На автобусе в средневековье

На автобусе в средневековье

В субботу мы тоже работали, но кончили раньше. Ещё светило солнце, когда мы попросили нас выпустить не доезжая до гостиницы, в центре города, и разошлись «по интересам». Мы с Владленом, желая пофотографировать, забрели на красную площадь Сен-Жорж. Огромная вывеска «Радио Монте-Карло» над одним из домов толкала на фото-мистификации. И вдруг нас кто-то окликнул. Софи, одетая словно для пляжа, в блузку и шорты, имеет исключительно авантажный вид. Она не одна, а вместе с другой переводчицей.

– Не хотите ли немножко… – начинает она, тогда как мы отвечаем хором: Нет, нет, не хотим.

До сих пор любопытно, что же предлагала она. Нужно как-то объяснить, не скажешь же, что мы абсолютно заинструктированы.

– Нам жаль вашего времени.

– А не хотите?

– Нет, – отвечаем мы. Хотя, конечно, нам очень хотелось побродить по городу с говорящими по-русски французскими девушками. И навсегда останется загадкой, что же предлагали они? Мне стыдно вспомнить теперь, как мы торопливо ушли, и чтобы не встретиться, спустились вниз, в торговые ряды. А позже снова увидели их, и пошли совсем в другую сторону. Не знаю, видели ли они нас, но до сих пор сохраняется ощущение чего-то постыдного.

В воскресенье утром мы появились у собора Сен-Сернен со стороны, изображенной на старинной гравюре. На ее переднем плане был нарисован кусочек рынка, овощи, огромные глиняные кувшины то ли для вина, то ли для масла, и торговцы и покупатели в средневековом платье. И теперь здесь готовились к рынку, скорее к барахолке, и выездной ярмарке. Владельцы уже убрали автомашины с околособорного кольца, а те, что не убрали, поднимались специальными кранами и транспортировались куда-то. Присоборная площадь готовилась: то там, то здесь сооружался сборный крытый лоток, а иногда и открытые, напоминающие свадебный стол, заполняемый товаром. Интересно было ходить среди кричащих или тихих продавцов, а разгорающееся утро расцвечивало собор и толпу, текущую по околособорному кругу. В торговых целях использовалась и решетка собора, на нее вывешивались ковры, одежда, призывы вроде: несите все с чердаков и чуланов, и тут на разложенных ковриках раскладывалась дряхлая старина, а рядом на открытом лотке торговали орденами. Они лежали под стеклом рядами, и этикетки объясняли их принадлежность и достоинство.

Весело и любопытно ходить вместе со всеми по кругу, любоваться покупателями и торгующими, останавливаться у аккуратных книжных лотков или груды книг, из которой за гроши можно выбрать те, что вышли из моды. Тут же соблазнительно торгуют всевозможным съестным, шипящим, кипящим, источающим удивительные запахи. И время течёт здесь по особым законам, но нужно спешить, мы приглашены на далекую экскурсию.

Собираемся под часами Капитоля. В назначенное время мы уже сидим в огромном экскурсионном автобусе, с нами Кристиан Тор – экскурсовод Музея изобразительных искусств. Делаем круг по площади и выезжаем на местные «большие» бульвары. Они охватывают город кольцом, так как здесь был когда-то крепостной вал. Едем вдоль канала. Южный канал строился при Луи XIV и стал путеводной артерией, по которой корабли из Средиземного моря попадали кратчайшей дорогой в Атлантический океан. По плану Поля Рике – инженера и автора проекта 20 тысяч строителей соорудили канал. Он и сейчас действующий, только теперь его называют каналом удовольствия, так как на нём теперь чаще проводят отпуск, отправляясь на лодках от Средиземноморья до Атлантики.

К окраинам город молодеет. Здесь идет современное строительство. В Тулузе сейчас проживает 400 тысяч жителей, и здесь строятся многоэтажные дома. Из города движемся старой римской дорогой. По сторонам платаны, средиземноморские сосны.

«Это самая старая дорога Франции, – объясняет гид, – по ней ездили торговцы, служители церкви и военные. Это знаменитая дорога средневековья».

С IX по XII века Тулуза была независимым городом. Управлял городом граф Тулуз. Он приглашал в город торговцев, деятелей искусств. XVXVI века – золотое время Тулузы, во времена Ренессанса город сделал, как мы бы сказали, «бизнес» на пастельных красках. Мы видели растения, из которых делается пастель, похожие с виду на подсолнухи. После цветения голубоватые листики его обрывали и везли на берега рек, где работали мельницы: их мололи. Размолотые дробили, выдерживали, а затем скатывали в шарики и отправляли в города. Пастелью окрашивали шелка и хлопчатобумажные полотна, в церковных зданиях того времени нередки картины пастельных тонов. «Сикстинская мадонна» Рафаэля написана пастельными красками из Тулузы.

Торговля пастелью обогатила город. Разбогатевшим его отцам хватило ума вложить деньги в соборы и церкви и тем донести их до потомков. С 1544 по 1662 года строился и Новый мост. Будущее Тулузы тоже связывают с достижениями технологии. Пригороды города – место размещения многих современных производств и исследовательских центров в области авиации и космической техники, электроники, автоматики, биологии и медицины.

Итак, мы едем по земле древней Окситании. Неширокое, хорошо спрофилированное шоссе обсажено наклоненными в одну сторону платанами, видно, это итог воздействия постоянно дующих ветров. По сторонам подступают к дороге поля. Они в разной стадии. Местами – дразняще голая рыжеватая земля, то – жесткая топорщащаяся стерня, то удивительно равновысокие кукурузные заросли, огромные поля подсолнухов с блинами отцветших тяжелых голов. Поля на живописных, по-разному освещённых склонах. Появились аккуратные виноградники, поражающие чистотой междурядья. И всё в целом – живописная картина ухоженной земли с сельскими различной архитектуры, но одинаково крытыми черепицей домами – напоминает сказку. На голубых и аквамариново-зелёных дальних холмах возникают силуэты старинных замков сохраненными памятниками старины, вписавшимися в современный ландшафт.

И в Тулузе и здесь, в этих местах, расцвела в XI–XIII веках религия катаров, что сродни славянским богомолам. «На земле много зла, но нужно делать добро, чтобы зло исчезло». Катары вели аскетический образ жизни и призывали к морали, ведущей к победе добра на земле, обличали католическое духовенство. Это и составляло ересь альбигойцев.

После убийства римского папы с Севера пришли войска для уничтожения религии катаров. Пришедшие не только искореняли ересь. Они воздвигали соборы, которые должны были демонстрировать могущество новой власти. Стены собора в Альби необычайно высоки. Смотришь ввысь и поражаешься необозримым возможностям человека, построившего шесть столетий назад подобные сооружения из кирпича. Там в вышине выпячиваются из стен химеры. Они лишены обычного утилитарного назначения, не служат здесь стоками дождевой воды, но они – небесполезны, они украшают стены.

Мы вошли в собор через парадный южный вход. Слева от нас тоже экскурсия. Им, как и нам, только на французском, рассказывают, что изображено на центральной фреске – День страшного суда. С одной стороны те, кому открылась дорога в рай, с другой – толпа, отправляющаяся в ад.

Храм посвящен святой Сессиль. Так зовут и нашу переводчицу. Она сама из Альби и хотела, чтобы мы ещё зашли к её друзьям – художникам. Когда говорят о святой Сессиль, мы ей подмигиваем, и она улыбается: святая Сессиль покровительствует поднявшимся в высоту. У стен фигуры из Ветхого Завета, герои различных притч, правда, наряженные необычно – в костюмы XVIII века. Мы весьма слабо разбираемся в библейских историях, но все же большинством голосов признаем в женщине, наряженной в пурпурное платье, Юдифь, попирающую голову Олоферна. Выше над местами для прихожан и красным креслом епископа удивительное каменное кружево. Обычно, объясняет гид, его вырезают из дерева и красят под камень или металл, но здесь действительно каменное, бесценное.

В монастырских стенах размещается Музей Тулуз-Лотрека. Он как и Лаперуз и Жорес, уроженец Альби. В музее ретроспектива формирования художника. Его первые «лошадиные портреты», затем обитательницы публичных домов, гуляки Мулен Руж, плакаты, посвященные отдельным артистам и разным зрелищам.

Балкон прерывает экспозицию. С него открывается неповторимый вид: течёт среди средневековых домов Тарн, через него красивые красные мосты. Сессиль рассказывает, что после дождей вода поднимается очень высоко и перехлестывает через мосты. Но что тогда с берегами? Они довольно низки. Мы жадно любуемся средневековыми домами, обилием красных крыш. Когда-то именно здесь творился весь кошмар альбигойских войн. Теперь городок с 50 тысячами жителей важен и тих и служит влекущей приманкой туристов, местом музыкальных и кинофестивалей. Сессиль не терпится показать Альби изнутри, но нам некогда, ведь мы ещё, сделав крюк, заезжали в Корд, особенный город – крепость на горе, опоясанный стенами в шесть метров толщиной. Мне он напомнил иллюстрации к «Сказке о царе Салтане». До этой встречи я считал, что подобно громоздящиеся ввысь дома, сжатые кушаком стен, – лишь плод воображения художника.

Так что с Альби мы знакомились только с балкона. С его внутренней стороны нам виден фрагмент соборной стены и живописный цветочный луг с ярким ковром цветов. Здесь, наверное, семь столетий назад было ристалище, с этого балкона давался знак, а победителю бросался платок. Впрочем, чудеса на этом не кончаются. Из Музея Тулуз-Лотрека мы попадаем на выставку Родена. Это передвижная странствующая выставка в основном из миниатюр. Внимание привлекает композиция – ушедшая любовь. Все просто. Фигурки мужчины и женщины. Любовь ушла. Она стремится вперед, а он цепляется, волочится… Масса набросков карандашом, акварелью; модели, задумки – осколки, искры таланта.

Спешим к автобусу. Он ждёт у выхода, освещенный закатным солнцем. Софи спрашивает разрешения сесть рядом. И мы несёмся среди полей, по древней дороге с рядами наклоненных платанов. Говорят, местность похожа на Италию. Проезжаем селение с домами XIII века. Узкой улочкой карабкаемся в гору. Люди сторонятся, прижимаются к стенам. Где-то все-таки не можем разъехаться, автобус застревает, зависаем над витриной, в которой свежий фруктовый торт.

Мы проезжали маленькие городки. На площадях у дорог играли в шары, петанк.

– Играют на деньги? – спрашивал я Софи.

– Нет, не на деньги.

И мы беседуем, перескакивая с темы на тему, с красивой француженкой в красивом современном автобусе на старой римской дороге юга Франции. Удивительно, не правда ли?

Я спрашиваю про девушку, чьи портреты на тумбах в центре Тулузы. Не жертва ли СПИДа она? И в силу нашего знания французского мы считаем, что её на деньги общественности отправляют лечиться в Америку. Тема СПИДа нас немножко попугивает. Ведь в «Труде» накануне отъезда мы прочли, что болезнь передается и с кровью, и с потом.

Нет, Софи подобных плакатов не видела, и такие болезни скрывают, а не афишируют. Собирали деньги на лечение глаз, да и то, она считает, потому что заморские врачи внушают больше доверия, не по делу, а так уж устроен человек: чужому больше доверия.

Отчего только здесь наклонены придорожные деревья? Здесь всё рядом и всё иное, даже ветры свои. Там восточней, в Провансе дует знаменитый мистраль, а здесь свой обратный, южный, жаркий, он способен разом заставить пожухнуть листву.

Мы смеемся:

– Сессиль, мы, должно быть, все время под вашим покровительством.

В эти летние дни в Тулузе стояла щадящая среднерусская погода. До чего же красивы обработанные местные поля. Нам, конечно, известно, что здесь исключительно благодатные для земледелия места. Пока. По свидетельству экологов, химикаты, пожирающие защитный озонный слой, приведут к усилению потока ультрафиолета. А это – не только ожоги кожи и гибель планктона, это и сокращение урожайности полей, а в итоге – таяние полярных шапок, затопление приморья, превращение южных плодородных земель в пустыни, а арктических равнин – в зоны плодородия.

Расстаемся на площади Капитоль, опять-таки под часами. Мы в гостиницу, а остальные в ближайшие улочки, где они в полдень оставили машины.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.