Неожиданный юбилей

Неожиданный юбилей

Осенью 1921 года исполнялось двенадцать лет с того момента, как у узника Бутырки Владимира Маяковского появилась тетрадь, в которую он начал записывать сочинявшиеся им стихи. Возникла идея – устроить празднование. Отметить юбилей! Двенадцатилетний!

Возник вопрос: как его назвать? Ответ нашёлся быстро: «Двенадцатилетний юбилей Владимира Маяковского». Или сокращённо: «Д. ю. Вла. М». Что получилось? «Дювлам»! Отличное название!

Вскоре вся Москва была увешана афишами. Они зазывали публику посетить Политехнический музей (19 сентября) и поучаствовать в «Дювламе».

В этот момент в Москву приехал 30-летний врач, бывший белогвардеец, ставший литератором, никому ещё в столице неизвестным – Михаил Афанасьевич Булгаков. Поезд пришёл глубокой ночью, и первое яркое впечатление от проезда по городу Булгаков описал в повести «Записки на манжетах»:

«На мосту две лампы дробят мрак. С моста опять бултыхнули в тьму. Потом фонарь. Серый забор. На нём афиша. Огромные, яркие буквы. Слово. Батюшки! Что ж за слово-то? Дювлам. Что ж значит-то? Значит-то что ж?

Двенадцатилетний юбилей Маяковского…

Присел на тумбочку и, как зачарованный, уставился на слово. Ах, слово хорошо! А я, жалкий провинциал!..

Мучительное желание представить себе юбиляра. Никогда его не видел, но знаю… знаю. Он лет сорока, очень маленького роста, лысенький, в очках, очень подвижной. Коротенькие подвёрнутые брючки. Служит. Не курит. У него большая квартира с портьерами, уплотнённая присяжным поверенным, который теперь не присяжный поверенный, а комендант казённого здания. Живёт в кабинете с нетопящимся камином. Любит сливочное масло, смешные стихи и порядок в комнате. Любимый автор – Конан Дойль. Любимая опера – «Евгений Онегин». Сам готовит себе на примусе котлеты. Терпеть не может поверенного-коменданта и мечтает, что выселит его рано или поздно, женится и славно заживёт в пяти комнатах».

Булгаков тогда, конечно же, даже представить себе не мог, что через несколько лет этот «юбиляр» будет с высоких трибун беспощадно громить его творчество и… азартно сражаться с ним на бильярде.

19 сентября торжественное чествование Маяковского состоялось. Вот как это событие представила рижская газета «Новый путь» (в статьях от 28 сентября и 1 октября):

«Программа юбилейного вечера состояла из трёх отделений: 1) образцы творчества за 12 лет, 2) желающие присутствующие приветствуют Маяковского, 3) Маяковский приветствует присутствующих…

Аудитория Политехнического музея была битком набита публикой…

Первым приветствовал известного поэта представитель левого течения Пролеткульта. За ним приветствовали представители: от Государственных художественных мастерских, от Московского лингвистического кружка, от Первого театра РСФСР, от группы украинцев, персов и проч. Были приветствия и от отдельных лиц…

Вечер прошёл очень оживлённо».

Виктор Шкловский добавил:

«На "дювламе" приветствовали его многие. Маяковский с уважением ответил на приветствие Андрея Белого и Московского лингвистического кружка – это московские опоязы.

Вышел ещё маленький человек приветствовать Маяковского от ничевоков…

Старик-Маяковский пожал ему руку и держал крепко. Ничевок не мог вытащить руку, и ему было плохо».

7 октября вернувшийся в столицу страны Советов бывший анархист и бывший идеолог батьки Махно Иуда Гроссман-Рощин сделал в московском Доме печати доклад на тему «Основные проблемы искусства». Газета «Известия», сообщая об этом мероприятии, написала:

«Участвовать в дискуссии приглашаются Арватов, Аксёнов, Бебутов, Брик, Коган, Маяковский, Мейерхольд, Плетнёв, Сахновский».

Был ли на том докладе Маяковский и принял ли участие в дискуссии, неизвестно. Нам это событие интересно тем, что мы вновь видим пересечение жизненных путей Маяковского и Гроссмана– Рощина. Их общение свидетельствует о том, что, во-первых, к анархизму Владимир Владимирович по-прежнему относился благожелательно. Во-вторых, само возвращение Гроссмана– Рощина в Москву не могло произойти без разрешения ВЧК, с которой вернувшийся идеолог анархизма явно сотрудничал. И, надо полагать, сотрудничал довольно давно. Скорее всего, он был одним из засланных в Гуляйполе чекистов, кто постоянно информировал Москву о том, что там происходило.

Тем временем начала приносить свои плоды новая экономическая политика большевиков. Об этом – в мемуарах Льва Никулина:

«У Мясницких ворот рябит в глазах от витрин и вывесок. Там, где была вывеска „Тлавбум“, – во весь фасад: „Галантерея Н.Захаров и Исидор Кранц“. Рядом золотые буквы: „М.Межерицкий, фирма существует с 1889 г.“ Ювелир И.Маиофис разложил на вишнёвом бархате витрины обручальные кольца, эмалированные ковши с богатырями, конскими дугами и подковами».

Вот тут-то и началась подготовка к зарубежной «операции» чекистов, в которой участвовала и Лили Брик.

Что же за «роль» ей предстояло сыграть?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.