Бункер для секретных бумаг

Бункер для секретных бумаг

Атмосфера в посольстве фашистской Германии в Москве характеризовалась недоверием.

Осматривая дом, обойдя все помещения и располагавшиеся в них отделы, я заметил, что в посольстве было несколько комнат, вход куда был запрещен всем, кто там не работал. Секретная часть с интересовавшими меня документами размещалась в специальном помещении с толстыми стенами и перекрытиями. Этот огромный бетонный бункер в форме куба был сооружен в 1937–1938 годах под крышей основного здания посольства. Он предназначался не для бомбоубежища, а для секретной части, которая была полностью изолирована от остальной части дома и куда пускали только допущенных к работе с секретными документами сотрудников.

Если для выполнения какого-либо служебного поручения мне требовался хранившийся в секретной части документ, то войти внутрь секретного бункера я все равно не мог. Я должен был нажать на кнопку звонка в входной двери. Когда раздавался звонок, появлялся дежурный, которому я сообщал о том, что мне требовалось. Если мне нужно было получить для работы тот или иной секретный документ или даже целую папку, то этот запрос фиксировался в контрольной книге с указанием даты, времени и цели выдачи документа, а его получение я подтверждал своей подписью. И поскольку эта контрольная книга регулярно просматривалась послом или его заместителем, что также фиксировалось соответствующей записью в контрольной книге, я мог ознакомиться с той или иной секретной папкой лишь в исключительных случаях, по предъявлении соответствующей служебной заявки.

Осматривая здание посольства, я также установил, что в помещения, где работали радисты, шифровальщики и где были установлены телефоны, «посторонним» вход запрещался. И поскольку я не принадлежал к числу сотрудников, имевших отношение к такой работе, этот участок был для меня тоже недоступен.

Когда я выразил Хильгеру удивление по поводу бункера под крышей посольства и необычных мер безопасности, он рассказал мне, что несколько лет тому назад в посольстве произошел так и оставшийся невыясненным инцидент с сейфом, в котором тогда хранились секретные документы. Как-то однажды поутру этот сейф оказалось невозможно открыть, так как в его главном замке торчала головка сломанного ключа. При этом все находившиеся на строгом учете ключи от сейфа были налицо и в целости. Значит, – таково было глубокомысленное заключение – чем-то находившимся в сейфе, очевидно, интересовался «посторонний» человек, который пользовался для этого подобранным ключом и сломал его, когда открывал сейф. В Берлине этот случай вызвал огромный переполох. Проведенное специальной комиссией расследование и чрезвычайно неприятный допрос, учиненный всем сотрудникам посольства, так и не привели к обнаружению этого таинственного «постороннего» и не прояснили, как долго он мог орудовать в посольстве и фотокопии каких находившихся в сейфе документов попали в «посторонние руки». На всякий случай были уволены восемь сотрудников посольства, которые либо имели родственные связи с советскими гражданами, либо сами являлись советскими гражданами. После этого по указанию из Берлина и был сооружен в здании посольства бетонный бункер, который день и ночь охранялся «надежными служащими». Одновременно были введены в действие чрезвычайно жесткие правила безопасности.

Присмотревшись, я понял, что в Москве мне будет куда труднее, чем в Варшаве, получить доступ к важным документам и важной информации, выходящей за пределы сферы внешней торговли, где мне все было доступно.

Отношения с моим новым непосредственным начальником, советником Густавом Хильгером, складывались хорошо. Его солидное, хотя, конечно, полное классовых предрассудков, знание истории России и развития Советского Союза вызывало у меня уважение. Я также ценил такое его личное качество, как всегда сдержанное и политически уравновешенное поведение. Я убедился и в том, что он по убеждению, которое, правда, основывалось на совсем ином мировоззрении, чем мое, считал готовившуюся Гитлером и явно приближавшуюся войну против Советского Союза несчастьем для Германии. Хильгер, со своей стороны, таково было мое мнение, все более ценил меня как постепенно набиравшегося знаний и опыта инициативного сотрудника. И когда я счел возможным сказать ему, что и я считаю военное нападение на Советский Союз самоубийственной для Германии авантюрой, он в беседах со мной с глазу на глаз стал откровеннее. Но я, конечно, не мог рисковать и дать ему понять, что я – участник борьбы против Гитлера.

Несколько слов о дальнейшем пути Хильгера. С нападением гитлеровской Германии на Советский Союз время Густава Хильгера кончилось. В МИД Риббентропа он еще нашел применение своим знаниям в качестве эксперта, заняв должность руководителя референтуры. Когда закончилась война, он после довольно длительного пребывания в США, где был временно интернирован, несколько лет работал в МИД Бонна в качестве «восточного эксперта». В 1965 году он умер.

О деятельности Хильгера во время войны существуют различные мнения. В 1943 году я посетил его дома в Берлине. О нашей длительной и чрезвычайно важной для меня беседе я расскажу в другой связи. Свое мнение о нем, сложившееся в течение почти полутора лет совместной работы в Москве в чрезвычайно сложное время, я не изменил.

Для посла фон Шуленбурга я поначалу был человеком, который ничем себя не проявил, – молодым и не представлявшим для него какого-то интереса сотрудником. И я не рассчитывал войти к нему в доверие. В его резиденции я бывал лишь на официальных приемах и случавшихся время от времени «рабочих обедах». То, что он постепенно все больше присматривался ко мне, я заметил по своему изменившемуся месту за столом. Если поначалу я, в соответствии с протоколом, сидел совсем с краю, то позднее мое место все чаще оказывалось рядом с такими гостями, которые либо говорили только по-русски, либо имели какое-то отношение к внешней торговле. И поскольку мало кто из дипломатов в посольстве знал русский язык и еще меньше людей разбирались в проблемах внешней торговли и экономики, то и военный атташе генерал Кёстринг тоже пришел к мысли, которую ему, возможно, подсказал Хильгер, использовать меня подобным же образом. Благодаря этому я познакомился с рядом интересных людей и участвовал во многих интересных беседах, в том числе и с советскими людьми – в большинстве случаев они являлись работниками внешней торговли. Из подобных бесед я узнавал о Советском Союзе кое-что такое, о чем не писали газеты.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.