«Смерть» третья (1950)

«Смерть» третья (1950)

Врачи были бессильны что-либо изменить: они провели уже третью операцию на левой руке Махарши, но опухоль снова вернулась, а все его тело казалось высохшим от жгучей боли. Не в силах переносить это зрелище, неоднократно преданные просили: «Бхагаван! Позволь лучше нам носить это бремя!» – на что он неизменно отвечал: «А кто же дал его мне?» И они понимали, что он взял на себя тяжесть их собственной кармы… Наконец, в один весенний день Махарши остановил вошедших в комнату врачей словами: «Ничего больше не нужно; все исправится за два дня!» – а ночью отослал всех от себя спать или медитировать, попросив оставить его одного. Наутро все уже знали, что это последний день. Когда около полудня ему принесли пищу, он по привычке спросил время, но сразу добавил: «Впрочем, время теперь совсем не важно», – и обратился к прислуге: «В других языках есть слова благодарности, мы же говорим только сантошам – я доволен…»

В тот вечер посетители не разошлись по домам, а сидели на веранде снаружи. После захода солнца Махарши попросил помочь ему сесть на постели, хотя каждое движение причиняло ему острую боль, а когда врач хотел дать ему кислород, жестом попросил его не вмешиваться. Неожиданно группа преданных негромко запела «Аруначала-Шива», напоминая самим себе о том, что в облике горы Аруначалы некогда воплотился бог разрушения Шива. Измученное лицо Махарши озарилось непередаваемой нежностью, он прикрыл глаза, в уголках которых появились крохотные слезинки блаженства. И всего один глубокий спокойный вздох – ни судорог, ни звуков, ни малейших признаков смерти, просто следующего вдоха уже не было… Когда тело вынесли к толпе народа, люди ожидали, что в самадхи облик Махарши будет подобен скале, но все его черты были настолько искажены болью, что сердца сжались от жалости, и только к утру это впечатление изгладилось…

…В ашраме можно приобрести уникальный видеофильм – немые черно-белые фрагменты последних лет жизни Махарши: в трясущийся объектив попадают то склоны горы, то стены храма, то медленно передвигающийся иссохший старик, за которым почтительно следует его свита, и наконец все перекрывает оцепеневшая от горя толпа простых индусов. До них словно не долетают последние слова Махарши: «Я же никуда не ухожу! Да и куда можно уйти? Я здесь».