Восхождение

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Восхождение

По-разному сложилась жизнь участников первой дрейфующей станции «Северный полюс» после возвращения на Большую Землю. Ширшову и его трем товарищам выпала честь получить ответственные посты и вершить большими государственными делами, стать участниками ярких и важных событий. Их популярность в стране была огромной: в их честь в городах назывались улицы, в деревнях — колхозы, в школах — пионерские дружины. Теперь эту славу, оказанное доверие надо было оправдать практическими делами. Петр Петрович и его товарищи, конечно, понимали, что их личный подвиг во льдах Арктики — результат хорошо организованного государственного мероприятия и могли они его совершить лишь благодаря предварительно проведенной большой и сложной работе целых коллективов и при широкой поддержке всего советского народа. Высокое звание Героев Советского Союза накладывало новые большие обязательства перед Родиной, перед народом. Их моральный долг, как граждан Советского Союза и как членов Коммунистической партии, требовал теперь от них полной отдачи своих сил и способностей на успешное выполнение задач, которые поставили партия и правительство перед полярниками: быстрее освоить Северный морской путь и богатейшие природные ресурсы Крайнего Севера.

Ширшов так мечтал скорее вернуться в Ленинград и отдохнуть вместе с семьей. Но этому желанию не суждено было сбыться. Миллионы советских людей хотели видеть героев Северного полюса, услышать из их уст рассказы. И вот все четверо отправились в поездки по стране, каждый своим маршрутом. Первым городом на маршруте Ширшова был родной Днепропетровск. Жители этого крупного индустриального центра Украины восторженно встретили своего земляка и избранника в Верховный Совет СССР. По нескольку раз в день приходилось Петру Петровичу выступать на митингах и встречах на заводах, в учреждениях, институтах, в университете, выезжать в колхозы. Особо теплой была встреча в университете, профессора и преподаватели которого десять лет назад помогали молодому ученому совершить первые шаги в науке. Больше месяца было занято поездками по городам и селам, встречами, митингами, выступлениями. Затем желанный отдых вместе с семьей в южном санатории и возвращение в Москву для подготовки научного отчета о работах станции «Северный полюс» и выступлений перед Столичными учеными.

Выступление П. П. Ширшова на митинге в Днепропетровске

Назначение на новую должность состоялось в апреле 1938 года, и он возвратился в Ленинград уже не рядовым научным сотрудником, а директором Всесоюзного Арктического института. Вместе с ним в Ленинград вернулся и Е. К. Федоров, который был назначен заместителем директора этого института. Их товарищи по дрейфу тоже получили ответственные посты: И. Д. Папанина назначили первым заместителем начальника Главсевморпути при СНК СССР, а Э. Т. Кренкеля — членом коллегии и одновременно начальником Управления полярных станций ГУСМП. Разные должности, разные ответственные посты, но объединяло их общее — служение делу освоения Арктики.

Ширшов отчетливо представлял себе, в какой сложной обстановке придется ему возглавить Арктический институт. Как примет его коллектив, где всего лишь год назад он был рядовым научным работником? Как отнесутся к нему в роли главного руководителя ведущие ученые института — Визе, Лактионов, Гаккель, Карелин, Гамаюнов и другие, которых он совсем недавно считал своими наставниками на научном поприще? Но опасения и тревоги не оправдались. Этому способствовали два обстоятельства. Во-первых, Ширшов вернулся в родной коллектив, где его хорошо знали и уважали, ценили его тактичность в общении с людьми, высоко развитые чувства товарищества и долга, энтузиазм и неистовство в научных исканиях. Во-вторых, в Ленинград вместе с ним приехал начальник Главсевморпути О. Ю. Шмидт, представил его на собрании коллектива как директора, дал самую положительную характеристику как ученому и организатору науки и просил сотрудников института оказывать всемерную поддержку всем начинаниям нового директора. Авторитет Шмидта в институте был очень высок, к тому же Отто Юльевич обладал редким даром — его слова были необыкновенно убедительны и доходили до самых сердец слушателей. Радовало Ширшова и то, что профессор В. Ю. Визе продолжал оставаться заместителем директора и что в институте вместе с ним его друг и единомышленник Е. К. Федоров.

— Я уверен, что ваша высокая эрудиция в науке об Арктике, помноженная на задор и энергию молодости, принесут большие успехи в вашей работе, — сказал им на прощание О. Ю. Шмидт.

Действительно, это были очень молодые руководители, стоявшие во главе научного учреждения всесоюзного значения: Ширшову — 31 год, а Федорову только что исполнилось 28 лет.

Нелегкая и сложная задача стояла перед новыми руководителями института: приблизить работу института к потребностям практики, перестроить его работу так, чтобы основные усилия были направлены на решение главной задачи того периода — транспортного освоения морей Арктики. Институт пользовался большой известностью и заслуженным авторитетом, давал большую научную продукцию, и поэтому надо было внимательно изучить планы и результаты работ всех его звеньев и осторожно вносить нужные поправки в работу уже слаженного механизма. Главным консультантом Ширшова в этих вопросах был его заместитель по научной части и председатель ученого совета В. Ю. Визе. Петр Петрович долгие часы проводил в беседах с Визе о назревших проблемах, и вместе они намечали планы научной деятельности института на ближайший период.

Но Ширшов недолго оставался на посту директора института — только один год — и не успел провести в жизнь намеченные мероприятия, положив им только начало. Вскоре он был назначен первым заместителем начальника Главсевморпути и, находясь на этом высоком посту, продолжал руководить Арктическим институтом, проводил в жизнь перестройку деятельности института по планам, намеченным еще в 1938 году, когда жил и работал в Ленинграде.

В это же время в Главсевморпути началась большая и напряженная работа по переходу от отдельных поисков к планомерной работе на огромной территории Советского Союза — от Кольского полуострова до Чукотки и во всех морях Арктики. Эти работы отныне должны были проводиться на основе организованного труда уже больших коллективов, а не отдельных малочисленных партий.

В марте 1939 года О. Ю. Шмидт перешел на работу в Академию наук СССР, где был избран первым вице-президентом, а начальником Главсевморпути стал И. Д. Папанин. На ответственные должности в Главсевморпути были направлены опытные и энергичные руководящие работники, в лице которых новый начальник Главсевморпути получил солидную опору и подкрепление. Первым заместителем Папанина был назначен П. П. Ширшов — он принял на себя руководство наиболее сложным и ответственным разделом деятельности ГУСМП — мореплаванием по Северному морскому пути и обеспечением грузоперевозок.

Начальниками отдельных управлений были назначены коммунисты, прошедшие закалку на командных должностях в Красной Армии и полярную школу в Арктике, а проведение морских операций в Арктике возглавили умудренные морским опытом крупные организаторы грузоперевозок и ледокольных проводок в морях Арктики. Ширшов оставил за собой также руководство научными исследованиями в Арктике, так как считал, что наука неотделима от практики и что освоить надежное плавание судов в Арктике можно только на основе изучения законов движения водных и воздушных масс и ледяного покрова в морях Северного Ледовитого океана.

XVIII съезд партии, состоявшийся в 1939 году, поставил перед советскими полярниками ответственную задачу: «Превратить к концу третьей пятилетки Северный морской путь в нормально действующую водную магистраль, обеспечивающую планомерную связь с Дальним Востоком». Ширшов, как первый заместитель начальника ГУСМП, возглавил руководство работами по планированию и подготовке морских арктических операций и контроль за их проведением. Как показала жизнь, эти обязанности оказались по плечу Ширшову, так как он не только имел достаточный опыт плавания в морях Арктики, но хорошо знал и специфику полярной навигации, был близко знаком с ведущими северными мореходами и охотно прислушивался к их рекомендациям. К тому же штат морского управления ГУСМП пополнился опытными организаторами морских операций, в лице которых Ширшов получил надежную опору.

Работа эта требовала много времени и больших затрат энергии. Едва завершалась арктическая навигация текущего года и подводились ее итоги, как сотрудники Главсевморпути приступали под руководством П. П. Ширшова к составлению плана морских операций в Арктике на следующий год. Пришлось внести серьезные коррективы в сложившуюся структуру организации и руководства навигацией в Арктике. Моря Арктики делились на два операционных района: Западный, в который входили моря Баренцево, Карское и Лаптевых, и Восточный, охватывающий Восточно-Сибирское, Чукотское и Берингово моря. В каждом районе навигацией командовал начальник морских операций, находящийся на одном из ледоколов, и все указания получал по радио из Москвы.

В распоряжении начальника экспедиции на ледоколе не было оперативных помощников, единственным консультантом являлся капитан ледокола. У начальника морских операций не было достаточных прав для принятия оперативных решений. Отсутствовала систематическая ледовая разведка.

Петр Петрович принял активное участие в подготовке совещания актива Главсевморпути для обсуждения плана проведения арктической навигации 1939 года. На нем было принято решение об упорядочении дела руководства арктическими навигациями. Начальник морских операций становился полноправным командиром в своем районе, при нем создавался штаб из опытных специалистов — моряков, гидрологов, синоптиков, радиоспециалистов, летчиков. С помощью штабов он осуществлял руководство всеми ледокольными, транспортными и грузовыми операциями в своем районе, за Москвой оставались контроль за ходом навигации и оказание необходимой помощи по запросам начальника морских операций района. Начальниками штабов были назначены крупные морские специалисты: в Западном районе — Н. А. Еремеев, в Восточном — Л. В. Розанов.

Коренным образом изменились авиационное и синоптическое обслуживание навигаций. В своем выступлении на собрании актива ГУСМП Петр Петрович особое внимание обратил на необходимость хорошей ледовой разведки самолетами и судами для успешного осуществления ледовой навигации в Арктике, а также для составления хороших, основанных на точных, данных ледовых прогнозов.

С этого времени была введена систематическая ледовая разведка: стратегическая за два месяца до начала навигации, на основании которой ученые Арктического института составляли долгосрочный ледовый прогноз, и оперативная — в период проведения навигации. Для этого в состав экипажей самолетов были включены гидрологи.

По инициативе Петра Петровича была проведена реорганизация службы погоды ГУСМП. До этого прогнозы погоды в Арктике составляли синоптики, состоящие в Междуведомственном бюро погоды. Ширшов предложил упразднить это бюро и составление долгосрочных прогнозов и оперативное синоптическое обслуживание навигации в Арктике возложить на Арктический институт. Следует отметить, что Ширшов пошел здесь на смелый эксперимент.

Он исходил из того, что успешное плавание судов в Арктике возможно только при их обслуживании хорошо налаженной службой льда и погоды на высокой научной основе. Поэтому необходимо было усилить роль полярных станций и обсерваторий. Он отобрал в Москве 18 опытных специалистов — синоптиков и гидрологов и направил их в Ленинград для работы в Арктическом институте.

Перед их отъездом Ширшов провел с каждым обстоятельные беседы об их задачах. В институте они должны были заниматься под руководством профессора Визе составлением ледовых и синоптических прогнозов, а в летнее время выезжать в Арктику для обслуживания навигации в составе штабов морских операций и на головных полярных станциях на Диксоне, мысе Челюскине, Тикси, мысе Шмидта. Петр Петрович любил доводить любое начатое дело до конца, и, когда узнал, что некоторые специалисты не имеют в Ленинграде жилплощади и живут с семьями в гостиницах или на частных квартирах, он специально приехал в Ленинград и добился, чтобы каждому из них в короткий срок был вручен ордер на квартиру.

Ширшов завершил начатую им перестройку деятельности Арктического института, уже находясь в Москве. Ряд подразделений, несвойственных основному профилю института, был передан другим учреждениям, а в самом институте были усилены специалистами такие отделы, как ледовый, морской гидрологии, метеорологии и геофизики. С другой стороны, и от Главсевморпути передали другим ведомствам и наркоматам некоторые функции, чтобы деятельность ГУСМП была сосредоточена на главном направлении, определенном решением XVIII съезда партии — транспортном освоении морей и рек Арктики.

В эти годы Петр Петрович не раз замещал И. Д. Папанина, который часто по работе покидал Москву, выезжая в различные командировки. Ширшову приходилось выступать от Главсевморпути в ЦК ВКП(б), Совнаркоме СССР, Госплане СССР и других руководящих организациях и учреждениях, и можно сказать, что в этот период Петр Петрович прошел хорошую школу государственного деятеля.

Основное время у Ширшова было занято руководством морскими делами в Арктике. Но Петр Петрович никогда не забывал, что он — ученый, и старался при каждой возможности выбрать время, чтобы заняться научными вопросами, часто выезжал в Ленинград, где в старинном дворце на набережной Фонтанки, в котором разместился Арктический институт, обсуждал с учеными проблемы развития полярной науки, намечал конкретные планы ближайших мероприятий.

Уезжая в апреле 1939 года на постоянную работу в Москву, он передал обязанности директора института — Б. К. Федорову, но и Евгений Константинович вскоре был выдвинут на более высокий государственный пост — назначен начальником Главного управления гидрометеослужбы при СНК СССР. Тогда директором Всесоюзного арктического института был назначен по рекомендации П. П. Ширшова и Е. К. Федорова их товарищ по экспедиции «Север», молодой, но уже хорошо проявивший себя как талантливый организатор Я. С. Либин.

У всех еще свежи были в памяти впечатления от успехов первой станции «Северный полюс», и, естественно, многие журналисты, да и полярники, задавали вопрос: будет ли создана на льдах Северного Ледовитого океана новая дрейфующая станция, когда и где? Петр Петрович старался много не говорить об этом, хорошо зная, как не нужен и даже порой вреден преждевременный шум в прессе вокруг мероприятия, планы которого только еще обсуждаются в узком кругу лиц. А подготовка к созданию такой станции уже шла, и Ширшов был активным участником разработки планов организации воздушной экспедиции и программы научных работ станции. Эти вопросы он не раз уже обсуждал вместе с заместителем начальника Главсевморпути, начальником Полярной авиации М. И. Шевелевым и директором Арктического института Я. С. Либиным — все они были активными участниками экспедиции «Север», создавшей станцию «Северный полюс» в 1937 году, и исходили из опыта этой организации. Уже была намечена кандидатура на должность начальника будущей дрейфующей станции — Ареф Иванович Минеев. Петр Петрович был знаком с ним раньше, но, узнав ближе, сразу же проникся чувством большой симпатии к этому человеку. Его кандидатуру горячо рекомендовали В. Ю. Визе и Н. И. Евгенов, люди, с мнением которых Ширшов очень считался. Минеев, до того как стать полярником, был участником гражданской войны и потом несколько лет находился на ответственной партийной работе (в партию он вступил в 1918 году). Суровую полярную школу он прошел в 1929–1934 годах на острове Врангеля в должности начальника полярной станции и главного администратора острова, а после возвращения на Большую Землю в 1936 году был назначен директором Института народов Севера, созданного в Ленинграде. С большой радостью он принял предложение Ширшова и Либина, оставил службу в своем институте и перешел на работу в Главсевморпуть. Станцию намечено было открыть к северо-востоку от острова Врангеля в районе полюса относительной недоступности, являвшегося в то время «белым пятном» на карте Арктики. Этот район для создания дрейфующей станции предложил Ширшов. Он исходил из того, что если создавать станцию в районе Северного полюса, то она повторит дрейф первой станции «СП» и будет вынесена течением в Гренландское море. Если же создавать станцию в восточной части Северного Ледовитого океана, то дрейфовые течения должны понести льдину на северо-запад, и она продрейфует через весь Центральный полярный бассейн, и не 9 месяцев, а полный год и даже более.

Но этим планам не суждено было осуществиться. Когда Ширшов, Шевелев и Либин доложили свои предложения начальнику Главсевморпути И. Д. Папанину, то не получили поддержки по тем мотивам, что в указанный момент в Северном Ледовитом океане уже дрейфовали 11 человек на ледокольном пароходе «Георгий Седов» и все внимание должно было быть обращено на обеспечение безопасности этого дрейфа и вывод судна изо льдов. Во-вторых, намеченный для высадки группы Минеева — район совершенно не изучен, и посылать людей в полную неизвестность пока нельзя.

Было принято решение послать в район полюса относительной недоступности кратковременную воздушную экспедицию на одном самолете, и Ширшов, Шевелев и Либин принялись теперь за разработку плана и программы новой экспедиции.

Эта экспедиция состоялась в мае 1941 года. Для нее был выбран тяжелый четырехмоторный самолет ТБ-3 СССР Н-169 — ветеран первой полюсной экспедиции 1937 года. По рекомендации Шевелева и Водопьянова командиром самолета был назначен молодой, но уже обладавший богатым полярным авиационным опытом И. И. Черевичный. Экипаж состоял из участников экспедиции «Север» 1937 года — все они были далеко не новичками в Арктике и уже имели достаточный опыт посадок и базирования на ледяных полях. Для научных работников было предоставлено три места, следовательно, каждый научный работник экспедиции должен был выполнять объем исследований, рассчитанный в обычных условиях ка двух-трех человек. План проведения операции был разработан И. И. Черевичным и штурманом В. И. Аккуратовым, а программа исследований — в Арктическом институте под руководством Я. С. Либина. Контроль за подготовкой экспедиции осуществлялся П. П. Ширшовым. Он же рекомендовал Либину самому возглавить научный отряд, а на два других места были назначены опытные полярные ученые — геофизик М. Е. Острекин и метеоролог Н. Т. Черниговский. Либин принял на себя выполнение гидрологических работ.

Экспедиция состоялась в апреле — мае 1941 года и завершилась полным успехом. Черевичный с большим мастерством совершил посадки на дрейфующий лед в трех местах, где научные работники с помощью экипажа самолета выполнили большой объем наблюдений, проведя по нескольку дней в каждой точке. Льдина № 1 находилась в точке с координатами 81°27? с. ш. и 181° 15? в. д., льдина № 2 — на 78°26? с. ш. и 176°10? в. д. и льдина № 3 — на 80° 00? с. ш. и 170° 00? в. д. Всего же экспедиция проработала на дрейфующих льдах 15 дней. Еще одно «белое пятно» было снято с карты Арктики.

Все эти дни Ширшов находился в состоянии большого волнения. Каждое утро, приезжая на улицу Разина в Главсевморпуть, он прежде всего звонил в радиоцентр и справлялся о телеграммах от Черевичного и Либина, а потом шел докладывать о них Папанину. Много душевных сил вложил он в подготовку этого смелого эксперимента, а теперь с чувством большого удовлетворения воспринимал каждое известие с острова Врангеля (через его радиостанцию шли донесения в Москву о ходе экспедиции) об успешном выполнении разработанного плана. В тот погожий майский день 1941 года, когда на центральный аэродром в Москве опустился прилетевший с острова Врангеля самолет СССР Н-169, Ширшов находился среди встречавших и с нескрываемой радостью крепко обнимал Либина и Черевичного, спустившихся с борта самолета на московскую землю.

— Теперь, — возбужденно говорил он, — когда разведка сделана и путь к полюсу относительной недоступности проложен, будем готовить высадку в будущем году там дрейфующей станции, и я добьюсь, что буду в числе ее участников…

Сразу же после возвращения участников воздушной экспедиции на Большую Землю Ширшов дал указание директору Арктического института Я. С. Либину срочно приступить к подготовке создания на дрейфующем льду в районе полюса относительной недоступности дрейфующей станции, и сам включился в разработку планов ее проведения и научной программы. Было решено послать в район высадки весной 1942 года три тяжелых самолета с грузами и персоналом дрейфующей станции, а также группу научных работников для кратковременных работ на льду в нескольких точках. Петр Петрович сам собирался возглавить станцию. Но в июне 1941 года началась война, и эти планы были отодвинуты на несколько лет. Забегая вперед, можем сказать, что когда весной 1950 года готовилось создание на дрейфующих льдах Северного Ледовитого океана первой послевоенной научной станции, вошедшей в историю как «СП-2» (ее возглавлял М. М. Сомов), то именно Петр Петрович Ширшов рекомендовал высадить ее персонал на льдину в районе, который он сам когда-то мечтал обследовать и где работала воздушная экспедиция 1941 года Черевичного — Либина на «летающей обсерватории»— самолете СССР Н-169.

Следует отметить, что в высокоширотных экспедициях 1937 и 1941 годов были разработаны два метода исследований Северного Ледовитого океана, которые затем успешно применялись во всех последующих экспедициях «Север» вплоть до наших дней: во-первых, создание на дрейфующей льдине долговременной научной станции и, во-вторых, выполнение цикла кратковременных научных исследований так называемыми прыгающими группами, базирующимися на самолетах, оборудованных как летающие обсерватории и совершающих посадки на лед в заранее намеченных точках. В разработке обоих методов непосредственное участие принимал П. П. Ширшов. В дни подготовки к очередной экспедиции «Север» частым гостем на квартире Ширшова был начальник будущей станции «СП-2» М. М. Сомов, и они долгими часами обсуждали все детали предстоящих работ и кандидатуры персонала дрейфующей станции.

— Как я завидую вам, Михаил Михайлович, — говорил Ширшов Сомову, — как мне хочется быть там вместе с вами. Готов пойти даже лаборантом, но, увы, я крепко привязан к Москве важными государственными делами…

А когда уже шел дрейф станции «СП-2», в кабинете начальника Главсевморпути А. А. Кузнецова часто раздавались звонки от Ширшова, который просил сообщить ему об известиях, полученных с дрейфующей льдины.

Весной 1941 года П. П. Ширшов работал «на два фронта»: руководил подготовками к очередной арктической навигации и воздушной экспедицией в высокие широты. Над обоими планами работали коллективы специалистов, и дело продвигалось успешно. К началу июня план морских операций был обсужден на коллегии Главсевморпути и затем на совещании актива и получил одобрение. Петр Петрович до самой ночи засиживался в своем кабинете, обсуждая с руководителями штабов морских операций Запада и Востока Арктики Н. А. Еремеевым и Л. В. Розановым и начальником морского управления М. К. Петровым практические мероприятия по претворению их в жизнь. Начавшаяся Великая Отечественная война внесла коренные изменения в эти планы, так же как и во всю деятельность Главсевморпути и в жизнь Петра Петровича Ширшова. Приходилось на ходу перестраивать все планы. Часть судов арктического флота была передана военно-морскому флоту, в их числе были ледокольные и транспортные суда, многие опытные моряки тоже ушли на фронт. Если в плане операций основной грузопоток в Арктику намечался из Мурманска, то в связи с военными действиями на этом фланге пришлось срочно переадресовывать грузы в новый базовый порт отправки — в Архангельск и планировать начало перевозок через Белое море.

Большую тревогу в Главсевморпути вызывала в те дни судьба линейных ледоколов «Ленин» и «Сталин», что находились на Мурманском судоремонтном заводе. Если они не выйдут на трассу Северного морского пути, то транспортные перевозки в западном районе Арктики будут сорваны — пароходам с грузами не пробиться без ледоколов через ледовые преграды. Гитлеровцы хорошо понимали это и заблокировали оба ледокола в Кольском заливе, вели за ними непрерывные наблюдения с самолетов — был разгар лета и в Мурманске круглосуточно стоял светлый полярный день. Несколько раз немцы пытались разбомбить ледоколы, но советские зенитчики и летчики-защитники Мурманска успешно отбили эти атаки. Ширшов вылетел в Мурманск. Там он организовал быстрое вооружение обоих ледоколов пушками и пулеметами, а в штабе Северного военно-морского флота участвовал в разработке планов вывода ледоколов в Карское море. Выждав благоприятную погоду, ледоколы скрытно покинули Кольский залив и под охраной военных кораблей были выведены на трассу, где у кромки льда их уже несколько дней ожидали транспортные суда.

Затем Ширшов вылетает на трассу, посещает западные порты Арктики, проверяет их готовность к приемке кораблей с грузами, посещает штаб морских операций Запада, базирующийся на борту ледокола «Сталин». Вспоминаю, как в один августовский день (я находился тогда на ледоколе в составе штаба морских операций), когда ледокол стоял у кромки льда в ожидании подхода судов с грузами, в широкое разводье опустился легкий гидросамолет, подрулил к ледоколу и из самолета поднялся к нам по трапу Петр Петрович Ширшов. С этим посещением связан один забавный эпизод, доставивший позже Ширшову много веселых минут, когда ему о нем рассказали. Вслед за Ширшовым летчики подняли на ледокол тушу оленя и отнесли на камбуз. В те военные дни снабжение кораблей продуктами питания резко сократилось, и, чтобы пополнить судовые запасы, моряки ледокола застрелили трех белых медведей, а повара стали подкармливать нас бифштексами из медвежьего мяса. На ледоколе находилась военная команда из артиллеристов, обслуживающих пушки и пулеметы. Это были в большинстве своем молодые ребята из центральных районов, впервые попавшие на море, да еще в Арктику. Они категорически отказались есть медвежатину, считая ее поганой. Тогда шеф-повар пошел на хитрость: каждый раз, когда подавалось к столу жареное мясо, он громко объявлял, что это мясо оленя, привезенного Ширшовым. И наши артиллеристы ели его с удовольствием. Так под видом одной туши оленя шеф-повар скормил морякам три туши белых медведей.

Ширшов вернулся в Москву, когда из столицы началась эвакуация предприятий, учреждений, культурных ценностей. Враги с боями приближались к Москве, участились бомбардировки города вражеской авиацией. Многие сотрудники Главсевморпути ушли на фронт и в народное ополчение, аппарат Главсевморпути во главе с Э. Т. Кренкелем был эвакуирован в Красноярск. В Москве осталась небольшая оперативная группа. Москва все больше и больше принимала вид прифронтового города.

В те дни Ширшовым владело единственное страстное желание: скорее на фронт. Он пишет одно заявление за другим народному комиссару обороны СССР, но получает решительные отказы. Он не понимает причин отказов и все осенние дни 1941 года проводит в сильном волнении.

В письме своему помощнику А. А. Кирпичникову в Красноярск он делится своими тревогами и замыслами: «…пытаюсь пробиться в армию, но пока ничего не выходит из этого. А ведь сплю и вижу предмет моих вожделений — танки, танки и еще раз танки. Комиссар танковой дивизии — это вещь, о которой я только и думаю…»

Но этому желанию Ширшова не суждено было сбыться. В один из октябрьских дней его вызвали в Кремль, где сообщили о том, что он назначен уполномоченным Государственного Комитета Обороны СССР по Горьковской и еще четырем железным дорогам восточного направления. Ширшов меньше всего ожидал этого. Вся его сознательная жизнь была связана с морем, с океаном, а тут вдруг такой сугубо сухопутный объект, как железные дороги. Ведь он бывал на них раньше как пассажир, не больше, а сейчас такой ответственный пост… Он не имел права отказаться: идет война, от каждого требуется железная дисциплина. Он только высказал сомнение: сможет ли справиться с таким незнакомым делом? Ему ответили:

— Это задание вам по плечу. Мы знаем вас как хорошего организатора и руководителя государственного масштаба. Уверены, что оправдаете оказанное доверие…

Ширшову для его штаба выделили два номера в гостинице «Москва» и служебный вагон. Потекли дни напряженной и беспокойной работы. Петр Петрович обосновался в служебном вагоне — он считал, что более оперативно сможет выполнять задания ГКО, находясь в самых «горячих» точках. Он следил за движением поездов с востока на запад с воинскими частями и военной техникой, а с запада на восток — с эвакуированными жителями Москвы и соседних областей, заводским оборудованием и научным оснащением институтов, музейными ценностями. Он также координировал продвижение особо срочных эшелонов, помогал расшивать «пробки» из поездных составов, скопившихся на отдельных станциях на подведомственных ему пяти восточных дорогах и срочно ликвидировать последствия вражеских бомбардировок станций и железнодорожных путей. Его вагон видели и в Горьком, и в Перми, и на других железнодорожных станциях. Он срочно выезжал туда по первому же тревожному сигналу, чтобы скорее разобраться на месте в причинах огромного скопления составов и скорее отправить их по назначению. В ноябре — декабре, когда шли решающие бои на подступах к Москве, день и ночь слились воедино.

Ширшов по нескольку суток находился без сна, проводя долгие часы у телефонов или в Наркомате путей сообщения. Шли упорные бои на разных направлениях — под Калининой, Дмитровом, Волоколамском, Можайском, Серпуховом, Тулой. Из Сибири и с Урала на Московский железнодорожный узел приходили эшелоны с резервными воинскими частями и без промедления перебрасывались к местам боев. Из Ставки Верховного Главнокомандующего шли приказы и директивы, требующие от железнодорожников немедленного их исполнения, и Ширшов внимательно следил, чтобы они выполнялись точно в требуемый срок, а если возникали задержки, немедленно выезжал на место и принимал меры к их ликвидации.

Особенно запомнились дни 5 и 6 декабря, когда началось генеральное наступление советских войск, защищавших столицу, и без того высокие темпы воинских перевозок возросли еще больше.

С напряженным вниманием и затаив дыхание Петр Петрович и его помощники слушали 13 декабря сообщение по радио Совинформбюро о первых итогах контрнаступления под Москвой. И когда замолк репродуктор, Ширшов радостно воскликнул:

— Дорогие друзья! Поздравляю с замечательной победой! Столица спасена. И хотя нас с вами не было среди бойцов, что сражались с врагом на фронтах, но в эту победу и мы вложили свою долю, пусть небольшую, но все же личную долю труда. Не будем сидеть теперь сложа руки. Бои продолжаются. Нашим армиям нужны как воздух новые подкрепления людьми и военной техникой. Так давайте же будем работать еще упорнее, еще быстрее! За работу!