В дни великого штурма

В дни великого штурма

Вместе с другими моряками, избранными делегатами на II Всероссийский съезд Советов, Железняков приехал в Петроград в самый канун октябрьских событий.

24 октября Анатолия вызвали в Военно-революционный комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов.

Шагая к Смольному, он проходил через Летний сад. По-осеннему шумели липы и тополя. Под ногами шуршали опавшие листья. Мраморные статуи стояли с отбитыми пальцами на ногах, и на них уже не было, как в июне, красных бантов.

Впереди показалось огромное серое здание Смольного. Фыркая и урча, лихо метались взад и вперед мотоциклы с очкастыми водителями-связными. Спешили вооруженные отряды. Галопом, словно в атаку, промчался кавалерийский эскадрон.

— Железняк! — внезапно раздался позади Анатолия знакомый голос.

Железняков обернулся и тотчас оказался в крепких объятиях солдата, вместе с которым сидел в подвале казармы Семеновского полка.

— Жив, здоров? А ну-ка, дай я посмотрю на тебя… — тормошил солдат.

— Откуда ты, голубчик? — обрадовался балтиец, окинув взглядом снаряженного по-походному пехотинца.

— Откуда? Да вон оттуда. — Солдат показал на Смольный. — С комиссаром нашим ходил. Слыхал про такого, Коцюбинского?.. Дело-то вот какое вышло. Полк наш, Семеновский, на митинге принял резолюцию: «Мы ни за большевиков, ни за Временное правительство». Коцюбинский всю ночь не спал да и нам спать не дал. Каждому в башку вколачивал, как нужно с буржуями правильно действовать, как учит Ленин. И добился своего.

— Значит, к черту послали нейтралитет? — улыбнулся Железняков.

— Вот, вот, к черту послали нейтрал… — с трудом выговорил это слово солдат. — А сами пошли в Смольный, вместе с большевиками бить контру…

— Молодцы, правильно сделали, — начал было Железняков, — надо…

— Ой, комиссар ушел! — спохватился солдат. — Будь здоров, Железняк! Еще, может, встретимся! — кинул он уже на ходу и, позвякивая походным котелком, бившимся об винтовку, кинулся бегом догонять свою часть.

«Жаль, что не успел узнать, как он выбрался из тюрьмы, — подумал Анатолий, глядя вслед пехотинцу. — Хороший человек…»

В Военно-революционном комитете разговор был коротким.

— Вам серьезное задание, — обратился к Железнякову секретарь Военно-революционного комитета. — Нужно срочно создать ударный отряд из матросов 2-го Балтийского флотского экипажа. По нашему плану тюрьму «Кресты» займут в начале восстания красногвардейцы Выборгского района и солдаты Московского полка. Ваш отряд будет действовать совместно с Кексгольмским полком. Вы займете левый фланг центрального участка. Ваша задача — выдвинуться от Мойки к Адмиралтейству, обеспечить высадку кронштадтцев, держать связь с кораблями и…

— Идти на штурм? — досказал Железняков.

— Ждите приказов. А пока мы поручаем вам завтра занять здание Петроградского телеграфного агентства. Подберите грамотных людей и возьмите под контроль все телеграммы. Пропускайте только безвредные для революции сообщения, — закончил секретарь ревкома.

Приказ военревкома был выполнен точно в указанное время.

…Наступила ночь 25 октября.

Город придавила тревожная тишина.

Увешанные ручными гранатами и перекрещенные пулеметными лентами, с винтовками за плечами, матросы под командованием Железнякова быстро прошли мимо величественного Исаакиевского собора, вдоль таинственно притихшего Александровского сада и подошли к Дворцовой площади.

Железняков, в сбившейся на затылок бескозырке, забежал вперед колонны и на ходу отдал команду:

— Отряд, стой!

Поправляя маузер, Анатолий быстрым шагом направился к решетке сада.

— Вольно! Товарищи, подходи!

Ряды быстро разбиваются. Матросы продвигаются к командиру, образуя большой полукруг. Стукнули о камни приклады винтовок.

Над Невой вспыхнул луч прожектора. Он пробежал по набережной. Сверкнул на золотом шпиле Адмиралтейства, ударил в стену Зимнего дворца и исчез в ночном мраке.

— «Аврора» осматривается… — сказал кто-то негромко.

Железняков призывает бойцов к вниманию. Он делает жест в сторону Зимнего.

— Вот она, крепость старого проклятого мира! Сюда в эту крепость, по указанию Ленина послан ультиматум правительству Керенского сложить оружие. Но буржуазия все еще пытается спасти свою власть. Все юнкерские училища Петрограда приведены в боевую готовность. Временное правительство, как нам известно, с часу на час ожидает подкрепления с фронта. Керенский приказал арестовать Военно-революционный комитет. Но буржуазии нас не запугать!

— Даешь Зимний! — раздались в темноте голоса.

— Наша задача, товарищи, штурмовать дворец отсюда, с площади. Красногвардейцы и солдаты пойдут с других направлений, — закончил свое выступление Железняков.

Вдруг раздалось несколько винтовочных выстрелов со стороны Морской улицы, расположенной недалеко от Александровского сада. И тотчас у Зимнего затрещали пулеметы.

Отряд замер.

— В цепь! — скомандовал Железняков.

Отряд стремительно принял боевой порядок. Стрельба затихла.

Раскинувшись цепью вдоль здания Главного штаба, находящегося против дворца, матросы с большим нетерпением ждали сигнала о начале штурма Зимнего. На площади загрохотал броневик, посланный наступающими частями.

Снова вспыхнули огоньки выстрелов и раздалось «ура!». Увлекая за собой отряд, Железняков первым бросился вперед:

— За мной, товарищи!

Засверкали молнии выстрелов, засвистели пули. Откуда-то из мглы донеслись первые стоны. Невдалеке от Железнякова упал матрос.

Оглянувшись, Анатолий увидел, что наступал только его один отряд. Тогда он скомандовал:

— Ложись! Ложись! — и про себя выругался: «Черт побери! Поспешили… Сигнала-то с „Авроры“ еще не было…»

Матросы залегли у Александровской колонны, укрываясь за ее широким пьедесталом.

Площадь снова погрузилась в тревожную тишину.

— Кончать бы скорей с контрреволюцией! — слышны возбужденные голоса.

…И вот наконец-то над Невой раздался орудийный выстрел. Это громыхнула «Аврора». Сигнал к общей атаке.

Железняков вскакивает на ноги.

— Ура, за мной, товарищи!

— Ур-р-ра! Полундра! Амба контре! — подхватывают матросы.

Теперь уже не один железняковский отряд атакует Зимний. Мощный людской поток со всех сторон врывается на Дворцовую площадь и неудержимо движется к Зимнему.

Не обращая внимания на трескотню пулеметов, под громкие крики «ура» матросы отряда Железнякова перескакивают через баррикады, опрокидывают пулеметные гнезда юнкеров и вместе с отрядами красногвардейцев и солдат подбегают к стенам дворца. Из окон Зимнего на площадь летят гранаты. Раздаются взрывы.

В растревоженной грохотом и гулом осенней ночи слышны крики людей, осаждающих подъезды дворца:

— Вперед! Не останавливаться!

— Даешь! Полундра!

Наконец многоголосый человеческий поток врывается под дворцовые своды.

На мраморных лестницах стрельба, крики, лязг штыков. С винтовками наперевес матросы и рабочие-красногвардейцы бегут по коридорам, преследуя юнкеров, офицеров — последних защитников Зимнего. Перед Железняковым мелькают знакомые лица старых большевиков-балтийцев — Полухина, Берга, Громова, Мясникова, Ховрина… Вот Антонов-Овсеенко повел группу атакующих в глубь дворца. Железняков с Ховриным последовали за ними.

Они вошли в зал заседаний.

— Именем Военно-революционного комитета объявляю вас арестованными! громко объявил Антонов-Овсеенко, обращаясь к сидевшим за большим длинным столом министрам Временного правительства.

Народу в зале прибавилось. Откуда-то появились штатские, увешанные гранатами.

— Товарищи матросы, удалите посторонних! — приказал Антонов-Овсеенко. Он сел за стол, положил перед собой лист бумаги и обратился к арестованным: — Прошу называть свои фамилии.

Приглаживая рукой золотисто-каштановые волосы, одним из первых поднялся с места человек с аккуратно расчесанной бородкой, коротко сказал:

— Скобелев. Министр труда.

Подтянутый, стройный, скользнув взглядом по матросам, встал адмирал Вердеревский. Медленно приподнялся со своего места, одетый в дорогой костюм, министр — крупный капиталист Терещенко.

Так переписал Антонов-Овсеенко всех 13 министров.

Под конвоем матросов арестованных отправили в Петропавловскую крепость.

Железняков и Ховрин поспешили в Смольный, где заседал II Всероссийский съезд Советов.

Шел пятый час утра. На трибуну поднялся А. В. Луначарский. От имени большевистской фракции он огласил написанное Лениным воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам» о взятии съездом власти в свои руки, о необходимости быть бдительными и стойкими, чтобы разбить двинутые на Петроград генералами Корниловым и Красновым контрреволюционные войска.

Днем 26 октября Железняков принимал участие в операциях против контрреволюции, а вечером снова на заседании съезда Советов.

Буря восторга поднялась в зале, когда на трибуну вышел Владимир Ильич Ленин. Он читал обращение II Всероссийского съезда Советов к народам и правительствам воюющих стран.

И когда Владимир Ильич заговорил о грядущей революции во всех воюющих странах, о предстоящей победе рабочего движения во имя мира и социализма, Железняков с волнением схватил руку Ховрина и прошептал: «Куда б он меня ни послал — все выполню».

— Мы все так поступим! — не менее взволнованно ответил Ховрин.

Матросы — делегаты этого съезда создали морской революционный комитет, в руководящую десятку которого был избран и Железняков.