Священномученик Кронид (Любимов)

Священномученик Кронид (Любимов)

Из жизни ныне здравствующего Святейшего Патриарха Тихона

Когда на Всероссийском Соборе окончательно был решен вопрос, чтобы на Святой Руси быть Святейшему Патриарху тотчас же и было постановлено Собором избрать трех кандидатов в Патриарха и избраны были: архиепископ Антоний (Храповицкий) Харьковский, архиепископ Арсений (Стадницкий) Новгородский и митрополит Московский Тихон. Когда я возвратился из заседания Собора, то вслед за мной прибыл и отец протоиерей, член Святейшего Синода и Собора Александр Петрович Рождественский, и мы сели за трапезу. Он мне и говорит: «Неужели на самом деле сбудутся наши юношеские предсказания о Высокопреосвященнейшем Тихоне? Когда мы с ним учились в семинарии, мы его звали не иначе, как архиереем; а когда он перешел в академию, стали звать Патриархом». 5 ноября 1917 года предсказание товарищей Высокопреосвященнейшего Тихона исполнилось: затворником Зосимовой пустыни иеромонахом о. Алексием в храме Христа Спасителя после литургии и молебна был вынут жребий на Патриарший Престол с именем Высокопреосвященнейшего Тихона, митрополита Московского.

И так устами благонравных юношей, исполненных непритворной искренней любви к своему другу юности, будущему Патриарху был как бы предуказан за его смирение и чистоту сердечную тот высокий сан, которого чаяли русские люди и о котором, конечно, менее всех думал сам смиренный святитель. Что это так, могу подтвердить следующим случаем. Когда на Соборе обсуждение вопроса о Патриаршестве близилось к концу, однажды после доклада о лаврских делах в разговоре я как-то невольно говорю ему: «Вопрос о Патриаршестве скоро решится, и мы будем голосовать за Вас, Ваше Высокопреосвященство». Надо было видеть искренний его испуг. Он быстро встал и сказал мне: «Что ты, что ты говоришь? Господь с тобою! Я сего не желаю и не думаю, да и кроме меня есть много более меня достойных святителей, которые с достоинством послужат в столь великом сане». В этих словах будущего Патриарха слышались такая чистота, смирение и искренность, что я невольно в глубине души почувствовал, что я оскорбил его святое христианское смирение, поклонился ему, прося прощения за свою словоохотливость, пользуясь его ангельской добротой.

Воистину, он Божий избранник, что видно из следующего: за два месяца до решения на Всероссийском Соборе, быть или не быть на Святой Руси Патриарху, в первых числах сентября 1917 года, приходит на Троицкое подворье родная племянница Высокопреосвященнейшего Владимира, митрополита Киевского, который со дня открытия Собора жил на этом подворье; она говорит владыке: «Дядюшка, какой я ныне видела сон необычный». Владыка, добродушно улыбаясь, садится за стол пить чай и говорит ей: «Ну, говори, какой ты видела сон?» Та отвечает: «Вхожу я в Большой Кремлевский Успенский собор, с благоговением подхожу к раке Святейшего священномученика Патриарха Ермогена и вижу: покров со святых мощей невидимою рукою снимается и Святейший Патриарх из раки поднимается: встал у своей раки в блестящем облачении и направился к тут же стоящему в таких же светлых облачениях сонму святителей и присоединился к ним. Среди сих святителей я увидела и митрополита Московского Тихона и проснулась». Вскоре пришел к чайному столу и митрополит Московский Тихон. Владыка Киевский и говорит ему: «Ну, владыка, быть Вам Патриархом». Высокопреосвященнейший Тихон со свойственным ему добродушием отшутился и добавил, что снам доверяться грешно и святые отцы снам верить запрещают. Надо жить, всецело предавая себя воле Божией, и ни на один день вперед задумывать что-либо мы не смеем, а посему, обращаясь к племяннице митрополита Владимира, он сказал: «А вы о своем сне забудьте и ничего не думайте, ибо он ко мне не подходит». Так закончил будущий Патриарх и повел речь о других предметах. Но сон племянницы митрополита Владимира осуществился. Теперь мы воочию видим, что этот сон не есть какая-либо случайность, а можно с уверенностью сказать, что он есть продолжение Божия предуказания святой воли Его предначертания относительно святителя Тихона.

Вот что рассказал сам о себе Святейший Патриарх Тихон в кругу близких ему по душе святителей: «Когда я был еще очень маленьким мальчиком, в то время мой родитель, священник города Торопца Псковской епархии, подвергался слабости запоя; правда, он не был продолжителен, самое большое, он пил четыре-пять дней и приходил в себя. Может быть, это происходило потому, что он в то время был еще молод и сила воли не была ослаблена и он с Божией помощью скоро брал себя в руки. Однажды вскоре после запоя родитель мой забрал всех нас троих сыновей, я был самый младший, и мы отправились спать в сарай на сеновал. Мы все скоро уснули, уснул и отец. И вот он видит в тонком сне, явилась ему его мать, а наша бабка, уже усопшая, и говорит: «Сын мой, дорогой и милый, что ты делаешь, зачем ты поддаешься такой ужасной пагубной страсти – винопитию? Помни, ведь ты иерей, ты строитель Тайн Божиих, при совершении которых со страхом предстоят Небесные Силы, тебе дана власть решить и вязать души перед тобою кающихся Всемогущему Богу, и ты все это забываешь, своим поступком прогневляешь Господа. Умоляю тебя, познай, сколь тяжко ты согрешаешь и прогневляешь Господа, исправься, забудь навсегда о своей слабости, и Господь будет милостив к тебе». Сказавши это, она обратилась к нам и продолжала, указывая на старшего брата: «Этот будет у тебя недолговечен» Действительно, он окончил курс семинарии и вскоре умер. Указывая на среднего брата, она сказала: «А этот будет жалконький». Действительно, этот брат нигде не окончил курса и умер у меня в Америке. Указывая на меня, бабка моя сказал моему отцу: «А этот будет великий». С этого дня родитель мой совершенно оставил свой порок и не возвращался до самой смерти».

Так закончил свою дивную повесть смиренный Святейший Патриарх. Замечательно, что, говоря о сем знаменательном явлении, он ни одной йотой не отметил себя чем-либо, в его повести звучала нота полного смирения. Воистину, смиренным Господь дает Свою великую благодать и милость. Буди же эта милость Божия на тебе, Святейший владыко, и чрез тебя за твои святые молитвы не лишит Господь и нас, грешных, Своей милости.

1918 год