Глава II КОМАНДА МОЛОДОСТИ НАШЕЙ
Глава II
КОМАНДА МОЛОДОСТИ НАШЕЙ
«Торпедо»...
Тогда, в середине пятидесятых, все автозаводские мальчишки произносили это слово с благоговением и завистью. И каждый, уверен, в душе мечтал надеть свитер с буквой «Т» на груди. Я тоже мечтал.
Вначале поставил перед собой цель попасть в команду мастеров. Потом, естественно, мечтал нацепить на лацкан пиджака такой почетный по тем временам значок «Мастер спорта». Дальше... Нет, не буду торопиться и торопить время. О сборной я тогда не думал...
Все мы, кто выступал за юношескую команду завода, болели за торпедовцев. А они нас не особенно радовали. Но зато мы увидели на горьковском льду наших самых первых чемпионов мира. Они тогда выступали за ЦСК МО, за московские команды «Динамо» и «Крылья Советов», «Торпедо» же заняло последнюю строку в итоговом протоколе чемпионата СССР 1954-1955 годов. И только счастливое для неудачников решение о расширении числа команд в классе «А» сохранило за горьковчанами место в группе сильнейших. Это же и послужило для них своеобразным стимулом улучшения игры.
Как раз в то время в команде появился новый тренер – Дмитрий Николаевич Богинов. Он приехал из Ленинграда и принялся за работу засучив рукава. Нам известно было, что до этого Богинов тренировал юношескую сборную Ленинграда по хоккею и что за год до его прихода в «Торпедо», на турнире в Горьком, наша юношеская команда обыграла ленинградцев с разгромным счетом – 20:1! Потом, много позже, мы узнали, что этот результат и сыграл чуть ли не решающую роль в решении Богинова приехать именно в Горький, хотя были и другие предложения. Дмитрий Николаевич смог угадать в нас, совсем еще мальчишках, будущих мастеров.
Наверное, в нас действительно было много энергии и задора: в отличие от своих старших собратьев по «Торпедо» мы под руководством Николая Ивановича Дунаева выиграли Кубок города, и нас допустили к розыгрышу Кубка РСФСР. И хотя в этой борьбе команде противостояли соперники более старшего возраста, это не помешало нам пробиться в финал. На пути к нему мы обыграли команды Кирова, Воронежа, Пензы, подмосковного Тушина. Решающий матч с новосибирцами прошел на нейтральном поле – в Омске.
Нелегко нам пришлось. В начале третьего периода проигрывали – 2:4. Но до конца основного времени матча Халаичев и Орлов сравняли счет, а в дополнительное время Сахаровский забросил решающую шайбу. Это была, по сути дела, первая моя большая победа. Моя и моих товарищей, с которыми я потом прожил в хоккее, большом хоккее, без малого двадцать лет.
И первый приз мне запомнился – «Золотая рыбка», авторучка и карандаш в комплекте. Тогда такие наборы были очень модными. Я тайно гордился, что сумел поймать свою «золотую рыбку».
По дороге домой – путь до Горького из Омска неблизкий – мы неожиданно растерялись. Я оказался в Москве без денег и без билета. Счастливый случай свел меня на Курском вокзале с торпедовскими мастерами хоккея. Они возвращались домой после календарной игры. Я упросил взять меня с собой. Определили меня на третьей полке, «зайцем». И чай мне туда подавали, бутерброды какие-то. Так произошло мое первое непосредственное знакомство с Дмитрием Николаевичем Богиновым.
На заводе нашу команду встретили с почетом, особенно в инструментально-штамповом – в команде было много парней оттуда. Когда узнали, что нас допустили к играм на Кубок СССР, а нашим соперником жребий определил горьковское «Торпедо», наша популярность стала расти прямо на глазах.
– Как сыграете с мастерами? – спрашивали нас на каждом шагу.
Ну я и сказал кому-то, наверное, чтобы обнадежить своих болельщиков:
– Я две пропущу, но не больше.
И точно: две пропустил. Мы обыграли «Торпедо» – 3:2. Хотя у них в воротах стоял Сергей Иванович Курицын. Я против него играл. Еще за день до матча для меня это казалось немыслимым.
Публика неистовствовала. Да и мы сами несколько опешили от этой победы. В раздевалку пришел Богинов, поздравил нас. Но от волнения я так и не понял, что он говорил.
Следующая встреча в розыгрыше Кубка была с воскресенским «Химиком». Теперь уж все ожидали, что мы и «Химик» обыграем. Мы повели в первом периоде – 2:0. Но на этом весь наш запал, видно, и вышел, как пар. А мастерства, выносливости не хватило. Мы проиграли – 2:6. К нашему удивлению, нас не пожурили. Кажется, нами даже были довольны. Потому что именно после этой игры мы услышали, что Сахаровского, Халаичева, Орлова и меня берут на сбор в команду мастеров. Ребята и раньше как-то были на сборе с «Торпедо». А я? Я боялся до поры поверить в это – а вдруг не возьмут? Настраивал себя на худшее: у Курицына ведь уже есть дублер – Юра Максимов... Разве он что-нибудь вытворил? Я терпеливо ждал целый месяц. Потом кто-то из ребят мне говорит, ходи, мол, на тренировки «Торпедо».
В свободное время я стал исправно приходить на все тренировки команды мастеров, но ни разу мне никто не предложил переодеться и выйти на лед. А сам я не лез, не в моем характере напрашиваться.
Как-то на одной из тренировок у торпедовцев кончилась изоляционная лента, которой хоккеисты обматывают клюшки. Я и предложил свои услуги – у меня был запас этой ленты. Благо до дома рукой подать. Быстро сбегал, принес. Тут-то меня Богинов и вспомнил.
– А, – говорит, – «заяц»! А ты, собственно, кто?
– Вратарь, – отвечаю.
– А почему с нами не тренируешься?
– Да я с удовольствием! – и вмиг слетал домой за формой.
Первые тренировки с торпедовскими мастерами помогли мне усвоить одно: это уже совсем другой хоккей. Раньше, наблюдая игру лучших команд страны и отдавая себе отчет, что такая игра недостижима, я как-то и не пытался «примерять» этот уровень на себя. Мелькали полуосознанные мысли – «вот бы так научиться...». Но это казалось настолько неосуществимым, что и не задерживалось в голове.
И вот я тренируюсь с командой мастеров! Само это сознание, наверное, мешало мне в первое время воспринимать все вокруг как реальность. Я думал только об одном: надо стараться, чтобы меня и на сбор взяли.
Предсезонный осенний сбор был у «Торпедо» в октябре в пригороде, называемом Зеленый Город. Это действительно город в лесу, состоящий из домов отдыха, санаториев, пионерских лагерей, принадлежащих предприятиям, профсоюзам. В лесном поселке есть и свой автозаводский «дом». Там мы и жили с командой «Торпедо».
Мой первый настоящий сбор. Перед ним Богинов на собрании команды представил нас, меня и Халаичева. Конечно, он не сказал, что окончательно взял нас в команду. Речь шла только об этом сборе. Но мы понимали, что остальное зависит от нас – сумеем ли мы проявить себя, сумеем ли стать необходимыми команде.
И началось мое «боевое крещение». Утром – часовая зарядка. После завтрака – кросс, 10-15 километров. Курицын впереди, мы за ним. Потом десять раз по стометровке, двадцать – по половине стометровки и тридцать ускорений метров по двадцать пять. Такова была задача-минимум. Я уставал до того, что иной раз обед не съедал – выпью несколько стаканов компота – и в кровать. А вечером еще футбол, баскетбол, волейбол... Желание играть с мастерами было настолько велико, что я старался изо всех сил. Мне казалось, из последних. Но я терпел.
Тут еще надо сказать, что дополнительным допингом была для меня поездка тем же летом в Москву, на Спартакиаду, – с юношеской командой мы ездили. Лужники, Дворец спорта, знаменитые спортсмены, толпы нарядно одетого народа – все это произвело на меня такое впечатление, что захватывало дух. Спорт показал мне свою праздничную, красочную сторону, которой я раньше не видел, и это окончательно повлияло на мой выбор. Конечно, я не думал тогда, что буду ходить в этот Дворец, который казался мне чудом! – как к себе домой.
Именно такое отношение к спорту вообще и к Дворцу в Лужниках у меня осталось по сей день.
После сбора команда должна была ехать на первый лед в Челябинск. И вот я с радостью узнаю, что и меня берут с собой.
Впервые я на льду с такой командой. Честно говорю: у меня тряслись поджилки и ничего не получалось. Особенно плохо отбивал шайбу справа. Богинов терпеливо со мной занимался, вставал в ворота, показывал мне, какое надо делать движение. И опять все для меня было в диковинку – раньше-то мне никто ничего не показывал, а тут тренер специально со мной занимается.
Через некоторое время должна была состояться товарищеская встреча с командой трубопрокатного завода, и Богинов решил поставить в ворота меня. Но я-то этого не знал, никак не думал, что мне доверят пост в воротах, и поэтому попал впросак.
А дело было так. Когда Богинов давал установку на игру, я, занятый мыслями о предстоящей разминке с командой на стадионе, до отказа заполненном публикой, прослушал, что он сказал, не сомневался, что все равно придется сидеть на скамейке запасных. А тренер, оказывается, вратарем назвал меня. Мы выехали на лед, размялись, поприветствовали команду-соперника. И я уехал на скамейку. Сижу, смотрю, ворота пустые, и Курицын рядом со мной садится. Богинов мне:
– Ты что сидишь?
Я в недоумении смотрю на Курицына. Наверное, ему адресованы слова тренера? Он тоже с удивлением смотрит на меня.
Богинов, видно, все понял.
– Ну, правильно, правильно, – говорит, – вставай, Сергей Иваныч!
Потом, когда ребята объяснили мне, в чем дело, я очень переживал, страшно себя корил: это надо же суметь пропустить первую игру за команду мастеров! Теперь, думаю, Богинов меня на скамейке запасных сгноит.
Но тренироваться начал еще старательней. Чувствую, коньковая подготовка у меня слабее, чем у других ребят в команде, – стал по вечерам на массовые катанья ходить – отрабатывать скорость, развороты. Ребята в кино идут, а я коньки под мышку – и на каток.
Первая календарная встреча чемпионата страны была в Новосибирске, с местным «Динамо». На площадке во время игры шла какая-то съемка. Юпитеры светили прямо в глаза нашему вратарю Курицыну, он страшно нервничал и пропускал одну шайбу за другой. Богинов мне сказал:
– Разогревайся!
Я ушам не поверил: первый матч в праздник, День Конституции? Разминаюсь, а у самого руки-ноги дрожат. Тут наши забили гол, и торпедовский капитан Саша Ермольцев говорит:
– Пусть Курицын достоит.
Затем у Сергея Ивановича сломалась клюшка, и ему отдали мою. А я свою тонко обстругивал, чтобы легче была. Он и ее сломал, меня заругал. Дали ему какую-то тяжелую. В общем, клюшки меняли, а не вратаря. Так и досидел я эту игру на скамейке, но устал, как будто сам стоял в воротах, – наволновался. Проиграли мы новосибирцам – 5:9. Опять не пришлось мне выйти на лед.
Короче говоря, почти весь свой первый сезон в команде мастеров я только мысленно стоял в воротах. Но, как мне казалось, многое понял за это время.
Однако предстояло понять и постичь еще гораздо больше.
День моей первой игры все-таки наступил. Это было 11 марта 1957 года. День моего рождения. Играли в Горьком против ленинградских армейцев. Такой подарок сделал мне Богинов.
Из той игры в памяти осталось только, что мне впервые бросали буллит. Бросал Бекяшев. Идет, помню, на меня на скорости, делает взмах влево, я – туда. А он переложил клюшку вправо – и в пустой угол ворот влетела шайба. Решающая. Я тогда клял себя: думать надо!
Мы проиграли, но Богинов поставил меня и на другую встречу с этой же командой. Видно, не хотел меня битым оставлять. И я был благодарен ему за это.
Из того первого сезона еще очень важным для меня испытанием стала встреча с ЦСКА в Сокольниках. Чем рисковал тренер, решив поставить меня на эту игру? «Торпедо» занимало последнюю строчку в таблице, и проигрыш ничего не менял. А для меня сыграть против Сологубова, Трегубова, Черепанова была большая честь и ответственный экзамен. Если бы меня сильно «побили» – мог бы я надломиться духом? Думаю, что Богинов верил в меня, потому что, наверное, за сезон уже немного раскусил мой характер. И я – по общей оценке – выстоял. Хотя мы и проиграли – 1:4. Меня поздравляли, даже ребята из ЦСКА говорили: «Здорово стоял ваш новенький!» Сам я об этой игре ничего не помню, стоял как во сне.
Таков был мой первый спортивный сезон, когда, можно сказать, определилась моя дальнейшая судьба: она была связана с хоккеем, с родным клубом «Торпедо». Я понял, что Богинов – серьезный тренер, и раз он специально со мной занимается, значит, вратарь – особая должность в хоккее и место вратаря в команде – особое.
Не буду столь же подробно описывать последующие сезоны – так или иначе, мне придется вернуться к ним, когда я буду рассказывать о своих товарищах и тренерах. Перейду сразу к той счастливой для нашей команды зиме, когда мы завоевали серебряные медали чемпионата страны.
Сейчас, по прошествии стольких лет – четверть века, – кому-то это событие покажется ничего, в общем-го, не значащим для истории советского хоккея. Но я не соглашусь со скептиками. И вот почему.
Советскому хоккею – 40 лет1. За эти годы наш вид спорта стал не только любим и почитаем у нас в стране, но и завоевал непререкаемый авторитет в мире. Не хочу приводить все выкладки наших побед – они и так известны. Но за все эти сорок лет лишь однажды немосковская команда поднялась на вторую ступень пьедестала почета в чемпионате страны. И эта команда – горьковское «Торпедо».
Не одно поколение игроков сменилось с той поры, многие клубы штурмовали пьедестал почета. Трижды добивался бронзовых медалей воскресенский «Химик», становились «бронзовыми» ленинградские армейцы, «Сокол» из Киева и «Трактор» из Челябинска. Большего никто сделать не мог.
В чем же секрет успеха горьковчан? Случай? Везение? Улыбка фортуны?.. Сильным всегда везет. А мы были сильны тогда. Духом, смелостью, молодостью. Наконец, единством цели и товариществом. Наверное, это одна из самых счастливых страниц моей спортивной жизни. Во всяком случае самая безоблачная.
Как начинался тот «серебряный» сезон?
Как всегда, он начинался в Москве – в других городах в то время не было искусственного льда. Увертюра – приз газеты «Советский спорт». Интереснейший и очень нужный турнир. Именно тут выясняется после летних каникул, кто есть кто.
Мы выиграли тот турнир. Опять-таки первые из немосковских команд. На предварительном этапе в дополнительное время вырвали победу у команды Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта – 4:3, затем на последней минуте забили решающий гол столичным динамовцам – 2:1. Случай? Допустим. А дальше: в полуфинале повержен «Локомотив» – 6:3, в финале перед нами капитулирует «Спартак» – 1:5.
Аркадий Иванович Чернышев, старший тренер динамовцев Москвы, был откровенен: «Мне нравится команда горьковского "Торпедо". И вовсе не потому, что я сам горьковчанин. В этом коллективе подкупает меня энергия, задор, воля к победе. Конечно, всех этих качеств недостаточно для успеха в таком соревновании, как первенство СССР, но нельзя забывать, что нынче торпедовцы подкрепляют свои достоинства опытом, помноженным на растущее мастерство. И та команда, которая не хочет считаться с этим, выходя на лед против "Торпедо", может поплатиться двумя очками».
Если бы мог тогда предположить выдающийся наш специалист хоккея, что через каких-нибудь три месяца именно торпедовцы закроют перед его командой путь в финал чемпионата страны...
Легко представить, какое моральное значение имел успех в розыгрыше приза «Советского спорта» для всех нас. И для наших болельщиков: «хоккейный бум» в Горьком начался еще минувшей зимой, когда «Торпедо» за год шагнуло с девятого на пятое место. Мы получили множество писем и телеграмм. И решили ответить всем сразу через горьковскую молодежную газету «Ленинская смена»: «Все игроки команды, – писали мы, – постараются в начавшемся сезоне выступить так, чтобы оправдать надежды горьковчан».
Первенство страны оспаривали 19 команд, разбитые на две зоны. Для того чтобы продолжить борьбу за медали, нам необходимо было войти в первую тройку. Но это легко сказать, сделать труднее – опередить одну из трех московских команд: либо «Крылья Советов», либо «Спартак», либо «Динамо». Поскольку остальные соперники по зоне заметно уступали в классе игры, надеяться на случайные потери очков москвичей не приходилось.
Первый матч с «Крылышками» – 1:7, во втором туре – ничья со «Спартаком». Начало не ахти. Лишь одержав четыре победы на выезде над командами Новосибирска и Новокузнецка, мы вновь обрели уверенность.
Очень многое решалось в декабрьском матче со «Спартаком». Он проходил накануне отъезда в США молодежной сборной СССР, в которую включили тройку Чистовского и меня. К тому же Дмитрия Николаевича Богинова назначили одним из тренеров молодежной сборной. Понятно, что это накладывало отпечаток на предстоящую встречу: и выиграть необходимо, и «насмерть рубиться» опасно – можно получить травмы.
Когда тренер дал установку на игру и все стали расходиться, он попросил остаться меня и тройку нападающих – Сахаровского, Чистовского и Халаичева.
– Как настроение? – последовал вопрос Богинова.
– Боевое! – ответил кто-то из ребят, по-моему, Сахаровский. – А если честно, обидно получить травму и не поехать.
Все мы об этом думали: предстояла встреча за океаном с олимпийскими чемпионами – командой США. Кто бы из нас мог отказаться от этой заманчивой перспективы помериться силами! Да и Богинову, наверное, хотелось, чтобы у него была опора на «своих».
И вдруг мы услышали:
– Забудьте о поездке. Вы должны сыграть в свою игру, выложиться до конца, показать класс. Дело в том, что до самого последнего момента мне пришлось доказывать, что ваша тройка больше, чем кто-либо, достойна этой чести – представлять советский хоккей в столь ответственном турне.
Это было неожиданно. Но мы верили беспрекословно тренеру.
– Все поняли?
Еще бы! Как можно было не понять... Ситуация в чемпионате страны заставляла идти обе команды ва-банк. Ждали, что все сведется к спору троек нападения – Чистовского и Старшинова. Но в том-то и дело, что «Торпедо» образца 1960-1961-го – это была команда не одной только тройки. Когда что-то не ладилось в главном звене, инициативу брало на себя звено Шичкова. Не получалось у них – вперед шла третья тройка. И я старался изо всех сил. Потом впервые за все годы встретил в печати такое выражение: «Коноваленко стоит как стена». В тот день и спартаковцы выкладывались полностью. Но впервые за всю историю наших встреч красно-белые проиграли «Торпедо».
«Силу горьковчан почувствовали тренеры ведущих команд. Прошлой весной, после сенсационного проигрыша ЦСКА торпедовцам, тренер армейцев А.Тарасов уверял: "Наше поражение – случайность". Нынче во время последнего матча со "Спартаком" он же говорил: "Торпедо" – твердый орешек. Чистовский – определенный кандидат в сборную. Коноваленко тоже хорош. Да и вообще горьковчане – это команда!»
«Советский спорт», 1960, 22 ноября
Короче говоря, мы победили более чем убедительно – 6:0.
Но перед нами стоял еще один очень трудный барьер – матч с московским «Динамо». Матч, решавший, с какой из двух команд продолжать борьбу за медали.
...Позади были пять встреч за океаном, многочасовые перелеты туда и обратно. Уйма впечатлений. О них я расскажу позже, чтобы не отвлекаться от торпедовской темы. Мы не успели толком повидаться с родными и друзьями – сразу в команду, в работу, через несколько дней – игра с «Динамо».
Матч этот проходил в Горьком и транслировался по местному телевидению. По-моему, впервые. И, как мне рассказывали потом, город буквально вымер на эти два часа, пока шла игра.
Не стану описывать ее подробно, хотя помню малейшие детали: как голы забивали, как за минуту до конца удалили Борю Немчинова и динамовцы сняли вратаря... Выиграли мы тот матч. С большим трудом, но выиграли – 2:1.
И лестно было читать после него: «Нынешний сезон оказался для горьковчан сезоном многих трудных экзаменов. Но самым трудным из всех был, несомненно, тот, который команда выдержала позавчера, – писала "Ленинская смена" после той победы. – Это был экзамен, в котором выдержали проверку характер молодого коллектива, его волевые качества, его умение бороться до конца в самых трудных условиях. По существу, это был экзамен называться классной командой, и торпедовцы сдали его на "отлично". А бессменный призер всех доселе чемпионатов страны впервые был лишен возможности бороться за медали».
С тремя очками, взятыми у «Спартака», мы начали финальную часть чемпионата. Каждый матч был для нас теперь решающим. Отчетливо помню и сокрушительное поражение от ЦСКА – 1:12, и очень нелегкие встречи с воскресенским «Химиком», когда наша судьба висела на волоске: после неудачи в одной игре – 0:3 новое поражение лишало нас всяких шансов на медали. И мы, проигрывая по ходу поединка, все же вырвали победу – 5:4.
Не менее сложным был матч и с «Локомотивом». И опять минимальный перевес – 6:5. Теперь уже дорога на пьедестал стала шире. Но только победы в последних трех играх выводили нашу команду в число призеров. В аналогичном положении были накануне выхода на финишную прямую «Локомотив» и «Крылья Советов». Забегая вперед, скажу, что «Торпедо» завоевало в трех турах шесть очков, а обе московские команды – ни одного.
Наконец наступил памятный день 16 февраля, игра с «Крылышками». Решалась судьба серебряных наград. Нетрудно представить, что творилось в тот день в Горьком. Процитирую «Ленинскую смену», чтобы читатель яснее представил себе атмосферу вокруг того матча:
«Если вечером в будни и утром в воскресные дни идут на Автозавод переполненные автобусы и трамваи, значит, играет "Торпедо".
Если около хоккейного стадиона на крышах домов нет свободных мест, значит, играет "Торпедо".
Если "хоккейный вирус" после каждого матча распространяется по городу с молниеносной быстротой, значит, играет "Торпедо".
...Непонятный они народ – эти болельщики. Когда играло Торпедо" с московским "Динамо", когда решался вопрос, быть или не быть автозаводцам в "большой шестерке", они молили своего хоккейного бога: "Помоги "Торпедо" подняться на хоккейный Олимп".
– Пройдут – значит, шестое место обеспечено, – разумно рассуждали болельщики.
И "Торпедо" совершило спортивный подвиг. Горьковчане опустили шлагбаум на пути к медалям перед постоянными призерами чемпионатов – динамовцами Москвы. И тогда болельщики стали поговаривать о четвертом месте.
Но вот на хоккейном горизонте перед "Торпедо" сверкнули бронзовые медали. И теперь болельщики говорят уже о том, что их "Торпедо" может поспорить за "серебро"».
Первое, что бросилось в глаза, когда мы вышли на лед, – категоричный призыв болельщиков, начертанный на плакате аршинными буквами: «"Торпедо"! Серебро – да! Бронза – нет!» Что нам оставалось делать!..
А тут еще метель поднялась, снег повалил не на шутку. Говорили потом, что все вокруг принялись обсуждать, кому на руку такая погода. Нам же было не до погоды. Против нас на льду силища какая: Гурышев, Бычков, Еркин, Пряжников, Гребенников, Цицинов, Кучевский, Карпов... Что ни имя – звезда, неоднократные участники мировых чемпионатов, победители и призеры всесоюзных турниров. Но никакие авторитеты не были для нас преградой: робости перед ними мы не ощущали. Так настроились.
Я потом, повзрослев, часто вспоминал тот матч и думал: почему мы с годами, прибавляя в мастерстве, «убавляем» в отваге? И не в самый момент боя, а до него! Пасуем перед авторитетами? И пришел к убеждению, что воспитание стойкого бесстрашия перед соперником любого ранга должно быть одной из главных целей в работе со спортсменами с самого раннего возраста.
...С первых же минут наши нападающие пошли вперед. Вот уже счет открыт – это Игорь Шичков, пройдя по левому краю, четко выложил шайбу на клюшку Роберту Сахаровскому. Тот бросил с лету – 1:0! Но это только подзадорило москвичей. Они роили у моих ворот невообразимую карусель – сдержать их порыв защитники не могли. Я взмок до нитки. А тут еще снег валит и валит. В общем, протолкнул кто-то из их нападающих шайбу. Как это часто бывает, посчитав дело сделанным, команда, забросившая шайбу, расслабляется. И «Крылышки», пусть ненадолго, но успокоились. Этого было достаточно, чтобы выровнять игру.
«Чем труднее играть, чем больше сил придется затратить хоккеистам в борьбе с непогодой, тем больше шансов на победу у "Торпедо". Горьковчане знали: им по силам выдержать самый бурный темп, независимо от погоды. А вот сумеют ли соперничать с ними в этом "Крылышки"? Вряд ли.
Так рассуждали торпедовцы, так рассуждал их тренер Д.Богинов. И ход матча подтвердил правильность этих рассуждений. Москвичи не смогли в трудных условиях устоять перед молодой командой. В течение всей игры "Торпедо" было быстрей, напористей, энергичней, в течение всей игры оно владело инициативой».
«Советский спорт», 1961, 19 февраля
После двух периодов – 3:1, мы ведем. Но еще играть и играть – все это понимали. В раздевалке – молчание. И тут вошел Дмитрий Николаевич.
– Вы знаете, за что боретесь. Цель, к которой мы так долго шли, теперь ближе, чем час назад. Но сейчас об этом надо забыть. Не смотрите на табло. Нет 3:1, вы должны начать с нуля. И показать все, что умеете, и еще чуть больше. Надо играть так, чтобы нашим соперникам не хватало кислорода в нашей зоне, чтобы они на красной линии уже чувствовали, что дальше путь закрыт.
Сказать-то сказал тренер как надо. А сделать именно так было непросто. И все-таки мы выдюжили – 4:2!
Серебряные медали наши!
Что тут началось! В раздевалку пробиться было невозможно – болельщики прохода не давали. «Качать команду!» – кричали они. Я знал, что у восточной трибуны стоял телевизионный автобус. Прыгнул с трибуны, хотел спрятаться в автобусе – думал, там не найдут. Куда там! Тут же поймали и на руках домой принесли.
Хотя чемпионат еще не кончился, еще должны были играть московские армейцы, но о «золоте» мы уже не помышляли. Как написал один журналист, нам не нужен был золотой журавль в небе, нас вполне устраивала серебряная синица в руках. Да и опередить ЦСК МО мы тогда вряд ли могли.
Вообще победы нашей команды над армейцами столицы – тема особого разговора. На моей памяти их пять – тех, в которых я сам участвовал. И каждая из побед – событие. Ведь у армейцев поражений в чемпионатах страны наберется всего ничего.
Впервые «Торпедо» выиграло у семикратного тогда чемпиона страны 19 марта 1960 года. Встреча открывала финальную часть чемпионата страны, который проходил в тот год по несколько необычной формуле – до двух побед. Жребий выбрал нам в партнеры ЦСК МО. Большинство игроков этой команды только что вернулись из Скво-Вэлли после проигранного олимпийского турнира, в их настроении, понятно, особого энтузиазма не было. К тому же всерьез они нас не воспринимали. Это подтвердил потом в своей книге «Хоккейный репортаж» известный спортивный обозреватель Владимир Дворцов, который приехал с армейцами на ту игру: «Несколько пренебрежительное отношение к противнику у хоккеистов ЦСК МО я уловил еще на Курском вокзале в Москве, когда садились в поезд. О предстоящих матчах почти не говорили, настроение было какое-то легкомысленно-игривое».
Ниже автор приводит короткий диалог с капитаном армейцев Николаем Сологубовым.
«– А будешь отдыхать с дороги? Игра ведь сегодня все-таки! – спросил я Сологубова.
– Да какая игра, – отмахнулся хоккеист, – раздавим их, как орех! Что они нам сделают? "Торпедо" против нас - это как с ножом на паровоз!»
«Мало того, – пишет далее Дворцов, – что армейцы не углядели вовремя поднимающуюся, как на дрожжах, команду, они еще не учли и того, что их ведущие игроки после неудачного выступления в составе сборной на Олимпиаде сильно устали физически и морально».
Добавлю еще, что в Горький тогда не приехал Николай Пучков – лучший вратарь страны: ему тоже дали отдохнуть. Ну а наши ребята летали по льду как на крыльях. Уже к середине третьего периода «Торпедо» выигрывало – 6:3. Правда, под занавес гости провели еще две шайбы, но на этом все и кончилось.
Кто знает, каков был бы результат запланированной на следующий же день повторной встречи... Мне кажется, что, окрыленные первым успехом, мы могли посягнуть и на победный дубль. Но случилось то, чего мы больше всего опасались: весеннее солнце растопило наращенный долгой зимой слой льда. Не совсем, конечно, но играть было бы тяжело. Нас это не пугало. Мы рвались в бой. А вот Анатолий Владимирович Тарасов, тренер москвичей, настаивал на отмене матча и переносе его в Москву. Решающее слово оставалось за судьями. Они предложили перенести начало матча на два часа позже, потом еще на два. Но в конце концов, видно, поддались уговорам Тарасова и отменили матч.
Он прошел спустя десять дней в Москве, в Сокольниках. И счет его – 3:1 – никак не говорит об убедительном превосходстве чемпиона. Лишь в третьем, дополнительном матче они выглядели на голову выше – 8:0.
Ну а следующей победы пришлось ждать более пяти лет.
Осенью 1965 года после реконструкции открылся вновь наш стадион с искусственным льдом, и оттепели теперь не страшили. В первом матче чемпионата страны мы сыграли тогда вничью с «Крыльями Советов», а потом принимали ЦСКА. И, что называется, уперлись. Ничего не могли поделать армейцы ни в нападении, ни в обороне. Победа – 4:2. Но вот на радостях мы потом проиграли подряд пять матчей. Причем менее сильным соперникам.
Выходит, не надо было копья ломать с лидером? Нет, надо. Однако после таких серьезных эмоциональных всплесков важно, просто необходимо найти противоядие быстро воспаляющейся звездной болезни: ай да мы, ай да молодцы – самих чемпионов одолели, теперь нам черт не страшен. И в этот сложный психологический момент всё или почти всё зависит от тренера. От его воли, умения найти индивидуальный подход к каждому игроку и к команде в целом. Богинов умел заставить забыть о только что одержанной победе, всё и всех поставить на место. И Чернышев умел, и Тарасов, и Эпштейн. А вот Костареву, тогдашнему тренеру «Торпедо», это, по-видимому, было не дано. Отсюда и столь ощутимые потери после желанного и долгожданного выигрыша.
Новый сезон – и новая победа над ЦСКА. Но – первая в Москве.
То был трудный для нас сезон – сразу пятеро опытных игроков покинули команду. И первые матчи чемпионата складывались для нас неудачно. Я уж не говорю про поражения от столичных клубов. Армейцам из Ленинграда, например, уступили – 2:6. Но именно после того матча Николай Георгиевич Пучков, тренер СКА, сказал, давая оценку игре:
– «Торпедо» – удивительная команда. Она может у кого угодно выиграть, кому угодно проиграть. Сегодня автозаводцы потерпели поражение от нашей команды, но я ничуть не удивлюсь, если через несколько дней ваши ребята обыграют кого-нибудь из призеров прошлогоднего чемпионата.
Пучков как в воду смотрел. Спустя всего пять дней мы победили ЦСКА. В Москве! Первый период выиграли хозяева. После перерыва Федотов использовал численное преимущество и сравнял счет. Вскоре отличился Чистовский. Но Викулов выровнял положение. В конце встречи опять-таки мы диктовали условия – на две шайбы Рогова армейцы ничем ответить не смогли.
Однако самый запоминающийся выигрыш у чемпионов – в 1968 году. Я считаю ту свою игру лучшей из всех когда-либо проведенных нами против столичных армейцев. В тот период соперники наши были сильны как никогда. Шутка ли, полсостава – олимпийские чемпионы: Рагулин, Кузькин, Фирсов, Ромишевский, Викулов... Они так же, как когда-то их предшественники, не сомневались в победе: наши-то дела в чемпионате были неважнецкие.
А нам удалось первыми открыть счет. В начале матча. Кто бы мог подумать, что эта шайба окажется последней и единственной в той игре! Что только не вытворили на льду армейцы! Чуть ли не на весь стадион раздавались отчаянные указания Тарасова. Каково пришлось мне – словами не передашь: я был весь в мыле. Но какой-то дикий азарт вселился в меня: вот не пропущу ни одной, делайте что хотите, твердил я себе. Если уж игра пошла, забить мне непросто. А тут игра склеилась, все выходило по-моему.
Не вытерпел Фирсов. Подъехал ко мне и говорит:
– Витек, ну хоть шайбочку-то пропусти!
В шутку, конечно, сказал. Я только улыбнулся в ответ. Но улыбки моей из-за маски не видно. Так армейцы и остались с нулем. А когда прозвучала сирена, я подъехал к Толе Фирсову:
– Ты уж не расстраивайся... Вон у вас сколько очков-то!
В конце чемпионата, как выяснилось, им, может быть, этих самых двух очков и не хватило, чтобы вновь занять первое место.
«Играть мне против Коноваленко не пришлось, но насколько велик его авторитет среди спортсменов, насколько огромна вера в его творческие возможности, я знаю особенно хорошо по тем дням, когда тренировал московский "Спартак".
Приведу один пример. Мы готовились у себя на базе, в Тарасовке, к поездке в Горький, Предстояло сыграть два очень важных матча с "Торпедо". От исхода их зависело, будем мы лидером очередного чемпионата страны или нет.
"Торпедо" было тогда не в лучшей форме, в команде велась перестройка линий, и я обо всем этом напомнил ребятам. И, поговорив, в заключение сказал:
– Зазнаваться не надо, но победить можем.
Чтобы придать большую убедительность своим словам, я обратился к Старшинову с просьбой высказать свое мнение.
– Все будет зависеть от того, как сыграет Коноваленко, – ответил центрфорвард нашей ведущей тройки. Наступила напряженная тишина. Чтобы как-то разорвать ее, я обратился к Борису Майорову:
– Ну а ты что думаешь, капитан?
– Что ж, Слава правильно говорит. Если этот чертяка (он произнес это слово очень мягко, с любовью) настроится, ему не скоро забьешь...
Меня удивило такое признание.
Два лучших нападающих страны, два ведущих игрока сборной не ручались за себя и за своих товарищей в предстоящей дуэли с вратарем горьковского "Торпедо".
Несмотря на всю сложность ситуации, я улыбнулся. Боря Майоров, человек, как известно, экспансивный, вспыхнул:
– Зря смеетесь, Всеволод Михайлович. Сыграли бы против него, то же самое говорили бы».
Всеволод Бобров. «Звезды спорта»
Ну а пятая победа над ЦСКА, еще через четыре года, – самая весомая и убедительная. Позже оказалось, что это была моя лебединая песня – последняя красивая игра моей хоккейной жизни.
13 января 1972 года. Почему я так точно обозначаю эту дату? После той игры оставалось всего несколько дней до отъезда сборной страны на Олимпийские игры в Саппоро. Я еще не знал, еду ли я. До этого, на турнире «Приз "Известий"», сыграл не очень удачно, особенно матч со сборной Чехословакии. Допускаю, что тренеры сборной не были уверены во мне на все сто процентов. Я считал, что от моей игры в этом матче с ЦСКА и зависело окончательное решение тренеров, взять ли меня в Саппоро. Я сделал все, что мог. Своей игрой доказал, что вновь обрел форму. Но, как оказалось, все уже было решено...
В том чемпионате команда ЦСКА не знала поражений.
Первые минуты прошли в какой-то нервной обстановке – много потерь шайбы было у обеих команд. А потом вдруг все переменилось – игра пошла. Тон торпедовцам задавал Толя Фролов. Его, вероятно, можно было считать главным «специалистом» по ЦСКА: он когда-то играл в армейском клубе. И доказал в этой встрече, что «стажировка» не пропала даром. В тот вечер Анатолий забросил две шайбы, причем в первом периоде. А еще две провели после его передач.
После первого периода – 3:0. Однако в игре с такой командой, как ЦСКА, даже столь солидный перевес ничего не значил. Когда же сразу после перерыва Волчкову удалось протолкнуть шайбу в мои ворота, показалось, что вот сейчас все для армейцев образуется.
Но счет растет в нашу пользу. Тарасов даже меняет неудачно игравшего Третьяка на Толстикова. То один, то другой нападающий выкатываются ко мне – один на один. Ничего не могут сделать. А когда в начале третьего периода на табло загораются цифры 7:1, всем становится ясно – игра сделана. Окончательный результат – 8:3. Разгром, да и только. Да, с таким счетом армейцы редко кому проигрывали.
«Еще в первые месяцы чемпионата в игре команды наблюдался определенный парадокс: автозаводцы действовали интересно, остро, порой даже красиво, а их очковый багаж был весьма легок. В ряде матчей торпедовцы, имея множество голевых моментов, не могли их использовать.
Восемь шайб в ворота чемпиона в какой-то степени говорят о том, что команда способна избавиться от этой болезни. И в данном случае, думается, не следует делать скидку на вялую игру ЦСКА. Торпедовцы часто и, главное, точно обстреливали ворота с различных дистанций, их атаки развивались на высоких скоростях и выглядели законченными, они не прощали защитникам ЦСКА ошибок. Безусловно, уверенность нападающим придавала надежная игра обороны и Коноваленко».
«Футбол – хоккей», №3, 1972
На Олимпиаду, о которой я мечтал, меня не взяли. Именно тогда я принял решение уйти из хоккея. И ушел. Сыграла тут свою роль и позиция тогдашнего тренера «Торпедо» Прилепского. Он отрицательно отзывался о моей спортивной форме, а это было не так.
Александра Прилепского я знал очень давно, еще когда он выступал за «Крылышки». В 1957 году вместе с ним впервые ездили в составе сборной РСФСР на международные матчи в Англию. Потом он надел нашу торпедовскую форму и помог завоевать команде серебряные медали. Он был хорошим игроком, говорить нечего. Потом всего год поработал тренером в Омске и, вернувшись в Горький, стал торпедовским тренером. Два года потребовалось, чтобы для всех стало очевидным: тренера из него не вышло. Почему? Какие качества необходимы человеку, спортсмену, чтобы успешно работать тренером? Я вернусь к разговору о наставниках в главе, специально посвященной этой теме.
Вообще «Торпедо» после Богинова с тренерами не везло. Это тем более досадно, что в моей родной команде не было недостатка в интересных и ярких личностях. И в хоккейном плане, и в жизненном. О некоторых из них хочется рассказать. С кого же начать? Пожалуй, с Льва Халаичева.
Его я ставлю первым среди моих торпедовских товарищей. Мы работали бок о бок – в инструментально-штамповом корпусе автозавода. Он слесарничал, а я был токарем. Кстати, с легкой руки какого-то журналиста меня нередко тоже называли слесарем. Нет, токарь я по рабочей своей профессии. Я уже говорил об этом.
Лев был неуступчив. Да и у меня характер не слаще. Бывало, не сойдемся на чем-нибудь, тут же чуть не в драку. А через несколько минут – опять водой не разольешь. Но это в самом начале, в юношеские годы. Потом повзрослели, серьезней стали. Он был заводилой во всех наших начинаниях и на льду, и за пределами площадки. В той знаменитой тройке с Сахаровским и Чистовским Лев не последнюю роль играл. Две шайбы, заброшенные в ворота сборной Швеции в декабрьском матче 1961 года, когда тройка горьковских нападающих впервые надела форму сборной СССР, записаны на счет Халаичева. Дважды специалисты включали его в число 33 лучших хоккеистов страны.
Вообще ту горьковскую тройку до сих пор вспоминают как одно из лучших сочетаний в нашем хоккее. И, уверен, играй ребята не в периферийной команде, а в одном из московских клубов, место в главной команде страны им было бы гарантировано. Сегодня это очевидно. Ведь тот же Балдерис, чтобы попасть в сборную, на несколько лет сменил рижское «Динамо» на ЦСКА. Или Сергей Макаров. Не быть бы ему неоднократным чемпионом мира, если бы он остался в своем «Тракторе». То же могу сказать и о Дроздецком, и о Тыжных, и о Касатонове. Да больше чем о половине игроков сборной нынешнего, да и предыдущих созывов. Причем я говорю ведь только о клубах высшей лиги. Не вспоминаю, скажем, Сашу Мальцева, который перебрался в столичное «Динамо» из Кирово-Чепецка, или Сергея Капустина, приехавшего из Ухты. Тут все понятно – уровень хоккея в тех городах, конечно же, не соответствовал международным стандартам. Но ведь в высшей-то лиге соответствует!
Увы, во все времена, во все годы существования нашего хоккея господствовало негласное правило: будешь выступать за московский клуб – в общем-то за любой, но лучше за ЦСКА либо за «Спартак», – будешь в сборной.
Сорок лет нашему хоккею. А посчитайте, сколько немосквичей играло в составе сборных? Если не брать во внимание Валерия Никитина, который хоть и выступал за «Химик», а жил в Москве, то это я, Виктор Пучков из Свердловска и Сергей Мыльников из Челябинска – вратари, Юра Ляпкин из Воскресенска, горьковчанин Юра Федоров и челябинец Николай Макаров – из защитников, двое опять же горьковских нападающих – Саша Скворцов и Володя Ковин. Вот и все. Я рад за Ковина – стал он олимпийским чемпионом, хоть и в тридцать лет! Уверен, будь он москвичом, давным-давно выступал бы в сборной.
Или взять Мишу Варнакова. Одаренный парень. Но он столько лет ходил вокруг да около сборной, постоянно играл во второй команде, постоянно тренеры этой второй сборной рекомендовали его в первую. На этом все и кончалось. Не нравился он Тихонову – и все тут. И ничего ты с этим не поделаешь. На Кубок Канады – пожалуйста, можешь сыграть. А как дело доходит до мирового первенства, места ему в составе не находилось. И все-таки поехал Варнаков на мировое первенство. Но сколько испытаний пришлось ему преодолеть, чтобы занять свое место в главной команде страны.
Тут дело вот в чем: тренеры сборной – это, как правило, одновременно и клубные тренеры. А они не могут быть абсолютно беспристрастны: «свои» хоккеисты им кажутся чуть лучше «чужих», и они делают ставку на них. Нужен более объективный процесс отбора хоккеистов в сборную страны.
Но я отвлекся от рассказа о своих товарищах в «Торпедо».
Игорь Чистовский – имя в хоккее. Игрок от бога. Как только его не называли, с кем только не сравнивали. Даже одно время иначе как «второй Бобров» и не говорили про Гулю. Уж и не припомню, откуда за ним эта кличка закрепилась: Гуля. Может быть, от того, что он буквально летал по площадке? А по характеру был мягок и добр? Не знаю. Но он был грозой для соперников. Даже в конце шестидесятых годов, когда Игорь уже и скорость потерял былую, и времени на площадке проводил меньше обычного, – при каждом его появлении на льду только и слышалось указание тренера соперничающей команды: «Все внимание Чистовскому!»
Да, это была яркая индивидуальность в нашем хоккее. С одной стороны, все он умел, никакие авторитеты его не пугали, любого самого выдающегося защитника мог обхитрить и добиться результата. А с другой стороны... Твердости характера не хватало. А без этого в современном хоккее делать нечего. Попробовали Игоря в сборной, повезли, помню, на матчи в Чехословакию. Он там не очень выделялся, не показал всего, на что способен. Тогда мы проиграли. Чистовского «списали». Он расстроился и даже в клубе какое-то время играл значительно слабее.
Зато на тренерской работе Игорь себя нашел. Любо-дорого было посмотреть, как он с мальчишками возился. Это он отыскал в одной из команд «Золотой шайбы» Ковина со Скворцовым и вырастил их. Да и в команде мастеров он был бы к месту. Жаль, не разглядели этого вовремя.
Сколько лет уже ведется не оправдывающая себя практика – приглашать в «Торпедо» тренеров со стороны. А они так и остаются только «заезжими гастролерами», временщиками, которые больше вреда приносят команде, чем пользы. Но об этом я еще буду говорить отдельно.
Роберт Сахаровский – совсем другой, ни на Халаичева, ни на Чистовского не похожий. А может быть, поэтому так здорово и играла их тройка? Каждый дополнял друг друга. Маленький, быстрый, юркий, Робка всегда оказывался в самый нужный момент в самом нужном месте. И забивал. Больше всех. Был однажды даже самым результативным хоккеистом страны. И еще он, как палочка-выручалочка, всегда забрасывал решающие шайбы. А ведь каких-то особых снайперских данных его не было, мог только мечтать о знаменитом фирсовском щелчке или пушечном ударе Сологубова. Зато он всегда успевал подставить клюшку...
А вот плеяда наших защитников.
Володя Солодов – из тех, кто начинал еще с первыми торпедовцами, которые прокладывали путь команде из класса «Б» в высший класс. Он был первым полпредом горьковского хоккея в сборной СССР, участвовал в ее самой первой поездке за океан в 1957 году. И игрок был надежный, а человек – просто незаменимый в коллективе. Его очень уважали в команде. Однажды мы его чуть было не потеряли...
Осенью 1957 года уже был решен вопрос о его переходе в «Крылья Советов». Эта команда носила высокое звание чемпиона страны. И ее решили укрепить. Не хотел Солодов уходить из «Торпедо», но начальство все же настояло на переходе. Он, грустный, перетащил свою форму из нашей раздевалки в другую, которую занимали «Крылышки». Мы пошли на лед – наше время было тренироваться, – а Володя на трибуну: его новая команда занималась после нас. Я нет-нет да и бросал взгляд на то место, где сидел опечаленный Солодов. Но почему-то верил, что все еще может перемениться.