Слово о друге (из документального телефильма «Искусство преображения», 1978 г.)

Слово о друге

(из документального телефильма «Искусство преображения», 1978 г.)

ВАЛЕНТИН КАТАЕВ

Ираклий Андроников – явление уникальное. Никогда еще русская культура и русское искусство не создавали ничего подобного.

Андроников – литературовед, знаток русской классики, исследователь жизни и творчества Лермонтова, Пушкина. В этой области он сделал несколько замечательных открытий. Он тонкий знаток музыки, живописи, дирижерского искусства. Да вообще, нет такой области в сфере русского и мирового искусства, где Андроников не блеснул бы своим удивительным вкусом, своей удивительной эрудицией. Все это так. Но главное не это.

Главное то, что Андроников создал еще небывалый доселе жанр устного рассказа, в котором разговаривают и действуют персонажи не выдуманные, не обобщенные, а совершенно подлинные, живые, взятые из той среды, в которой вращался Андроников, – писатели, дирижеры, артисты, художники. Причем, все они не скрыты под псевдонимами, а выступают открыто, как таковые, под собственными именами: Алексей Толстой есть Алексей Толстой, Качалов есть Качалов, Горький есть Горький, Остужев есть Остужев.

Андроников их не изображает, а как бы становится ими самими. Небывалый феномен перевоплощения. Точность речи вплоть до мельчайших интонаций. Если закрыть глаза, то невозможно отличить, кто же говорит, Андроников или, например, Остужев. Однако это отнюдь не фонографическая запись и не фотография голоса, записанного на плёнку. Это творческий акт художника, так как Андроников не просто воспроизводит, а как бы заново создаёт не только голос, но и всю речевую синтаксическую особенность своего оригинала. Это не просто эстрадный номер, каких немало у нас, а рассказ или даже целая повесть со своим сюжетом, со своим зерном. Каждому изображению сопутствует глубокий подмеченный характер. Например, знаменитый диалог Алексея Толстого с Качаловым. Это, конечно, конфликт двух честолюбцев, двух эгоцентриков, не желающих слушать друг друга, а говорящих только за себя. Текст, конечно, препарирован Андрониковым, но с таким искусством, с такой внешней и внутренней точностью, что просто диву даёшься! Настоящее чудо. То, что называется в науке «эффект присутствия».

Я давно уже знаю Андроникова. Однажды, ещё совсем молодым человеком, он приехал из Ленинграда в Москву, впервые попал ко мне. На мне, кажется, впервые и испробовал своё искусство. До той поры он был никому не известен. Я был просто поражён, это показалось мне просто невероятным. В передней сначала раздался голос Алексея Толстого, но в комнату вошёл косолапой походкой Толстого улыбающийся молодой человек, с лукавыми глазками, по-грузински носатый и по-питерски вежливый Ираклий Андроников, с трудно произносимым отчеством Луарсабович.

Желая проверить его импровизационные способности, я стал задавать ему быстро вопросы как будто бы Алексею Толстому, и Андроников, не задумываясь, отвечал мне не только голосом Толстого, но и его синтаксисом, его манерой мыслить.

Сначала можно было подумать, что искусство Андроникова – вещь чисто салонная, для немногих. Но когда появился телевизор и Андроников стал выступать в его программах, то стало совершенно очевидно, что его прекрасное искусство массовое и народное. Миллионы телевизионных зрителей обожают Андроникова, он неслыханно популярен и знаменит. Лично я обязан Андроникову тем, что своим искусством перевоплощения он натолкнул меня на то, что теперь называется «новая проза Катаева».

Дорогой Ираклий Луарсабович, старый мой друг! Низко Вам кланяюсь!