Просто учительница

Просто учительница

Однажды заведующий роно Алексей Васильевич Кузнецов пригласил мою маму, учительницу начальных классов с сорокалетним стажем, в свой кабинет. «Софья Андреевна! Мы Вас представили к самой высокой правительственной награде, а Вас удостоили медалью «За трудовую доблесть», – сказал заведующий. На его лице можно было прочесть удивление. Алексей Васильевич поднял брови, отчего на лбу появились складки морщинок. Задумался. Он-то знал о ее призвании, о том, что она любила свою работу, детей, о ее высоком нравственном долге, о достигнутых успехах и даже о ее трудной, но радостной жизни.

Потому и спросил прямо, без обиняков: «У Вас что-нибудь с социальным положением?»

– Возможно. Да и беспартийная я, – сказала мама. – Но дело не в наградах, Алексей Васильевич, – улыбнулась мать. – Не ради них мы работаем. Главное – вырастить, воспитать хорошего человека. Для меня школа – вторая семья. Да что я Вам рассказываю, – спохватилась Софья Андреевна.

Родилась мама в деревне Мишуково Тотемского уезда. Семья жила на Вожбале, в одной из половин большого дома. Вторую половину занимала семья дяди Генаши – брата отца – Андрея Васильевича. Вместе держали больше десятка коров, имели маслобойку. Продавали сливочное масло, реализуя его в Вологде, Москве и Санкт-Петербурге. Масло было высокого качества, только почему-то называлось французским. Но какое же оно французское, если коровы поедали молочные травы наших северных лугов?

Отец Николай Александрович был жителем Тотьмы, имел высшее образование. В стране начались репрессии, и мои родители были вынуждены уехать из родных мест. Предложили Курган или Никольск. Выбрали поближе – Никольск. Отец стал работать преподавателем биологии и химии в средней школе, мама – в начальной. Работа нравилась обоим. Однажды мама заболела. Над глазом появилась опухоль, стала расти косточка. Решили ехать в Ленинград. Но врачи не смогли дать направление. Поехали за свой счет. Приняли на операцию. Институт оказался полувоенным. Болезнь была редкой, и операцию делал профессор как показательную. Она прошла успешно. Как-то в клинику зашел начальник медицинского учреждения.

Увидев у кровати Софьи Андреевны табличку «Платная», остановился.

– А вы кем работаете?

– Учительницей.

Софья Андреевна стоит слева в первом ряду экскурсантов санатория «Красная Москва». Сочи. Снимок довоенный.

– Учительница, и платная? Как же так? Это у нас-то, в Советском Союзе? Сейчас деньги, которые вы заплатили, обратно выдать не можем, но возьмете у нас справку, и получите дома.

Деньги и в самом деле возвратили. Пролетали год за годом. Все чаще и чаще шли проверки. Проверяли происхождение родителей. На семейном совете решили: с работой в школе маме надо повременить. Завели корову Зорьку. Большую, светло-бурую, с рогами. Мама и бабушка Тася заботливо за ней ухаживали, и Зорька давала много молока.

В труде родители воспитывали и нас, детей: Тему и меня. А еще учили доброте, отзывчивости, уважению к старшим. Мама летом успевала сводить нас на цветущий луг к Перовскому озеру или на поляны за сладкой ягодой-земляникой. А осенью – в лесок, за Вахрамеевские поля, за грибами-рыжиками.

Не работала в школе мама два года. Хотя я не велик был (мне было 9 лет), но хорошо помню страшный тридцать седьмой. Тогда у нас в Никольске арестовывали и судили «врагов народа». Помню как-то арестантов вели на суд, то ли в кинотеатр, то ли в Дом пионеров на улице Кузнецова. Встреча была случайной. Помню, потому что горе не обошло стороной наших соседей – Черемисиных. Глава семьи работал заведующим роно. Сроки подсудимым давали большие.

Мама считалась одной из лучших учителей начальной школы, и потому немало детей репрессированных оказалось в ее классе. Она понимала, была убеждена, что это какая-то ошибка, несправедливость. Честная и демократичная, она, как могла, старалась не ранить детские души, помочь в беде.

Побеседовала с каждым, у кого были репрессированы родители, и для каждого нашла доброе слово. Спросила, как дела дома, посоветовала быть внимательнее и ласковее к мамам, братикам или сестричкам. Отдельная беседа была и с остальными учениками, но уже со всеми вместе. Просила понять и разделить чужое горе, чужую боль, отнестись к детям пострадавших особенно чутко и внимательно.

Не помню ни одного случая, чтобы кто-нибудь из невинно осужденных возвратился домой обратно. Зато знаю другое. Из тех учеников четвертого класса, окончивших школу в тридцать седьмом, выросли и стали замечательными врачами, педагогами, инженерами, военными, простыми рабочими все без исключения.

Трудно жилось в войну. Мама работала в базовой начальной школе при педучилище. В школе проходили практику будущие учителя. Здесь с тех, кто учил, особый спрос. Увлеченность, мастерство – на первом плане. На работу мама ходила опрятно одетая, чистая, хотя одевалась скромно. Был у нее строгий черный костюмчик. Если платье, то с белым воротничком или шерстяная кофточка. В школе находилась долго, забывая порой перекусить. Приходили будущие учителя, и надо было побеседовать, посоветовать, помочь, как лучше провести урок. В работе Софья Андреевна забывала о своих бедах: смерти мужа, погибшем на фронте сыне.

Часто будущие учителя А.П. Баева, А.И. Сакулина, Р.И. Зубова и другие заходили к маме в гости. И опять разговор о школе, о детях, открытых уроках, о многом другом. Трудно было с питанием. Выручали спаситель-огород, коза Майка, в конечном счете, собственный труд. Даже огород иногда приходилось пахать на себе, носить из леса веники для козы, а с реки на плечиках – дровца. Ничего, выжили. Как-то после войны мама работала инспектором роно. В составе делегации из области побывала в Москве, в школах столицы. Просторные и светлые классы, умение педагогов организовывать учебный процесс, обучение ребят на уровне, закрепление пройденного материала и многое другое – все понравилось. На уроке по русскому языку был диктант. Вот одно из предложений, которое должны были написать дети: «У козы рага, как вилы, у каровы, как ухват», – диктует учительница. Многие так и написали. Москва не Никольск.

Другая учительница-логопед (в специальной школе) учила детей, как избавиться от заикания. Попросила каждого рассказать какой-нибудь интересный случай. Говорить четко, неторопливо, выговаривая каждое слово.

Мальчик из Коми, заикаясь, рассказал о том, как ходил в лес с отцом ловить рябчиков. Пойманных рябчиков (они попадались живыми) охотники привязывали веревочкой за ножки одного к другому, а всех – к ремню охотника. Рябчиков было уже много – около десятка, а может и больше. Когда привязывали очередного, птицы вспорхнули и улетели. Все смеялись. Маме не было смешно. Она думала о том, освободятся ли птицы от пут, не попадут ли в зубы хищника. Или веревочки «размокнут», и рябчики вновь смогут обрести свободу.