Адальберто Майнарди. Андрей – «первый ученик» Христа. Вселенский взгляд на ученичество и общину в четвертом Евангелии

Адальберто Майнарди. Андрей – «первый ученик» Христа. Вселенский взгляд на ученичество и общину в четвертом Евангелии

Корпус Иоанна содержит очень важное для вселенского богословия глубокое видение единства церкви как общины[37], в которой первенство Симона-Петра, «Камня», понято как «служение общине». Игнатий Антиохийский, «в посланиях которого мы видим наиболее ранние отголоски Иоанновской мысли» (Браун)[38], определил церковь Рима как «церковь, первенствующую в любви» (??????????? ??? ??????, Послание к Римлянам, Пролог). По сути это модель отношений церквей, близкая к богословию четвертого Евангелия: так, в Ин 21 мы читаем, что Симону-Петру вверено «пасти овец» Господних, ибо он «любит Господа более других». Но есть и другой ученик, «которого любил Иисус», на него Петр указывает Господу (Ин 21:7), и он находится в поразительной симметрии с другим учеником, Андреем, который в начале Евангелия приводит Петра к Иисусу (Ин. 1:42). За многообразием личностных проявлений в четвертом Евангелии открывается богословие, укорененное в определенной исторической традиции[39]. Также не следует забывать, что Андрей – брат Симона-Петра.

Анализ фрагментов Евангелия от Иоанна, где упоминается Андрей, по сравнению с синоптической традицией и традицией ранней церкви, поможет нам пролить свет на глубокую связь между ученичеством и общиной Христа, с одной стороны, и общением учеников и их общинами, с другой стороны. В заключение мы попытаемся предложить вселенский взгляд на именование апостола Андрея как «первого ученика Христа», как именует его Иоанн.

* * *

В Восточных церквах апостол Андрей именуется Первозванным, o ???????????. Этот эпитет впервые встречается в гностических «Деяниях Андрея» (кон. II в.)[40], но вошел в литургические тексты Великой церкви только после переноса мощей апостола в Константинополь в конце IV в. (356 или 357 н. э.)[41]. Первые изображения Андрея в ранней христианской иконографии мы находим во фресках катакомб и на саркофагах IV–V вв., но всегда вместе с апостолом Петром, также в иллюстрациях евангельских текстов (например, Россанский кодекс). Отдельно изображение Андрея как «апостола Востока» появляется только к концу VII в. в периферийных областях Восточной империи (например, в Абхазии)[42].

В синоптической традиции, однако, «первым» (??????, Мф 10:2) становится Симон, прозванный Петром, так во всех списках учеников Иисуса (Мк 1:16–20 и параллельных местах: 1:29; 3:16–19; 5:37; 9:2; 13:3; 14:33, Лк 22:8, Ин 20:2; 21:2). Как справедливо отмечает Рудольф Пеш, это не только отражает ведущую роль Петра в первоначальной церкви, но это отражает также его исключительное положение среди всех учеников, равно как и среди Двенадцати при жизни Иисуса[43].

В самом раннем литературном источнике о призвании Петра – Мк 1:16–18 – имя его брата Андрея упомянуто вторым:

Проходя же близ моря Галилейского, увидел Симона и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы. И сказал им Иисус: «идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков». И они тотчас, оставив свои сети, последовали за Ним.

В параллельном тексте Мф 4:18–19 воспроизводится та же последовательность, при этом в третьем Евангелии Андрей не упоминается вообще (Лк 5:1-11), хотя употребление множественного числа (Лк 5:6–7), возможно, предполагает присутствие обоих братьев. Некоторые экзегеты (Дибелиус, Шмитхальс) утверждают, что первоисточник Марка в эпизоде о призвании Симона вообще не упоминал его брата и появлению двух братьев мы обязаны редакции евангелиста[44].

Лука вводит интересующую нас сцену после первой проповеди Иисуса (Лк 4:21–37) и первых чудес в доме Симона (Лк 4:38–41), благодаря чему выстраивается поясняющий контекст и призвание кажется не столь неожиданным, каким выглядит оно у Марка и у Матфея. Параллелизм этой сцены с сюжетом о чудесном улове в Ин 21 очевиден, поэтому, при всех разногласиях касательно литературной зависимости четвертого Евангелия от синоптиков[45], большинство библеистов склонны видеть здесь различные разработки одного и того же источника.

В любом случае, на наш взгляд, есть все основания полагать, что Андрей вместе с Петром и сыновьями Зеведеевыми, Иаковом и Иоанном, принадлежал к ближайшему кругу учеников Христовых. С ними он был свидетелем первых чудес (Мк 1:29–33), адресатом «сокровенного эсхатологического учения» Иисуса (Мк 13:3) – в домарковой традиции, Андрей был, возможно, единственным учеником, расспрашивающим Иисуса о «конце мира»[46], и он, конечно, был важным членом в ранней христианской общине. Андрей назван четвертым в списке апостолов в Евангелии от Марка (Мк 3:17; ср. Мк 13:3)[47], но вторым у Матфея и Луки (Мф 10:2; Лк 6:13–16; Деян 1:13). Первым он назван в апокрифическом Евангелии Марии[48].

Папий Иерапольский (Церковная история III, 39, 3–4) приводит другой порядок апостолов, полностью отличающийся от синоптических Евангелий:

если когда-либо кто-либо приходил, кто следовал за пресвитерами, я расследовал слова пресвитеров, что Андрей или Петр или Филипп или Фома или Иаков или Иоанн или Матфей, или другие из учеников Господа, сказали, и что говорили Аристион и пресвитер Иоанн, ученики Господа[49].

Как показал в своем исследовании, посвященном авторству Иоаннова корпуса, Мартин Хенгель, поразительный параллелизм между последовательностью, приведенной в Ин 1:35–51, списком апостолов в Ин 21:2 и порядком именования, который находим у Папия, вряд ли можно считать случайным совпадением[50]. В отличие от Петровой традиции, представленной Марком, Папий и Иоанн придают наибольшее значение в среде учеников Андрею (называя его первым!), а далее Петру, Филиппу и Фоме. Также примечательно, что Андрей, когда его имя появляется в четвертом Евангелии, всегда соотносится с Филиппом (Ин 1:40, 43; 6:7, 8; 12:22). Впрочем, это объяснимо: оба апостола сыграли большую роль в дальнейшей жизни христианских общин Малой Азии[51]. Значимость Андрея для Иоанновой традиции подтверждена, как отмечает Мартин Хенгель, также фрагментом Канона Муратори (Canon Muratorianus, rr. 13 ss.: eadem nocte reuelatum andreae ex apostolis ut recogniscentibus cuntis [sic] iohannis suo nomine cuncta discriberet) и «Деяниями Андрея» (конец II в.), где область миссии апостола (северная Малая Азия, Ахайя, Македония) обозначена недалеко от Эфеса[52]. Можно также упомянуть исследователя исторической традиции четвертого Евангелия Чарльза Гарольда Додда, который утверждает, что во II в. в Малой Азии всё еще существовала традиция, корни которой восходят к апостолу Андрею и чьи следы ведут к Евангелию от Иоанна[53].

Мы не станем обсуждать здесь тезис Хенгеля о происхождении корпуса Иоанна, но то, что он приписывает Евангелие от Иоанна и Первое послание Иоанна – Иоанну Старшему, Иоанну Пресвитеру (o ??????????? упоминаемый у Папия), представляется нам в высшей степени спорным[54]. Однако в данном случае нас более интересует то, что пишет Хенгель о свидетельстве церкви II столетия и первоначальном восприятии Евангелия от Иоанна[55]. На его взгляд, внимание евангелиста к не столь значимым для синоптического повествования отдельным ученикам или группе апостолов указывает на связь с исторической традицией, внутри которой осуществлялась работа над текстом. Кроме того, если Хенгель прав, признавая руку одного автора в богословской и повествовательной линии четвертого Евангелия[56], то выделение некоторых учеников (или замалчивание других: например, сыновей Заведеевых), возможно, не просто разница текстовых традиций, но фактически это указывает на истинные намерения евангелиста. Данная предпосылка позволяет более обоснованно интерпретировать образ «первого ученика» Христова в четвертом Евангелии с учетом той роли, какую играл Андрей в истории ранней церкви.

В рассказе Иоанна о призвании первых учеников, значительно отличающемся от синоптических Евангелий[57], сохраняются следы автономной, «предканонической» традиции, сохраняющей достоверную информацию[58]: например, то, что Андрей, Петр и Филипп происходили из Вифсаиды[59], иудейского города в языческой земле, у которого были тесные взаимоотношения с греческой культурой; это объясняет, почему у апостола греческое имя Андрей (???????)[60], а также его ходатайство от имени эллинов, упомянутых в Ин 12:22. Об историчности других деталей (например, о первенстве Андрея, встрече Иисуса и Нафанаила) экзегеты спорят по сей день[61].

В любом случае Андрей – первый ученик, который упоминается в той части текста (Ин 1:35–51), где задаются некоторые из главных богословских тем четвертого Евангелия.

На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его. И, увидев идущего Иисуса, сказал: вот Агнец Божий. Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом. Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: что вам надобно? Они сказали Ему: Равви, – что значит: Учитель, – где живешь? Говорит им: пойдите и увидите. Они пошли и увидели, где Он живет; и пробыли у Него день тот. Было около десятого часа. Один из двух, слышавших от Иоанна об Иисусе и последовавших за Ним, был Андрей, брат Симона-Петра. Он первый находит брата своего Симона и говорит ему: мы нашли Мессию, что значит: Христос; и привел его к Иисусу. Иисус же, взглянув на него, сказал: ты – Симон, сын Ионин; ты наречешься Кифа, что значит: камень (Петр). На другой день Иисус восхотел идти в Галилею, и находит Филиппа и говорит ему: иди за Мною. Филипп же был из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром. Филипп находит Нафанаила и говорит ему: мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета. Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри. Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, говорит о нем: вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства. Нафанаил говорит Ему: почему Ты знаешь меня? Иисус сказал ему в ответ: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя. Нафанаил отвечал Ему: Равви! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев. Иисус сказал ему в ответ: ты веришь, потому что Я тебе сказал: Я видел тебя под смоковницею; увидишь больше сего. И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому.

Как уже отмечалось, ученики вовлечены в разворачивающееся христологическое откровение: оно начинается свидетельством Иоанна Крестителя (Ин. 1:35), дополняется исповеданием Андрея (Ин 1:41) и также Филиппа (Ин 1:45) и достигает кульминации в словах Нафанаила (Ин 1:49), подкрепленных ответом Христа (Ин 1:51).

Свидетельству Иоанна Крестителя принадлежит в интересующем нас фрагменте исключительная роль. Именно Иоанн, «воззрев на Иисуса» (???????? ?? ?????, Ин 1:36)[62], указывает Его ученикам «Се Агнец Божий» (? ????? ??? ????, Ин 1:36)[63]. Показательно, что с самого начала Иисус предстает не как «Учитель», но как «Агнец». В Ветхом Завете агнец – не только искупительная жертва, но также «животное Исхода». Новый Исход теперь происходит через Иисуса-Агнца; эта символика будет развита в книге Открытия (14:4). Иоанн Креститель узнаёт Агнца, и два его ученика, слыша слова, которые их учитель Иоанн произносит в Духе (Ин 1:32), также видят в Иисусе Агнца Божьего.

Евангелист называет имя только одного из двух, услышавших исповедание Иоанна и последовавших за Христом – это Андрей, брат Симона-Петра (Ин 1:40), естественно предположить, что Петр уже знаком читателю. Имя другого ученика остается неизвестным, хотя в первой редакции текста, возможно, это был Филипп[64].

Ученики, которых Иоанн, «умаляясь», отдает Иисусу (Ин 3:30), совершают три последовательных действия, в Иоанновом словаре обозначающих ту духовную перемену, с которой начинается «ученичество» и «дружба» (Ин 15:15) с Богом: «они пошли» (Ин 5:2; 5:40; 6:35; 7:37; 8:21), «и видели» (Ин 8:56–57), «и оставались» (ср. Ин 6:56; 12:26; 15:4; 15:9). Как следует из Евангелия, происходит это лишь потому, что обращенное к ним «Что вы ищете?» (‘?? ?????? Ин 1:38)[65] стало их сокровенным вопросом, и, движимые им, они отвечают новым вопрошанием: «Равви (что значит Учитель), где Ты живешь?» (‘?????… ??? ??????’). Употребленный в данном фрагменте глагол ??????, (Ин 1: 38 и 39 ?????, ???????) который относится ко Христу и к ученикам, вводит нас, как замечает Раймонд Браун в толковании на Ин 14:10–11 и 17:21,23, «в проблематику Иоаннова богословия имманентности, то есть пребывания друг в друге, неразрывно связующего Отца, Сына и тех, кто идет за Христом». Таким образом, продолжает исследователь, «использование ?????? для того, чтобы передать мысль о взаимопребывании, дает право утверждать, что и в других случаях, например в Ин 1:39, где речь идет о том, что ученики «остаются» со Христом, этот глагол можно интерпретировать не только в житейском, но и в духовном смысле»[66].

Только «оставаясь» с Иисусом, слушая Его слово, эти два ученика могли признать в том «раввине», к которому их послал Креститель, Христа, Мессию Израиля. В этом «пребывании» с Иисусом, как ветви пребывают на виноградной лозе (Ин 15:4), и в этом, всё более глубоком взаимопребывании наконец находят то, что неосознанно искали. Вопрос Иисуса («Что вы ищете?»), получает ответ через признание сначала Андрея: «Мы нашли (?????????) Мессию – то есть Христа», Ин. 1:41), а затем и Филиппа (Ин 1:45).

Отношения со Христом качественно меняются (от «с Ним» – к «в Нем»), и в это вовлекаются и другие ученики, и все вместе они постепенно дорастают до наивысшей точки эсхатологического откровения: «узрите небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому» (Ин 1:51). Андрей «сначала» (??????)[67] находит (????????) своего брата Симона (Ин 1:41) и приводит его к Иисусу (Ин 1:42): На другой день <…> он находит (????????) Филиппа[68] и говорит ему: иди за Мною (Ин 1:43). Филипп же был из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром. Филипп находит (????????) Нафанаила и говорит ему: мы нашли (?????????) Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки… (Ин 1:45)» В этом круговом движении, как это ни парадоксально, произведенном пребыванием Иисуса (?????? ??), каждый ученик находит своего брата, и эти отношения братьев определяются связью со Христом. Предвосхищая первосвященническую молитву Иисуса в Ин 17, в нем со всей очевидностью намечен образ христианской общины как общения (koinonia) в Троице.

Заметим также, что именно здесь, а не после Симонова исповедания веры (ср.: Мф 16:13–19 и паралл.; Ин 6:69) евангелист говорит о новом имени апостола: «Ты – Симон, сын Ионин. Ты наречешься Кифа»[69] (Ин 1:42). Петр занимает исключительное место в сюжете движения учеников ко Христу, равно как и в евангельском повествовании как таковом. Он предаст, раскается и будет прощен (Ин 21); научится служить, омывать ноги братьям (Ин 13:6–7), пасти стадо Господне (Ин:21,15.16.17), пока, наконец, он не станет тем, что значит его имя – Камнем, Скалой, опорой веры для всех, кого вверит ему Христос. Неслучайно, в конце четвертого Евангелия, в главе 21 (вставка «Иоанновой школы»), воскресший Христос, доверяя Петру свое стадо – «Паси моих овец», – снова называет его «Симон, сын Ионин» (???? ???????, Ин 21,15.16.17), и этот фрагмент зеркально симметричен рассказу о новом призвании «ученика, которого Иисус любил» – ему предстоит пребывать (??????) до пришествия Господня (Ин 21:23) (Ин 1:42). Петр занимает исключительное место в сюжете движения учеников ко Христу, равно как и в евангельском повествовании как таковом. Он предаст, раскается и будет прощен (Ин 21); научится служить, омывать ноги братьям (Ин 13:6–7), пасти стадо Господне (Ин:21,15.16.17), пока, наконец, он не станет тем, что значит его имя – Камнем, Скалой, опорой веры для всех, кого вверит ему Христос. Неслучайно, в конце четвертого Евангелия, в главе 21 (вставка «Иоанновой школы»), воскресший Христос, доверяя Петру свое стадо – «Паси моих овец», – снова называет его «Симон, сын Ионин» (???? ???????, Ин 21,15.16.17), и этот фрагмент зеркально симметричен рассказу о новом призвании «ученика, которого Иисус любил» – ему предстоит пребывать (??????) до пришествия Господня (Ин 21:23)[70].

В этой связи тем более важно помнить, кто привел Симона к Иисусу и первым признал в Нем Мессию. Чтобы придти ко Христу, надо встретить Его свидетеля, каким был Иоанн Креститель для Андрея и другого, оставшегося неизвестным, ученика, Андрей – для Петра; Филипп – для Нафанаила и т. д. Исключительная значимость фигуры Петра уравновешивается в четвертом Евангелии не только присутствием «ученика, которого Иисус любил» (что неудивительно – оно складывалось внутри Иоанновой общины), но также неповторимостью отношений каждого из апостолов со Христом, и это, в первую очередь, относится к Андрею.

* * *

Теперь мы должны упомянуть диалог Иисуса, Филиппа и Андрея в Ин 6:5–9[71]. Среди ученых нет единого мнения о том, традиционна или изменена идентификация учеников – Филиппа и Андрея, к которым обращается Иисус в этой главе. Рудольф Бультман приписывает первоисточнику (Semeia Quelle) существенные элементы Ин 6:1-15[72], включая диалог Иисуса, Филиппа и Андрея, тогда как Р. Т. Фортна утверждает, что имена учеников добавлены евангелистом[73]. Чарльз Додд и Рэймонд Браун усматривают в именах Филиппа и Андрея «след эллинистическо-азиатского присутствия (Sitz-im-Leben), характерный для Иоанновой традиции»[74]. С точки зрения Дж. Конингса, мы видим здесь действие одного из приемов драматизации, свойственных для Иоаннова корпуса: «индивидуализация людей в группе, предлагаемой традицией»[75]. Торжественные вводные слова Ин 6 экспрессивно очень хорошо отражают «инициативу и суверенитет» действий Иисуса. Кажется, это работа редактора, а не исходной текст[76]. В любом случае упоминание об Андрее – будь это традиционный текст или отредактированный – его важность для общины Иоанна засвидетельствована.

Следует подчеркнуть богословскую остроту вопроса, который Филипп задает Иисусу: «Где нам купить хлеб, что они могут поесть?» (????? ?????????? ?????? ??? ??????? ?????). В описанном эпизоде из Ин 1:48 ‘?????-question относится не к материальному хлебу, но непосредственно к Иисусу (см. например, 2:9; 3:8; 4:11, и в особенности 7:27; 8:14; 9:29; 19:9, где богословское значение ясно)[77]. В этом диалоге с учениками Филиппом и Андреем Иисус «Иоанна» являет свою божественную личность: Он – хлеб небесный, Единородный Сын Небесного Отца.

Андрею принадлежит особая роль еще в одном, исключительно важном для христологии четвертого Евангелия фрагменте, а именно в Ин 12:20–33, возвещающем о том, что «пришел час прославиться Сыну Человеческому». Как и Филипп, так и Андрей – ходатай вопрошающих «некоторых эллинов», которые хотят «видеть Иисуса»:

Из пришедших на поклонение в праздник были некоторые Эллины. Они подошли к Филиппу, который был из Вифсаиды Галилейской, и просили его, говоря: господин! нам хочется видеть Иисуса. Филипп идет и говорит о том Андрею; и потом Андрей и Филипп сказывают о том Иисусу. Иисус же сказал им в ответ: пришел час прославиться Сыну Человеческому (Ин. 12:20–21).

«Эллины», о которых в данном случае идет речь, – эллинизированные иудеи. Им нужно «увидеть самим». Ответ был шокирующим: «Пришел час прославиться Сыну Человеческому, когда он будет вознесен» (Ин 3:14; 8:28): крест – единственное место, где в распятом человечестве явлена полнота Божества. Эллинам – как и всем остальным – предстоит теперь увидеть Иисуса только как Распятого и Вознесенного. Можно сказать, что Филипп и Андрей выступают здесь не только ходатаями за «эллинов», но и проводниками в эсхатологическую реальность, которую открывает распятие: «И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин 12:32). Однако и сами ученики еще не готовы к этой реальности; им только предстоит сполна осмыслить и принять грядущую смерть Христову: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин 12:24). Это миссия «раба Божия», предсказанная в главе 53 пророчества Исайи (см также Ин 12:38), (Ис 53; ср. начальные стихи этого пророчества в Ин 12:38) – слуги Господни, слуги Агнца, раба Яхве (’ebed IHWH). Именно за Ним, «услышав» от Иоанна Крестителя: «се Агнец Божий», пошел Андрей.

Итак, можно сказать, что Андрей и Филипп – прообраз первой церкви, в которой «эллины», равно как и все прочие, могут «видеть Иисуса». Пол Бошам пишет: «Ученики совершат еще большие “дела” (Ин 14:12): то есть достигнут язычников. Главным образом “час” Страсти совпадает – превосходя любые ожидания! – со встречей Иисуса и эллинов, но символично, что это достигает Иисуса через двух апостолов».[78]

Чтобы увидеть «славу» Сына Человеческого, о которой говорит Иоанн, ученикам предстоит усвоить логику пшеничного зерна, которое, умирая, дает жизнь, постичь тайну креста, вне которой ученичество невозможно – «где буду Я, там и мой слуга будет» (Ин 12:26b).

Быть братьями означает служить друг другу, мыть ноги друг другу, можно утверждать, что евангелист предполагает, что также отношения среди христианских общин, среди церквей остаются в логике креста и умаления, чтобы дать расти другому. В четвертом Евангелии «первенство» всегда интерпретируется как первенство служения:

Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам. Ист инно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и послан ник не больше пославшего его. Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете (Ин 13:14–17).

Если в синоптических Евангелиях Петр появляется как «основание апостолов», как «скала», исповедавший веру церкви, в Евангелии от Иоанна, Симон-Петр – это тот, кто служит общине братьев. Каждое служение, каждое призвание и харизма должны быть связаны с Христом – «слугой Божьим» и «Агнцем Божьим»: «Истинно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и посланник (?????????) не больше пославшего его» (Ин 13, 16). Заметим, что понятие «апостол» нигде, кроме этого фрагмента, в Евангелии от Иоанна не встречается.

Евангелист «вписывает» Петра в своеобразный групповой портрет. Рядом с ним – неназванный по имени «ученик, которого любил Иисус», Андрей и Филипп, Нафанаил и Фома, Лазарь, Марфа и Мария, друзья Господни… Пастырь добрый знает каждого поименно «и зовет своих овец по имени» (Ин 10:3) с самой первой встречи, и «овцы слушаются голоса его»…

Именно таким – слышащим, внемлющим и способным откликаться – предстает в Евангелии от Иоанна уроженец Вифсаиды, брат Симона, рыбак Андрей, ученик Иоанна Крестителя и спутник Филиппа. По слову равви Иоанна он идет за Агнцем, находит в толпе мальчика, у которого были «пять хлебов ячменных и две рыбки» (Ин 6:8–9), передает Христу просьбу «эллинов» (Ин 12:22), наконец, первым узнает и исповедует во Христе Мессию, и. это, как видно из четвертого Евангелия, возможно лишь потому, что Андрей настойчиво ищет Бога. В конце концов, он встречает Его в «Иисусе из Назарета, сыне Иосифа» (Ин 1:45), в Сыне Божьем, явившем Отца.

Однако эти поиски никогда не заканчиваются. Только в бодрствовании и внимании, преданности и любви мы можем познать путь к Отцу (Ин 14:4), мы можем видеть Отца в деяниях Сына (Ин 14:9-10), и поэтому мы можем обрести нашего брата и привести его ко Христу. Андрей первым, согласно Евангелию от Иоанна (Ин 1:40), последовавший за Учителем из Назарета, напоминает нам о том, что во Христе мы находим не только Бога, но и брата, и лишь встретившись с Ним, мы можем по-настоящему узнать наших ближних.

Перевод с англ. И. К. Языковой, С. М. Панич