Войны на меже

Войны на меже

Весь день махали литовками на своих покосах плешковские мужики, сродственники Марк Подзоров и Иван Мерзликин. Стеной стоящая трава досталась на самой границе с буланскими. Перейди межу и ты на чужой земле.

К заходу солнца онемели руки и ломило поясницу. Наконец Марк сказал, оглядывая толстые ряды: «Хватя Иван на седни, в глазах уж мельтешит, шабаш». Вытерли пучками травы отполированные блестящие лезвия литовок, постояли, опершись на древко, и довольные побрели к телеге.

В покосную пору еда должна быть крепкая, сытная, а бабы приедут сено ворошить только завтра. Иван повел коней поить, а Марк готовит на костре нехитрую похлебку с салом.

Подкладывая травки для духмяности, Марк сказал Ивану, ставившему коней на прикол:

– Спутай, да пусти через межу, пущай на вольной покормятся.

– Как бы плохо не было, чужие покосы-то, – усомнился Иван.

– Не впервой, на зорьке на прикол поставим, – настоял Марк.

После ужина свалились спать: один на телеге, другой под ней.

Крепок сон уставших мужиков на настоянном на травах воздухе.

Вдруг кони тревожно всхрапнули и запрыгали. Из кустов метнулись два человека. Приглушенный приказывающий голос: «Коней, коней имай, а этих потом скрутим».

Как ветром вынесло из под телеги Марка:

– Ваньша, коней имают! Скорее!

Иван схватил узды и кинулся к лошадям. По поляне, приминая траву, тенями метались фигуры людей и лошадей.

Пудовый кулачина Марка сразу свалил одного буланского. Другой оказался ловчее и сильней, и схлестнулся с Марком, оравшим во все горло:

– Ваньша, лови коней! Ваньша, лови коней!

Тот носился за перепуганными лошадьми. А на поляне два мужика молча пластались кулаками, по изодранным лицам текла кровь. Иван бежал с лошадьми к телеге. Марк увидел второго буланского, сбитого им первым ударом, и спешащего на помощь товарищу, стал отступать к телеге, матерясь и крича:

– Ваньша, запрягай!

Буланские поняли, что упустили лошадей и принялись ловить хозяина.

– Попался, твою туда-сюда… – рычал который поглавнее. – Давно ты мне покосы мнешь! Я те гада обратаю и отвезу на сборню!

Марк чуял: не управиться ему с двумя. Краем глаза увидел – Иван заложил лошадей. В этот самый момент и получил зубодробительный удар, из глаз вылетели искры. Отлетел к телеге и торкнулся об ее задок. Выплевывая кровь с зубами, он судорожно схватился за что-то. Это оказался черенок от литовки. От лютой злобы молнией метнулась она в руках Марка и хрястнула во что-то упругое. Увидел он, как голова нападавшего завалилась набок и назад исчезла. Услышал хрип и клокотанье, одновременно завыл, завизжал второй буланский…

– Гони, твою душу в мать!..

Кони бешено рванулись, Марк упал в задок телеги с окровавленной литовкой.

Трудно… Нет, пожалуй совсем невозможно уберечь тайну в деревне. К вечеру всем стало известно, как Марк срубил на покосе буланского мужика.

Медленно, со скрипом и скрежетом перемалывала это дело царская машина правосудия. Кто лучше подмажет, туда и закрутится. Подшприцевали семьи Марка и Ивана ее где надо, закрутилась поскорее и в сторону куда надо.

Суд оправдал Ивана, А на Марка наложил церковное покаяние: бить в церкви ежедневно по сорок поклонов в течение пяти лет, замаливать свой грех и грехи убиенного раба божьего.

Да не прошло и года его поклонов, началась война с каким-то японцем, который живет где-то средь моря-окияна на краю света. Увезли Марка на эту войну, там он и сложил свою кудрявую голову, а имя его трансформировалось в фамилию потомков.

* * *

Разрушительный каток продолжал хрумтеть, превращая большие и малые камни в зерна и пыль.

Главный изменник, уходя из Кремля, сделал еще одно гнусное дело: призвал партийцев самораспуститься, лишив организационного ядра. А Главный похмельщик запретил партийные ячейки, загнав в подполье организующую силу рабочего класса, где ему, как после землетрясения, предстояло из развалин строить новую партию. Разогнал детско-юношеские организации, вышвырнул молодежь в подвалы, подворотни, на улицу, под влияние сомнительных личностей.

Треть населения земли проснулись лишенные надежды, население шестой части – в другой стране, а из них пять десятков миллионов оказались в чужой постели – изгои, беженцы.

И пятнадцать новых государств, разделенных пограничными межами, таможнями, пересев на телеги, со скрипом и жалобным подвыванием поехали, каждая с индивидуальной скоростью по своей ухабистой в колдобинах дороге. Кем-то указанный путь в никуда, потому и везде что-то лопнуло, остановилось, развалилось, рухнуло.

Так закончился трудный, но славный путь государства, которое собрали коммунисты из обломков царской Российской империи. Государства, которое испугались 500 семей, владеющие остальными богатствами земного шарика.

Путь, проделанный человечеством длиной в 1991 год со дня рождения Христа, был мечтой людей о светлом будущем, и оно сверкнуло. Это кратковременное озарение было началом создания здоровой жизненной среды для человека с разумной организацией, социальные и природные возможности которой обеспечивали максимум удобств для развития всех живущих на Земле.

Если сравнить семьдесят лет, пройденные социализмом с человеческим, то эта цивилизация была в колыбельном возрасте, и этого ребенка задушили в кроватке. Бросив безжизненное тело дитя на поругание, убийцы кинулись грабить охваченные неуемным стремлением к легкому обогащению.

Как бы ни старались шакалята, потомки самых жадных и жестоких представителей старой буржуазии, изобразить все советское в темных тонах и черном цвете, глубокий след лыжни на светлом снегу остался в душах и людской памяти. А нарисованные в глянце с современной жизни бодрые картинки не радуют – людям дана установка на обогащение через разрушение.