Вторая «ездка»
Вторая «ездка»
9 октября 1922 года Осип Брик и Владимир Маяковский наконец-то покинули Москву и направились (через Петроград и Нарву) в эстонский Ревель. Там сделали остановку.
10 октября Маяковский выступил в советском полпредстве в Эстонии с докладом «О пролетарской литературе». Местная газета «Эсмаспаев» с иронией написала:
«Недавно проездом в Европу прибыл русский "гений" футурист Маяковский. В его честь местное русское посольство орагнизовало вечер, на котором присутствовали и приглашённые гости».
11 октября на пароходе «Рюген» Брик и Маяковский поплыли в Штеттин, а оттуда поездом добрались до Берлина, где их встретили Лили и Эльза. В очерке «Сегодняшний Берлин» Владимир Владимирович потом напишет:
«Я человек по существу весёлый. Благодаря таковому характеру я однажды побывал в Латвии и, описав её, должен был второй уже раз объезжать её морем.
С таким же чувством я ехал и в Берлин».
Поселились Брики, Эльза и Маяковский в центре города – в «Кюрфюрстенотеле».
Аркадий Ваксберг:
«Все дни проводили в гостинице и в одном из любимых тогда русской эмиграцией „Романтишес кафе“. Обедали и ужинали в самом дорогом ресторане "Хорхер " – в деньгах, стало быть, они не нуждались и жили на широкую ногу».
Бенгт Янгфельдт объяснил, откуда взялось это неожиданное богатство:
«В условиях стремительной инфляции, охватившей в эти годы Германию, даже советские граждане могли вести роскошную жизнь. Маяковский регулярно заказывал в цветочном магазине огромные букеты для Лили, которая, в свою очередь, купила шубу Рите Райт за сумму, соответствовавшую одному доллару».
В очерке «Сегодняшний Берлин» Маяковский скажет:
«… положение Германии (конечно, рабочей, демократической) настолько тяжёлое, настолько горестное – что ничего, кроме сочувствия, жалости, она не вызывает».
В Берлине тогда жили сотни тысяч русских эмигрантов.
Александр Михайлов:
«Берлин в начале двадцатых годов являл собою один из центров, наверное, даже самый значительный центр русской литературной эмиграции…
В Берлине были русские издательства и журналы самых различных направлений, иногда противоположных в политической ориентации.
…можно сказать, что среди них было довольно редкое многоцветье – от монархического, до нейтралистского с лозунгами: «Ни к красным, ни к белым! Ни с Лениным, ни с Врангелем!» и «И к красным, и к белым!» – до просоветского, представители которого скоро начнут возвращаться в Россию».
В Берлине Маяковский издал автобиографические заметки «Я сам» в журнале «Новая русская книга», заключил договор на поэтический сборник с издательством «Накануне» и напечатал книгу «Для голоса». Иными словами, окунулся в те же самые издательские дела, какими год назад в Риге занималась Лили Брик.
В Берлине состоялось множество встреч: здесь находился (уже который месяц) Борис Пастернак, из Праги приехал Роман Якобсон.
Ваксберг добавляет:
«Виктор Шкловский, бежавший минувшей весной из России по льду Финского залива, тоже обосновался в Берлине и встречался с Бриками почти каждый день».
В Берлин из эстонского Ревеля приехал даже Игорь Северянин, который потом вспоминал о торжественном вечере, состоявшемся в советском полпредстве 7 ноября:
«В День пятой годовщины советской власти в каком-то большом зале Берлина торжество. Полный зал. А.Толстой читает отрывки из „Аэлиты“. Читают стихи Маяковский, Кусиков. Читаю и я…»
А из далёкого от Берлина Афганистана Лариса Рейснер рвалась домой, в Россию, и в письме родным (от 19 октября) жаловалась, что её отъезд доставит неприятности мужу:
«Признаюсь, оставлять здесь Федю одного мне очень больно».
У Айседоры Дункан в тот момент начались гастроли в Америке. Каждое своё выступление она непременно сопровождала рассказом о жизни в Советской России, а каждое своё интервью журналистам завершала словами:
«– Коммунизм является единственным выходом для мира!» 12 ноября Сергей Есенин написал в Москву из Нью-Йорка:
«Кроме русского никакого другого не признаю и держу себя так, что ежели кому-нибудь любопытно со мной говорить, то пусть учится по-русски».
А вот что рассказал об одном из концертов Дункан Илья Шнейдер:
«В Бостоне её выступление вызвало скандал. В партер была введена конная полиция. Вдобавок ко всему Есенин, открыв за сценой окно, собрал целую толпу бостонцев и с помощью какого-то добровольного переводчика рассказывал правду о жизни новой России».
За рубежом оказалась и российская художница Валентина Ходасевич, написавшая:
«В ноябре 1922 года но приглашению Алексея Максимовича я поехала к нему в гости в маленькое местечко Сааров – в двух часах езды от Берлина. Сааров – летний грязевой курорт. Много санаториев. Зимой они не функционируют. Всё же владелец одного из них соблазнился и сдал Горькому целиком второй этаж».
В Берлине состоялась встреча Маяковского с Борисом Пастернаком. Незадолго до этого (ещё в России) они поссорились, а тут… Илья Эренбург написал:
«После одной из размолвок Маяковский и Пастернак встретились в Берлине; примирение было столь же бурным и страстным, как разрыв».
Можно было бы сказать, что именно для такого творческого общения Маяковский и приехал в Германию – ведь впоследствии в одной из своих статей он обоснует необходимость поездок-путешествий так:
«Мне необходимо ездить, общение с живыми вещами почти заменяет мне чтение книг».
Оставив на совести поэта его стойкое нежелание читать, приглядимся повнимательнее к тем «живым вещам», общаться с которыми так жаждал Маяковский.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.