Святой новомученик Константин

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Святой новомученик Константин

Святой Константин родился на острове Митилин, в селе Псилометопон. Родители его были мусульмане. В детстве с ним произошло несчастье – одна соседка по злобе угостила ребенка отравленными сладостями. Из-за этого мальчик заболел – он лежал и не мог ходить, к тому же у него ослабло зрение. Так он проболел три года, а затем подхватил оспу, после которой ослаб и ослеп полностью. По словам врачей, мальчик должен был вскоре умереть.

Но в это время другая соседка, христианка, посоветовала матери больного отнести мальчика в православный храм и омыть святой водой. В отчаянии мать мальчика согласилась. Христианка отнесла мальчика в храм и омыла святой водой. И Господь совершил чудо – домой мальчик ушел на своих ногах и прозрел одним глазом, но другой остался несколько закрытым. Это очень обрадовало мать и самого мальчика.

Вскоре мать его, будучи уже несколько лет вдовой, вновь вышла замуж и переехала в Анатолию, в город Магнисию. Однако в этом городе они оставались недолго, так как отчим оказался пьяницей и буйного характера, который часто и жестоко бил своих пасынков; вследствие этого семейного разлада мать бросила вздорного мужа и вместе со своими детьми переселилась в Смирну.

В Смирне старший брат Константина стал ювелиром, а он – разносчиком зелени и плодов, с которыми довольно часто заходил в митрополичий дом, где по временам вступал в беседы, а также и сам вслушивался в разговор других и таким образом изучил греческий язык. Общаясь с христианами, юноша-турок начал чувствовать в своем сердце склонность к христианской вере.

Однажды он, будучи в митрополичьем доме, встретился там с духовником, которого попросил, чтобы он что-нибудь прочитал ему из христианских книг. Духовник исполнил желание юноши, прочитал ему отрывок из Священного Писания. После этого он принимает окончательное решение оставить мусульманскую веру и приобщиться к Христовой Церкви.

В это самое время в Смирне свирепствовала сильная чума. Боясь заразы, он с двумя своими товарищами-христианами, к которым питал братскую любовь, отправился в церковь святого великомученика Георгия: здесь думали они быть спасенными как от заразы, так равно и от смерти.

Однако вскоре юношу ждало новое искушение – он впал в блуд. Вследствие падения он уже не стал ощущать в своем сердце прежней теплоты, а вместо оной явилась холодность и пустота. Несчастный юноша скоро пришел в себя и, почувствовав сердечную пустоту, раскаялся. И чтобы уберечь себя от искушения, он, не сказав никому, уехал на святую Афонскую Гору.

Здесь он остановился в новом ските, где, прожив пятнадцать дней, открылся одному иноку, что он магометанин и желает принять христианскую веру. Инок немедленно отправился в обитель святого Павла, рассказал тамошним старцам о Константине и о желании его приобщиться к Христовой Церкви. Но в обители святого Павла отказались помочь юноше, посоветовав ему обратиться в Лавру святого Афанасия. Горько было слышать бедному юноше отказ старцев, но, покоряясь необходимости, отправился он в Лавру. Пройдя несколько часов, он почувствовал усталость и, будучи управляем Промыслом Божиим, вместо Лавры пришел в Кавсокаливский скит, где был принят дикеем Гавриилом. Константин, видя ласковость и доброту старца, открыл ему свое намерение – креститься.

– Дерзай, чадо, – сказал старец, – Бог исполнил твое желание, только ты имей терпение [1, с. 384].

И, тотчас же созвав скитских старцев, открыл им намерение юноши, требуя их совета. Но старцы решили, что так как их обитель и они зависят от Лавры, то необходимо в столь важном деле отправить юношу в Лавру. Но и в Лавре, как только узнали, что он турок, также не решались крестить его, боясь подвергнуться опасности со стороны турецких властей: его отправили в Иверский монастырь, к изгнанному святейшему Патриарху Григорию V, пребывавшему там на безмолвии.

Юноша очень скорбел о неудаче с крещением. Но в ту же ночь он увидел во сне подошедшую к нему Пресвятую Деву Богородицу, сияющую неизреченным светом, Которая тихим гласом сказала ему:

– Не печалься, но ступай опять в Кавсокаливский скит, и Сам Бог, Сын Мой, к Которому ты хочешь прийти, позаботится о тебе и устроит все во благо [1, с. 385].

От этих слов юноша пробудился, но пред ним уже никого не было. Он тут же пошел в скит и там рассказал дикею Гавриилу о бывшем видении. Старец отправил его к Патриарху с одним из скитских братьев.

Когда юноша пришел в Иверскую обитель и явился к святителю Григорию, то, упав к ногам его, начал со слезами просить Патриарха крестить его в христианскую веру. Патриарх хотел испытать его и сказал ему:

– Зачем ты, юноша, пришел к нам – угнетенным? Чего ты ищешь от нас, бедных, как сам ты видишь? Не мы ли унижены более всех народов? Не в ваших ли руках власть, слава и все блага земные? Как же ты один недоволен и презираешь те временные земные наслаждения, которых так ищут прочие? Итак, одумайся лучше, смотри, чтобы после не пожалеть и не раскаиваться о том, что еще не сделано.

Не отвечая ничего святителю, юноша мог только плакать.

– Что же ты ничего не отвечаешь? – спросил Патриарх, желая еще более испытать его.

Вместо ответа юноша начал рыдать. Это тронуло святителя, который ласково сказал ему:

– Успокойся, чадо, и иди обратно в Кавсокаливский скит, и так приготовляйся к крещению, которое я сам совершу над тобой, только до того времени никому не объявляй, кто ты [1, с. 385–386].

После этого Патриарх огласил его с наречением имени Михаил.

По возвращении в Кавсокаливский скит Михаил приготовлял себя к великому Таинству Крещения шесть месяцев. В это время он очень страдал от козней дьявола, смущавшего его.

Между тем, приблизилось и назначенное время, когда Михаила должны были крестить. Во время совершения Таинства святого Крещения, когда Михаил погрузился в купель и были произнесены слова молитвы: «крещается раб Божий Константин во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа», в это время лицо его так просветилось, что невозможно было смотреть на него, и в то же время глаз его, которым он до этого ничего не видел, совершенно исцелился. Видя это, братия возблагодарила и прославила Бога.

Спустя некоторое время после крещения Константин стал проситься у старца сходить в Иверский монастырь, поклониться иконе Богоматери Вратарнице и поставить, по обещанию, свечу пред святой Ее иконой. Получив благословение, он отправился туда с одним иноком из скитской братии. Поклонившись святой иконе, они на обратном пути зашли в Предтеченский скит, так как еще до этого Константин слышал, что там безмолвствует великий старец-духовник, ученики которого, по его благословению, приняли мученическую кончину. Их мощи находились в том же скиту. Когда Константин поклонился святым мощам, у него возникло желание также пострадать за Христа.

Возвратившись в скит к своему старцу, он был смущен, так что его смущение не могло утаиться от опытного старца, который сразу подметил, что у Константина на сердце неладно и что-нибудь сильно его смущает, а потому ласково спросил, почему он так смущен и что за причина его смущения.

– О, отче! – со вздохом отвечал Константин. – Как же мне не печалиться, и могу ли я быть покойным, тогда как истинные рабы Христовы кровью засвидетельствовали свою веру, я же что принесу в дар Господу моему Иисусу Христу? Какие плоды моей веры, моей любви к Нему? Признаюсь тебе, отче, что с тех пор, как я был в Предтеченском скиту и лобызал святые мощи преподобномучеников, положил намерение последовать их стопам; с тех пор мысль об этом не дает мне покоя и постоянно преследует меня. Итак, благослови, отче, меня пострадать за Христа!

– Благословен Бог, чадо, – отвечал старец Гавриил, – если это угодно Богу, то Он Сам, имиже весть судьбами, исполнит твое желание [1, с. 388].

Но Константин оставался непреклонным в своем намерении. Тогда старец, видя, что трудно разубедить юное сердце, в которое запала и возгорелась мысль о мученичестве, назначил ему пробыть сорок дней в затворе, подвизаясь в бдении, посте и молитве – в надежде, что в это время Сам Бог откроет ему полезное. Константин с радостью согласился.

В первую же ночь своего затвора, кода он после продолжительной и усердной молитвы заснул, то увидал во сне, будто бы он находится в церкви святой Софии, потом вдруг открывается церковный купол, и он увидел в облаках Господа Иисуса, окруженного множеством ангелов. Из числа их один отделился и, приблизившись к Константину, взял его за руку и хотел вознести к Господу.

– Оставь его, – послышался глас Господа, – рано еще, – и Константин пробудился.

Когда этот сон он рассказал старцу, то тот заметил ему кротко:

– Из этого видно, что нет еще тебе воли Божией на подвиг мученичества, – и посоветовал ему подвизаться и быть в послушании, чрез что и без мученичества возможно спастись [1, с. 388–389].

Константин успокоился на долгое время.

Но однажды, когда он в церкви слушал чтение, в его сердце запали слова: Аще изведеши честное от недостойнаго, яко уста Моя будеши (Иер. 15: 19). Эти священные слова он относил как бы к самому себе, а тайная мысль подсказывала ему идти в город Магнисию и обратить в христианство свою родную сестру, проживающую там. Запавшая мысль не давала ему покоя, а потому, будучи не в состоянии долее бороться с ней, он открыл старцу свой помысел, равно и желание последовать оному для спасения своей сестры. Но старец, находя это дело выше своих сил, послал его в скит святой Анны к духовнику иеромонаху Иоасафу и при этом сказал ему:

– Что бы ни сказал духовник, прими как бы из уст Божиих и вполне последуй его совету [1, с. 389].

Когда Константин пришел к духовнику и открыл ему свое намерение, то духовник с любовью благословил совершить этот подвиг. К этому с сочувствием отнеслись и другие отцы Горы Афонской, в том числе и Патриарх Григорий, которые, кроме благословения, дали ему и рекомендательные письма в Магнисию, к Кидонийскому дидаскалу (наставнику) Григорию, чтобы он принял Константина с отеческой любовью и помог ему.

Простившись со старцами, Константин оставил Святую Гору и вскоре прибыл в Кидонию. Там он познакомился с некоторыми христианами. А так как в то время не было корабля, плывшего в анатолийские пределы, пришлось ждать, когда будет случай. Чтобы не проводить время праздно, Константин, как и прежде, занялся овощной торговлей.

Однажды Константин был узнан чиновником Кидонийского аги, который знал его еще в то время, когда он был магометанином. А чтобы не ошибиться, турок стал тайно расспрашивать о нем его соседа, торговавшего с ним рядом, но тот сначала уклонился от прямого ответа, а потом сказал, что вовсе не знает его. Вечером, когда все стали расходиться по домам, сосед тайно начал спрашивать Константина, неужели правда, что чиновник аги уверяет, будто бы он родом турок.

– Нет, – отвечал, смутившись Константин, – он ошибся, вероятно, принял меня за другого, но я чистый христианин [1, с. 390].

Обстоятельство это так смутило Константина, что он не мог заснуть всю ночь, а с наступлением утра решился бежать куда-нибудь из этого города.

Лишь только наступило утро, Константин пошел к морской пристани, где матросы одного судна, предназначенного к отплытию в Смирну, запасались пресной водой. Условившись о плате, он спрыгнул в лодку, чтобы на ней доплыть до судна, но в это время раздался с берега голос турка, который требовал выдачи Константина. Устрашенные матросы беспрекословно повиновались и выдали Константина туркам.

Как только привели Константина к аге, тот спросил его: «Кто ты такой, откуда пришел в наш город и как зовут тебя?»

– Я издалека, еду в Анатолию, исповедую христианскую веру, а имя мое Константин.

– А если найдется здесь человек, который обличит тебя и докажет, что ты турок?

– Едва ли это возможно, потому что я христианин.

В это время приступил чиновник аги и, обращаясь к Константину, сказал:

– Напрасно силишься доказать, что ты не турок! Да не ты ли брат смирнского турка-ювелира? А я это очень хорошо знаю, и никто меня в этом не разуверит.

Тогда Константин, видя, что все это случилось по Божиему смотрению и что, наконец, настало время предать себя на мучение, мужественно отвечал:

– Да, действительно, я был турком, но недолго находился в беззаконной мусульманской вере, ибо Господь мой Иисус Христос, по Своей великой милости, извел меня из тьмы и привел к истинному свету, теперь же попираю вашу веру со всеми обрядами, которая ведет всех ее последователей в вечную погибель [1, с. 390–391].

Слыша хулу своей веры, ага приказал бить Константина и потом заключить в темницу, пока обдумает дальнейшую его участь. Между тем, он написал к Мосхонисийскому паше, прося его приехать немедленно по весьма важному делу. Паша не замедлил с приездом, и тотчас же собрались судьи для производства над Константином суда.

– Одумался ли ты, несчастный? – спросил его паша. – Если останешься в нашей вере, то проси, чего тебе угодно: богатства ли, чести ли и прочего; все тебе будет доставлено, только останься верен великому пророку.

– Смешно даже слушать! Вы люди сановитые, а такую несете чушь, что и ребенок того не скажет, – с улыбкой отвечал мученик. – Например, вы называете великим пророком того лжеца, который погиб, да и все те погибнут, которые последуют ему и веруют, как в пророка, но я его проклинаю, а ваше богатство и честь, которые вы мне обещаете, вменяю ни во что, так как богатство, честь и слава моя – Иисус Христос, от Которого никто и ничто не может отлучить меня.

– Если так, – грозно сказал паша, – то мы сумеем заставить тебя оставить твое заблуждение, – и приказал бить мученика по пятам палками, а потом бросить в темницу [1, с. 391].

Во время заключения в темнице страдальца Христова посетили тайно от турок некоторые благочестивые христиане, которые утешали и укрепляли святого благодушно терпеть мучение и твердо стоять в исповедании имени Иисуса Христа.

В это время, слыша о страдании Константина, один цыган, кузнец, известный своей жестокостью, пожелал потешиться над человеком Божиим, а потому, явившись к аге, сказал: «Если ты дашь в мою власть того христианина, которого вчерашний день мучили, то я уверяю тебя, что он отречется от своего Христа и уверует в великого пророка Магомета. Опыты мои вполне заслуживают доверия, так как десять лет тому назад я испытал их над одним христианином Георгием, который, хотя и не отрекся от Христа, но все-таки умер самой злой смертью» [1, с. 392]. Ага с удовольствием согласился на предложение цыгана и отдал в его власть Константина. Кузнец начал производить свои пытки с того, что вначале надел на голову святого мученика раскаленный железный шлем. Потом свинцовыми шарами он так стиснул виски и череп, что у мученика глаза выступили из своих орбит. Все эти адские мучения святой терпел благодушно. После этих мук опять бросили его в другую темницу, находившуюся в мрачном подземелье, забив ноги в тяжелые колодки. Во время страданий в последнем заключении некоторые христиане видели ночью яркий свет, который исходил из храма святого новомученика Георгия и проникал в темницу Константина. По прошествии нескольких дней святой мученик опять представлен был в судилище, где его спросил ага:

– Теперь скажешь ли нам, кто ты такой, и одумался ли ты в отношении нашей веры?

Вместо ответа святой как бы с укоризной сказал судьям:

– Люди ли вы или звери? Привели на суд человека всего окованного и связанного или вы боитесь, что я могу убежать из ваших рук? Успокойтесь! Я весь перед вами, делайте со мною, что хотите: режьте, жгите мое тело, но я остаюсь в исповедании истинной веры и все претерплю за любовь Господа моего Иисуса Христа. Итак, развяжите мне руки и потом посмотрите на меня – кто я? – Ему развязали руки и Константин пред всеми сотворил крестное знамение. – Теперь вы видите, кто я! – громко воскликнул святой Константин [1, с. 393].

Твердое исповедание святого привело в ярость Мосхонисийского пашу, и он, вскочив со своего места и обнажив меч, вонзил его в грудь мученика крестообразно, говоря: «Разве так объясняются с судьями?» – В тот самый момент, когда от удара мечом разодралась одежда мученика, то на груди его блеснул, как молния, золотой крест; видя это, судьи еще более ожесточились и приказали бить его бичами, а потом, заковав все тело с ног до самой шеи тяжелыми цепями, бросили в темницу.

Жестокое мучение, претерпеваемое мучеником, сильно тревожило кидонийских христиан, которые опасались за юного страдальца, боясь, чтобы он не изнемог духом. Опасения христиан были вполне справедливы, так как кроме телесных страданий он претерпевал искушения от нападения дьявола.

Христиане по церквам Божиим усердно молились о нем, дабы Господь укрепил мученика до конца совершить подвиг. В следующую ночь святой мученик удостоился посещения Богоматери, Которая, явившись к нему, сияя неизреченным светом и небесной славой, сказала кротким и тихим голосом:

– Радуйся, Константин, верный служитель Сына Моего и Мой избранниче! Молитва твоя услышана: Я пришла утешить тебя и возвестить, что Сыну Моему угодно, чтобы ты страдальческий твой подвиг окончил не здесь, а в Константинополе. А жителям города сего объяви, чтобы они умоляли Бога не о тебе, а лучше бы молились за себя, ибо грехи их превзошли долготерпение Божие, и Сын Мой в праведном Своем суде положил истребить их с лица земли, как некогда Содом и Гоморру, потому что грехи их вопиют на небо, и гнев Божий не замедлит, всегубительство огня уже близко. Грешники эти молятся и о бездождии, но ради твоих молитв пошлется им на землю дождь тогда, когда ты вступишь в корабль к отплытию в Константинополь [1, с. 394].

Предсказание Преблагословенной действительно исполнилось, ибо Кидонийский градоначальник, не желая сам решать дело мученика, отправил его в Константинополь, и как только святой вошел в корабль, то тотчас пошел проливной дождь.

По прибытии в столицу святого послали на каторгу, где производились самые тяжкие работы и пытки. А когда надзиратель узнал, что он был прежде магометанин и принял христианскую веру, то приказал его бить по пятам палками и потом ввергнуть в темницу. Сидя в темнице, святой мученик просил посещавших его тайно христиан прислать к нему духовника. Духовник не замедлил и вскоре пришел навестить мученика, беседуя же с ним, смутился, видя его юного и немощного, а потому, боясь неизвестности конца, сказал ему:

– Хорошо, Константин, исповедание имени Иисуса Христа, но мучения турок ужасны. Итак, испытай себя: если тебя устрашают муки, то при помощи Божией мы выручим тебя отсюда.

– Что ты говоришь, отец духовный? – с удивлением отвечал ему святой. – Посмотри на мое тело! [1, с. 394–395]

Духовник невольно содрогнулся, увидев искалеченное тело мученика. Духовник, видя раны и мужественное терпение, удивился подвигу юного страдальца.

– Смотри, отче! – сказал ему строго мученик. – Не вздумайте золотом и подарками выкупить меня на свободу. Сохрани вас Бог от этого! При том знай, что чрез несколько дней я окончу свой подвиг, как открыла мне о сем Пресвятая Богородица. А тебя прошу: сходи к Патриарху Григорию, который знает меня и молится обо мне. Скажи ему, что ты видел меня и что увидишь еще впоследствии [1, с. 395].

После сего духовник преподал мученику благословение, и они расстались с миром.

На другой день снова потребовали святого мученика в судилище, и судья, видя, что святой и после жестоких пыток, и обещаний всевозможных благ остается тверд в своем исповедании, осудил его повесить.

Опасаясь появления ревнителей подвигам святого мученика (ведь пример обращения Константина в христианскую веру мог подействовать на других), а также, чтоб и христиане не стали хвастать, что имеют святые мощи мученика, обратившегося из магометан, турки не позволили никому взять его тело, считая для себя стыдом, что бывший их единоверец будет почитаться Христианской Церковью, а потому похоронили его тайно на мусульманском кладбище. Вскоре после этого весть о мученической кончине дошла и до святой Афонской Горы, и благочестивый старец, дикей Кавсокаливского скита Гавриил, послал одного из своих учеников в Кидонию собрать сведения о страданиях святого страстотерпца. Собрав нужные сведения, посланный оттуда отправился в Константинополь, где, к несчастью, при всем старании не мог найти святых мощей мученика, а только приобрел часть его одежды, с которой, как с драгоценным сокровищем, прибыл на Святую Гору в Кавсокаливский скит, где святой мученик подвизался.

Господь Бог даровал и сему угоднику Своему дар чудотворения – от прикосновения к его одежде, обагренной кровью. Так, у одного послушника в Кавсокаливском скиту, в то самое время, когда принесена была в скит одежда мученика, сильно разболелась голова. Когда узнал брат, принесший одежду святого, о головной болезни послушника, пришел к нему с оной, и когда обложена была голова одеждой мученика, и в таком состоянии больной пробыл всю ночь, то на утро головная боль совершенно прекратилась. Другой брат, страдая зубной болезнью, с верой призвал в молитве имя святого мученика, и по вере болящего брата тотчас последовало исцеление! А один иеромонах, у которого умственные способности так были расстроены, что он уже близок был к совершенному помешательству, едва только прикоснулся с верой к одежде святого Константина, то полностью выздоровел.

Память новомученика Константина празднуется 2 июня.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.