. Он никогда не стеснялся своего имени. За много лет до гласности, он как-то сказал, что Владимиры и Иосифы могут стесняться своего имени не меньше Адольфов. В нем было масса юмора, и он был хорошим рассказчиком. А.В. был родом из Хмелевого, большого села в 70 км. от

Кировограда. Говорил он по-русски с мягким украинским акцентом.

Особенно интересно звучала у него буква Л. Я как-то ехал с ним на аэродром, он бы за рулём служебного

ГАЗ-69. Впереди на дороге лежал раздавленный ёж или заяц.

Павленко вдруг зажмурился, отвернулся, и машина начала вилять. Я схватился за баранку, как мог удерживая направление, чтобы не вылететь с дороги. Благо не было встречных машин… Буквально очнувшись, как от потрясения, А.В. поведал мне историю и её последствия, которые он много лет скрывал от медкомиссии.

Во время оккупации немцами Украины (1941-1944гг) на

Кировоградщине была развёрнута партизанская борьба. Леса у нас небольшие. В одном таком лесу, возле села Подлесное, был один из партизанских отрядов.

Кстати, из этого села родом Юра (ЮРА Гнат Петрович

(188788-1966), украинский актер, режиссер, народный артист СССР

(1940). На сцене с 1907. В 1920 один из основателей, до 1961 главный режиссер (в 1954-61 совместно с М. М. Крушельницким) Украинского театра им. Франко (Киев). Снимался в кино. Государственная премияСССР (1949, 1951).

Этот отряд очень активно действовал, и немецкое командование решило уничтожить его любыми средствами. Против партизан было брошено много немцев, а также "украинских казаков", которые, человек

200, квартировались по ул. Островского в здании, в котором затем была школа N22, и я в ней учился с 4 по 7 класс.

Казаки целыми днями маршировали, и пели " канарей пташечка". Они отправлялись на войну с партизанами с большой помпой и с "канареем пташечкой". Заранее скажу, что возвращались они тихо. Их осталась только треть.

Партизанский отряд немцы хотели тихо окружить, внезапно напасть и уничтожить. Но четверо деревенских мальчика проникли тайно в лес и предупредили партизан об окружении, за что были схвачен фашистами, и живьём закопаны в землю. В Подлесном после войны детям-героям поставлен памятник.

Партизаны хорошо встретили немцев и казаков. Бой продолжался несколько дней. Трупов было несколько сот, они под огнём не убирались, а так как стояла летняя жара, они стали разлагаться.

Смрад стоял на всю округу. И тогда со всех деревень были согнаны подростки для их уборки. Попал туда и Павленко. Собирали ребята трупы под конвоем. За отказ собирать -смерть. Когда эта страшная работа была закончена, их отпустили по домам. Как он добрался до дома, Павленко не помнит, ему потом рассказала мать, что переступив порог своего дома он упал и две недели был без сознания. Придя в себя ещё долго болел и с тех пор не мог смотреть ни на что мёртвое.

Даже когда в Москве его с группой коллег лётчиков повели в мавзолей

Ленина, а нельзя по тем временам было не пойти, А.В. прошёл мимо

"любимого" вождя с закрытыми глазами и Ильича не видел. Он говорил мне, что из-за этой своей, буквально, болезни, со страхом думает о смерти своей уже старенькой матери. Как он к ней подойдёт??? Вот такие проблемы…

Его сын, Олег, или как по примеру отца все его называют Олежка, тоже лётчик, и работает в АСК.

После ухода на лётную пенсию А.В. ещё много лет работал в

ДОСААФ начальником Автомотоклуба.

Адольф Васильевич умер года три назад.

Земля ему пухом, и вечная память.

В парашютном звене в 1953году работали: командир звена Грачёв

Сократ Павлович; инструкторы лётчики-парашютисты Банников Павел

Алексеевич и Курылёв Георгий Николаёвич; инструкторы-парашютисты

Лебедев Владимир Фёдорович и Мурзенко Анатолий Владимирович; техники самолётов Осадчий Николай (дядя Коля) и ещё Василий…(дядя Вася), к своему стыду забыл его фамилию, потому что он вскоре умер от рака.

Сократ Павлович был по характеру мягким человеком, парашютистом стал по необходимости- за 40 прыжков в год инструкторам доплачивали, вот он и вынужден был иногда прыгать, как говорят в таких случаях, на "ведомость", хотя к прыжкам он относился, мягко говоря, с напряжением. У него был привычный вывих правого плечевого сустава и он с такой силой выдёргивал кольцо, что сустав рассыпался, и каждый раз после приземления ему его вправляли. Пусть не обижаются на меня. другие (Сократ Павлович Грачёв умер в 2003 году), о ком мне придётся говорить в таком плане. Страх, боязнь высоты, и вообще какой-то бы ни было опасности, это естественное состояние человека. И тот кто преодолевает его, вернее, боясь делает дело, уже может называться храбрым человеком. Но есть люди, которые преодолевают страх и для них прыжки с парашютом, альпинизм, гимнастика, мото и авто спорт и многие другие приносят удовлетворение, радость, повышенное состояние души, короче, испытывают от этого _счастье. _Но очень плохо, когда с чувством страха пропадает ощущение опасности. И тогда может наступить самое плохое. У меня так погибло несколько друзей. Горько вспоминать. И вот пример, который я взял в интернете:

12.05.2000 г. в 120 ОАО (г. Нальчик) при выполнении 938 прыжка с парашютом погиб начальник ПС и НДС 120 ОАО старший прапорщик Маринич Сергей Васильевич 1969 г. рождения, инструктор

ПДП. Прыжок выполнялся с парашютной системой ПО-17, из вертолета

МИ-8, с высоты 1800м. Задание на прыжок: свободное падение 20 сек На высоте 1000-1100 м. произошло срабатывание ППК-У, парашют раскрылся и парашютист выпал из подвесной системы головой вперед.

Парашютная система, после раскрытия, приземлилась без парашютиста.

На развитие аварийной ситуации оказали влияние следующие факторы:

Неплотная затяжка грудной перемычки.

Неожиданное для парашютиста раскрытие парашюта прибором ППК-У в положении на "пикировании" с вытянутыми вдоль туловища руками.

Возможность сильного динамического удара при раскрытии парашюта.

Начальник 1-го управления ФПСУ полковник Брусс.

Но когда у человека постоянный страх, причём, дикий, необузданный, а он продолжая издеваться над собой, или прыгает с парашютом, или идёт в горы, или просто со страхом водит машину, это плохо кончается. В экстремальных обстоятельствах он не может принять правильного решения, и тогда… Есть такой афоризм:

_ __В ПАРАШЮТНОМ СПОРТЕ ГИБНУТ ТРУСЫ, ДУРАКИ И ЛЕНТЯИ. _

Но если бы только так…

Я отвлёкся, об экстремальных обстоятельствах поговорим позже, а пока…

Но фактическим лидером в звене был П.А.Банников. Первым Мастером спорта и наиболее именитым спортсменом в клубе был Павел Алексеевич

Банников. Работая в аэроклубе с 1949 года, после службы в Сотой,

Свирской прославленной в боях с фашистами, орденоносной, парашютно-десантной Гвардейской дивизии ВДВ сначала инструктором парашютистом, лётчиком -инструктором- парашютистом, затем до конца

1962 года командиром звена, он был членом сборной команды СССР, установил несколько мировых рекордов, был призером чемпионата СССР и в 1959 году абсолютным чемпионом Украины. П.А.Банников проработал пилотом, инструктором – пилотом, летая и на реактивных самолётах до

60 летнего возраста!!! Он продолжал работать в Кировоградской лётной

Академии, но уже сам не летает. Завидное трудовое долголетие! Я ещё позже расскажу, как он установил мировой рекорд с тяжёлой травмой ноги, тем самым совершив, без преувеличения, спортивный подвиг, но его, к сожалению не засчитали из-за того, что во время раскрытия парашюта сломался барограф. Сейчас он инвалид, ему ампутировали ногу, а буквально недавно он упал и сломал руку. Желаю ему скорейшего выздоровления и хорошего общего здоровья.

Я уже написал о нём раньше, но даже если бы я писал роман, то об этом незаурядном человеке, всего не напишешь. Правда, наши достоинства есть продолжение наших недостатков, и чем не ординарней личность, тем больше и того и другого. Однако недостатки у П.А. были такого плана, что благодаря его уму не приносили вреда окружающим.

Так, вспылив он мог наговорить грубостей, но когда отойдёт, то или извинится или всё превратит в шутку, так что обиды не будет. Он был необычайно артистичен, прекрасно пел и читал стихи.

Пал Леексеич, дорогой, Вы не обижайтесь, что я пишу был. Я знаю, Вы и сейчас такой. Это для меня всё в прошедшем времени. Но это тоже другая тема.

П.А. любил нравиться окружающим, и его все любили, а кто и не любил из тупости или зависти, боялись это показывать, зная его острый, как бритва, язык. Он был прекрасным пилотом и парашютистом, но он был из той категории людей, что если бы он был актёром, режиссером, хирургом и даже священником, он всё равно был бы лучшим. Я так увлёкся хвалой, что захотелось написать: "Да святится имя твоё, да сбудется вера твоя". Это меня соседка во время войны выучила молитве: Отче наш. Иже еси на небеси…" Он не был рабом своей профессии, он был её художником. Я строитель, и знаю, как красиво, грациозно может работать каменщик, или наоборот, весело, играя, штукатур, плотник или… Всё это не зависит от профессии, а работа потом получается красивой. И тяжёлая на вид получается работа, у угнетённого человека.

Что- то не клеится в моих шибко умных умозаключениях. А древние Греция и Рим? Строили веселенькие рабы?

Я вспоминаю, как он одевал перчатки, подвесную систему, летал или прыгал- во всём была красота, даже шик. Ну а приземлялся, как после прыжка в балете. Всегда оставался на ногах при полной непринуждённости. Я во всём хотел быть на него похожим (в спорте), и хотя со временем и прыжков сделал больше него, и тоже стал

Мастером спорта, и ещё в кое в чём сравнялся, так шикарно приземляться я так и не научился. Для этого нужен дар Божий или, как говорят, украинцы, "хыст", нечто среднее между талантом и удачей. И ещё он умел, как пилот, прекрасно рассчитывать точку выброски, что в своё время из-за слабой горизонтальной скорости парашютов (1,5 ПД-47 и 2-2,5 метра в секунду Т-2) имело большое значение. Правда, когда и я стал опытным спортсменом, у нас с ним на борту стали возникать незначительные конфликты. Я хотел сам рассчитать точку выброски и, когда с моим расчётом он не был согласен, то приходилось искать, как говаривал Горбачёв "консенсус". Но всё проходило благополучно.

Я сейчас приведу интервью недавно опубликованную в газете

"Украина-центр", которое дополнит мой рассказ. Хотя само интервью мне показалось несколько бледным, потому что Банников более яркая личность, чем сумел показать Юрий Илючек, "УЦ".

Есть некоторые неточности, которые П.А. запамятовал.

Понедельник, 28 февраля 2005

Человек из поднебесья

Идею пригласить в гостиную "УЦ" Павла Алексеевича Банникова подсказал герой недавней публикации "Из рода Мимино" потомок грузинских князей Владимир Мухранский. Владимир Ильич сказал, что его коллеге-пилоту есть о чем поведать читателям: Павел Банников – один из первых мастеров спорта СССР на Кировоградщине и неоднократный рекордсмен мира по парашютному спорту.

Боевое крещение

Свой первый прыжок с парашютом Павел Банников сделал в 1943 году с аэростата – с высоты 400 метров, когда проходил подготовку в школе воздушно-десантных войск в подмосковном Кержаче. В детстве, которое провел в Средней Азии, куда переехал вместе с родителями из

Оренбургской области, Павла укачивало даже на качелях. Он серьезно опасался, что его отчислят из школы ВДВ, где во время учебы успел со многими подружиться. Но страхи остались позади, и все прошло нормально.

Первый полет – вообще был прыжком в неизвестность. Не было даже ощущения свободного полета. Последующие прыжки делались уже более осознанно, а глаза открывались лишь на пятой или шестой попытке.

Благо, автоматический парашют позволял чувствовать себя более-менее уверенно.

Боевой прыжок в тыл противника наш герой осуществил 24 сентября

1943 года в составе 5-й гвардейской Воздушно-десантной бригады в районе Букринского плацдарма. Та операция подробно описана в книгах по истории Воздушно-десантных войск. Она оказалась неудачной, поскольку из-за отсутствия достаточных разведывательных данных десантироваться приходилось прямо на значительно превосходящие силы противника. А снаряженный десантник весил около 120 килограммов, поскольку все обмундирование, вооружение, питание держалось на одном парашюте. Многие боевые побратимы Павла Банникова после той операции обратно на базу в Кержач не вернулись. Ему же посчастливилось вырваться из немецкого тыла и позже, в 1944 году, участвовать в ликвидации Бобруйского котла. Победу Павел встретил в Белоруссии, и его боевые заслуги были отмечены орденами Красной Звезды и

Отечественной войны, а совсем недавно его наградили еще украинским орденом "За мужество".

После войны служил в 100-й краснознаменной воздушно-десантной дивизии, штаб которой в мае 1947 года перевели в Кировоград, и с тех пор наш город стал для Павла Алексеевича родным. К моменту демобилизации из рядов Вооруженных сил в 1950 году на его счету было уже 104 прыжка. К тому же уникальный опыт он получил при войсковых испытаниях парашютов новой системы (ПД-47). Парашюты со снимающимся чехлом понадобились из-за того, что увеличилась скорость самолетов.

До этого прыгали с Ли-2, где на выбросе скорость была 220 километров в час, а на Ил-12 она достигала уже 300.

Вместе с парашютистами-испытателями НИИ, рекордсменами мира по высотным прыжкам Митковым и Романюком участвовал в показательных выступлениях для штаба корпуса. В памяти навсегда остались прыжки на трех (1947, 1949, 1954) воздушных парадах в Москве. Кстати, при подготовке к параду 1954 года Павлу было присвоено звание мастера спорта СССР, которых на Кировоградщине были единицы.

По окончании службы опытного мастера с удовольствием приняли на работу в кировоградский аэроклуб инструктором парашютной подготовки.

И именно с 1950 года начинается спортивная карьера будущего рекордсмена мира.

За полетом – полет

– 1950 год запомнился переходом на гражданскую жизнь. Осваивался на новой работе. Обучал курсантов аэроклуба (наземная подготовка, теория парашютного прыжка) и постепенно осваивал пилотирование самолетов. Именно в 1950 году была сформирована сборная области по парашютному спорту, которая через год приняла участие в первых состязаниях на киевском аэродроме "Чайка". Там мне посчастливилось занять 4-е место в многоборье, а в двух упражнениях стать вторым. И уже в 1952 году на всесоюзных состязаниях в Богодухове под Харьковом прыгал в составе сборной Украины.

Для того, чтобы рассказ был более понятным, следует сказать несколько слов о правилах, которые за 50 лет не претерпели существенных изменений. В программу соревнований входят прыжки на точность приземления с высоты 600, 1000 или 1500 метров. Понятно, что, чем ближе ты приземлишься к центру мишени, тем лучше. Правда, в отличие от нынешнего времени, у нас парашютные системы были тяжелыми. Приходилось прикладывать максимум усилий. Упор делался на силу рук. Сейчас парашюты (ПО-9, ПО-11, ПО-13) легче, и просто нужно быстро соображать.

В мое время мировой рекорд фиксировался при отклонении на 4,8 метра от центра. А на сегодняшний день – 20-30 прыжков прямо в ноль, и счет идет на сантиметры и даже миллиметры.

Еще в соревновательную программу входят комбинированные прыжки с высоты 1500 или 2000 метров. Здесь необходимо пролететь, не раскрывая парашют, 20 секунд, а затем раскрываешь купол и идешь на точность приземления. Чуть позже были введены акробатические прыжки, как минимум, с высоты 2000 метров. Фигуры исполняются в свободном падении. Вначале левая и правая спирали (вращения на 360 градусов), затем сальто. После этого правая и левая спирали и снова сальто, обязательно выдерживая направление головой на стрелу, выложенную на земле. При этом за отклонение плюс-минус пять градусов снимаются очки.

А вот групповые комбинированные прыжки в программу состязаний входили не всегда. Хотя смотрятся они очень эффектно. Ранее чемпионаты проводились по индивидуальной программе, а баллы каждого спортсмена шли в командный зачет. В аэроклубовских командах сначала в состав входили четыре мужчины и одна женщина. Если представительницы слабого пола не было, то за командное первенство мужской коллектив не сражался. Оставалось проявлять себя в личном первенстве.

Но для того, чтобы попасть в сборную области, необходимо было пройти отбор на внутриклубных состязаниях. Здесь, в зависимости от опыта и уровня подготовки, присваивались 3-й, 2-й и 1-й разряды. Для этого необходимо было совершить, как минимум, 75 прыжков. А уж звание мастера спорта присваивалось тогда, когда выполнял необходимые нормативы на крупных соревнованиях.

Следующим этапом были республиканские старты, где формировалась сборная Украины. На всеукраинской арене соревновались команды аэроклубов, которые были практически в каждой области. Конкуренция была невероятная, и, чтобы победить в абсолютном зачете, надо было перепрыгать конкурентов по всем статьям. Мне удалось выиграть чемпионат Украины в 1957 году, – я набрал лучшую сумму баллов во всех упражнениях.

О мастерстве силе украинских парашютистов говорит тот факт, что на всесоюзных соревнованиях ниже третьего общекомандного места мы не опускались. Моим же высшим достижением является второе место в 1955 году на чемпионате СССР в многоборье после москвича Феликса

Неймарка. До этого в Саранске в 1953 году я был серебряным призером в комбинированных прыжках. Кстати, тогда, в Мордовии, вместе со мной в состав сборной Украины входил мой ученик – кировоградец мастер спорта Анатолий Отян.

(здесь неточность, вместе с П.А. я выступал В1858 году в Москве.

А.Отян)

Сейчас Толя живет в Германии, и мы переписываемся. Всего же в кировоградском аэроклубе за то время, что я был командиром парашютного звена, было подготовлено 9 мастеров спорта, а Тамила

Козловская становилась мировой рекордсменкой. Мне также трижды посчастливилось превысить высшие мировые достижения…

В 1955 году в Рязани, на своих первых международных соревнованиях с участием команд Чехии, Болгарии, Венгрии и Польши, в индивидуальных комбинированных прыжках с 600 метров мне удалось приземлиться с отклонением от центра круга в 4 метра 80 сантиметров.

А затем вместе с москвичом Николаем Щербининым и киевлянином

Виктором Першиным мы установили высшее достижение в групповом прыжке с 1000 метров. Рекорды четко фиксировались международной службой

(ФАН). Уровень высоты определялся при помощи барографа.

На третий рекорд в групповом комбинированном прыжке с высоты 1500 метров со свободным падением в 20 секунд мы затратили более 10 попыток. Происходило это событие в Киеве в 1962 году. Этот прыжок необычайно сложный. Необходимо было аккуратно распределиться лесенкой по высотам, так как приземлялись в одно место друг за другом. Главное – не навалиться на партнера и определить, кто в свободном падении потеряет больше высоты. Был случай, когда купол под давлением товарища сложился на высоте пяти метров. Но, к счастью, все обошлось, и парашютист получил лишь небольшие ушибы.

Вообще же за 13 лет моей работы в кировоградском аэроклубе и всю спортивную и судейскую карьеру не случилось ни одной трагедии.

Мелкие неприятности были, но без травм в нашем спорте не обойтись.

За безопасностью всегда тщательно следили. Ограничения по скорости ветра на соревнованиях не превышают 10 метров в секунду. Если же конкуренты находились в неравных условиях по этому показателю, то следовала перепрыжка.

Активные выступления я продолжал до 1962 года. Последний раз участвовал в чемпионате Союза в Краснодаре, где была интереснейшая программа. Получилось даже военно-прикладное многоборье, так как после комбинированного группового прыжка с 1500 метров мы бежали

3-километровый кросс со стрельбой и метанием гранат в цель. Пришлось тогда совершить один из последних ночных прыжков. Обычно перед такой попыткой делается пристрелка при помощи специального грузового парашюта. Он эквивалентен весу прыгающего и площади парашюта. Таким образом, его относ соответствует отклонению парашютиста с этой высоты. В соответствии с полученными показателями делается упреждение. Это уже позже появились небольшие высотомеры. А вообще это на земле и в самолете мы кому-то подчинялись, а в воздухе были предоставлены только себе. И вот тут-то необходимо применять все свои знания, чтобы не случилось непоправимого.

Спортивную же карьеру я закончил тогда, когда понял, что быстрота реакции уменьшается. И считаю, что 40 лет – это предел для спортсмена. Я закончил в 37 лет. Можно было попытаться покорить рубеж в 1000 прыжков, но остановился на цифре 987. Здесь сыграло свою роль увлечение авиацией, с которой я связал свою последующую жизнь, о чем ни капли не жалею.

А памятных и опасных прыжков было предостаточно. Помню, как ночью в Федоровке меня снесло на табун лошадей, и надо было применить все умение, чтобы остаться целым. Уже после приземления подумал, что если бы какой-нибудь рысак влетел в купол, то меня просто размазало бы по аэродрому. Доводилось еще приземляться в воду, на кроны деревьев и в горах зимой. Да разве все упомнишь…

Есть одна у летчика мечта

В гражданскую авиацию Павел Алексеевич Банников пришел в марте

1963 года. А закончить экстерном Саранское училище еще в 1955 году ему помог тренер сборной СССР по парашютному спорту (членом которой наш герой был с 1954 по 1957 годы) Павел Сторчиенко. Благо, налет у его тезки был приличный, поскольку Банников "вывозил" спортсменов в родном аэроклубе. Как выяснилось, впоследствии диплом пилота-инструктора очень пригодился.

Он был командиром корабля Ан-24, осуществлявшего пассажирские и грузовые перевозки, учил курсантов в ШВЛП, КВЛУГА и ГЛАУ, но утверждает, что самыми трудными были…авиахимработы. Это наиболее сложный тип полета, связанный с малыми высотами. К примеру, свеклу необходимо опрыскивать с высоты не более пяти метров. И однажды мальчишки едва не забросили палку в винт самолета. Отказывал двигатель на высоте 50 метров, когда на размышление было не более семи секунд, но удалось посадить машину на поле между копнами. Так что экстремальных ситуаций хватало. Помогали опыт и реакция, приобретенные в спорте.

С летной работы Павла Алексеевича списали в 60 лет, но еще некоторое время он трудился в родной ГЛАУ в тренажерном центре, был заместителем директора музея. И хотя на здоровье он никогда не жаловался и летную комиссию проходил с первого раза, годы взяли свое. К сожалению, напряжение сил и невероятные нагрузки сломили стойкий организм этого мужественного человека, и два года назад

Павел Алексеевич стал инвалидом.

Но он по-прежнему бодр и не теряет оптимизма. Вспоминает, как был строгим, но объективным судьей на соревнованиях парашютистов. Как в молодости занимался боксом и даже имел второй взрослый разряд. Как в детстве участвовал в скачках. Болеет за братьев Кличко и радуется успехам Андрея Шевченко. Правда, немного обижается, что тяжелый труд авиаторов не всегда оценивается по заслугам. А еще мечтает, что сможет дождаться и получить обещанную государством и столь необходимую машину с ручным управлением.

Может, хотя бы к 80-летнему юбилею, который Павел Алексеевич

Банников отметит в этом году, мечта ветерана войны и спорта осуществится…

Юрий Илючек, "УЦ".

Другим пилотом – инструктором парашютистом был Георгий Николаевич

Курылёв. Ему в началё пятидесятых было уже за 40. Небольшого роста, толстенький, подвижный, всегда весёлый, общительный, любивший гульнуть, он всегда имел идеи коммерческого и авантюристического плана, на которых, как правило, прогорал, но потом весело о них рассказывал.

На фронте он не был, летал во время войны лётчиком связи. И однажды утром, проснувшись после крепкого сна, глянул на часы и ахнул. Уже целый час, как он должен был быть на работе. По тем временам за опоздание шли под суд. А это штрафбат, фронт и вину нужно искупить кровью.

Как выход, нужен был больничный лист. Побежал к зубному врачу:

– Срочно рви зуб!

– Так он же у тебя здоровый.

– Рви, я заплачу.

Подвязавши платком челюсть, уже натурально охая и ахая, пошел на аэродром, а часовой его не пускает и всё закрыто.

– ВЫХОДНОЙ сегодня, товарищ младший лейтенант.

Тогда же, во время войны, колоссальным дефицитом была соль.

Узнав, что где-то в Оренбургской, тогда Чкаловской области, есть соляные карьеры, он узнал координаты, и после того, как отвёз на своём "ПО-2 " -"Кукурузнике" почту, на обратном пути отклонился от маршрута, рискуя уже за дело попасть под трибунал. С трудом найдя какую-то гору, приземлился, подрулил, взял подготовленные заранее мешок и лопату, и пошёл к горе. Гора была блестящая и высокая. По его рассказу- такая высокая, что поднимешь голову- шапка падает.

Лизнул. Соль! Но взять её было невозможно. Уж шибко твёрдая была гора. Взявши в самолёте какой-то инструмент наковырял с полкило соли, и улетел на базу, уже вечерело. Потом на несколько дней был отстранён за "вынужденную посадку" от полётов. Писал рапорта. А писать он не любил страшно. Жора, так его все называли, сам признавался, что ему легче яму в два метра выкопать, чем написать страничку. А яму, он добавлял, для того, кто меня писать заставляет.

Поэтому, когда надо ему было что-то писать, за него писал кто-то, чаще всего спортсмен. В общем, не получилось у "Жоры" разбогатеть.

Эти байки он сам мне рассказывал, поэтому ручаюсь за их

"достоверность".

А вот то, что он, работая в Кировограде, оформил себе лётную пенсию в Знаменке, он не распространялся до тех пор, пока его не разоблачили.. Обошлось, кажется, без суда, но всю полученную сумму пришлось возвращать.

О приключениях Курылёва, можно говорить без конца, но я ещё остановлюсь только на некоторых.

Лётчик на самолётё ПО-2 он был замечательный. Помню, за ним был закреплён самолёт серебристого цвета, или как сейчас говорят,

"металик" за N 10. Так он в отсутствие начальства любил даже лихачить. Прекрасно чувствуя самолёт, на взлёте, сразу же после отрыва колёс от земли, закладывал вираж, чуть ли не касаясь крылом земли, и уходил в небо. Красивое, чёрт возьми, было зрелище. А однажды, на площадке вне аэродрома, один из лётчиков совершил грубую посадку. Самолёты были старыё. и от такой посадки отвалилось крыло.

Так Курылёв привязал крыло проволокой (ПО-2!!!), и километров 20 летел до своего аэродрома.

Но вот аэроклуб получил новую технику: самолёт ЯК-12! На борт брали сразу троих парашютистов. КЛАСС! Но тут Жору ждало разочарование. Если ПО- 2 не имел никакой связи с землёй, и пилот в нём был сам себе хозяин, или, как говорил Жора, Бог, царь и вышкварка в масле, то в ЯК-12 стояла радиостанция и надо было поддерживать постоянную связь с землёй. ВОТ ЭТО ЕМУ СТРАШНО МЕШАЛО.

Он нервничал, из-за этого ничего не мог разобрать, и если с ним летели опытные спортсмены, снимал шлемофон и говорил: "Возьми эту говорящую шапку, и скажи мне, что они там говорят."

После выхода на пенсию Георгий Николаевич переехал жить куда-то под Киев, и связь с ним, практически, была утеряна.

Говорили, что он устроился работать кассиром в каком-то совхозе, получил в банке деньги, вёз их в совхоз, на него напали бандиты, избили, забрали деньги, и он вскорости умер.

Начальником штаба в аэроклубе был человек с интересной фамилией -

Зюзя. Он имел Республиканскую категорию спортивного судьи и возглавил судейство, когда Банников собрался бить мировой рекорд на точность приземления с высоты, насколько я помню, 1000 метров. П.А. находился тогда в прекрасной спортивной форме, был членом сборной команды СССР, и к неудовольствию спортсменов больше отсутствовал в клубе, чем присутствовал, а его присутствие нужно нам было для повышения своего мастерства, так как передача опыта, это очень много значит. Я только начал осваивать свободное падение, и приставал к

П.А. с расспросами, а главное, просил инструкторов поднимать меня всё выше для выполнения всё больших задержек в раскрытии парашюта.

Мне нравилось выйти на крыло самолёта, немного наклониться и прыгнуть, оттолкнувшись ногами, чуть вверх под углом градусов 30, разбросать руки и ноги в стороны, лечь на поток воздуха, набегающий снизу и чувствовать не падение, а полёт. Вначале, когда скорость маленькая, тебя может непроизвольно чуть повернуть, но с нарастанием скорости ладони становятся рулями, и чуть поворачивая их, можно удерживаться в нужном направлении. А самолёты ПО-2 очень медленно набирали высоту. Так, для подъёма на высоту 2200 метров, необходимую для совершения свободного падения в 30 секунд, этому самолёту требовалось полчаса. А кроме меня прыжок ожидали ещё спортсмены и перворазники, и стартовое время было ограничено. После нас начинали летать планеристы или курсанты лётчики. На меня бурчали, но я видел, что моя жажда прыгать им нравилась. Но тем не менее прыжок с задержкой на 30 секунд я выполнил только на 49 прыжке перед самыми республиканскими соревнованиями в 1955 году.

Но вернёмся к рекордной попытке Банникова.

Тогда были только два типа парашютов, ПД-47 (парашют десантный), парашют с квадратным куполом, со стягивающимся с купола чехлом, и, использующийся для прыжков с задержкой раскрытия, а также парашют

ПТ-1 (парашют тренировочный) с круглым шёлковым куполом, который применялся для прыжков на точность приземления.

Отсутствие чехла на куполе делало этот парашют не совсем безопасным. Поток воздуха от винта самолёта несколько закручен и не совсем предсказуем. При раскрытии купола рядом с самолётом его завихрением от винта может несимметрично начать раскрывать, из-за чего стропы раньше выходят из специальных сот на ранце и могут перехлестнуть купол, сделав его неуправляемым или "схватить" парашютиста за ноги, если он будет значительно наклонён вперёд. Вот это и произошло в тот день с Банниковым во втором прыжке. Первый прыжок П.А. выполнил идеально. Круглый купол парашюта можно заставить быть управляемым, если подтянуть за лямки одну из групп строп, чем создастся наклон купола, и он как бы заскользит по воздуху, как скользит листок бумаги. Но листок бумаги начинает переворачиваться, а купол начинает крутиться и раскачиваться и нужно перехватывать лямки, что бы сохранить нужное направление. Скажу только, что нужно иметь достаточно сил, опыта и мастерства, чтобы всё это выполнять чётко. Купол можно раскачать так, что на приземлении можно больно удариться о землю (тогда не делали мягких оснований для приземления) и получить серьёзную травму. Банников прекрасно владел этим искусством, погода была тихая, ветерок не больше трёх метров в секунду, и он сразу после отделения от самолёта, как привязанный к невидимой нити, присоединенной к центру круга, опускался на землю. Мне не раз приходилось наблюдать за установлением рекордов в различных видах спорта и это всегда вызывает восхищение работой настоящего мастера. Смею всех заверить, что лёгких рекордов не бывает, бывают фальшивые, но это не сегодняшняя тема. Банников снижался плавно, купол не раскачивался и приземление было достойным всего прыжка. Во первых, П.А. приземлился, как всегда, на ноги, с артистизмом. Сравните приземление гимнастов после работы на снарядах. У одних приземление не получается на ноги, у других получается, но с какой-то натугой, а третьи становятся на ноги с лёгкостью, как это делают цирковые акробаты: "Але оп!", – и аплодисменты. Я знаю, что Банников будет смеяться над моими сравнениями (эту книжку я пошлю ему первому), но я рассказываю о своих ощущениях и говорю правду.

А во-вторых, результат был феноменальный для того времени. Не помню точно, но где-то в районе двух метров от центра. Судьи, во главе с Зюзей, тщательно замеряли результат, и Банников сразу же одел уложенный заранее второй парашют и пошёл в самолёт для выполнения второго прыжка. В то время рекорды на точность приземления регистрировались по среднему результату из двух прыжков, потому что один прыжок может быть случайным высоким результатом.

Так, на Первом чемпионате Вооружённых сил СССР в 1960 году, пристрелочный парашютист на круглом куполе Д-1, который, неуправляем, приземлился в центре круга, так что если бы засчитывали по одному прыжку, то можно было бы считать рекордом, а это заслуга пилотов, идеально рассчитавших точку выброски, и, как минимум, десяток, а то и больше совпадений, приведшим к такому результату.

Думаю, что если заложить все необходимые параметры в компьютер, и посчитать возможную вероятность такого прыжка, то в результате была бы цифра не меньше, чем с десятком нолей.

Самолёт поднялся на необходимую высоту, убрал газ, и мы увидели, как парашютист отделился от самолёта, купол начал раскрываться, но как-то очень быстро и неровно. В момент полного раскрытия мы услышали короткий вскрик, и поза парашютиста была не такой, как обычно. Владимир Лебедев сказал: "Что-то там с Павлом случилось".

Но как и в первом прыжке работа его под куполом была безукоризненна, только одна нога была странно отставлена чуть в сторону и вытянута вперёд. "Что-то у Павла с ногой", – опять сказал

Лебедев. Банников приземлился на одну ногу и упал набок. Он показал на ногу. Его осторожно разули и увидели, что нога уже опухла.

Несмотря на боль, он спросил у судей результат и сказал: "Хорошо хоть рекорд есть, недаром..ой, осторожней!". С него сняли парашют и барограф. Барограф- прибор, показывающий соотношение высоты к прошедшему времени. Он устанавливался по требованию ФАИ при рекордных попытках. Когда посмотрели барограмму, то увидели, что во время второго прыжка, при отделении от самолёта было несколько лишних штрихов. Это произошло от сильного динамического удара в момент раскрытия парашюта..

Банникова все поздравили с рекордом, врач наложил ему шину и отправили к травматологу. Перелома не оказалось, но были растяжения и порывы связок. Некоторое время он не прыгал, а затем всё продолжалось. как и раньше. Полёты, прыжки, тренировки. Мы, свидетели установления рекорда, были потрясены мужеством человека, не взирающего на боль, управлять парашютом, да как управлять!

Поверьте мне, я знаю что говорю, я сам не раз травмировался на земле и в воздухе, но быть адекватным этому поступку я не сумел бы.

Приехав с аэродрома домой, я сел и написал статью в газету

"Комсомольская правда", в которой рассказал о мужестве П.А. Банникова.

Однако статью не напечатали, и через несколько дней пришёл ответ из Москвы, что рекорд не зарегистрирован из-за тех лишних штрихов на барометре. Я не раз потом видел, как во время рекордных попыток всячески манипулировали с барографами, но только не в Кировограде.

Никому, и в том числе Зюзе, не могло придти в голову делать такой хоть маленький подлог.

В 1958 году в Москве, когда мы с Банниковым были на всесоюзных соревнованиях, он мне сказал: "Саша Дунаев, занимающийся регистрацией рекордов в Центральном аэроклубе, пожалел о том, что была такая барограмма, и что жалко, что рекорд нельзя было зарегистрировать, тем более что я повредил ногу. И откуда они узнали?"

Я не сказал, что писал в "Комсомолку", боясь получить по шее, и только через 50 лет признаюсь об этом.

Но, к сожалению. "ничто на земле не проходит бесследно". В прошлом году Павлу Алексеевичу ампутировали ту, травмированную ногу.

Мы тогда очень мало прыгали.

Во-первых, разрешалось в день делать только один прыжок.

Во-вторых, из-за отсутствия более мощных и вместительных самолётов не хватало стартового времени прыгнуть всем. Я не пропускал ни одного прыжкового дня, помогал инструкторам укладывать парашюты для перворазников, а это была большая работа и больше чем я никто из спортсменов в аэроклубе не торчал. Чуть меньше чем я, прыгал в те годы Боря Чижов. Сегодня взял книжку учёта парашютных прыжков и увидел, что первых три года я сделал 13, 18, 20 прыжков соответственно. Причём 3 прыжка из 20 в 1955 году на республиканских соревнованиях. Это очень и очень мало. Для стабильного свободного падения надо было как-то тренироваться, времени падения при совершении прыжков было явно недостаточно. Поэтому искали в те годы любую форму тренировок. Ложились животом на землю и представляли себя в воздухе, выполняя руками и ногами нехитрые движения, потому что тогда нужно было просто стабильно падать. И только в 1958 году появилось требование на соревнованиях выполнять различные акробатические фигуры. И когда ехали на аэродром и с аэродрома, и водитель ехал быстро, становились в кузове лицом против ветра и ловили ладонями набегающий ветер, представляя свободное падение.

Ещё в машине занимались мы устным отсчётом времени. Держали в руке секундомер, и не глядя на него, считали: "двадцать один, двадцать два…, двадцать девять, тридцать", – и выключали секундомер. После этого кто-то спрашивал: "А что говорил Лебедев, когда ты считал?". Надо было ответить. Или говорили порядок определённых движений, которые нужно делать и считать. То есть, счёт нужно было вести во что бы-то ни стало. Я добился того, что на 30 секунд ошибка была 0,1-0,2 секунды. Всё это делалось для того, чтобы не затягивали свободное падение. А секундомеров было мало и их не доверяли новичкам. Но доходило и до абсурда. Я уже упоминал об этом, чуть позже расскажу подробней.

После третьего курса техникума нас послали на прохождение практики в Кривой Рог.

Я ещё с первого курса дружил с Володей Золотарёвым, с ним мы и отправились на практику.

Добирались мы поездом, с пересадкой в Дебальцево. Чтобы попасть на поезд, отходящий через несколько минут, нам пришлось бегать по рельсам, подлезать под вагонами, что было очень опасно, наконец мы приехали. Центр города был уже отстроен и был таким же, как и вначале девяностых, только внутри круга, который является развязкой дорог, стоял а скульптура Сталина, а потом стоял танк. Вообще, в годы правления Брежнева появилась мания везде, где только можно, устанавливать памятники из танков а также из самолётов. Только, если танки Т-34 и ИС в качестве памятников на Украине, где такие танки воевали, понятны, то реактивные самолёты МиГ-15, воевавшие в Корее, совсем, на мой взгляд, были некстати. Давно не был на Украине, и думаю, что самолёты из-за дороговизны алюминия, ободрали на металлолом.

Добирались мы поездом, с пересадкой в Дебальцево. Чтобы попасть на поезд, отходящий через несколько минут, нам пришлось бегать по рельсам, подлезать под вагонами, что было очень опасно, наконец мы приехали. Центр города был уже отстроен и был таким же, как и вначале девяностых, только внутри круга, который является развязкой дорог, стоял а скульптура Сталина, а потом стоял танк. Вообще, в годы правления Брежнева появилась мания везде, где только можно, устанавливать памятники из танков а также из самолётов. Только, если танки Т-34 и ИС в качестве памятников на Украине, где такие танки воевали, понятны, то реактивные самолёты МиГ-15, воевавшие в Корее, совсем, на мой взгляд, были некстати. Давно не был на Украине, и думаю, что самолёты из-за дороговизны алюминия, ободрали на металлолом.

Там же в центре, рядом с горсоветом, находился трест

Криворожстрой, где нас распределили по строительным управлениям на практику.

Мы с Володей получили назначение на рудник им. Кагановича (один из сталинских соратников) И жили там в общежитии. Стройка, на которую прикрепили меня, находилась недалеко, на руднике "Гвардия".

Это была обогатительная фабрика. Там был одноглазый прораб, которому я был совершенно не нужен, и он разрешил мне пойти работать на пилораму, в качестве рабочего.

Пилорамный цех представлял собой деревянный навес, в котором была установлена немецкая пилорама выпуска 1888год. Мне цифры легко запоминаются, особенно такие выразительные. Для примера сообщу вам, что памятник Богдану Хмельницкому в Киеве был установлен в том же году.

Думаю, что эта пилорама была вывезена из Германии после войны.

Тогда в СССР вывозили из Германии всё, что глаза видели. Солдаты и младшие офицеры привозили, что могло поместиться в вещмешках и немецких чемоданах от порнографических карт, мыла, иголок, дамского белья до аккордеонов. Их жёны и невесты ходили в немецких ночных сорочках, думая, что это вечерние платья. Старшие офицеры уже вывозили покрупнее: одежду, ковры, мебель, пианино, рояли, картины и многое другое. Они, их жёны и дети, хорошо и дорого одевались и жили среди роскошной обстановки, пользуясь наружным, общим, грязным туалетом.

Государство вывозило оборудование, автомобили, целые заводы, которые работают до сих пор. Так, ещё в восьмидесятых годах на кирпичном заводе в селе Васино под Знаменкой, работали пресса для штамповки кирпича немецкой фирмы "Dorsten", выпущенные ещё в начале века, а громадный отвальный мост пролежал без дела более тридцати лет, пока его не смонтировали в Морозовском разрезе под Александрией для добычи бурого угля и на весь Союз по телевидению с гордостью объявили, что это самый- самый и очень- очень, и что теперь мы много-много будем иметь бурого угля,. засоряющего наши реки своим песком (Ингул был засорён песком из бурого угля, который сбрасывала в него электростанция, превратив в речку- вонючку)

Так и эта пилорама была, наверное, демонтирована в каком-то дорфе

(селе) и исправно работала на восстановление Советского хозяйства.

Немцы любят старую технику, у них тоже много небольших фирм работает на старинных механизмах. Их показывают по телевидению. Я с.Эммой отдыхал в горах в одном селе в Баварии, где в центре села был установлен, как памятник водяной насос, выпускаемый в этом селе сто лет назад. Я не видел отличия этого насоса от тех, что сейчас выпускает кировоградский завод "Сахгидромаш".

Пилораму обслуживал старик, наверное ровесник этой пилорамы, а помощником у него был студент из какого-то института, прошедший войну и я,. шестнадцатилетний пацан.

Работа была очень тяжёлой. Всё, кроме самой распиловки, делалось вручную. Брёвна ложились на вагонетки, а потом доски убирались и складировались с другой стороны пилорамы. Я не мог поднимать брёвна за комель, за более широкую часть и мы договорились со студентом, что я буду браться только за узкую часть, но буду чистить под пилорамой от опилок. Я согласился, хотя это была не совсем адекватная работа. Но что мне было делать, если у меня силёнок не хватало на подъём тяжёлой стороны бревна?

Вытаскивать опилки мне приходилось, когда дед переналаживал пилораму на другой сорт досок, или в обеденный перерыв и обязательно по окончанию работы. Яма под пилорамой была узкой, мне там было трудно развернуться, а я должен был опилки набрать в вёдра, а потом высыпать их в мешки и вынести по ступенькам наверх, отнести их за

40-50 метров и высыпать на кучу.. Мешков этих набиралось много.

Особенно было тяжело, когда долго и беспрерывно работали. Тогда движущаяся вверх и вниз рама с пилами уплотняла, даже спрессовывала опилки. Было жарко, июнь месяц, опилки набивались в нос, уши, попадали за шею и в рот. Они были смолистыми, горьковатыми, а под рубахой прилипали к телу.

Я. вспоминал Анжерку, и думал, почему не поставили здесь вентилятор для вытяжки опилок, как стоял там? Я спросил об этом деда, и он мне со злостью ответил:

– Да я тридцать раз говорил этому механику, что бы он поставил вентилятор, а он то нету вентилятора, а то скоро поставлю. Никто не хочет идти на эту работу, платят мало, а работа дрянь. Нашли пока вас дурачков. Извините хлопцы, а вот вы уйдёте, и каждый день будут люди меняться. А у пилорамы нельзя каждый день людей менять, пока их научишь… Вот мне с вами легко работать, а прошлый месяц прислали пьянюгу, так он чуть себе башку в пилораму не всунул. Станете начальниками, думайте о рабочем человеке. Он соль земли.

Такую лекцию прочитал нам дедок. Я тогда подумал, что когда буду начальником, всё буду делать для облегчения труда рабочих.