Выдержка из дневника С. А. Рашевского

Выдержка из дневника С. А. Рашевского

31 марта

Утром в 8 часов нас разбудили известием, что в море идет бой между 6 японскими и 6 нашими кораблями. Дело обстояло так: на ночь для разведки неприятеля к острову Эллиоту отправлено было 8 наших миноносцев в 2 отряда по 4 в каждом. На возвратном пути, уже к рассвету, миноносцы одного из отрядов рассеялись и потеряли своих из виду. В результате несколько из них наткнулись неожиданно на японских миноносцев, но всем, кроме миноносца «Страшный», удалось избежать боя с сильнейшим по количеству врагом. «Страшный» же оказался окруженным 4 японцами и после непродолжительного боя был взорван удачно попавшим снарядом с одного из японских миноносцев.

Когда с моря у нас услышали выстрелы, то дан был сигнал выходить броненосцам и крейсерам, присоединились «Петропавловск» под флагом командующего эскадры и «Полтава». На «Петропавловске» был также великий князь Кирилл Владимирович и наш известный художник Верещагин. На выстрелы поспешили к месту боя 4 наших крейсера, причем благодаря лихим атакам «Баяна» против подоспевших 6 японских крейсеров были спасены другие из наших миноносцев, также уже было окруженные врагами.

Подоспевшим к месту боя нашим крейсерам удалось подобрать и спасти со «Страшного» только 4 человека, остальной экипаж погиб. В последовавшей затем перестрелке наибольшее число неприятельских снарядов, насколько видно было с берега, падали возле «Аскольда» и «Баяна», с мужеством кидавшегося в атаку на неприятеля, отрываясь далеко от своих в пылу преследования врага.

После кратковременного боя японцы понемногу отошли, а к нашим, кроме миноносок, присоединились «Победа», «Севастополь» и «Пересвет». К японцам также стали подходить подкрепления, и вскоре мы могли насчитать 12, а затем 17 больших судов; держались они очень далеко, не ближе 18–20 верст от батарей, постепенно выстраиваясь в кильватерную колонну параллельно нашему фронту. Часов около 11 по сигналу наши миноносцы пошли во внутренний бассейн, а эскадра во главе с «Петропавловском» начала перестроение, чтобы стать лицом к врагу, т. е. постепенно вытянуться в кильватер вдоль батарей.

«Петропавловск», находясь между батареей Плоский мыс и Электрическим утесом, в расстоянии 1900 саженей от Золотой горы, медленно стал поворачиваться, изменяя прежнее направление. На нем было сосредоточено общее наше внимание. Вдруг в самой средине броненосца плавно поднялась гора черного дыму, из которого вырвался высокий тонкий столб, совершенно как это бывает при стрельбе под большими углами возвышения; все ахнули, но, не желая верить огромному несчастью, по началу думали, что «Петропавловск» стреляет.

Однако глухой, мягкий удар взрыва, увеличившийся огромный столб дыма и пару, а затем заметное движение всего корпуса корабля, покачнувшегося и начавшего затем медленно погружаться, сразу определили страшную истину, – «Петропавловск» гибнет от взрыва мины, на «Петропавловске» Макаров, Кирилл Владимирович и более 700 человек команды и офицеров; господи, неужели «Петропавловск» гибнет?

В первые минуты никто из собравшихся на Золотой горе, где я был, слова сказать не могли, какое-то общее онемение. Между тем на «Петропавловске» последовал второй взрыв, меньшей силы, показался еще столб пару и огня, весь корпус как бы рассекся и одна половина затонула тотчас же, а другая плавно опустилась, и вскоре на поверхности ничего не осталось, только туча пару долго еще держалась над роковым местом.

«Петропавловск» погиб, погиб на глазах всех нас, в виду японской эскадры, и никакая сила не могла его спасти, – все кончено было не более как в 2–3 минуты. За дальностью расстояния нельзя было видеть, удалось ли кому спастись; казалось, что на поверхности ничего не осталось. К месту катастрофы поспешили «Гайдамак» и «Новик» и несколько миноносцев и катеров. К этому времени все опомнились, все поняли размер и ужас несчастья, все в смятении громко обвиняли наши минные заграждения, так как все сразу приписали гибель «Петропавловска» взрыву собственной мины. Вдруг новый общий гул ужаса: «Победа» тонет.

Действительно, около «Победы», находившейся в правой группе судов, почти против Тигрового маяка, поднялся столб воды и корабль медленно стало кренить на одну сторону; вслед за сим с «Победы» и всех ближайших наших судов открылась торопливая беспорядочная, почти непрерывная стрельба по ближайшей к каждому из судов части морской поверхности; некоторые стреляли с обоих бортов, и столбы воды целым рядом фонтанов поднимались как с внешней стороны образовавшейся довольно тесной группы, так и внутри ее, угрожая произвести рикошетами вред своим же.

Очевидно стало, что стреляют по подводной или по надводной лодке. Так вот в чем объяснение происшедшего, вот тот ужасный враг, возможности появления которого мы уже давно боялись, но боялись инстинктивно, не веря, вернее боясь верить, ужасной возможности… «Победа» не погибла, а, сохраняя наклонное положение, ускоряя ход, пошла к входу, все еще стреляя в невидимого врага, и вскоре, почти полным ходом, вошла во внутренний рейд и стала у портовой стенки Западного бассейна.

На рейде между тем то вспыхивала, то временно затихала стрельба по страшному подводному врагу, по-видимому, по временам показывавшемуся для ориентировки своего положения; стреляли не только суда, но даже береговые батареи, находящаяся под Тигровым маяком (4 или 5 выстрелов) и Электрический утес, давший два выстрела из 57-мм скорострелок и один из 10-дюймового орудия. Удалось ли поразить подводного врага – трудно сказать, пока об этом ничего не говорят. Сколько было подводных лодок, также не известно, вероятно не более 2, так как иначе были бы еще жертвы; если бы суда и стреляли сразу почти из всех своих мелких калибров и даже из крупных, то, видимо, не по прямой цели, а стараясь оградить себя от возможности приближения гибельного противника.

Понемногу наша стрельба прекратилась, – послышались отдельные удары выстрелов с японской эскадры, приближавшейся, чтобы воспользоваться происшедшим смятением и скученностью наших судов. Несколько неприятельских снарядов упало совсем близко, но, видимо, японцы не желали подвергаться какому-либо риску, подойдя ближе к батареям, и после немногих выстрелов стали удаляться. На горизонте осталось 6 из их судов, которые долго стояли неподвижно, очевидно, поджидая прибытия высланных в атаку подводных лодок; только около 1 1/2 час. дня они медленно стали уходить и скоро совершенно исчезли. Удалось ли им дождаться своих страшных подводных партизанов – для нас не известно.

К этому времени разыгрался форменный шторм, который бушует и сейчас и, видимо, будет бушевать всю ночь. Это нас, пожалуй, обеспечит от всяких ночных попыток врага, которых легко можно было ожидать после их сегодняшнего успеха.

Около 12 часов суда наши постепенно вошли во внутренний бассейн, пропустивши вперед «Гайдамака» и миноносцев, доставивших на «Монголию» спасенных с «Петропавловска».

Всего удалось спасти из воды 8 офицеров и около 50 матросов. Из этого относительно слишком малого числа (на «Петропавловске» числилось более 750 своей команды да весь штаб командующего эскадрой) к вечеру в живых остался командир капитан 1-го ранга Яковлев, у которого тяжко поврежден череп и грудь, 4 офицера и около 35 матросов. О командире эскадры Макарове первое время ничего не было известно, и это одно уже означало, что он погиб. Действительно, вскоре выяснилось, что не только он, но и весь штаб его, а также художник Верещагин, переживший много в прежние войны, – все погибли, находясь в момент взрыва на командирском мостике. Завтра в 9 часов утра заупокойная служба по павшим героям.

Тяжелый день – трагедия на море, унесшая в могилу слишком много сынов России, защитников нашего, теперь уже дорогого, уголка русского Дальнего Востока.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.